Одуванчик: твоя последняя песнь

Сяо придержал шапку, осторожно сходя с входной ступеньки автобуса на землю. Ноги почти не держали его, а сам парень впервые почувствовал, когда ступил на родной асфальт, всю вымотанность тела. Одиночество тем хорошо, что батарейка социальной готовности тратится медленнее, чем заряд телефона с включенным экраном. Это, похоже, один из малочисленных плюсов, ради которого Сяо мог бы воздержаться от долгой беседы, пусть даже ни о чем, с кем-нибудь. Но разве он плохо провел время? Конечно, нет! Он даже счастлив волочить ноги, будучи совершенно никаким, зато со спектром прошедших эмоций и новым альбомом воспоминаний в голове. Хоть они погуляли довольно мало – всего-то два с половиной часа, – но это лучше, чем ничего. За это время Сяо осмотрел почти все любимые окрестности Венти, взял на себя обещание прогуляться до одного места через трассу, идущую в деревню; зашел в пару магазинчиков и одну кофейню, которая была уж больно похожа на приличный ресторан, чем место для студенческого перекуса. Конечно, оплачивал два стаканчика кофе именно он, но ради латте с корицей и яблоком, что порекомендовал приятель, и искренней улыбки было не жалко. Парень невольно вспоминал, как странная собака Венти вечно обнюхивала его сапоги и ютилась поблизости. И не просто из-за того, что ей деваться было некуда, а буквально липла, будто проверяла своей шкурой на безопасность. Она вроде и не одобряла странного и страшноватого незнакомца, недовольно фыркая мокрым вытянутым носом. Возможно, животное предполагало в нем опасность, и если Сяо даже невольно задел б локтем Венти, доведя его до вздрога и испуга, то точно и незамедлительно бы острая челюсть одарила его сногшибательным поцелуем, а хозяин не успел бы вовремя дернуть поводок, впоследствие разорившись на заслуженный намордник. Но со временем белесая шерстка начала разглаживаться; острые небесно-голубые глаза успокаивались и немного засыпали, тускнея, а хвост, когда пес не шел, тихонько вертелся кончиком по земле. Если Сяо одобрил даже питомец, значит он не настолько ужасный человек. Скорее, вечный гость Чжун Ли напугал бы Двалина до агрессии, нежели тот, кто теперь и мухи не обидит, если она не сделала что-то из ряда вон выходящее. Данное явление успокаивало Сяо, который порой думал, не показался ли он где-то отталкивающим. Помимо отпугивающего, настораживающего вида, манера речи парня было достаточно трудна для восприятия окружающих: он говорил отрывисто, грубовато, иногда невольно мог пресечь продолжение для разговора. Венти... Он раскрепощенный и такой свободный! Нельзя сказать, что он идеальный пример для подражания в общении, но парень мог легко поддержать и расшевелить любую беседу. А Сяо никак не мог, будто что-то сковало язык и оттягивало в глотку, заставляя больше помалкивать. Он всегда удивлялся, как такие смелые и яркие люди – Ху Тао, Венти – не боятся говорить не думая. И хотел быть иногда похожим, будто был мало человечным, чем они. А после прогулки парень отправился по неожиданно всплывшим делам. Он вспомнил, что через два месяца должны начаться экзамены, к которым надо прикупить книги нового образца. Юриспруденция — наука, изменчивая на практике. Нервы, внимательность и осторожность нужны для нее крепкие и постоянные. Но так случается, что молодёжь, выбирая себе такое направления, выживает без таких качеств. Что только дополняет науку приятной несуразностью. А Сяо, в отличие от каждого третьего сокурсника, был серьезным в данном плане. Что уж сказать: если бы он начал школу в том же возрасте, как среднестатистический младшеклассник, то он определенно бы мучался синдромом отличника или чем-то подобным, но судьба сжалилась, наградив его детством похуже и одновременно благоприятным. Поэтому последние три часа он провел в торговых центрах, ища книги удобного и проверенного издательства, но и иногда заглядывая в другие магазины: одежды, техники, молодежных побрякушех. Ему удалось купить все, что он хотел, включая экосумку — шоппер, — которая стала заменой целлофану в первом книжном. Парень вдохнул воздух полной грудью и медленно, слегка сдавливая внутри себя лёгкие, стал выдыхать ртом. Он с интересом наблюдал за расплывающимся по воздуху паром, исчезающий на фоне неба, и ловил себя на мысли, что этот день стал одним из немногих, что удавался в его жизни: если бы парень вел календарь настроения, то среди безразличного фиолетового и печального голубого наконец-то высветился пресно-желтый оттенок. Даже резко подувший в лицо ветер не испортит мерзким поведением вечер, сходивший на землю; даже гул редко проезжающих мимо машин или мотоциклов, всегда давящий на уши, не испортит остаток дня. Сяо думал, что ничего не испортит его день, чересчур прекрасный и светлый. Но что или кто оказал на него такое влияние: свободный шоппинг, приятные желудку перекусы там и сям или тот самый Венти? Поглощенный своими мыслями, тот и не заметил, как рядом брякнула калитка и прошмыгнула чья-то мрачная и хитрая тень. А потому он оказался в полной растерянности неожиданным прыжком на его спину и диким, зловещим хохотом над ухом, что чуть не свалился вперед корпусом. — Ху Тао... — вздыхает Сяо, поняв, кто начал кусать его за ухо, когда увидел вцепившиеся в его грудь худые руки с различными кольцами из металла, серебра, меди. — А что ты так поздно идешь? Откуда? — девушка с низкими хвостиками спрыгивает за его спину, не прекращая похихикивать, и сжимает его плечи, как будто они вагоны паровозика. Ее расспросы, схожие с серьезными военными допросами, всегда начинались одинаково: “Откуда ты?”, “Что делал?”, “Как дела?”. Стоило ей заметить что-то новенькое, и его багрово-карие глаза загорались искрой задорства и любопытства. Поэтому главным отличием Венти от Ху Тао было то, что первый был чересчур спокойным и скромноватым. — О, так ты был в магазине! Неужели книги покупал? — через секунду она заметила видное невооруженным глазом и прохохотала в маленькую ладонь, отстраняясь от спины. — Сяо и магазины... Понимаю трудность продавцов с тобой. — С чего бы им было со мной трудно? — Сяо привычно нахмурился и наклонил голову, потирая потянутую шею. — Не немой ведь. — Хе-хе, — она оставила вопрос без ответа и направилась по дороге вперед с высоко поднимающимися ногами, убрав руки за спину. — А где ты еще был? Чтобы ты торчал в торговом центре весь день, пока господин Чжун Ли работал на дому, очень маловероятно! — Гулял, — кратко ответил парень. Неожиданное чувство тревоги поселилось внутри него. Он сглотнул его тошнотворный привкус поглубже и погладил место выпирающих ключиц, побледнев до цвета далекой луны. Вместе с вибрирующими опасениями внутри поселилась и мысль о том, что он уж очень не хочет делиться времяпровождением с Венти, будто кто-то обязательно сглазит его приподнятое настроение. А с логической точки зрения, если отбросить нахлынувшие отзвуки сердца, — зачем ему делиться прогулкой с каким-либо человеком, говорить об этом другому? Это, во-первых, может показаться для некоторых обидным, что их не позвали гулять, а, зная характер Ху Тао, щеки надуть она тоже может, только не покажет виду, даже если б была занята или с другими развлекалась. Во-вторых, зачастую под вопросами о делах скрывается лишь интеллигентность, и Сяо предполагал, что его подруга одна из таких. Наконец, даже не было о чем говорить, если только о собаке, но и это мало цепляло бы хладнокровную ко всему живому девушку. Успокоив себя оправданиями, Сяо немного добавил: — Был в кофейне “Мел”, расположенной в районе “мельниц”. Хороший кофе, атмосфера приятная, несмотря на маленькое пространство; бармен, хоть и равнодушный с виду, но заботливый: беспокоился, сколько сахару, нужны ли трубочки, накрывать ли крышкой стакан. Пробовал впервые авторский напиток — не разочаровал. — Ого... — кажется, девушку впервые удивил маленький рассказ от друга, что она не удержалась и приоткрыла рот. — Никогда не думала, что ты кофеман и ценитель таких мест. Теперь буду знать! Небо покрылось облачным налетом поверх рыже-голубого заката. Солнце едва поблескивало за кровлями невысоких домов, а луна стала ярче, хоть и не настолько, как ночью. Редкое, но приятное зрелище в их части города, которым можно было бы любоваться вечно. Но сейчас ни у кого нет на это времени: оба приятеля были обеспокоены чем-то, но каждый не понимал другого. — Тебе разве не холодно? — Сяо посмотрел на девушку и заметил, что на ней было расстёгнутое короткое пальто и картуз, оставленный на память дедом, с брошью бабочки, а под мрачным верхом – топ на голую грудь, открывающий живот без стеснений, и пижамные шорты. — Увидела в окно и выбежала сломя голову? — Да, я ненадолго – до твоего дома и быстренько обратно, — и тут парень подметил уже более яркую нервозность в оскале девушки, смотрящую вперед, на виднеющийся вдали “тринадцатый” дом. — Что-то случилось? — он остановился и снял с плеча шоппер, крепко сжав в руке, уверенный в том, что приключилось неприятное. Ху Тао остановилась следом. Она сгорбилась и осмотрелась по сторонам, ненадолго застыла взглядом на том же доме, где жил друг. Ее грудь заметно долго вздымалась и так же опускалась, а глаза заблестели уже недобрым для ситуации блеском, отражающий лучи светила. Что-то очень сильно беспокоило, это понятно, но молчание, долгое и мучительное, — вот, что настораживало в ее резко поменявшемся поведении. – Что за рыжеволосый человек в пальто ходит к господину Чжун Ли каждый день? – девушке понадобилось время на то, чтобы задать такой сложный и личный вопрос, от которого Алатус невольно опешил. – Ты его знаешь? – Повтори. Взгляд парня мгновенно изменился, а волосы приподнялись дыбом из-под шапки. Он крепче замял лямки сумки с вещами, нахмурил драконий взор нагревающегося пламени. Перед Ху Тао стоял по-настоящему испуганный юноша, который и цвет волос клиентов отца не знал, что уж говорить о их посещаемости. Ему стало очень интересно, кто же тот опасный парень, вынуждающий слоняться где-либо, только не дома, Сяо. – Ну, он приехал на хорошей машине, – подруга занервничала еще больше после реакции Сяо. – Он был рыжим. Солнцезащитные очки скрывали половину его лица, но он не старался что-либо таить: с широкой улыбкой он захлопнул дверцу так, будто машина была для него игрушечной, и смело направился к открывшему дверь Чжун Ли. Был яркий красный шарф, остальная одежда посредственная: серенький костюм, туфли. В общем, богатый, молодой. – И что такой мажорный парень забыл у Моракса? – Сяо резко глянул на коричневую черепицу вдали, постепенно сияющую перед заходящим солнцем, и цокнул. – Он выходил? – Давно уехал, – девушка поставила руки на бока и покачала головой. – Ладно, если это вновь богатенький сынок просит его отмыть перед собственной лажей, с кем не бывает. Чжун Ли тем более разносторонний человек в своей работе. Но знаешь, что еще больше меня насторожило? Сяо внимательно навострил уши, но вместо подозрений Ху Тао услышал пыхтение мотора: скоро проедет мотоцикл, визгом разрезав тишину спящих окон. Он взял подругу под руку и отвел в сторону, скрывшись за деревом и растущим кустарником с красными ленточками, как особенность некоторых тонких листочков, пережидая звон. – Что? – они смотрели заговорщическими глазами друг на друга, будто сейчас будут нашептывать порчу, а они полностью соответствовали этому делу, облачившись в черно-красные одежды. – Янь Фей мне рассказывала, что такие машины есть только у мафии, как служебные: над задним номером у них высечен знак скрещенных в четыре угла остриев, спрятанный в кругу. Кажется, это был он на заде у “Bendley”. Солнце немного отсвечивало, но я точно видела высеченные красно-фиолетовые линии! Скажи, давно ли Чжун Ли консультирует мафию? Возможно, не в каждом городе есть что-то подобное группировке (не считая группы школьников-друзей во дворе). Но судьба сложилась так, что именно в том месте, где Сяо появился на свет, происходило очень странные, порой безумные и удивительные вещи и явления, как, например, Фатуи – самая настоящая мафия, пусть и без своего Вито Корлеоне. Она была влиятельной и великомасштабной, несмотря на то, что выходила из самой северной, маленькой части города, и с каждым годом ее филиалы распространялись в другие районы; все больше сообщников патрулировали улицы на хороший заработок и новых посредников. Не каждый знал о ней, но если и имел какие-либо сведения, то был отчаянным смельчаком или случайным очевидцем, которого оставили пока что в целом состоянии и физическом, и моральном. Они обладали своим родом суверенитетом в городе. Главные шишки разгуливали в открытую без всякого страха, как та рыжая бестия, и никто не подозревал о том, что за их плащами, костюмами, в карманах прячутся ножи, пистолеты и даже бомбы. Пыталась ли поймать их полиция, мафиози было все равно; все участники малавиты хороши в технике непричастности: они избегали возможных улик, тщательно заметали следы, ускальзывали от гнета закона быстрее крыс, бегущих с корабля. А если хотели показать что-то, поиграться с полицейскими, то не пренебрегали жестокими, артистичными методами расправ. Кто, как не Фатуи, могут привнести в мир хаос. Теперь Сяо понял, откуда Чжун Ли мог знать столь интимные детали о жизни криминала, про которые и он был освещен. Поначалу юнец предполагал, что его отец и вправду очень разносторонний и умный человек, что такие знания достигнут любого развитого взрослого в будущем, что это было известно из многолетнего опыта работы с клиентами. Оказалось иначе: он не был частью группировки, не был интересующимся посторонним – он был одним из самых полезных – с его-то знаниями правового дела – солдат мафии. Это знатно подкосило Сяо, заставило его забеспокоится о том, все ли в порядке было в их обычной семье, какой она казалась на первый взгляд. Но почему и Ху Тао, наследница многопоколенного бизнеса, так сильно беспокоилась о старшем соседе? Сяо точно не помнил, что связывало ее с Чжун Ли до личного знакомства с девушкой. Но благодаря ее частым разговорам постепенно запомнил, что отец помог ей вытянуть семейный бизнес в нелегкие времена. Казалось бы, в производстве гробов и церемонии почтения умерших все более-менее стабильно, однако на все ситуации найдутся форс-мажоры. – Не знал этого, – грубо вырвалось из груди Сяо, и он замялся, закусил нижнюю губу с гвоздиком. – Он меня намеренно выгоняет из дома, когда ведет с ним консультации. Думал, что клиент привереда, или что из-за политики конфиденциальности отец не может оставить меня даже в комнате. А тут, оказывается, все завязано на том, что это мафиозники. – Но вдруг я ошиблась? – улыбка девушки широко поднялась, но уголки губ предательски задрожали. – Ты не могла ошибиться. Сяо и Ху Тао стояли и смотрели друг на друга. Каждый думал не о том, какое бледное лицо у соседа, а о Чжун Ли. И без фильмов и книг можно было догадаться, насколько связи с бандитами опасны и как они могут обернуться боком. Но никто из них не проронил ни слова и только отвели взгляд в сторону дороги, когда за последним мотоциклом проехал еще один. Здесь встревоженные соседи решили расстаться и, отщебетав прощания, поспешили по гнездышкам. Алатус замял до легкого треска лямки в кулаке. Нельзя было сказать, что парень взбешен, но и точно выразить все его эмоции тоже было затруднительно. Он как будто съел пресолённые огурцы с почти просроченным шоколадным коктейлем, доведя свой живот до закрутившегося омута, а после приправил острым перцем чили, паприкой и медом, чтобы было не так худо на первый раз. Если представить на своей шкуре, насколько эта подавленность отвратительна, то и сам с горя начнешь есть корнишоны под молоко. Особенно ужасна сложившаяся ситуация тем, что все хорошие воспоминания дня были в один миг разорваны пополам, затем на кусочки, а затем смяты и затоптаны. Любил же Сяо обломы как никто другой. “А если этот мафиозник попользуется Чжун Ли и повесит на него какую-нибудь уголовщину? А что, если он просто убьёт его, когда всё уладит? – в голове вертелось тысячи неприятных и мрачных сценариев, их разыгрывания и страшные финалы. – Может, Чжун Ли вовсе не консультирует, а исполняет что-то еще, как сокрытие наркотиков в нашем доме или помощь в планах о подпольных предприятий? Что же делать, когда это все оборвется?” Сяо чуть ли не добежал до порога дома. Он громко, нежели обычно, взошел по ступеням и потянулся к ручке, хмурыми бровями перекрывая половину обзора сверху. От напряжения даже лоб свело. Но неожиданный пилиньк, доведший до вздрога и выпрямления спины, прервал его намерения ворваться с криком: “Чжун Ли!”. Сяо мгновенно расслабился и, опершись о дверь, достал телефон из кармана куртки. – “Ты свободен? – это было сообщение от Бронзового Воробья, собственно никто иной долбить беспрерывно не может. – Ты должен был уже прийти домой, так что пошли на рейд! Мне очень нужна твоя помощь, прямо очень-очень!” – “Я не смогу сегодня. До сих пор не дома. Обещаю, завтра просижу вдвое больше”. Сяо был достаточно учтив, несмотря на то, что в не самый подходящий момент врываются в его личные мысли каким-то бредом. Да что еще можно ожидать от левых людей: ни понимания, ни сострадания. И даже нет равнодушия. Действительно ли люди эгоисты? Парень проверил телефон на другие уведомления, попутно приводя дыхание в порядок. Вдох. Выдох. Затяжной вдох, щелчок ручки. – Пап! Не разуваясь, побросав сумку с тяжелым стуком об пол и хлопнув дверью, парень посмотрел на замяукавшего пухлого кота, поднявшего шерсть на длинном хвосте дыбом. Сяо фыркнул на него, не придав сначала значения, и выглянул из коридора, посмотрев в первую очередь на кухню. Юноша широко открыл глаза и застыл напротив вскочившего со стула мужчины, чьи щеки, бледные без привычной желтизны, блестели от солёных капель, наконец сняв с него вечную маску равнодушия.