Одуванчик: твоя последняя песнь

Тяжела неделя у ответственного «глупца». Не ощущать солнечного света, ветра, ковров листьев под ногами; уходить с головой в работу и учебу, видеть перед собой только руки, тетради или мусор — не рановата для студента жизнь взрослой пчёлки-работяги? Конечно, рутина и студента настигает в какой-то момент, но лучше, если ее нет до прихода зимы. Кроме как исправительных работ, не добьешься вразумления от мелкого сознавшегося хулигана. Сяо прекрасно понимал, что он заслуживал более серьезного наказания. Например, домашний арест или какие-либо другие ограничения, а то даже судейства с пострадавшим. Пусть тот был пьян, но именно его чуть не довели до сотрясения. То, что Сяо отпустили, просто снисхождение, удача и, можно сказать, до этого «белая», незапятнанная репутация. Его предостерегали много раз, но именно это должно было стать последним предупреждением. Когда парень взошел по лестницам, по которым проходил не более десяти раз, он впервые ощутил середину первого осеннего месяца и что все-таки дышал, умел ходить; что его глаза различают камешки в ступеньках, оттенки краски на стенах и даже могут уловить пылинки, витающие в душном лестничном воздухе. Ему неожиданно стало неловко из-за своего состояния. Можно ли забыть, что ты функционируешь, как любое живое существо, на неделю? Хотя, не будь бы динамческих стереотипов, он бы ходить также забыл, по глупости. Единственный плюс занятости — это не помнить проблемы и насущные вопросы. Но и из рассеянной памяти вытекает что-то неприятное. Сяо стоит около квартиры Венти, никуда не спешит, проверяет время на телефоне и потертый номер двери, слабо потягивая пакет. Если бы не напоминание сегодня утром, то он бы и про встречу забыл, что неделю назад назначил с другом. Узнав по телефону, как тот приболел да сильно и до сих пор почивал в четырех стенах безвыходно, парень хотел встретиться раньше, но не мог по очевидным причинам. Выдалось только на очередные выходные — как раз отработка закончилась. Парень открыл дверь. Полтора часа назад Венти писал, что она будет не заперта — это странно, но Сяо не придал значения. Смущало все время то, что заболевший печатал с удивительными ошибками, часто без пробелов и чересчур медленно, когда выдавалась минутка на разговоры. Пьян ли был так или температура? — логично, что второе, но все равно напрягало. Все ли настолько плохо? Из-за загруженности Сяо они мало переписывались, потому не было практически никакой осведомленности о точном состоянии Венти. За неделю могло произойти всё что угодно, хоть конец света. Как только вошел, гость, долгожданный и единственный, сразу увидел вздыбившегося Двалина в напряженной стойке, разинувшего пасть с прекрасными сточенными клыками. Оба существа встретились, внимательно осмотрели друг друга, и собака, переключившись из режима защитника в обычного хвостатого домового, преспокойно переместилась в темную комнату хозяина. Сяо так быстро стал не интересен, что питомец даже не удосужился обнюхать загадочный полупрозрачный мешок в руках или ботинки в грязи. — Венти, это я, — негромко, тише обычного тона говорит Сяо, закрывая за собой с таким же негромким щелчком. Никто не ответил. Парень насторожился и притаился, снимая сапоги. Неужели кто-то воспользовался незапертой дверью? Вроде не больше трех часов прошло. — Венти?.. — осторожнее позвал. Сяо прошел в комнату, не снимая верхнюю одежду. С тех пор как он здесь был в последний раз, все смотрелось неизменно чисто, будто никто не проживал. Но как будто мягче, без серых сколов черных теней на мебели и в углах; стало намного теплее. Впервые парень почувствовал изменения от уборки, хотя в его комнате все было как застывшим. В кровати, свободной от книжек и прочего хлама с прошлого раза, был поднят большой клок одеяла; под ним притаилась темноволосая, вихреватая голова, которая была зарыта в бязевые цветастые складки. Практически не увидишь в полутьме черные распущенные волосы. «Спит. Сильно утомился, однако», — пронеслось в голове. Теперь и кривой текст без пробелов, и гулкая тишина в квартире были разъяснены. Сяо осмотрелся еще раз: быстро подметил улегшегося под письменным столом питомца, внимательно рассмотрел пол, — не было ли чересчур много грязи, — и остановился на закрытых, слегка подрагивающих глазах спящего. Поставив перегруженный пакет на пол и отложив куртку на конец кровати, парень осторожно присаживается на край и, затаив дыхание, словно тянется к воробушку на нижней ветке дерева и боится спугнуть, прикасается ладонью ко лбу. Холодные костяшки чувствуют тепло. Не слишком сильное, бестемпературное. И за этим следует выдох из приоткрывшегося рта — не испугал, не разбудил. Осторожно прибрав одеяло назад, парень увидел, как Венти все это время спал в халате, нетуго завязанном. Ключицы были почти оголены, ничего не мешало груди дышать. Сяо похлопал глазами, подумав, не странно ли себя ведет, рассматривая спящего, как злобный дракон, склонившийся над дичью. Но больной выглядел таким непривычно тихим, что явно не проснется и не заметит страшную нависшую тень. Отведя взгляд, все же смутившись, Сяо замечает рамку со слегка выцветшей фотографией за стеклом. Он пригибается вперед и широко открывает глаза, узнав кого-то, очень похожего на Венти. Но глаза другие, лишенные света. Родственник, но жутковатый. Как рыба смотрит… Давно ли это фото стояло? Раньше не замечал. Да и кто хранит фото близких прямо у изголовья? Подобное было слегка непонятным для того, чьи общие и отдельные, но редкие, фотографии были вынесены в фотоальбом, пылящийся среди книг на полках отца. Однако, как бы не было интересно разглядывать сфотографированного парня с цветами в руках, кому-то пора просыпаться. Гость осторожно погладил чужую щеку, невольно напрягаясь, и, прижав колени друг к другу от переполнявшего непонятного чувства, схожего с неловкостью и стыдом, сказал, стараясь выдержать обычный тон: — Венти, как себя чувствуешь? Тело встрепенулось, начало зевать, постепенно разлеплять глаза и мычать. Спинка выгнулась, мягкий халат спал еще больше, на живот, открывая под собой белую футболку. «Не жарко ли?» — незаметно подумал ожидающий, пока Венти не сел. — О! — он посмотрел прямо в глаза и широко улыбнулся, немного прикрывая рот. — Рад, что проснулся. — Ты давно, — второй зевок подряд, и Сяо пришлось взять себя в руки, чтобы самому не зевнуть, — давно здесь? Я не заметил, как уснул: писал что-то — и… Я же отправил сообщение, да? — Да. Иначе бы меня не было здесь. — О-отлично! А то мало ли, что приснится! — улыбается Венти, даже сдерживается, чтобы не засмеяться; несмотря на сон несколько секунд ранее, его настроения быстро окрасилось и перенеслось в возбужденное. — Хочешь расскажу… А, это что? Стоило ему заговорить, так на все начал отвлекаться; первое, что заметил, был, естественно, заполненная до краев сумка. Бестолковый хозяин присел рядом с Сяо и заглянул внутрь, но только взглядом, не особо желая залезать руками. — Лекарство и еда, — пояснил, опережая, гость и поправил волосы. — Еда? Ой, да зачем, у меня вроде есть! Деньги тратишь… — смутился, конечно, Венти, но не сдерживался от наслаждения вниманием. — А какая? — Суп и лапша. — Полуфабрикаты? Отлично, часто сам беру такое! Хотя должен был остаться рис в кастрюле, его тоже надо бы доесть… Непоседа вскочил и потянул пакет. Взял его двумя руками, но тут же опустил из-за недостатка сил. — Какой же ты сильный… Неожиданно улыбка слезла с лица парня, и он упал обратно на край кровати, едва не свалившись. Сяо незамедлительно его приобнял, сжал за локоть, оттягивая назад и останавливая соскальзывание. Ему очень не понравилось, как Венти зажмурился и побледнел. Пришлось сразу уложить под одеяло обратно, хмуро оглядывая. Вдруг больной ужасно громко закашлял. Даже рука, которая освободилась из чужой, не помогала заглушить вышедшую из легких боль. Изо рта все рвался и рвался кашель, пока голос не охрип, а щеки не порозовели снова. Достаточно было просто встать, чтобы из спящего красавца перевоплотитьс в скелета с прижившейся кожей. — Вот же… — покачал головой Сяо и встал, забрав пакет. — Кх-ммм… — Венти неловко и виновато посмотрел на парня. — Прости, я хо-… Тот не мог ничего сказать из-за усилевшегося першения и снова закашлял, но в разы тише, но гостя уже не было рядом. Только Двалин остался в комнате, заходив. Судя по доносившемуся цоканью когтей, тот был обеспокоен состоянием хозяина, внимательно слушая его и поскуливая. «Сильная простуда, — думал Сяо, пока вода шуршала в чайнике, и опустошал пакет, ставя все продукты на стол. — Из-за чего?» Он предполагал, что вина в частых прогулках, но вроде Венти не жаловался на холод и был зачастую прилично одет. Мысли сразу вышли на прогулку у озера, где горе-непоседа нырнул с головой и сидел с мокрыми, пусть под полотенцем, волосами практически весь вечер. Предположение звучало логично — инкубационный период у простуды или чего-то посерьезнее перешел только сейчас, спустя несколько дней, в активность. Придя к возможному ответу в голове, Сяо принялся со спокойной душой за чашки: одна — для чая, другая — для лекарства. Никакого синего очистителя, но вторая кружка выглядела хуже химической жидкости и так неприятно пахла, что лучше была бы отравой. Но, раз это нужно для выздоровления, придется кое-кому потерпеть. — Сяо, — Венти сразу сел, когда к нему вошли, поправил халат на плечах и потянул за собой подушку, чтобы спина была в расслабленном состоянии, — я хотел… Фу, что за гадость воняет? — У тебя был чай со вкусом яблочного десерта, и я сделал настойку, — пояснил парень и сел на край рядом, краем глаза проверив Двалина, сидящего у ног. — Выпей сначала чай. Но больной заглянул в другую чашку и скривился. Он недоверчиво посмотрел на Сяо и прилег получше на подушку, сложив руки на груди. — Ты уверен, что для лекарства нужно было всю чашку наполнять, а не одну столовую ложку? — его вопрос показывал не столько недоверие, сколько недоумение: видимо, раньше не видел, чтобы лекарство принимали с таким размахом. — Не уверен, — как и Сяо, оказалось, не знал, правильно ли все сделал. — Ха? Неловко. Сяо действительно не был уверен, верно ли это: инструкцию открыть он не удосужился, не посчитав нужным из-за спешки, а раньше не принимал подобные лекарства. Даже больше: его рвало от жидкого вида не из-за запаха или вкуса, а по какой-то неведанной причине, потому он никогда не мог полоскать горло, например. Только в шариках, в капсулах. Хотя даже так многие медикаменты вызывали тошнотворные ощущения. — Подожди, проверю, — голос Сяо притих, и он начал вставать… — Нет уж, мне самому интересно, — …но Венти даже после сильного кашля был неугомонный. Гостю срочно пришлось встать вместе с неопущенными чашками и стать опорой для больного, который сам первым делом после подъема сжал постороннее плечо. Простояв несколько секунд и проморгавшись, ослабевший юноша выдохнул и кивнул. Они вместе прошли на кухню, пока за ними поплелся любопытный пёс. Венти плюхнулся на стул, Сяо — напротив, отставив лишний груз на стол и посмотрев на Двалина в проеме, выгнувшего хвост дугой и склонившего набок голову. «Эксперт» по болезням взял инструкцию из открытой упаковки, пробежал с прихмуренными глазами и вытянутыми в розочку губами. Улыбка, как родная и неотъемлемая от щечек, тотчас расплылась на лице, кожа порозовела приятныс оттенком, и глаза заблестели тем самым, что напрягало собеседника в этот момент, — озорством. — Ха-ха! — парень отложил несчастную бумажку и придавил ее пальцем перед внимательным и обеспокоенным «кошачьим» взглядом. — Написано: две столовые ложки в день. А ты что сделал? — Кипяченая вода и немного настоя… — Ахаха-ха-ха! Ну ты даешь! — длинные ресницы намокли: Венти, схватившись за живот, смеялся и кашлял, не зная от чего задохнется быстрее. Алатус со вздохом подпер голову и прихмурился в привычной манере. Глуповато себя повел, необдуманно и действительно смехотворно. Инструкция стала ему негласным врагом — надо было с ней быстро покончить, чтобы не вышло такой ситуации. Как, впрочем, все лекарства были теперь не по душе — вдруг они тоже каким-то не тем проходом принимаются. — Как ты мог этого не знать? Это же банальнейшая вещь! — хохотун успокоился, оперся руками о стол и внимательно поглядел на молчуна. — О, когда ты стесняешься, у тебя глаза цвет меняют! — Тц… «Я самый настоящий придурок», — хотелось сказать вслух Сяо. Оба замолкли. Даже Двалин, оценивший «шутку» завилявшим хвостом, замер и прижал одно ухо к макушке. Но болеющий парень вздохнул и, быстро передумав, решил перевести на что-то другое внимание, чтобы не смущать и не копить тучку раздора в комнате. Но перед тем как начать, он посмотрел в сторону окна и улыбнулся еще шире, подозрительно поглядывая напротив себя. Чужие ноги неожиданно очутились на коленях Сяо. Тот сразу посмотрел на Венти, выйдя из зонирования, и положил руки на лодыжки, безопасно скрытые носками. Его мохнатенькая бровь сразу приподнялась, веки расширились в ожидании. — Прости, очень ломят ноги! — задорно, прочистив горло, говорит хитрюга и опирает подбородок на чашечку ладоней; щеки расплываются вверх и в стороны, и глаза начинают светиться поменьше. — Каждое утро, пока болею, просыпаюсь от того, что их как будто шерстяной ниткой до упора стянули. Встать тяжело. У тебя было такое когда-нибудь, Сяо? — Ох… Было такое. Когда много ходил. Смущенный парень внимательно посмотрел на чужие носочки и сглотнул. Он подавил в себе улыбку, разглядев в рисунках на ткани дракончиков. «Да, ему они действительно очень нравятся». — То есть, после наших прогулок? — Венти подсуетился и сел ровнее, немного потянувшись вперед туловищем. — Нет. После них не припомню. Этот ответ удовлетворил непоседу, и тот сразу переключился на другую тему, слабо покручивая стопы на коленях собеседника: — А как исправительные работы? Не сильно приставали? Как это вообще выглядит? — Меня отправляли собирать мусор в парках, на пустыри, — был дан уж очень краткий ответ, что Венти сначала опешил. — Ууу… Намучился, наверное? — Нет, было не тяжело, — отвечает, привирая, Сяо и, все время не поднимая глаз, начинает осторожно массировать одну из ног Венти. На удивление, неугомонный больной ничего не ответил, но стал сразу вытягиваться. Он внимательно смотрел большими кукольнымм глазами на движения, словно ничего не понимал, и Сяо всеми кончиками волос и ресниц чувствовал смешанные эмоции в глубине зрачков смотрящего. Никто из них явно не ожидал, что на шутливость, которая постоянна, как ветер на Земле, будут так серьезно реагировать. — Но тебе становилось лучше за это время? — интересуется Сяо, не давая передышки в разговоре. — Немного. Голова не так сильно болела, температуры почти на второй день не было. Но безумная усталость, Сяо, даже в туалет нельзя было сразу сходить. И такие сны продолжали видеться! Всегда что-то… Как у Безумного Шляпника! Рассказать? Стопы Венти неугомонно заерзали, из-за чего гостю пришлось поднять голову и внимательно смотреть на взбудораженного краснощекого. Особенно на широкую улыбку, когда к ней подносят чашку. Сердце пропустило удар. «Не та!» Не успел предупредить, как Венти тут же прилично отпил и зажмурился, сразу отставил чашку и стал плеваться, убрав с чужих колен и поджав ноги. Лицо перекосило, поменяло цвет, как и тело передернуло. — Мерзость, определенно только на ложке! — как енот, умывающийся на реке, Венти стал вытирать то руками, то салфетками губы, чтобы ни в коем случае осадок не остался внешне, и прикрывал лицо серыми рукавами, покашливая. — Теперь и ложки не надо… — пробормотал Сяо и неловко отвел взгляд в окно, почесав плечо под рукавом. — Кх-кхм… Вот, о снах, — больной продолжил, теперь точно не уйдя от темы, когда взял другую, безопасную чашку, и отвернулся также к окошку, наблюдая за плывущими облаками снаружи. — Ты мне часто снился это время, хотя мы не так часто общались. Говорят, перед сном нужно думать о том, о чем хочешь увидеть, но я вроде не думал о тебе, а все равно мне снился. Почти всю неделю! Сяо был весьма смущен, как будто его наградили. Он вновь посмотрел на Венти и блеснул глазами, наклонив голову набок и подперев ее. Стало очень интересно, и молча слушал болтовню. — Например, мне снилось, как мы гуляем в деревне моего детства, около озера. Там всегда было очень красиво. Во сне небо уже перешло в закат и цикады громко-громко пели. Ты ругался на что-то, вроде, на то, что я тебя вытащил гулять, и вечно посматривал в сторону, а затем вдруг решил залезть в воду. А выбрался оттуда водным у́жем, ху-ху! — парень был так увлечен рассказом, что не замечал, как его болтающаяся нога касалась чужой спокойно и непринужденно; Двалин под мягкими и воодушевленные звуками прилег и стал дремать, как подобает доброму и успокоившемуся старичку. — Второй сон был про то, как ты вел машину, и мы ехали рядом с поездом, чутка ниже его, по дороге. Мы разговаривали о том, о сем, а потом ты чуть не напоролся на оленя, выскочившего, почему-то, посреди пути, и свернул в кусты. Мы врезались в дерево; я прямо почувствовал, как лобовое стекло на руки и тебе на лицо обрушилось. А вот это Сяо не нравилось. Его брови выгнулись обратным мостиком, и он начал беспокоиться. Скорее всего, эти сновидения были температурным бредом, не более. Но юноше, которому всегда снилось одно и то же, редко что-то другое — и то оно было кошмаром, — было так же невдомек, адекватно ли такое. — Хммм… — Венти сделал легкую передышку на чай и продолжил. — Был сон, когда мы стояли на корабле, на самом кончике носа. Мы смотрели вперед, виднелись острова какие-то, огни города. Наверное, скоро должны прибыть в город. И ты взял меня, начал кружить в танце, туда-сюда — голова закружилась! А затем судно качнуло, я упал на половицы — и проснулся, к сожалению. Ты впервые улыбался тогда… Или не впервые… В общем, это я запомнил лучше всего, потому что было очень странно! — А другое, видимо, не странно… Юноша был больше смущен, чем расстроен. Казалось, у него горят не только щеки с ушами, но и лоб, как в ознобе.: даже на всякий случай провел ладонью сверху. Сгорбившись, Сяо еще более осторожно начал смотреть за Венти, который не отрывал взгляда от чернеющих туч. — О, не совсем… Еще мы были на пляже и плавали, но ничего особенного. И опять гуляли, но в нашем городе, где-то в дворах. О чем-то болтали. Однажды обнялись — было очень тепло! И всё, теперь уж точно ничего не помню. — Может, это было от температуры? — Нет! Говорю же, только первые дни, — наконец, больной перевел взгляд на собеседника и хмыкнул. — Наверное, очень было нужно, чтобы ты приснился, Сяо. А я тебе снился? Или только моя голова сдвинута? Тот, к кому обратились, поджал губы. Он молчал, перебирая пустые пальцы между собой, и обдумывал, что сказать и объяснять ли. Конечно, кое-что вспомнилось, но это было так неточно, что в итоге парень просто помотал головой. Хотя лучше бы Венти приснился. Не каким-то теплым, как его улыбка, ощущением, не тенью, а в своем теле. Даже если бы это был кошмар. За время задумчивости Сяо кое-что вспомнил, чтобы отвести разговор: — Почему ты не позвонил родственникам? Наверное, им было бы важно узнать о твоем состоянии. Венти не успел помешать жидкость ложкой. Он уронил ее, и та громко зазвенела, отбиваясь от стенок, будто метроном во время тревоги: звонко, страшно, громко. Тотчас послышались извинения; виновница сотрясений была вытащена, встряхнута от капель в воздухе и отложена на стол, цокнув в последний раз. Двалин из-за постороннего шума поднял голову и фыркнул на хозяина, чьи сине-зеленые глаза пронзительно посмотрели на собеседника. Сяо вроде не сказал что-то очень подозрительное, а почувствовал на переросице холодное дуло красночрого пистолета. — Например, тот парень с фотографии… — продолжал уже медленнее, но словно загипнотизированный, гость, встречаясь глазом к глазу. — Он твой родственник? Вы очень похожи… «Или близкий друг, или… О, нет, о чем я думаю?» — пронеслось метелью, заставившей вздрогнуть и шире раскрыть глаза, в голове. — Мой брат, — по-черепашьему кивает Венти и прихмуривается, опуская взгляд и наконец-то останавливая ноги. — Старший? — Да. — Вы очень похожи… И где он? — Сяо все больше и больше хотел отказаться от этой темы, но какие-либо ответы Венти побуждали его к развитию, дальнейшим вопросам — всего лишь нужно было сказать стоп-слово. Венти занервничал. — Убили…