– Почему сразу мои чувства? – столь резко заданный вопрос оборвал всю музыку.
Сяо сгорбил плечи и поставил руки на бедра, выгнув назад живот. За одно мгновение стал еще ниже Венти, хотя разница роста не была велика. Изменившийся, он хмуро смотрел в глаза смутившего музыканта, вовсе не злясь, несмотря на то что хмурые брови приняли угрожающую стойку. Просто окончательно засмущался: ни одна ранее шутка не заставила пресс дернуться внутрь, сдавив кишки, как эта. И едва это шутка. Никто из них не считал это легким ситуативным юмором, пусть было сложно поверить в это.
– А что не так? – Венти, обнимая обиженную гитару, видел же очевидное недовольство и, судя по выжидающему мнение взгляду, ждал разъяснений как можно скорее.
– Почему не поведать о собственных чувствах? – продолжает назидать вопросом всклокоченная горгулья.
– А зачем? – отстаивал право на ответ первый.
– Разве так не легче? – не сдавался второй...
– Ха... – и быстро победил, – наоборот, сложнее. Если я буду писать о себе, что-то определенно выйдет не так, как задумано, или же выйдет неправдоподобно, и я ударюсь в постоянные исправления в каждом слове, предложении, пока не сгорю. Хотя, очевидно предполагать, в самую первую минуту взорвусь и ни к чему не приду в итоге. Ежели писать о тебе, как о выдуманном персонаже, это не так стыдно и совестно. Почти. Капельку-у, потому что в представлении образ выдуманный.
Сяо помотал головой, выразив несогласие с выводами. У творцов свои причуды, конечно, едва на грани с безумными идеями или комплексами, но вещать что о себе, что о других – сложность немеренная. А если писать не вирши, а достойные и возвышенные стихотворения на публику, то тем более. Слова Венти в данном выглядели всего лишь оправданиями. Тема собственного "Я", по мнению не поэта, как первая практика, как нельзя лучше раскроет писательские качества и поднимет талант ввысь, раскроет ему крылья.
– Все равно удобнее о себе писать, а не обо мне, – отвечает хмурый парень, долго выдыхая вниз под конец.
Неожиданно он почувствовал, как защипало под нижними веками, и неосознанно отвернулся, оглянулся на какой-нибудь впитанный в землю след прошлого человеческого пребывания здесь, прикрыв рукой загоревшуюся, сильно потеплевшую щеку.
«Обо мне сочинять...»
– Ты не разрешаешь? – послышалось, как сломалась наивная романтичность сочинителя, выдергивающая из смущающей гущи, и разразилась вместе с выхлопным кашлем.
– Не запрещаю, – отрезал Сяо, как Венти затих, и дернул крылышком носа, громко вдыхая.
«Но и не поддерживаю, – про себя добавил задумчивый. – Из меня пытались делать и музу для написания героя страшилки, и модель для шуточного дизайна одежды, – ничего особенного, чему мне поражаться? (Однако его сердце от непроходящего впечатления было не на месте). Однако то были физические интересы; Венти хочет затронуть мою душу, но это не совсем разумно. Что он может знать про нее, про мысли и чувства на целую песню? (Он вернул прямой, затуманенный взор на друга и слегка наклонил голову). Что вообще накладывать на музыку про меня? Максимум – рычание записать, и то чтобы использовать в фильмах для появления пса; не думаю, что он поймет мое сердце, когда и мне это чаще не под силам. А в последнее время это немного опасно, как хоррор".
– Как же песня по твоей выбранной теме будет выглядеть? – неожиданно тихо поинтересовался Сяо и недоверчиво, в ожидании приподнял бровь.
И увидел, как Венти широко открыл рот, вдохнул, поднимая руки на уровень груди от резко возросшегося желания высказаться. Но немного погодя все с лица стремительно вернулось в обыденный, сдержанный вид. Юноша прихмурился так же, как оппонент напротив в период тяжелой думы, только шмыгнул носом и неловко откашлялся вновь, стараясь быть потише. Понятно: его мысли не заходили так глубоко, как предполагалось; это решение было не более, чем спонтанным, как бывает у творческих сорвиголов.
– Хах... Смотря какие твои чувства... – неуверенно протянул Венти, обратно обнял утомившуюся гитару и неловко улыбнулся, будто начинал чувствовать вину, как сбивший со стола чашку кот, за желание сочинять.
– Их много, – неопределенно ответил Сяо и, точно на допросе вытягивая правду из преступника, ждал что-то, что убедит его в надежности идеи и ее отличном исполнении.
– Любовь?... Ха, нет, слишком банально. Страх? (Поэт осмотрел несколько раз снизу-вверх друга). Никак нет. Нужно что-то позитивное... Хм... Задумчивость? Тоже не то, не позитив и не романтика... Сила? Ха, неплохо! Но... Аргх!
Венти резко отвернулся, перекинул гитару на спину и зашагал по той тропе, что вела обратно к тупику. Выразительно и громко шмыгнув носом, парень недовольно промычал да повторил недавнюю позу Сяо: сложил руки на бедрах, становясь надутой сахарницей.
– Прогулка должна помочь вдохновению снизойти, но эта мимолетная и коварная голубка едва коснулась меня перышком! Ох, ведь хорошая идея – написать о ком-нибудь, раскрыть чужой мир на публику, вывернув наизнанку, а в итоге ничего не лезет в голову! – недовольный парень отчаянно промычал, сжав на секунду волосы, и окинул взглядом грязь, мусор и даже какой-то выразительный рисунок на одном из гаражей. – Я даже жанр не знаю, а сколько катренов брать, как рифмовать – и подавно. Реализация важнее мысли, но мысли-то нет! А что еще придумать? – он разворачивается к Сяо. – Писать о людях в целом? Это невозможно, я же уйду в бесполезную философию или, того хуже, умалю ценности некоторых и превозвышу другие. О детях? Я не собираюсь заниматься пропагандой семьи и это немного смешная тема в моем положении. Да и что обо мне подумают! Извращенец или чудак в плохом смысле! Я странный, но не до такой же степени. О природе? Заезженно. О празднике? Не так значительно и запоминающееся надолго, достаточно ему перестать существовать.
Наконец, он остановился и посмотрел большими беспокойными, но ясными глазами; противоположный, смотрящий на его легкий эмоциональный всплеск, не сдвинулся за все время ни на шаг. Расстояние было небольшим, а ощущалось как берег и бурлящее чёрное море.
Сяо наклонил голову, поднял брови кверху и громко цокнул.
– Нет уж! – стоял на своем Венти. – Я не буду писать о себе, если ты об этом намекаешь. Мне просто нечего! И это будет...
Но к огромнейшему удивлению и без того взбудораженного творца, Сяо громко усмехнулся. На миг показалась его дерзкая и мрачная ухмылка, которую моментально перекрыл палец, прижавшись от задумчивости к верхней губе и оттянув ее чуть вниз. Выдохнув носом пар, не менее странный парень прошел к старшему другу, остановился перед ним и положил руку на плечо. Крепко сжал и вновь с той же прямотой взглянул в сияющую радужку. Только был до скомканного ощущения в животе, будто бегали по стенам желудка маленькие склизкие паучки, спокойным. Глаза, как у хищника, сжирали изнутри все лишнее беспокойство, сменяя его озадаченностью: волей-неволей, Венти стушевался и уже с любопытством и напряженностью смотрел в ответ, повернув голову в три четверти и пропустив через ресницы слабый свет.
– Мы только начали, – через секунду после соприкосновения все так же негромко сказал Сяо. – Если эта тема не идет, надо подумать еще.
– Ха!
Такое изречение ввело Венти почти что в ступор, если бы не его умение крутиться и размышлять. Он грубоватой подушечкой пальца поддел чужой нос снизу, чуть прижав ноздри, – излюбленная на сегодня привычка – и, громко шмыгнув носом, увернулся из-под влияния чужого касания.
– Ты обещал сделать фото. Это место идеально подойдет для твоей камеры.
Воодушевившийся заново музыкант, перекинув расслабившуюся, обнадеженную гитару на спину, направился по тому же пути обратно, больше не оборачиваясь. Сяо же достал телефон, как пожелал глава проекта, и поднял его на уровень лица. Хмыкнув, он сделал осторожное фото удаляющейся фигуры.
«Сколько раз он поменяет решение? Главное – не бесконечно бы метался. Что же будет в конечном счете, интересно".
А затем перешел на менее важные детали пространства. Слышались только клацанья ногтя и недовольные вздохи.
***
Прошло полчаса и, по всей видимости, даже больше, когда Сяо встал около подъезда, отпустил руку Венти, скрыв свою, похолодевшую от нахлынувшего ветра, в кармане, и задумчиво прикрыл глаза. Вопрос, которому ему задали, был ожидаемым, но сложным на быстрый ответ: "Куда в следующий раз они прогуляются?". Точно не в ближайшее время, судя по приблизительным планам, но и растягивать на месяц было бы обидно и не по-дружески. Пусть до назначенного поэтического события еще плыть и плыть, однако откладывать, когда даже база не подготовлена, – допущение, роковая ошибка новичка.
– Как судьба сведет, я думаю, – вздохнул парень и пожал плечами, как сформулировал что-то ответить.
– Хо-хо, Судьба капризна... – неотразимо улыбается музыкант, не переставая двигаться с носочков на пятку и хлюпать красным, опухшим, как у волшебного оленя, носом. – Но надеюсь на плодоносную встречу. Или хотя бы на то, что "додумаюсь до додумки" не раньше, как увижу тебя.
Венти посмеялся, отбежал от друга и часто-часто замахал рукой на прощание, не успели ему пожелать здоровья. Гитара на спине брякнула грифом, когда хозяин исчез за массивной дверью, выражая начинающуюся от расставания тоску.
"Ему просто надо подумать лучше... Или начать с "очевидного", как бы не хотелось".
Сяо потер подбородок и развернулся. Он в очередной раз предался туману мыслей и ушел в себя. Его ноги стали невесомыми, плечи перестали чувствовать тяжесть больной головы, и если бы он только мог лететь по небу, было бы втройне замечательно, но неудобно – время бы быстро исчерпалось.
"Природа бы подошла ему как одна из основных тем. Цветы, – вспоминает лавандовый аромат парень. – Может, что-то безобидное, но возможное прокричать рупором людям или ненавязчиво намекнуть. Экология вполне острая тема. Но стоит учитывать, что не каждому захочется рассуждать в рифму на глобальные проблемы. Да, такое и не спеть хорошо... Даже получится вульгарно или насмешливо, смотря какую музыку подобрать."
Это было сложно. Гораздо сложнее, чем заучить более десяти строф или целую поэму о несчастной любви. От раздумий над созданием парень перешел к своей роли в этом, немного насмехаясь над собой. Делать фотографии, выражать мнение и предлагать другую точку зрения – действительно ли это нужно Венти? А когда все закончится, не закончится ли на этом дружба? Столько всего, что одновременно и сомнительно, и чертовски глупо для того, чтобы поднимать на раздумья или возвращаться к этому...
"Сегодняшний рок не подойдет, может, только прошлого века. Если я подберу ему варианты, может, он подчерпнет вдохновение и возьмет тему чего-то выдуманного? Как про человека со звезд..."
Ему понравилась идея. Но вдруг неожиданно замер, не закончив шаг. Он, в конце концов, вспомнил, что кое-что позабыл в квартире друга, и резко развернулся, выставив ногу, как солдат. Проходящий мимо человек с натянутой на глаза шляпой едва не споткнулся о переменчивого незнакомца, перескочил, чуть не улетев в землю, и хрипло сказал пару неволшебных слов в адрес недоуменного Сяо. А тот же, проследив за "жертвой" возможного инцидента, застыл. Не встречались ли раньше? Не виделись однажды?
"Страннее меня, думающего, чем может быть знаком..." – пусть несчастный прохожий останется жителем домашнего блока, каким-нибудь чахнущим за склянкой соседом, а вещь забрать нужно немедленно.
***
"Что за странная машина", – парень остановился у двери в родной дом и внимательно посмотрел на неизвестный объект. Ни разу не видел такую машину в их районе. Заехал кто-то к отцу? Вполне может быть – еще даже не вечер, а выходные по календарю чаще никого не интересуют. Если кто-то действительно посетил отца, парень просто быстро проскочит туда, куда ему нужно, и запрется в комнате, пока не найдется случай вытащиться наружу. Он не в том возрасте, чтобы им хвалились гостю, особенно пришедшему по рабочим вопросам.
Сяо повел плечом, хмыкая забавным мыслям, и осмотрел бегло, незаинтересованно автомобиль, прежде чем дернуть ручку и шагнуть внутрь. Он с наслаждением вдохнул ударившие в нос тепло и сладкий запах свинины, но помедлил. Напряг уши и стал снимать обувь первее расстегивания давящей на солнечное сплетение в согнутом положение куртки.
– Нет! – резко доносится со стороны источника аромата глуховатый сердитый голос.
Затем звон отставленной вещи на стол. Твердый стук об пол. И сдавленный мужской вздох, точно принадлежавший Чжун Ли.
– Что ты делаешь? – спокойным, но железным тоном произнес он, вгоняя в дрожь. – Поднимись на ноги. Не надо устраивать подобие идолопоклонства.
Сяо сглотнул. Он вылез из первого ботинка и, упершись рукой в шкаф-гардероб, сделал большой шаг до конца прихожего продольного ковра, прислонился к углу стенки, стараясь не выдохнуть курткой, и прислушался как можно внимательнее.
– О, к черту, сяншень! Какая разница, на коленях я или на ногах, если чувства неизменны? – хохочет первый голос со смешанным задором и презрением. – Я готов на это ради тебя, как бы ты не упирался. Сяду в тюрьму – плевать! Зато ублюдка, который угрожает тебе, выпотрошу и заставлю всю его семью до пятого колена расплачиваться.
– Живо встань и прекрати нести бред!
Сяо выглянул. Он увидел, как мужчина поднял рыжую голову со своих колен, дернув за волосы, и взглянул в лицо.
– Мне не нужна никакая защита, я способен на это сам, – с внутренним рыком медленно, выговаривая каждый слог, говорит вплотную к гостю отец. – Не надо заслуживать искупление предо мной после всего этого. Ты виноват, а выберусь уж, прости, сам.
– И как? Прикончишь этого человека, как своего первого? – с усмешкой спрашивает рыжеволосый. – Должно быть наоборот: кто заварил, тот и расхлебывает. Зря ты строишь из себя...
Но гость не заканчивает. Он мягко высвобождается из чужой хватки, поднимается с колен, не отряхивая возможную пыль, и берет изжелта-бледные руки. Его персиковые губы нежно касаются каждой выпирающей углом костяшки, отчего у Сяо, тайно наблюдающего за ними, колкие волосы встали дыбом еще хуже, чем на улице от холода.
"Вот он... Этот мафиози".
Чжун Ли хмуро смотрел прямо в глаза, насколько было понятно под углом обзора, и не двигался, подобно хорошо отделанной скульптуре уставшего и в то же время возвышенного мудреца. Пока его ладони покрывали одним из видов близких ласок, он был холоден, внешне отстранен и недосягаем. Видимо, его действительно не интересовали посторонние чувства. Однако же глаза предательски мерцали, как солнце, отражавшееся в серьге стоявшего мафиози. Они, словно пытались загородиться, скользнули в сторону и замерли на коридорном проходе, широко раскрывшись.
– Не тебе руки марать... – шепчет рыжий.
– Сяо? – чуть не воскликнул Чжун Ли и резко встал, мягко отталкивая гостя.
Тот, в свою очередь, повернул голову через плечо и прихмурился, явно не в восторге, что их интимную беседу умудрились сорвать. До чего же у него был неприятный мертвый взгляд, убивающий на расстоянии, подумал Сяо и вышел в коридор полностью. Он целую минуту неосознанно проделывал пальцами лунки в ладонях.
