ID работы: 11754456

Невинность, брат мой

Слэш
R
В процессе
44
Размер:
планируется Макси, написано 66 страниц, 9 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора / переводчика
Поделиться:
44 Нравится 71 Отзывы 10 В сборник Скачать

Глава 1. Лавандовые глаза

Настройки текста
— Что есть величайшая иллюзия жизни? — громко, точно потревоженный саблезубый кот, прошипела каменная дверь с барельефом в виде скалящегося черепа. — Невинность, брат мой.       Это был первый раз, когда Софи услышала эти слова. Слова, ставшие для неё пропуском в новый дом. И она никогда не забудет этот пароль. Не сможет забыть, потому что эти слова обрели для неё совершенно особое, личное значение.       Слышащий об этом как следует позаботился.       Она познакомилась с ним в ночь, когда смерть едва не забрала её руками человека, подарившего кров. В начале зимы гонец Братьев Бури принёс печальные известия о пропавших на поле битвы солдатах. В оглашённом мрачном списке, среди многих, оказался единственный сын этого доброго человека. Олаф тогда сильно напился…       Софи проснулась в своём нагретом углу за очагом от леденящего кровь крика и громкого-громкого звона разбитого стекла. Она не сразу поняла, что бутылка разбилась прямо у неё над головой, ведь спросонья все звуки должны казаться слишком громкими. Но осколок, блеснувший в складках одеяла, когда она попыталась завернуться в него сильнее, переубедил её. Агот, жена Олафа, за прошедшие полгода ставшая Софи родной, как настоящая мать, уже незаметно подползла к ней со стороны кухни. — Не возвращайся до утра, — встревоженно прошептала ей на ухо Агот, натягивая на девочку самодельную шапку и накидывая на плечи бурую, поеденную молью козью шкуру. Софи настойчиво подтолкнули к выходу, и она сама не заметила, как оказалась на пороге. За ней захлопнулась скрипучая дверь, и последним, что она услышала, было невнятное гневное бормотание.       Морозный воздух зачесал ноздри и Софи чихнула, прикрыв рот остывающей ладонью. Ночь была ясная. Две Луны заливали двор призрачным голубым светом, и снег поблёскивал, как серебро на аргонианских прилавках. Дым из труб поднимался вертикально, словно по леске, где-то тоскливо выла собака. Софи наклонилась, чтобы завязать шнурки на стоптанных зимних ботинках, не переставая шмыгать носом. Она плотнее укуталась в шкуру и полезла в сугроб, чтобы пробраться к сарайчику на заднем дворе — там, рядом, под навесом, было костровище.       Энви отвлёкся от слежки, когда справа от него загромыхала ящиками местная сиротка. Он повернул голову в сторону непрошеной гостьи, нервно подёргивая кошачьим хвостом. Та его не заметила, и с третьей попытки сняла крышку с вырытого в земле костровища. С четверть часа она сидела над ним и била заточкой по кремню, чтобы высечь искру, но дрожащие от холода руки никак не хотели её слушаться и бить с нужной силой. Почти отчаявшись, девочка занесла железку за голову и, зло вскрикнув, со всей дури ударила по камню. Рыжие искры посыпались на промасленную тряпку и она легко вспыхнула, заражая огнём сыроватые ветки, а затем и полено на самом дне костра. Хвост у Зависти ходил ходуном от раздражения, цепляя на шерсть свежий снег, а он и не пытался его остановить. Даже чуткие звериные уши не помогали ему сфокусироваться на нужном разговоре, настолько громкой оказалась девчонка. Какофония из звуков доводила его почти до мигрени, и гомункул пытался поворачиваться одним ухом к окну, прижимая другое к голове, но это совсем не улучшало его положение. Он принялся нервно вылизывать холку, вгрызаясь зубами в клочки чёрной шерсти. Софи пока не замечала незваного гостя, примостившегося у окна. Она была слишком увлечена пламенем — наблюдала за вылетающими искрами, подставляла озябшие ладони то с одной, то с другой стороны, жмурилась от жара, атакующего лицо, и в то же время наслаждалась долгожданным теплом. Она даже ненадолго задремала, но минуту умиротворения прервал вскрик и звук очередной разбитой бутылки, донёсшийся из дома. Софи испуганно вздрогнула и повернула голову к окну в надежде разглядеть, что происходит внутри. Но с такого расстояния ей тяжело было увидеть даже силуэты жильцов, к тому же, на подоконнике сидел чей-то чёрный кот и загораживал обзор. Интересно, как его ещё не вспугнула громкая матерная ругань, которую было слышно даже на улице. Софи нехотя покинула тёплое местечко у огня и подошла к окну. Сквозь слюду нельзя было ничего толком разглядеть, но их оконце давно прохудилось и в слюдяных пластинах то тут, то там появлялись дыры. Они были не больше замочных скважин, но этого было достаточно, чтобы заглянуть в дом. К одному такому отверстию и прильнула девочка. Она обнаружила Олафа и Агот стоящими около стола. Они о чём-то спорили, размахивая руками, но ей тяжело было разобрать слова. Агот плакала, и от этого сердце у Софи сжалось. Она хотела было уже оторваться от окна, но тут Олаф размахнулся и ударил жену по лицу. Софи застыла, как ледяная статуя, не в силах пошевелиться и оторвать взгляд. Она видела, как Агот упала, а Олаф опустился на стул — он, вроде, и сам рыдал, но Софи не могла сказать наверняка. Девочка медленно отодвинулась от окна. Её губы дрожали, а в уголках глаз скопились слёзы.       «Глупая человечья плакса», — подумал Энви и внутренне усмехнулся. Дети в особенности его раздражали. Софи шмыгнула носом и вытерла выступившие слёзы, затем повернулась к гомункулу в облике кота. Он сидел в углу подоконника, спрятав лапы и хвост под живот так, что был похож на буханку чёрного обгорелого хлеба. Софи ещё раз шмыгнула и улыбнулась, глядя на незнакомого кота с красивыми сиреневыми глазами — точь-в-точь как цветы лаванды. — И откуда ты такой взялся?.. — сделала шаг в его сторону девочка, — Совсем меня не боишься… «Зато ты сейчас обосрёшься», — недовольно подумал Зависть.       Только Софи протянула к коту руку, чтобы погладить его, как тот резко поднялся — она даже не успела заметить — и с силой шваркнул по её руке когтистой лапой, гневно ощерившись и зашипев. Софи ойкнула и отдёрнула руку, застыв на месте со слезами в глазах. Может, и глупо было с её стороны ждать ласки от незнакомого кота, но ей отчего-то стало так обидно. Даже пушистый зверёк сегодня ополчился против неё!..       Энви спрыгнул с насиженного местечка и широкими прыжками унёсся со двора — хватит с него на сегодня людишек!..       Софи вернулась к костру и села, уронив лицо в ладони. Разве она сделала что-то не так, чтобы заслужить такую жизнь?.. Разве чем-то досаждала своим родителям? Или люди, которые приютили её, расстроились из-за того, что она выжила, а их сын — нет?.. Ведь он был для них важнее всех людей на свете!.. Да о чём говорить — даже кошкам она умудрилась чем-то не угодить!..       Всё в городе умолкло — наступил самый тихий час перед рассветом, и ночь показалась девочке ещё более тёмной и неприветливой. Она завернулась в шкуру плотнее, легла ближе к огню и плакала почти до рассвета.

***

      На следующий день стылый холод улиц прокрался сквозь стены в дом, и Софи кожей почувствовала напряжение, морозцем растёкшееся по углам. Дышать здесь было даже больнее, чем на улице. Хмурое небо спустилось в их дом — и вместе с его невидимыми, но ощутимо тяжёлыми тучами в нём поселилась печаль. Софи стало безумно душно и тревожно в его стенах, и она как можно скорее убежала в город с корзинкой сушёных трав и букетиков. А ведь этот дом только начал казаться ей тёплым и безопасным… Она только начала верить, что обрела новую семью.       Софи надеялась, что Олаф и Агот скоро помирятся — в конце концов, все семьи ссорятся. Но легче не стало ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю, ни через месяц, ни через три. Олаф пил всё сильнее, Агот почти перестала общаться с людьми — ведь по городу пошли слухи и небылицы о её измене. Забыла она и Софи. От прежней материнской ласки и внимания, которые она дарила сиротке, остались редкие, насквозь пропитанные горечью крупицы.       Как только на улице стало потеплее и по крышам затарабанили первые капели, Софи практически перестала появляться дома. Теперь она могла целый день проводить на площади, пытаясь продать свои незатейливые товары. На травах и цветах мало что можно было заработать, но трактирщица в местной таверне сжалилась над ней и за септим-другой стелила ей постель в укромном углу и делилась хлебом. На большее у Софи не хватило бы, но ей большего было и не надо. Она была счастлива уже потому, что могла хоть как-то сама себя обеспечить и не дрожать от страха в доме или холода на улице каждую ночь.       Но долго её счастье не продлилось. С наступлением лета зацвели травы, и её сушеные приправы и букеты стали вовсе никому не нужны. А когда деньги закончились, трактирщица стала всё больше её шпынять и нагружать работой, и всё меньше — делиться хлебом. Затем в таверну попросились другие осиротевшие дети — трое мальчишек разного возраста, и трактирщица вовсе решила её выгнать. — Их отцы погибли, защищая нашу свободу, — сказала она тогда, — А твоя мамаша скопытилась от срамной болезни. Да и работать они будут лучше — всё-таки будущие отцы. На улице лето, не замёрзнешь. А к зиме успеешь прибиться куда-нибудь. На четверых голодных желторотов у меня всё равно кошелька не хватит. Софи не умоляла оставить её, не просила времени на поиск нового жилья, не обвинила никого и даже слезы не проронила. Она прекрасно понимала, что должна уступить людям, которые лучше её. Их жизнь принесёт пользу, их жизнь намного ценнее. А её любить-то особо не за что.       Но тем же вечером, в укромном местечке за складами около городской стены, в котором она решила пока что обосноваться, ей отчего-то стало так горько. Она не могла сдержать слёз, и ей от этого было безумно стыдно. Её не должно злить и расстраивать чужое достоинство и успех!.. Ведь её ничтожность — вовсе не их вина. Но сил сдержать слёзы она в себе найти никак не могла. Окажись какой человек рядом — она бы тут же бросилась к нему в ноги с извинениями, ведь ей правда было очень, очень жаль, что она не родилась другой. Что не родилась достаточно хорошей.       На следующее утро её разбудили голодное урчание и резь в животе. Плакать было некогда, и она спустилась к докам, чтобы напиться и нарвать цветов на продажу. У побережья всегда много что росло, а местный рабочий люд не трогал её, и иногда даже подкармливал — если было чем, конечно. Она была бесконечно благодарна тамошним аргонианам и тёмным эльфам — очень зря их местные не любили!.. Сегодня ей перепал замечательный кусок сыра и целая горсть орехов, и она так растрогалась, что едва не расплакалась от благодарности. Но ей отчего-то было страшно доверить свои слёзы даже хорошим людям. На всякий случай нужно быть как можно тише и незаметнее. Но, несмотря ни на что, в город она пришла в очень приподнятом настроении. Софи настолько осмелела от сытого утра, что даже решила активнее приставать к окружающим со своим товаром. Обычно это раздражало людей, и девочка редко позволяла себе такое, но день сегодня начался очень удачно, как знать, может, и сейчас повезёт?..       За несколько часов над ней сжалилась одна лишь старушка, которая скупила у неё все горноцветы. Но теперь у неё было несколько септимов — а это уже целая буханка хлеба на ужин! Неужто чёрная полоса закончилась? Неужто она своё отстрадала?!       Из данмерского квартала на улицу, где стояла Софи, свернула стройная молодая девушка. Она была в странном кожаном костюме и дорожном плаще со спущенным капюшоном, и шла, уперев взгляд в пол, немного пошатываясь. «Может, расстроена чем-то», — подумала Софи и решила предложить ей цветы. — Тётенька, тётенька, возьмите цветы! — крикнула она незнакомке, когда та поравнялась с ней. «Тётенька» прикрыла глаза и с усталым вздохом, словно к ней так обращались уже сотый раз за день, развернулась к сиротке. — Ого, у вас глаза, как у кошки!.. — удивилась Софи, встретившись с потенциальной покупательницей взглядом, — Возьмите букетик лаванды, он пойдёт к Вашим глазам!.. Красивое лицо незнакомки раздражённо дёрнулось. — Ты чё, совсем дура? — хрипловатым мальчишеским голосом обратились к Софи, — На кой хер ты продаёшь то, что и так растёт под ногами?! Софи застыла с открытым ртом. Мало того, что незнакомка оказалась незнакомцем, так он ещё и предъявил ей совсем не то, что она ожидала! Она-то думала, он разозлится, что она перепутала его с девушкой, или на то, что она предложила ему «бабский букетик» — обычно мальчишки на это обижались. А тут — на тебе! Она никогда в своей жизни ещё не была так обескуражена. — Нет, серьёзно! — с издёвкой хохотнул невысокий паренёк, — Ты чё, реально думаешь, что кто-то будет тратить деньги на то, что за минуту сможет собрать сам?! Ну ты и ду-у-у-ура, ха-ха-ха! Некоторые прохожие уже начали с подозрением поглядывать на них. Кто-то неодобрительно качал головой. — Тебе-то какое дело?! — севшим от обиды голосом крикнула Софи. А что?! Ей уже скоро тринадцать, должна же она уметь постоять за себя! Может, она и не хороший человек, но от такого откровенного говнюка защититься право имеет! Вот уж кого точно никто не любит! «Не такой уж я и плохой человек!» — впервые за долгие годы подумала Софи. — Я продаю их, чтобы покупать себе еду! Разве я кого-то этим обижаю?! — продолжила кричать девочка. Она не ожидала, что может так разозлиться, и даже немного себя испугалась в этот момент. И в то же время она почувствовала, что имеет право занимать место в этом мире — и это неимоверно радовало, раздувало внутри потухший огонь. — П-ф-ф-ф, и много ты за эту траву выручишь? — продолжил приставать к ней мерзкий тип, — Хотела бы зарабатывать, пошла бы и выучилась какому-нибудь ремеслу. Или по хозяйству кому-нибудь помогала. А ты что? Думаешь, что можешь заниматься тем, что нравится, и жить припеваючи? Пф-ф-ф-ха-ха! Да ты только и можешь, что ныть и рвать никому не нужные цветочки! Кому ты такая сдалась, а? Весь гнев Софи испарился за секунды. За ним пришла печаль. Откуда этот придурок знал, о чём она думает по ночам?! И зачем заставлял её проживать это горе снова?! — Я… я просто… — всхлипывая, произнесла Софи, — Если бы только кто-нибудь меня взял!.. Но я никому не нужна… Все лучшие ученики, чем я… Софи не выдержала и разрыдалась, спрятав лицо в ладонях. Незнакомец расхохотался, как злобная охрипшая сойка. — Ха-ха-ха, вот она — хвалёная человеческая рука помощи!.. — продолжил заливаться смехом юноша. «Точно!» — осенило Софи. У неё всё ещё были добрые знакомые, которые её поддерживали! — Меня в доках кормят! — гневно выпалила сквозь слёзы Софи. — Потому что они там такие же бездарные лохи, как ты, — тихо произнёс незнакомец, наклонившись к ней, — И закончат свою жизнь в трущобах с бутылочкой наркоты в руках. Софи сжала дрожащие губы и сглотнула ком в горле. Она поняла, что только сильнее опозорится, если скажет ещё хоть что-нибудь, и стояла, упрямо сдерживая слёзы, которые всё равно стекали по щекам. — Смирись уже, — продолжил её мучитель, — Никому ты в этом мире не нужна. Люди ненавидят и презирают таких, как ты. Жалких. Слезливых. Слабых. Робких и добродушных. Потому что если не ты — то тебя. Софи почувствовала, будто её заморозило. Раньше в ней теплилась надежда на то, что все её ночные терзания — ложь, что она вырастет, изменится, когда-нибудь станет счастливой. Теперь этой надежды не было. Теперь уже ничего не было. — Слышь, припадочный, — подошёл к придурку какой-то крепкий мужчина, — А ты не охерел часом? Нормально тебе над ребёнком издеваться, ничё не жмёт?! Незнакомый юноша высунул язык и посветил перед нордом средним пальцем, а затем резво сорвался с места и понёсся на другой конец улицы. — А ну стой, мудила! — побежал за ним вслед местный горожанин. Когда Софи больше никто не окружал, она внезапно очнулась от оцепенения и побежала в своё укрытие, не разбирая дороги.
44 Нравится 71 Отзывы 10 В сборник Скачать
Отзывы (71)
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.