Невинность, брат мой

      Энви на бегу обернулся и, убедившись, что хвоста за ним нет, завернул в тупик у городской стены. Там прислонился к ящикам, отдышался и расхохотался, запрокинув голову. Надо было видеть раздражённые рожи этих бугаев — умора, да и только!.. А девчонка-то, девчонка, что за находка — давно его никто так не развлекал! Может, он и глупо поступил, когда привлёк к себе столько внимания, которое было ему вовсе не нужно на этом задании, но отказывать себе в эмоциональной разрядке после последних событий было бы слишком жестоко. Да и, по правде говоря, задание ему выполнять совсем не хотелось, и любая отсрочка, которую он только мог себе позволить, пускалась в ход. Даже если это было бесцельное шатание по улицам города или ссора с местными. Зря он не укокошил того алкаша сразу, когда выследил, ещё зимой. Сейчас Астрид, от которой поступил приказ об убийстве этого бывшего военного, была мертва, а вот должок за ним остался. Пусть он теперь и Слышащий, долгов и обязанностей ему с рук никто в этой секте не спустит.       И всё же Зависть слепо продолжал надеяться, что его жертва давно померла от какой-нибудь белой горячки или в уличной драке, и откладывал выполнение задания до последнего. Не хотелось выслуживаться перед шлюхой Астрид и после её смерти. Он даже заставил себя притащиться в город, но вот начать работать никак не мог, и уже неделю слонялся по местным кабакам и лавкам, успокаивая себя тем, что это тоже полезное дело. Энви ведь не просто бездельничал (ещё чего!), а выискивал информацию — а где это лучше всего делать, как не в кабаках?       «Квартал серых» был особенно богат на сплетни и слухи, и там было меньше всего проклятых воинственных нордов, потому Энви проводил большую часть времени именно там. Этот квартал чем-то напоминал ему ишварские трущобы — в нём жили такие же потрёпанные жизнью представители великого народа с богатой историей, сплошь и рядом окружённые расистами и недоброжелателями. Норды, как и все людишки, как и столь хорошо изученные им аместрийцы, не терпели соседства с другими расами и всё пытались сжить тёмных эльфов со свету. Данмерам-беженцам и так приходилось нелегко, особенно с учётом местного климата, а тут ещё и новые соседи жизнь отравляли. «Всё-таки люди везде люди», — в который раз убедился гомункул, — «Даже если у некоторых из них пепельная кожа и острые уши».       Энви огляделся по сторонам ещё раз, и, ожидаемо никого не застав, превратился в кота. Ловкими гибкими прыжками взобрался по ящикам на стену и, неторопливо переставляя мягкие лапы, побрёл по направлению к торговой площади. Небо заволокло тучами, спустившимися с гор, и порывы ветра принесли с собой запах влаги. На горизонте то и дело вспыхивали молнии. Город, и без того серый от множества каменных построек, стал ещё темнее и угрюмее. Энви пересёк по крышам почти полгорода, прежде чем нашёл подходящий дом с большим чердаком. Он оттолкнулся от конька крыши пружинистыми задними лапами, и приземлился на потемневшую черепицу добротного дома напротив. Там он забрался вверх до единственного открытого чердачного оконца и прошмыгнул на подоконник. Внутри всё было захламлено старой мебелью, сундуками и мешками с чёрт знает чем. С балок под потолком свисала паутина, колышимая ветром, пыль лежала на поверхностях ровным слоем. Энви припал на передние лапы и опустил морду в помещение. Очень сильно пахло мышами и старым отсыревшим деревом. На улице с неба уже срывались первые крупные капли дождя, а потому гомункул решил всё же остаться на этом чердаке. Ему ведь здесь не жить, а только ночную грозу переждать. Он улёгся на бок прямо на подоконнике, мордой к окну. Отсюда хорошо было видно город — что дальние крыши домов, что разбегающихся от ненастья прохожих. Погода портилась, и через месяц здесь наверняка опять ляжет снег.       Где-то за спиной у гомункула с писком пробежала мышь, и он инстинктивно развернул морду в сторону звука. Зверька он не увидел, что только подогрело интерес. На согнутых лапах Зависть притаился в углу подоконника, внимательно вглядываясь в тьму чердака и прислушиваясь к шорохам. Он подёргивал кончиком хвоста и нетерпеливо перебирал лапами, но добыча так и не показывалась. Гомункул дёрнул верхней губой и поднёс переднюю лапу ко рту, облизав подушечку с растопыренными когтями. Тогда в нём, наконец, что-то щёлкнуло. «Фу, какого хрена я делаю?!» — одёрнул он себя и снова вальяжно лёг, развернувшись к окну, стараясь игнорировать соблазнительные шорохи вокруг. Он громко замурлыкал и зажмурился — вибрация в груди хорошо отвлекала и успокаивала, как и звуки дождя за окном, и Зависть невольно вернулся мыслями к сегодняшней перепалке. «А девчонка-то не промах», — подумал он, пока поочерёдно втягивал и выпускал когти и разминал лапы.       Она ведь вспомнила, что уже видела его раньше.

***

      Софи сидела на коленях на мокром песке — всё равно платье было уже безнадёжно испорчено, и смотрела на своё расплывчатое отражение в мятежной речной глади. Черты её лица плясали в такт водной ряби и никак не хотели складываться в отражение её подлинной внешности. А может, река как раз показывала её настоящую, ведь чувствовала она себя как раз такой же неустойчивой и исчезающей, как круги на воде. Она только что умылась, и потому лоб и щёки неприятно саднило от холода. Вода сегодня казалась более холодной, чем обычно, не то от пасмурного утра, не то от голодной бессонной ночи. Заходить в реку совсем не хотелось, но ей надо было набрать воды в флягу, а у берега этого делать было нельзя, если только она не хотела потом весь день скрипеть песком на зубах. Софи со вздохом стянула потрёпанные башмаки и опустила одну ступню в воду, зашипев от холода. Немного привыкнув к воде, она двинулась вперёд. Поначалу девочка пыталась придерживать платье одной рукой, чтобы не намочить, но быстро бросила это бесполезное занятие. Отойдя на приличное расстояние от берега, так, что вода доходила ей до самого пояса, Софи замерла на месте, чтобы дать улечься песку, поднятому её шагами. Благо, течение здесь было медленным, ведь совсем рядом река разливалась и впадала в море Призраков, и ей не составляло труда оставаться на месте. Софи засмотрелась вдаль, на парусник, уходящий за горизонт, к берегам острова Солстхейм. В ясную погоду его гористую береговую линию можно было разглядеть вдали, но сегодня всё было затянуто дымкой морского тумана и мороси. Со стороны реки подул ветер, взметнув закудрившиеся от влажности волосы Софи. Хорошо было паруснику, а вот она вся покрылась мурашками и подобралась от холода. Не мешкая больше ни секунды, Софи опустила флягу в воду и держала её так, пока не перестали появляться пузыри.       Выбравшись на берег, она первым делом принялась отжимать красно-коричневый подол платья. Не хотелось показаться перед людьми в ещё более неряшливом виде, чем у неё уже был, и она хотела было подождать, пока одежда не высохнет полностью, но поняла, что окоченеет на ветру, если останется. И потому Софи скорым шагом двинулась к докам. Сейчас она сильнее всего желала скрыться в своём углу, спрятаться от колючего ветра и всех неисчислимых опасностей, что, казалось, поджидали её на каждом шагу. Но судьба решила иначе.       Покрытая зелёной чешуёй рука с обломанными, давно не стрижеными ногтями, схватила её за предплечье, стоило девочке ступить на деревянный помост доков. Софи вздрогнула всем телом и развернулась к аргонианину. Тот ослабил хватку и в обезоруживающем жесте поднял вторую руку, столкнувшись с широко раскрытыми, полными ужаса глазами ребёнка. — Не бойс-ся, малыш-шка, — успокаивающе прошипел аргонианин, — Это я. — Хорошо-Знает-Болота?.. — облегчённо выдохнула Софи, заприметив на голове ящеролюда знакомые витые рога. — Он с-самый, — миролюбиво отозвался ящер, — Хотел передать тебе одеяло. С-становится холодно… Хорошо-Знает-Болота протянул Софи толстый пушистый свёрток, отвязав его от бока своей вместительной кожаной сумки. — Спасибо! — шмыгнула растроганная Софи и прижала рулон к себе, просветлевшим взглядом уставившись на ящера. А она-то, дурочка, испугалась!.. — Не с-стоит, — махнул рукой Хорошо-Знает-Болота, — Не хворай! Софи с благодарной улыбкой кивнула и побежала за городскую стену, в своё укрытие. Хорошо было бы отдать что-нибудь взамен, но что она могла предложить?.. Старый букетик? Нет уж, чем позориться, лучше она подрастёт, заработает, да купит ему хороших шкур для работы!.. Например, снежного волка — говорят, из них получаются лучшие шубы — не просто тёплые, но и защищающие владельца от укусов ледяных привидений.       Порывы ветра ужесточились, и едва Софи добежала до своего пристанища — небо разрыдалось холодным осенним ливнем. Целый день дождь то усиливался и обливал город как из ведра, то прекращался вовсе, то вновь начинал неспешно накрапывать. Софи устроилась под самодельным навесом, укуталась в новое одеяло и весь день посвятила рисованию, доедая запасы орешков. В грязном отсыревшем блокноте, служившем ей не первый и не второй год, она вырисовывала угольком цветы, деревья и мышиные гнёзда в траве. К ночи дождь стих, на небе робко замигали первые звёзды, и после целого дня непогоды тишина чувствовалась особенно явственно. Спокойствие нарушали только редкие капли воды, стекающие с крыш и разбивающиеся о мостовую. Софи спрятала осточертевший за сутки блокнот под набитую сеном свёрнутую козью шкуру, служившую ей подушкой, и сама улеглась на неё, подтянув ноги к груди. С наступлением темноты сильно похолодало, и ей хотелось сжаться как можно сильнее. От холода сон не спешил забирать её в свои объятия, потому юная цветочница коротала ночь, наблюдая за звёздами. Белые мазки складывались в причудливые фигуры, половину из которых Софи не могла различить. Звёзды очень походили на далёкие снежинки, и ей стало так грустно от этого — как будто мало было снега зимой!..       Ночную меланхолию Софи нарушил внезапный стук по натянутой сверху ткани — импровизированной крыше её укрытия. Девочка вздрогнула и резко села, готовая вскочить и убежать, чуть что. С навеса спрыгнула и приземлилась перед ней чёрная тень, и Софи выдохнула — это был всего лишь кот.       Но её облегчение тут же сменилось ещё большим ужасом. Вокруг зверя заплясали красные искры, он вмиг вытянулся, увеличился в размерах — и вот перед ней стоял уже знакомый юноша с длинными волосами. Софи вскочила на ноги и завизжала. — Твою мать, тише!.. — выругался Зависть и метнулся к девочке, зажав ей рот рукой. Софи оцепенела. — Не ори, — угрожающе прошипел Энви, — Ничего я тебе не сделаю. Пока что. Дождавшись, пока дыхание ребёнка более-менее выровняется, гомункул отпустил руку и отодвинулся. — Ох-х-х, и почему каждый раз такая реакция… — драматично вздохнул он и скрестил руки на груди. Софи в это время лихорадочно вспоминала, где у неё припрятан нож, но мысли, как и тело, вдруг стали студенистыми и обмякшими, как холодец, и она не могла заставить себя совершить хоть какое-то действие. — Эй, приё-ё-ём, — Энви нагнулся к ребёнку и пощёлкал перед её лицом пальцами, недовольный столь безжалостным игнорированием, — Есть кто дома? Софи вздрогнула от мельтешения перед глазами и поймала взгляд фиолетовых глаз с узким зрачком.       И тут мозаика воспоминаний сложилась в цельную картину. — Так это был ты!.. — изумлённо произнесла она, — Тот кот! — Верно, — гомункул подбоченился и широко улыбнулся, довольный тем, что его талант кто-то заметил, — Глаз-алмаз! Софи не могла с точностью сказать, что означала его кривоватая улыбка — насмешку или всё-таки признание. — А… зачем ты меня выслеживаешь?.. — настороженно поинтересовалась Софи. Энви фыркнул и скрипуче расхохотался, причём так громко, что Софи стало непонятно, зачем надо было запрещать ей кричать несколько минут назад. — Да на кой ты мне сдалась?! — отсмеявшись, сказал гомункул, — Мне твой папаша нужен. Софи нахмурилась и недоумённо заморгала. — А, он не папаша?.. — разочарованно протянул Зависть, заметив нетипичную реакцию, — Ну, человек, в доме которого ты жила! — Олаф?.. — неуверенно переспросила Софи. — Да, точно! — щёлкнул пальцами Энви, вспомнив, что в заказе звучало это имя, — Олаф. — А тебе зачем? — Софи подобралась и втянула голову в плечи, — Ты вообще кто?.. Энви прикусил щёку и отвёл взгляд, раздумывая, насколько убедительно нужно врать, чтобы не запугать девчонку сверх меры, но и прозвучать достаточно авторитетно. — Я… — заискивающе начал ассасин, — Сборщик долгов. — Подать, что ли, выбиваешь? — угрюмо шмыгнула Софи. «Понятно чего злобный-то такой», — с неприятием подумала она. И всё же её не покидало липкое чувство обмана, ловушки, умело сплетённой ядовитым пауком, в которую её старательно пытались затянуть. — Именно, — ухмыльнулся Энви, и, предупреждая дальнейшие вопросы, выпалил, — И мне нужен помощник. Гомункул выжидательно заглянул девчонке в глаза. — Что?.. — ошарашенно выдавила Софи после нескольких секунд молчания, — Почему я?! — Ты наблюдательная, — незатейливо пожал плечами Энви, словно этот факт был слишком очевидным, чтобы его озвучивать, — Я это ценю.       «А ещё тебе не придётся втираться к жертве в доверие».       Заметив, что Софи ему совсем не доверяет, ассасин добавил: — Всё не за спасибо, конечно. Я тебе могу столько заплатить, что всю зиму будешь сыта и крышу над головой оплатишь. И это — только за одно дело. Дальше — больше… Разумеется, никаких «дальше» в планах гомункула не было, но что могло подстегнуть маленького человека лучше надежды и жажды благополучия? Тем более такого слабого, брошенного, натерпевшегося лишений по самое не хочу.       Софи в нерешительности пожёвывала нижнюю губу, отведя взгляд в сторону. Меньше всего ей хотелось сотрудничать с этим оборотнем, но с деньгами последнее время было совсем тяжело. В доках для неё было слишком опасно, к тому же, там и без неё так тесно, что аргониане едва друг на друге не спят. Здесь, в городе, рядом с рынком, хотя бы охрана появлялась, а что с преступностью внизу творилось — страшное дело… Лучше уж справляться с холодом, чем с тамошними любителями скумы. Но зима обещала быть очень суровой, судя по тому, какая аномальная засуха стояла летом, так что перспективы у Софи складывались совсем невесёлые.       И Слышащий прекрасно это понимал. Из-за войны город обнищал, люди озлобились, продовольствия с каждым днём становилось всё меньше — и не только из-за нужд растущей армии, но и благодаря драконам — новому стихийному бедствию, с которым никто не мог совладать. Легендарный Драконорожденный так и не объявился, как бы норды не продолжали на него уповать и как бы не молили своих богов о герое, пока что небеса посылали им только новых монстров, жгущих посевы, пожирающих скот и разрушающих фермы. Так что сиротке грех было отказываться от денег — и не важно, каким путём заработанных. Выбор-то у девчонки был невелик — либо мутный «сборщик долгов», либо сутенёр. Энви оставалось лишь подтолкнуть её к верному решению. — Послушай, мне от тебя нужно совсем немного, — гомункул присел на корточки, чтобы находиться с глазами ребёнка на одном уровне, — Просто передашь маленькое послание. Софи не торопилась соглашаться. Всё это было так странно… Зачем платить ей так щедро за работу гонца?.. — А почему сам… — робко поинтересовалась она, — Не передашь? Энви раздражённо выдохнул: — Не хочу возиться с такой мелочью. Софи вновь зажевала губу и сжала подол юбки. — А ты не обманешь?.. — тихо спросила она. Энви цыкнул и скривил губы. — Ну, не хочешь — как хочешь, — пожал плечами гомункул и неспеша побрёл прочь, — Бывай. Удачи не окоченеть зимой! — как бы невзначай бросил он через плечо. Софи вздрогнула и в ужасе уставилась на удаляющуюся спину. — Стой!.. — выкрикнула она и сорвалась с места. Подбежав к Энви, она схватила того за рукав серого плаща, словно он мог вот-вот исчезнуть, — Я передам. — Вот и славно, — заулыбался Энви и выудил из внутреннего кармана запечатанный конверт. Не зря он с этим письмом полдня провозился! — Завтра на рынке отдашь его жене Олафа, — сказал Слышащий и высвободил руку из цепкой хватки девчонки, — И деньги твои. Я тебя сам найду, не волнуйся.       Это обещание заставило Софи волноваться сильнее, чем что-либо. — И не вздумай говорить, что оно от меня, — угрожающе прошипел Энви, наклонившись к лицу девочки.       В тот миг Софи уже пожалела, что взялась за это.