* * *
С каждым сантиметром, на который опускалось солнце, оно набиралось жгучести. Его все более плотный свет, отражаясь от воды, заливал лагерь, норовя попасть косыми лучами во все, что могло блестеть: от окон дома до дисков автомобиля. Нейт потер глаза. Он стоял, облокотившись о капот командного джипа, на котором разложил данные от Надин по базе в Триесте. Точного положения Лазаревич не скрывал. Когда-то принадлежавший Габсбургам замок Мирамаре обзавелся дополнительной стеной с зенитными орудиями на башнях. Фортификационная стена окружала белый замок не кругом, а узкой подковой. Со стороны моря, а замок стоял на изрядно выдающейся в море скале, кирпичного новостроя не было, разведчикам даже удалось заснять старинные арочные окна. И солдат на балконах. Нейт интенсивно потер переносицу. Кевин вернется с подкреплением утром, но смысла в этом будет немного. Штурм — дело гиблое. Базу их силами не взять. Может, у Надин припрятана в подвале пара бомб, и соберись они уничтожить наследие девятнадцатого века вместе с современной засевшей внутри гнилью, можно было бы их выторговать и пролететь над замком, но команде нужно было другое. Нео-мать-его-существимое. Нейт скрипнул зубами, не пуская наружу неровный панический выдох. Он уперся руками в капот, напрягая все мышцы спины. Наклонился, отставляя подальше стопы и растягивая сухожилия. Выдыхая, выдыхая и снова выдыхая. Через пару тягучих отжиманий он уронил себя на локти и достал из кармана фиолетовый патрон. В ярко-желтом свете умирающего дня тот отливал коричневато-бурым. Цветом спекшейся крови. Елена видела патрон впервые. Как и Хлоя. Пусти Лазаревич в ход такие на фронте, эти уже знали бы, хотя бы одна из них. Главнокомандующий Земли готовил этому миру нечто новенькое. Вовремя Нейт влип, ничего не скажешь. Палец соскочил. Ноготь чиркнул по слою смолы, оставляя белесую царапину. Придумать подход к Мирамаре не мог никто. Его искали — команда Елены не могла допустить и тени мысли бросить ее, но они смотрели растерянно. Им бы волочь Нейта. Им бы пустить в ход плети: «из-за тебя», «должен», «как ты можешь смотать удочки сейчас?» Но они молчали. Они неспокойно смотрели в небо или задумчиво под ноги, но не на Нейта. Приходилось хлестать себя самому. Если Лазаревич задумал показать всем свою власть над Еленой, быстро он ее не убьет. И не факт, что это повод для радости. Осталось чуть меньше полутора суток. Полутора чертовых суток. Нейт повернулся к Лассе. — Знаешь, что это? Ласса нахмурилась, принимая и разглядывая протянутый патрон. — Это же… очень похоже на смолу. В смысле, ту самую смолу. — Да. Это она. Это ей потравились Каштаны. Ты чисто полевой медик или?.. — Бывший фармацевт с производства. Я могла бы расковырять эту штучку и сказать точно, но мне нужны реагенты и хоть паршивенький, но микроскоп.* * *
Когда солнце ухнуло за деревья, в лагере стали разгораться костры. Навесы закрывали огни, не давая разглядеть их сверху, а кроме того экранировали жар, прогревая каждую кустарную беседку из бревен и кусков жести. У их навеса вместе с простеньким ужином тоже появились дрова. Ласса с радостью сгребла их в охапку и занялась костром. Ей, привыкшей к суете и быстрым решениям, ожидание посреди живущего своей цикличной жизнью лагеря давалось тяжело. Сиди только и смотри, как удлиняются тени от столбов. Сайласа все еще не было — последний раз Нейт видел его уводящим мотоцикл вниз по течению реки с сидящим сзади Ником. Словно откликнувшись на его мысли, из сизо-желтого гомона лагеря проявилась Надин. Она шла по тропинке к дому, но притормозила возле их только занимающегося костра, чтобы бросить: — Парни справились. — Она показала побитый жизнью кнопочный мобильник. На крохотном экране горела одна полосочка сигнала. — Хорошая новость. Значит, никто никого не убил. Оказывается, так все-таки можно? — Можно. Но ты бы не испытывал судьбу, Дрейк, я не такая добрая, как Ник. Нейт надавил ладонью на затылок. Шея ныла после нескольких часов над фотокартами. У Надин в руках была тарелка, она собиралась унести ужин в штаб. — Может, к нам присядешь? — Спасибо за предложение, но мне есть с кем делить еду. — С отчетами разведки? — Прищур Надин попытался заткнуть Нейта, но тот продолжил болтать: — А если я тебе тоже дело предложу, это сработает? — Условия нашей сделки были вполне ясными. Хочешь мути нанести? — Это не про Елену. Ну… скорее нет, чем да. Но не про операцию по спасению. Надин села на скамью, вытягивая ноги и не спуская глаз с Нейта ни на мгновение. Словно не он позвал ее на разговор, а она допрашивать пришла. Нейт выпустил воздух из надутых щек, мотая головой. — Не умею держать интригу. У вас найдется оборудование типа микроскопа? — У нас на старой базе есть лаборатория. Тут пока голяк. Но… — Надин скривилась, — микроскоп-то тебе зачем? Нейт положил на скамью рядом с ней патрон. — Лазаревич новое оружие задумал делать. На смоле. Я хочу узнать об этом побольше. Надин подняла патрон двумя пальцами и посмотрела на просвет. Языки разошедшегося вовсю костра клали на смолу длинные мазки матовых бликов, подкрашивая ее на свой манер не хуже солнца, но внутреннее фиолетовое свечение никуда не девалось. — От тебя ничего не надо. Ласса сама справится, только микроскоп и реагенты вроде, да? — Нейт повернулся к Лассе. — Набросаешь список? Та неуверенно кивнула. — Ты просишь о сотрудничестве, Нейт. Это не «ничего», а довольно много. — Надин посмотрела исподлобья. — Да. Но я только что дал тебе информацию о новом вооружении Лазаревича. Это тоже дохера. Надин хмыкнула. — Опять по краю ходишь… Как ты дожил-то до этого дня? — Она снова пригляделась к патрону. — По чистой случайности. Надин подбросила патрон, ловя его в кулак и взвешивая на ладони, а потом нагнулась, протягивая его Лассе. — Будут микроскоп и реагенты. Но отчет предоставишь не только Дрейку.* * *
Кевин маркером на прикрепленной к карте пленке прочертил линию вдоль побережья. — Вот отсюда? Нет, это сразу обстрел. — Он показал направление просматриваемости. Стер первую стрелку. Нарисовал новую. — Разве что по этой траектории. Нейт принимающе поднял ладони. — Как скажешь. Для финального сбора Надин выделила им время в штабе. Работать с креплениями на стене было намного проще, чем скрючиваться над покатым капотом. Дверь приоткрылась, и в штаб зашла Надин. Она тихо проскользнула к маленькому столику, жестами прося не обращать на нее внимания. — Насколько точны данные по численности охраны? — Кев, как и просили, не смотрел в сторону Надин. Он спрашивал это у Нейта. — График пересменок. — Нейт пробежался пальцем по расписанию. — С подсчетом людей в смене. Если кто-то работает без перерывов, то их будет даже меньше, чем оценка Береговых. — Хорошо. Но нас все равно мало. Да и как только заметят… Лазаревич же ее при себе наверняка держит. Она не просто военнопленный, она заложник. — Простите, что вмешиваюсь, но вам стоит знать, — заговорила Надин. — Лазаревич отбыл в Сербию. Сорвался резко, улетел один. Так что стоит выдвигаться быстрее, не дожидаясь утра. — А Флинн? — Он и не приезжал в Триест. Говорят, Лазаревич его в Марокко отослал. Нейт постучал закрытым маркером по карте, кусая губу. — Это нам руки развязывает. Кевин, давай попробуем разделиться. Сайлас на катере пройдет по заливу — все по твоему плану. Но потом он будет должен не на шутку пошуметь. А ты с Деборой… — Нейт отщелкнул колпачок маркера и нарисовал две точки юго-восточнее замка. — Сделаете вид, что Елена уже улизнула. Пусть Дебора сыграет, как ей сложно за тобой поспевать или… — Нейт мотнул головой. — Она сама все знает, наверняка. Ты понял. — Шумим с моря, с юго-востока отвлекаем, с запада… ты заберешь Елену? — Да. Надин снова подала голос: — Тебе нужен транспорт. Для отхода. Лучше с водителем. Нейт тяжело вздохнул, опираясь задней частью маркера в стену. В карте продавилась вмятина. — Спасибо за совет. Ласса с этим хорошо справляется. — Не отрывай ее от работы. Давай я тебя подкину. Нейт поднял глаза. Сначала он встретился с непонимающим взглядом Кевина, не торопящимся даже плечи расправлять, не то что вмешиваться в разговор, затем уже посмотрел на Надин. — Ты же не хотела помогать. Твои люди… — Мои люди останутся здесь. А я бы прокатилась. Засиделась в штабе. У Нейта были глаза и уши. Проведя больше суток в лагере и расчищая место для своих схем в штабе, Нейт уяснил, что Надин имела прекрасно вымуштрованных бойцов, но мало какая заварушка обходилась без ее прямого командования. — Не доверяешь? — Доверяю, — ответила Надин, резким тоном пресекая попытки задать вопросы еще. — Ладно. Но насчет нашей договоренности… — Я разрешаю вам вернуться в лагерь после спасения Елены. Раз Лазаревича и его миньона на базе нет, опасности для лагеря тоже нет. Любой хвост из рядовых солдат мы снимем еще в устье Изонцо. — Спасибо. Елене точно нужен будет отдых, да и для прочих… это будет очень… — Нейт моргнул, осознавая, — очень круто для них. — Для них? Для вас. — Для нас, — поправился Нейт. — Нейт… я могу спросить? — прошептал Кевин. В малюсеньком домике это было почти бессмысленно — тут был слышен каждый шорох бумажки. — Да. Конечно. Кевин повернулся к Надин и, защитившись скрещенными на груди руками, спросил: — Делаете из нас должников? — Вы можете быть полезными должниками. Кевин напряг нижнюю челюсть. Нейт усмехнулся. — Она только что сделала тебе комплимент, Кев.* * *
У Елены болело горло. У нее ныли руки, и опасно кололо между ребрами — ее никто не бил в грудь, только ниже. Но она… у нее были планы. Четкий, выданный каждому и себе инструктаж — что делать и что говорить, если попался. Она часто думала об этом и мысленно проверяла свою схему на прочность. Она готовилась, и когда на локтях сжались руки жандармов, она следовала каждому шагу строго. Не молчи. Не говори слишком. Не разболтай. Не нарывайся. Дай своим время и не дай чужим повода. Но готова — по-настоящему готова — увидеть насмехающееся лицо Лазаревича вблизи она не была. И сердце стучало так сильно, что он, хватая ее за блузку, это чувствовал. И продолжая держать ее сердце в кулаке, Лазаревич сказал, что на борту взорванного самолета был Нейт. Теперь ребра болели. Их отбило изнутри. Елена сидела в тесной комнатушке, в которой не было ни лампочки, ни свечи. Только тот свет, который пропускала снаружи внутрь небольшая решетка. Она обняла себя руками. Ей дали одеяло, но к ночи оно становилось таким же мокрым, как каменные стены. От этого промозглого холода у нее и болело горло. Так странно — смотреть на темные, различимые даже в тусклой лунной дымке кровоподтеки на предплечьях, сжиматься вокруг ноющего от непрестанного напряжения солнечного сплетения и чувствовать першение в горле. Такое простое. Такое… словно из детства. Не из этой жизни. Она, не разгибая поджатых к животу ног, легла на кровать. Она слышала, как уехал Лазаревич. Ее окно выходило не во внутренний двор, а смотрело прямо в плотную кирпичную кладку внешней стены, но когда за весь день не услышишь ничего, кроме чаячьих криков, начнешь различать и дальние звуки. Вечерами она на слух определяла, как ночная охрана включает смотрящие в море прожекторы. Елена задремала. Она не могла уже открыть глаза — те слишком устали всматриваться в темноту, она не могла пошевелиться — тело медленно расслаблялось, не расцепляясь из греющего самого себя узла, но стекая на жесткую кровать, как свечной огарок: кистями рук, запрокидывающейся головой. Но слух продолжал работать. Она теряла связь с реальностью, она была словно наблюдателем всего, больше не участником. Грузная капля воды упала с потолка в выдолбленную водой за годы лужицу. Пересменка в коридоре. Пересменка под окном. Уже перевалило за полночь. Когда по замку прокатилась сирена тревоги, Елену подбросило на кровати. Она, спотыкаясь, с болезненным вдохом хватаясь за отбитое плечо, прошлепала к двери и прижалась к ней ухом, пытаясь понять в вакханалии звуков, что происходит. Орала уличная сирена. Тревогу объявили на пристани. По коридорам грохотали тяжелые подошвы. Вроде не пожар — по внутренним помещениям замка вместо ора сигнализации разносились аппаратно усиленные приказы. Всех выгоняли на внешний периметр. Стало тише, и Елена превратилась в слух вся, пытаясь разобрать сквозь толщу дерева хоть что-то, и поэтому, когда в дальние, мешающиеся с открывшейся в море стрельбой, крики вгрызся яростный визг болгарки, она вскрикнула от резкости и зажала уши ладонями. Она замотала головой, выискивая источник звука. По ту сторону решетки висел темный силуэт. Решетка искрила и ныла, не желая сдаваться инструменту, но острый диск неумолимо шел по прутьям. Когда на пол упал последний, силуэт просунулся в комнату и спросил голосом Нейта: — Готова? — Ней… Нейт… ты жив? Елена бросилась к окну и схватила запыленное лицо ладонями. — Он сказал, что ты был в его самолете. — Был. — Нейт дал Елене веревку с карабином, и она, не переставая смотреть на него, автоматически закрепила ее вокруг пояса. — Постарайся не хватать меня за руки. А у тебя есть травмы, о которых мне надо знать? — У меня… — Елена кашлянула, заставляя слезы уйти назад. — Горло болит. — Ладно, убедила, купаться не будем, — пошутил Нейт, и Елена все-таки не смогла удержаться, хлюпнув носом. Как следует проморгавшись, она увидела протянутую руку. Придерживаемая за локоть, она перебралась через оконный проем и поползла вниз по закрепленной Нейтом веревке. Замок был неожиданно тих. Все силы стянули к пристани и артиллерийским башням, смотрящим на море. Когда она попыталась отцепить страховку, пальцы запутались, и Нейт сам щелкнул карабином, тут же стремительно утаскивая Елену в темную арку внешней стены. Поднявшись на самый верх, Елена увидела раскинувшийся до фонарной ленты далекого шоссе лес, иссиня-черное, вспененное выстрелами и моторами катеров море. Она покачнулась. У нее закружилась голова от хлынувшего в нее мира. Холоднющий морской ветер обнял ее и засвистел в ушах. Она провела в плену всего полнедели, но каждый раз, когда дверь открывалась, она ставила где-то глубоко внутри себя точку и называла эти дни «всем остатком жизни». У нее было очень много силы для этого мира, но так мало веры в то, что она сможет выжить, что сейчас ее вело. Нейт перебросил крепления на другую сторону и достал из кармана жилета рацию. Со многими кнопками. Он поднес эту рацию к уху и через пару странных гудков сообщил: — Мы на точке. Готовься, и пусть Сайлас отступает в море. — Это что… мобильный телефон? — Забытая технология предков, — отозвался Нейт. Он уже спустился по пояс и призывающе погремел крепежом второй веревки. Елена обернулась, бросая последний взгляд на замок Мирамаре. Когда-то она была здесь как турист. Пила апельсиновый сок на пристани и щурилась на слепящие солнечными отсветами светлые стены. Помнила его еще неизуродованным. — И что, ты даже не спалишь этот замок? — спросила она. Нейт угрюмо исчез за краем стены. Их ждала машина. В салоне был только один человек — водитель, Елена отсюда разглядела объемный хвост кучерявых волос Лассы и прикусила губу. Слезы подступали к глазам все настойчивей, но сначала дело, сначала в безопасное место, а все объятия и выдохи — там, потом. Елена оттолкнулась от стены, спрыгивая в мягкий песок. Нейт щелкнул зажигалкой, поднял ее над головой, давая сигнал машине, и пока та подъезжала ближе, поднес газовый огонек к веревке. Не замок — так хоть мостик из темницы сюда он спалить собирался. Машина остановилась, и Елена радостно плюхнулась на переднее сиденье. — Я так ра… — она подавилась приветствием. — Росс? Надин Росс. Резко переключала передачи и стартовала с места почти сразу на пятую не Ласса. А Надин Росс. — Это сон, в котором дальше появится чей-нибудь потерянный в детстве брат? — сдавленно уточнила Елена. Ее вопрос остался без ответа. Нейт быстро щелкал кнопочками телефона и пересказывал Надин: — Сайлас уведет хвост до лагуны Марано. Либо сбросит их там, либо отвлечет, вернется по суше. Кевин и Дебора уже оторвались. Машина подпрыгнула на насыпи и приземлилась всеми четырьмя колесами на проселочную дорогу.* * *
Их ждали. Нейт привык, что чье-то ожидание: свет и фигуры в пустых окнах, заинтересованные люди у дома — опасность, тревога, засада. Шея под затылком костенела, посылая импульсы рукам — закройся, ногам — беги, но он сидел на заднем сидении, не шевелясь. По щекам обжигающе скользили взгляды не солдат и не ищеек. Не чужих. Лагерь не спал, как это бывало обычно в предрассветный час. Не то чтобы люди стояли в нетерпении, они занимались делами, словно был день. Вот только солнце еще даже не показалось. Они ждали. Надин подогнала машину прямо к штабу. Выйдя, она подняла над головой руку, оттопыривая большой палец над кулаком. Следом вышла Елена, и ждавший под привычным — они с ним сроднились, хотя теперь им можно было везде — навесом Кевин почти сшиб ее с ног своим объятием. Елена ответила скромным хватом за бока, утыкаясь лбом ему в плечо. Сайлас облегченно загоготал, так стуча стоящего рядом Ника по лопаткам, что чуть дух из него не вышиб. Нейт воспользовался всеобщим оживлением, чтобы незаметно пробраться за дом. Он привалился к бревенчатой стене и сполз по ней. Рассветное небо было грязным и морозным. Ложиться спать лагерь точно не собирался — Нейт слышал, какой топот поднялся в штабе. Елену наверняка потащили туда — Лассе нужно было ее осмотреть, остальным просто насмотреться. От реки доносился перезвон посуды. Завтрак сегодня будет ранним. Чихали туманным дымом перегоняемые машины. Ночные дозорные возвращались по реке, навстречу им уходила новая смена. Поравнявшись, обменялись не дежурным козырянием, а громкими криками. Разошлись пружинящей походкой, скрываясь в пронизанной первыми, еще холодными, едва ли желтыми лучами дымке. В складках плотных штанов образовывалась такая же роса, как и на траве. Глубокое дыхание Нейта превращалось в малюсенькие капли на ресницах. Шаги — смешанная с буковым опадом трава влажно жалась к земле — и над Нейтом нависли две ноги. Елена, придерживаясь за стену, села на корточки возле него. Она была умыта, причесана и завернута в старый плед. — Спасибо. — Пожалуйста. — Ты не был обязан. — Да ну. — Сформулирую иначе. Я верю, что ты сделал это, потому что я твой друг, а не потому что когда-то неосторожно взяла с тебя смертельную клятву на крови. — Ну если ты так ставишь вопрос, — Нейт вместо улыбки повел бровью, — то конечно первое. — Я… я исчезла совсем ненадолго, а ты столько всего смог сделать. — Ты попалась — мы тебя вытащили, вот и вся недолга. — Нейт! — сказала Елена строго, заставляя посмотреть на себя. — Ты договорился с Надин. Это… Магия! Я пыталась два раза, и ничего не вышло. А ты просто пришел и сделал. Нейт вяло махнул рукой. — Просто поболтал. Знаешь, дворовое обаяние… Елена покачала головой. Нейт не дал ей продолжить, спрашивая первым: — Она сказала, это ее земля. Она родилась в Италии? — Нет. В ЮАР. Но у нее тут вроде семья. — Елена сжала локти ладонями и царапуче хмыкнула, сдерживая кашель. Ей бы идти в дом, но она продолжала торчать в льнущем к земле тумане. — План принадлежал Надин? Или Кевину? — Мне. — Нейт пошебуршил прелую листву кроссовком. — Но не преувеличивай мои заслуги. Твои ребята и сами бы справились. Они за тебя горой. — Да, они меня любят, — тепло улыбнулась Елена. — Так почему не считаешь себя их лидером? — Нейт откинул голову, устраивая затылок в мшистую ложбинку между бревнами. — Потому что я репортер, а не руководитель. Я… хорошо истории рассказываю. Надеюсь, вдохновить они кого-то могут. Но лидер… Лидером может быть только такой человек, как… — она встретилась с Нейтом взглядом и через паузу закончила: — Как Надин, например. Нейт снова посмотрел на небо. Резонно. Елена тронула его за колено и сказала тише: — Но тебя «фишеровские», — она слегка передразнила выговор Надин, — слушались. — У нас была общая цель, — пожал плечами Нейт. — А смотрели на меня все так же. Ты ведь сама сказала, они все знают. Знают, кто проебал мир. Елена оперлась о дом боком, тоже кладя голову на бревно. Ее губы оказались совсем рядом с ухом Нейта. — Знают. Но дело не в том, что случилось в Шамбале. А в том, что ты делал потом. — Ну конечно! — скривился Нейт, пиная носком кроссовка камешек. — Они знают все, Нейт. В том числе, что в Шамбале ты был не один. И не ты один проебал мир. Нейт поднимал голову медленно, и, когда он повернулся направо, Елены там уже не было.* * *
Нейт нашел ее в штабе. Она сидела, забравшись на стул с ногами, скрещенными по-турецки, и укрывшись покрывалом целиком. В руках она сжимала термос, от которого валил пропитанный горечью растворимого кофе пар. Нейт не успел и шага ступить, как его сдавило неожиданное объятие Лассы. Она бесцеремонно взъерошила волосы на затылке и хлопнула между лопаток. — Красавчик! — сказала она. Елена не прокомментировала. Только посмотрела выразительно сквозь белесый пар. Надин прямо поверх имеющейся карты базы добавляла новые сведения из законспектированного рассказа Сайласа и новых фотографий. — Как раз собиралась тебя искать, — продолжила Ласса. — Надо смоляной патрон обсудить. Она выложила предмет интереса на стол. Надин слегка повернула голову и качнула подбородком — готова слушать. Нейт сел за стол. — Это самая настоящая пренастоящая смола из Шамбалы. Надин наморщила нос. — Шамбала-ебамбала. — Ты не веришь? — поинтересовался Нейт, оборачиваясь и перекидывая руку через спинку стула. — Мне бы очень хотелось не верить, но… Лазаревич бессмертен. А в этой мишуре, — ее нос снова сложился гармошкой, — вы больше понимаете. Так что валяйте. Слушаю. — Бессмертие Лазаревича отдельная история, — просипела Елена. — Смола его дает, но дает и побочку. Лазаревич как-то смог этого избежать. — Даже зубы чистые, — проворчал Нейт. — Ладно, не давай нам отвлекать тебя, — обратился он к Лассе, — продолжай. — Ну, терпите краткий экскурс. Придется издалека зайти. Первозданная смола из Шамбалы исцеляет даже безнадежные болезни и ранения. А вот если ее начинает принимать здоровый человек, то начинаются мутации. Вопрос баланса. Например, при одновременном введении в организм яда и смолы можно сбалансировать так, что человек даже не заметит яд. Смола излечит «на лету». А можно уменьшить дозу смолы относительно яда, и тогда человек все равно умрет или покалечится, но мучаться будет куда как дольше. Это первая часть истории. Вторая заключается в том, что смола обладает огромной энергией. И после обработки из нее может выйти мягкая и удобная для использования взрывчатка. А может, — Ласса надавила пальцем на фиолетовый патрон, — смесь намного круче порохового заряда. По всем фронтам. Энергии больше — это дальность и мощность. Греться ствол сильнее будет, но тут надо щупать само оружие. Если эти патроны не в стандартные пушки пихают, то наверняка инженеры Лазаревича про отведение тепла подумали. — И при чем здесь яд? — уточнила Надин, отбрасывая отработанные данные. — Лазаревич не постесняется выпустить это оружие в массовое производство, ему не будет страшно, что кто-то прикоснется к бессмертию. В составе заряда столько отравы, что человек, проглотивший кусок такой смолы, все равно сдохнет почти мгновенно. — Думаю, Лазаревич уже начал производство в больших масштабах. — Елена опустошила термос и поставила его на подоконник. — Он ничего не рассказывал и ни к чему меня не подпускал, но я слышала разговоры охраны. Месяц назад они взяли в плен целую роту солдат и всех отправили рабами на какой-то оружейный завод в Австрии. — Месяц назад? — Надин уперлась локтем в стену. — Месяц назад?! — повторила она громче. Елена, запнувшись, пробормотала: — Д-да… — Не подумай, что я тебя учу, — начал Нейт, — ты отличный командир. И армия твоя справляется лучше нашей разношерстной компании. Но есть у нас один принцип, который советую перенять: мы не списываем людей, пока не увидим труп. — Они могут быть еще живы! — Пальцы Надин сжались в кулак. — Живы! — Саданула по стене и развернулась к Елене. — Где этот завод? — Я не знаю. Следующий удар пришелся по бедру Надин. Она стиснула зубы, глухо рыча. — Почему ты раньше не сказала… я бы эту базу всю перевернула, но… — Но так безопаснее для лагеря. Для всех, кто не просто «возможно жив», а кто точно жив и еще свободен. — Ты обмудок, Дрейк. Гадкая длиннющая заноза в заднице. — Просто говорю, что думаю, — пожал он плечами. — Вот тебе еще одна мысль: завод в Инсбруке. Надин дернула головой как перевозбужденная лошадь. Нейт перегнулся через спинку сильнее, чтобы видеть и Елену: — Отобранный у Каштанов груз с фиолетовой смолой отправили в Инсбрук. Надин встала строго напротив Нейта. Каждое ее слово сопровождалось рывком руки, тычущей указательным пальцем в пол: — Сто двадцать три человека, Дрейк. Сто двадцать три моих человека. — Сколько из оставшихся ты готова отправить за ними? Надин отвернула голову, проглядывая таблицу распределения людей по фургонам. — Переброс в Австрию… двадцать. Не больше. — Она сама своим словам не радовалась. — Считая пятнадцать наших? — уточнил Нейт. — Зачем бы вам это? — Она с недоверием глянула на Елену, затем снова уставилась на Нейта. — Ну, фишеровским же лишь бы что взорвать, не так ли? — махнул он коротко рукой. — А дрейковским? — Ты даже не представляешь! «Взрыв» — мое второе имя. Елена встала со стула, придерживая покрывало на плечах. — А дрейковским, — заговорила она, — лишь бы спасти кого-нибудь.