* * *
Нейт давно не был в узеньком белом фургоне. Он расчистил от коробок дальний угол в штабе, подкрутил на старой раскладушке болты и с тех пор ночевал здесь. Подобие уединенности создавала ширма из планировочной доски на треноге, когда-то бывшей мольбертом. Новости входили в его утро с запахом каши или вареных яиц. Почти как в летних корпусах приюта в детстве, только теперь он не вываливал овсянку в цветочные горшки. Сегодня к сладкому запаху растворимого кофе примешался явственно кричащий энергетик. — Сказали, без этого не пустишь. — Хлоя звякнула подносом о подоконник. — Ты когда-нибудь будешь сам брать свою еду? — Я это делаю в девять утра. Но, если кому-то что-то нужно от меня раньше… — Ты еще будешь умолять меня поговорить с тобой. Я с новостями вообще-то. — Это блюдо я получаю каждое утро. — Нейт свесил ноги с кровати и мотнул головой. — И обычно его закладывают в меня насильно. Потому что эту дрянь ни в какой горшок не припрячешь. Выберется. Догонит. — Одевайся. Я пока девчонок позову. Нейт только и успел, что натянуть штаны с футболкой, как Елена и Надин вошли. Они расселись за столом — напротив Хлои. Зачесав волосы назад пальцами, Нейт сунул нос в кофе и тоже стал слушать. — Лазаревич отрезал — и тут же прожевал — Флориду. Весь юг Штатов взят, только Калифорния смогла взбрыкнуть и сдвинуть его назад к границе. А Нью-Йорк и Оттава записи с завода получили. — Ты чудо, — вздохнула Елена. — Они мне заплатили, — пожала плечами Хлоя. Надин широко усмехнулась и пробормотала: — Готова стать чудом за сотню баксов. — Посмотрим, что ты скажешь, когда я подгоню тебе пять Кобр. — Хлоя горизонтально покрутила пальцем в воздухе как винтом, давая понять, каких именно «кобр» она имеет в виду. — Ну… я дам тебе сотню баксов? — более натянутым и хриплым голосом ответила Надин. Хлоя закинулась еще порцией энергетика из блестящей банки. — Не задержишься? — тут же сделала вывод Елена. — Не. Дельце на Балтийском море. — Ты сможешь предупредить Восточный фронт? Хлоя скривилась. — Рискованно. — Но ты будешь там. — Это не моя война. Я вожу товар. Елена грустно вздохнула, а Надин тут же недовольно спросила: — Чего ты хочешь? Хлоя резину тянуть не стала, принялась оттопыривать один за другим пальцы: — Отряд сопровождения. С двумя снайперами. И спецом по взрывчатке. — Она перегнулась через стол, обращаясь уже к Елене. — С Москвой связей у меня нет. Попробую что-нибудь придумать с доставкой информации в Хельсинки. — Снова села ровно. — Но только если я свои дела закончу быстро и чисто. Для этого мне нужны люди. — Хватит с тебя одного снайпера, — прервал их Нейт. — Или выкладывай свои планы, согласуй тактику операции с Надин, пусть дает добро на каждого члена команды поименно. А в темную столько народа не пущу. Хлоя прикончила энергетик и метнула банку в урну. Банка звонко дзынькнула о стену и рикошетом отлетела в цель. — Обсудим позже, — сказала Хлоя. — Чарли должен выйти на связь.* * *
— Привет! — возбужденно прошептал динамик. — А ты сегодня на подъеме. Есть новости? — Ты вообще охренеешь! — Чарли покашлял и зашуршал. Что-то хлопнуло. Снова зашуршало. Чарли перешел с шепота на все еще тихий, но голос: — Но сначала, дорогуша, объяснись-ка. — Ну слетала в Америку без тебя. Так у тебя работа. — Хватит задницей вилять, Фрейзер! Я про Дрейка! Ты не могла не знать. Ты… ты ведь меня еще про Австрию спросила. Ты все знала! — Меньше знаешь, крепче спишь? — весело спросила Хлоя. — Интересная мысль. Я тогда пойду, а то не хочу своими новостями лишить тебя сна. — Это я ей приказал, — вмешался Нейт. Хлоя резко глянула на него — серьезно, с вопросом. Нейт дернул плечом и сел ближе к микрофону. Он не смотрел новостные выпуски, но ему их пересказывала Елена. После Инсбрука из несуществующей персоны, о которой никто не мог заговорить, он превратился в цель с объявленной стоимостью за голову. — Кого я слышу?! — Чарли кашлянул, снова заставляя себя говорить тише: — Сам Капитан Дрейк! Разведка Лазаревича выплюнула в народ сразу всем, что знала. И что додумывала. Капитан Сепаратистов. Так подписывали его фотографию. — Так что за новости, офицер Каттер? — Вот ты ржешь, а я, между прочим, вырос в глазах Лазаревича. Он кучу своих ставленников в столицу вызвал. Видать, будут приказы, которые хочет отдать лично. Так что я тут в самом эпицентре дерьмобури. Тут еще эта приезжала… Кэтрин Марлоу, знаешь такую? — Угу. Елена придвинулась к динамику вместе со стулом, делая глаза огромными и вскидывая руки. Нейт снова повел плечом — им оставалось только слушать Чарли. Звук изменился, стал пришепетывающим, будто Чарли приник к микрофону губами: — Ходят слухи, она знает, как попасть в Австралию. Есть у нее путь, средства — все дела. — Елена сплела пальцы в тугой, белоснежный от напряжения замок. — Но… и тут ты обалдеешь, Лазаревич из нее это так и не вынул. — Не вынул? — нахмурился Нейт. — Он Марлоу в плену держит? — Да нет! Переговоры у них были. Важная такая тут шастала. Пиммс ей подавай, где я его в Белграде возьму… Нейт задумчиво поджал губу. Чарли подавал напитки на встрече? У Лазаревича для этого другой мальчик-официант имелся. Не дав себе отвлечься, Нейт снова вслушался. — Хер их знает, о чем за закрытыми дверьми говорили, но вышла она оттуда так же, как вошла — на своих каблуках, с идеальной укладкой. Продефилировала мимо и укатила на своем роллсе. Чем-то она Лазаревичу заплатила, что он вопрос про Австралию вообще закрыл. — Интересно. — Нейт тер пальцами друг о друга, разогревая их. — Что еще? — Ну, пока мы тут без дела крутимся, я еще кое-чего попрояснял. Лазаревич же давно себе секретную базу отгрохал. — У него их десятки. — Не такую, не личный форт. Она огромная, и там… дичь какая-то там, Нейт, поверь мне. Я не ебу, чем он на этой базе занимается, но шепотки ходят — закачаешься. Туда людей целыми автопоездами свозят, и никто не возвращался. А никаких поставок оттуда нет, так что там не производство. Вчера Лазаревич вызвал генерала Варнаса, всучил ему кейс, вези, мол, туда. А дебил заглянул внутрь, «для сохранности», мол, «чтобы на месте знать, что все довез». Стены кабинета от крови до сих пор драят. — Чарли взял паузу. Набрав побольше воздуха, он выпалил: — Я узнал, где база. В Дражево. Нейт нахмурился, вглядываясь в карту, и Надин показала точку в Болгарии. Балканы. Нейт цокнул языком. — В сердце Империи нам не сунуться. — Он перебрал пальцами, похрустывая каждой костяшкой. — Но спасибо. Копай дальше. Ты, конечно, гигант, столько инфы раздобыть. Не сильно рискуешь? Мы можем что-то сделать для тебя в ответ? — Погоди! У меня еще новость есть! На сладкое приберег, бомбическая же! Флинн проштрафился. Нейт остановил пальцы. — Уж подозреваю. — Так Лазаревич его сбагрил в Дражево! — воскликнул Чарли настолько громким шепотом, насколько мог себе позволить, и оттого хрипя. Нейт медленно откинулся на спинку стула. Потер лоб. — Вау, — наконец раздавленно произнес он. — Ну! Прикинь! Нейт отставил опустевшую кружку с кофе и обнял себя рукой, массируя плечо. — Так что насчет ответной услуги? — Пока я тут сижу, терпит. Если опять пошлют на задание за вашим авангардом — решим. — Заметано. — Ладно, заболтался. Фрейзер, я, как обычно, кину предупредительный прозвон. — Ага, — мурлыкнула та, отключая приемник. Потом она вскинула руки: — Ну что, выпьем? Нейт кивнул подбородком на старый шкаф, где вместе со съеденным молью бельем лежали запасные пистолеты и пара бутылок бренди. — Раз такое дело… — Хлоя качнула бедром, закрывая им дверцу шкафа. — Готова обсудить свой план. Слушайте, мне надо позаимствовать — давайте назовем это цветочной рассадой — у одного эстонского хама. — Она оседлала стул верхом и принялась чертить схему на первом попавшемся под руку листке. Даже Надин подставила сегодня под горло бутылки кофейную кружку. Нейт отсалютовал всем полной своей и, не оборачиваясь, вышел на крыльцо. В голове было мутно — кофе с алкоголем быстро миновали пустой желудок и разогнали кровь. Но холодный утренний воздух не давал уплыть. Нейт услышал, как открылась дверь, но сделал вид, что не заметил. Рядом, локоть к локтю, встала Елена, перевешивая пустые руки через перила. — Надо поговорить, — сказала она тихо. — О чем? — О Дражево. Об Австралии. — Дай мне допить хотя бы. — Он тряхнул кружкой. По чистому бренди расходились круговые разводы из остатков кофе. — Чем можно добиться расположения Марлоу? Нейт поперхнулся. Бренди заклокотал в горле и с кашлем вышел назад, брызгами разлетаясь в плотный туман. Елена смотрела только вперед. Она была мыслями очень глубоко в себе. — Могут сработать усы, но я бы не сильно рассчитывал. — Голос Нейта звучал жестко, вместо шутки вышел грубый сарказм, но Елена не скривилась и не улыбнулась. Она все так же рассматривала свои мысли в прорезанном редкими лучами солнца тумане. — Помнишь, я говорила о группе детей? Я ведь ничего не рассказала тогда. Ты просил тебя не ввязывать, а потом… — Она отклонилась на пятки, удерживая себя зацепленными за перила ладонями. — Потом я похоронила идею с Австралией. Нейт сделал глоток бренди, небольшой — скорее, чтобы язык смочить. — Расскажи. — Мы с Кевом и Сайласом были в Греции — записывали интервью с Цзянем, готовили его к первому выпуску в эфир. И пока мы работали, в Салоники приехал лазаревичевский генерал. Он должен был вывезти детей — два детдома в Салониках закрывали и переправляли детей в Дражево. — Она усмехнулась. — Злая ирония. Чарли знал о базе, но понятия не имел, где она, а я услышала место, но не представляла, что там может находиться. Думала, тренировочный лагерь — сделает из них своих солдат. Мы вмешались. — Елена посмотрела в пол. Нейт протянул ей свою кружку, и она приняла с кивком. Глотнула щедро. — Генерал мертв, директора детдомов мертвы, трое детей тоже… мертвы. За остальными открыли охоту. — Она опрокинула в себя остатки кофейного бренди и поставила пустую чашку на перила. — Чем они так приглянулись Лазаревичу? — Да ничем. Он просто взял себе других, из Трикалы. После случившегося он хотел не забрать детей, а убить. Отомстить за генерала. — И сейчас они?.. — В убежище на Иосе. Но… их глаза, Нейт… — Елена ударила кулаком по перилам. — Я смотрю в объектив. В нем я вижу мир, в нем я вижу все глаза мира сразу и я знаю, что я туда должна закладывать: правду, которую сейчас в эфир пропихнешь только со взломами. Поддержку, вдохновение, призыв. Но этим детским глазам не нужна была правда. Им нужна была только защита. И если есть шанс переправить их в Австралию, я не задумываясь им воспользуюсь. Нейт повернулся к Елене, опираясь на перила поясницей и ладонями по бокам. — Понял. Тогда о том, что это лишь слухи, напоминать не стану. Но ты говорила с Марлоу. — Да. Но себя она ценит намного выше Лазаревича. Этим можно как-то воспользоваться. Неужели мы ничего не сможем ей дать? Нейт запрокинул голову, вдыхая теплеющий воздух. Пальцы сами прошлись по ключицам и потерли место, которое когда-то вечно было отмечено красным кругом, продавленным широким кольцом. — Сможем.* * *
Море шумело. Темные мелкие волны бесились, лезли одна на другую и остервенело лупили пустые променадные бульвары с покосившимися без должного ухода беседками. Курорты Патр зима за зимой теряли свой лоск, и только порт продолжал жить, пусть и не так кипуче и разнузданно как прежде: ни одной яркой туристической яхты с громко улюлюкающим рулевым теперь было не найти. Сплошные грузовые корабли да катера для перевозок поменьше. Мартовское солнце Греции неплохо грело после болот итальянского севера, но Елена подняла ворот выше, сжимая его пальцами на горле. — За нами следят. — Разумеется. Нейту не нужно было вертеть головой, чтобы знать — каждый грузчик провожал незнакомцев взглядом. — Так смотрят… — прошептала Елена, кусая губу. — И не знаешь, кто из них настоящий, а у кого за пазухой пистолет. — Относись ко всему проще, — так же тихо ответил Нейт. — Пистолет есть у каждого, просто кто-то по бумагам работает на британский флот грузчиком, а кто-то оформлен как охранник. — Успокоил. Елена стиснула пальцы на воротнике, уже мешая себе полноценно дышать, но, не сбавляя шага, продолжила идти к главному причалу. Стоило им ступить на него — просторный и светлый — как перед ними вырос высокий мужчина в черном костюме. Наверняка дежурил за одним из контейнеров, но казалось — появился из ниоткуда. В начищенных носках его ботинок отражались силуэты кружащих над портом чаек, а красный галстук был не по-моряцки идеально завязан. Совершенно нездешний чувак, но именно выглядывающие из-под белоснежного манжета серебряные ролексы говорили, что они не ошиблись портом. — Частная территория. — Нас приглашали. Дрейк и Фишер. Не изменившись в лице — лице аристократа, увидевшего муху в пудинге — мужчина достал из внутреннего кармана компактную рацию и повторил фамилии в нее. Знакомое змеиное шипение ответило: «Приведи». И снова никаких изменений в лице. Парень с ним, наверное, жил. Он крикнул пару слов на греческом, и двое грузных матросов побросали возню с парусиной, надвигаясь на гостей порта с разных сторон. Нейт успел сунуть руку под куртку раньше, чем они приблизились, и бугаи затормозили, сгорбились, собираясь хвататься за оружие. Нейт медленно достал пистолет, провернул его в руке и протянул рукоятью вперед парню в костюме. — Сам сдам. Правила знаю. — Благодарю. И все же. — Он качнул ладонью, матросы продолжили движение. Облапав и Нейта, и Елену с ног до головы, они синхронно кивнули. Только тот, с рыжей бородой, который хватал за бедра Елену, буркнул слово, похожее на как следует пожеванную «видеокамеру». — Покажите вашу технику, мисс Фишер. Елена зажато кивнула и подрагивающими пальцами открыла крышку. Включила. Проиграла короткую запись. — Следуйте за мной.* * *
Белый лайнер с резкими черными полосами, подчеркивающими острый нос, стоял возле причала айсбергом, словно не замечая беснующихся завитков темной воды. Только трап под ногами дергало. — Жаль, что на Марлоу не люди Альбатроса работают, — прошептала Елена, спрыгивая с гребенчатой доски на надраенную до блеска палубу. — К ним я уже привыкла. — Он — моряк из доков. А она… считай, генерал из зажравшейся морской державы. Елена плохо гнущимися пальцами ухватила Нейта за локоть, бормоча: — Фрэнсис Дрейк же вроде работал по заказу… — Угу. Испания была еще более зажравшейся. Мужчина в костюме шел впереди не строевым маршем, но каждый его шаг был идентичен предыдущему. Он слушал их разговор — аж кончики ушей дергались, — но не реагировал. Они миновали галерею из крошечных столиков, лестницу, новый ряд кают. И все такой же мерный стук каблуков по лакированной палубе: шаг-шаг-шаг. Он замедлился только у двери из темного дерева. Остановился, оглянулся и распахнул ее, заставляя Нейта и Елену пройти вперед себя. Встав в проеме за их спинами, он отсек путь назад. Помещение оказалось просторным кабинетом. За тяжелым столом с изогнутыми под львиные лапы ножками сидела Марлоу. Закусив дужку очков, она рассматривала лист бумаги. Солнце затапливало кабинет желтыми волнами, переваливающимися в открытые иллюминаторы. На просвет Нейт увидел, что в руках у Марлоу чертеж корабля. Но стоило ей заметить гостей, как она положила лист в лежащую на столе папку и захлопнула ее. — Спасибо, Толбот. Теперь оставь нас. Не сказав ни слова, мрачный парень испарился. Дверь захлопнулась. — Совершенно не рада вас видеть. — Взаимно, — дернул подбородком Нейт. Марлоу поджала плечи и покачала очками, обводя кабинет. Если это было призывом располагаться — то сесть здесь было особо некуда. Елена сложила сумку на деревянный сундук, осторожно присаживаясь на его край сама. Нейт остался стоять, скрещивая руки на груди. — Итак. — Марлоу переложила очки в футляр и раскинулась в кресле, обнимая ладонями львиные головы подлокотников. — Вы считаете, что у вас может быть нечто, способное меня заинтересовать настолько, что я пойду на какие-то сделки. Мысль до такой степени глупая и смелая, что вы меня даже заинтриговали. Я слушаю. — Кольцо Фрэнсиса Дрейка. Марлоу, не разжимая ставших цепкими хватов ладоней, подалась грудью вперед. Она недобро прищурилась: — Дерзишь. — Нет, предлагаю вам кольцо Фрэнсиса Дрейка. — Которое и так должно принадлежать мне. — Кольцо принадлежит мне, как наследнику рода Дрейка. — Ты голодранец, который не знает имени отца. Тебя вырастили помойки и сливные трубы. Какой ты наследник… — Марлоу в запале взмахнула рукой, и Нейт ее перебил: — Думайте, что хотите. В любом случае я забрал его первым. Сейчас оно у меня. И с этим вы сделать ничего не можете. Марлоу широко раскрыла грудь, глубоко выдохнула и снова распрямила спину. — Не могу. И что ты хочешь взамен? — Помощь. Для нее. — Нейт кивнул на Елену. — Как бы дорого я не оценила кольцо Дрейка, свою жизнь я ценю намного выше. Елена хрипло прошептала: — У меня необычная просьба. Хотя бы выслушайте. У Нейта зубы заскрипели друг о друга, и он с усилием разжал их, цедя: — Слушать-то она будет что угодно. Любая информация может сгодиться. — Мне казалось, у нас тут какие-то переговоры, — наморщила нос Марлоу, помахивая пальцем перед собой. — Ты вроде хотел чего-то от меня? Нейт спрятал голову в плечах, стараясь больше не влезать. — Мне нужен рейс в Австралию. Не для себя. У Марлоу широко распахнулись глаза и даже рот приоткрылся. — Деточка, а с чего ты взяла, что я могу с этим помочь? — Не знаю. Елена вскочила с сундука. Она хватала себя за предплечья, оглядывая кабинет, но словно не видела меблировки и картин. Она метнулась сначала к противоположной стене, потом к открытому иллюминатору — тот был огромен, с половину нее ростом, — и ветер тут же растрепал и без того выбившиеся из пучка пряди волос. Он колыхал даже полы куртки, но свежее воздух в каюте не становился. Дышалось все труднее. Густело, вязло, накалялось. — Но вы такая умная женщина, у вас столько связей. Может… ради кольца вы смогли бы найти способ? Марлоу постучала золотых львов между ушами. Затем она поднялась, обошла кресло по кругу, возложила пальцы на верх спинки. Ее взгляд был устремлен вниз, сквозь стол, как будто она изучала морское дно под килем лайнера. — Вы знаете, что предложить… Столько лет я мечтала завершить начатое… Ее пальцы перебрали воздух, и ногти коснулись бархата, оставляя в нем светлые полукружья. Подушечки пальцев разгладили их, и снова — следы ногтей, темнеющий под поглаживанием бархат, следы ногтей. — Есть только в этом деле одна загвоздка. — Марлоу подняла на Нейта решительный взгляд. — Я давно не мечтательная девчонка, а реалистка. Застывший воздух взорвался хлопком двери. Звякнуло стекло иллюминатора — мелькнули ноги Елены, но прежде, чем Нейт успел рвануть ко второму, в его плечо вгрызлись пальцы в жесткой перчатке. Руки выкрутили, оттягивая так, что Нейт клюнул вперед носом. Он растянул движение еще дальше, почти падая, шагая рывком к столу и все же роняя напавшего, дернул локтями, пытаясь развести их, но запястья уже были сомкнуты наручниками. Нейт вскинулся, скаля зубы: Марлоу не увидела, она присела за бархатную спинку, скрываясь от драки. Синий солдат быстро оправился, снова надвигаясь на Нейта, и тот боднул его плечом, заставляя раскрыться, и тут же врезал в живот коленом. Но большего не успел — загривок сжала мясистая ладонь. — Вам больше нечего бояться, — мягко произнес Лазаревич из-за спины. — Щеночек не укусит. Нейт дернулся — бессмысленно и глупо, но он не мог, физически не мог висеть в этой хватке. Выскользнул. Лазаревич в отместку вмял кулак в солнечное сплетение и оставил закашлявшегося Нейта хватать ртом воздух на руках двух своих оперативников. — Вы сделали правильный выбор. — Лазаревич встал напротив Марлоу и слегка склонил голову. — Он дался вам непросто, но теперь вы будете награждены вдвойне, леди Марлоу. — Лазаревич ухватил Нейта за горло, заставляя поднять голову и мешая восстановить дыхание. — Дрейк врет. Нет у него кольца. А я вот знаю, где оно. И даже не буду торговаться. Я ценю союзников и награждаю за преданность. Отправьте людей в замок Камбьяк, колечко валяется там. Лазаревич оттолкнул лицо Нейта и отошел на шаг. С сытым наслаждением он оглядывал добычу и тут заметил вещи Елены. Цокнул языком. — Работай девка на меня, она бы получила… — Он покачал головой и подошел к тряпичной сумке. Вывалив содержимое прямо на крышку сундука, он откинул подальше аптечку и бумажные платки и взял камеру. Отрегулированный по Елениной ладони ремешок едва налез на два его пальца, но он все же разместил миниатюрную камеру в ладони. — Разбрасываться рабочей техникой… какая вопиющая безответственность. — Лазаревич бормотал, а сам тем временем проверял записи. Кашель Нейта сменился судорожными выдохами-смешками. Ничего, кроме демонстрационной записи причала, не найдет. Елена перед выходом чистую карточку поставила. Нейт приподнялся. Вдохи еще не расправляли легкие на полную, но он уже мог их делать. Марлоу молчала. Она, не глядя на вломившихся к ней солдат, разглаживала заломы на платье. — Сука! — рыкнул Нейт. Тут же огреб новый тычок в печень. — У гнилых людей и рот гнилой. Не слушайте его, леди. — Лазаревич направил камеру на Нейта. — Сегодня, девятого марта две тысячи четырнадцатого года, сепаратист Нейтан Дрейк, известный как «Капитан», был пойман законной властью. Лазаревич пнул Нейта сапогом в колено. Всю ногу прошило, как разрядом тока, она подогнулась. Нейт продолжал смотреть в глаза Лазаревичу. Стиснув зубы, не разрывая контакта глазами, Нейт, несмотря на гудящую вдоль кости боль, сжал внутри кроссовка пальцы ног. Слушались. Нервы на месте. Больно. Чертовски, блядь, больно. Но колено не раздроблено. Лазаревич сделал два приставных шага, удерживая камеру направленной Нейту в лицо. — И теперь он ответит за весь причиненный моему государству ущерб. — Удар во второе колено. Вторая нога подломилась тоже, но рухнуть на пол Нейту не дали удерживающие за локти солдаты. Он висел бестолково растянутой марионеткой — потяни за локоть, повернется полтела. — Каково это быть побежденным, а, Капитан Дрейк? — Вдохновляюще. Очень рекомендую, — процедил Нейт в ответ. Удар пришелся в нос. По лицу потекло. — Нет, Дрейк. Оставлю это тебе. Тебе идет. Ты жалок. Твоя сущность — быть жалким. И каждый ублюдок, что пошел за тобой, еще проклянет тот день. Лазаревич хлопнул крышкой камеры и, выдернув карточку памяти, сунул ее правому солдату в руку: — В эфир. Срочно. Лазаревич перехватил Нейта вместо отдавшего честь и тут же улетевшего солдата и встряхнул, ставя на ноги. Ныли колени, тянуло плечи, но с каждым спазмом сердца боль тупела. Нейт ничего не мог поделать с бьющей его дрожью. Он мог подобрать слова, мог удержать в усмешке рот, но заставить расслабиться предательски каменеющий живот и перестать дергаться мышцы в плечах он не мог. Лазаревич сжимал его руку кулаком и водил по кофте большим пальцем, продавливая ее вместе с мышцей, ощущая крупную дрожь и упиваясь ею. Он дернул Нейта на себя, освобождая его от хвата второго солдата, и бросил тому: — Возьми людей леди Марлоу, обыщите порт. Фишер еще где-то здесь. — Да, сэр! — солдат отдал честь. — Что прикажете делать с ним? — О. Его я доставлю сам.* * *
Пляж был заброшен. Не свернут на зимний сезон, а заброшен. Лежаки разметало ветрами, они лежали — переломанные, вскинувшие кверху серые обшарпанные песком ноги. Елена забилась в деревянную кабинку. Скукожившись до размера пятилетней девочки, она вжалась в угол, глядя на по-прежнему синее небо через маленькую прорезь-глазок в виде сердечка. Снаружи гудел ветер, развевая намотанные на осколки пластика водоросли. Здесь было тише. Суше. До того, как она ввалилась сюда, потому что с ее одежды вода текла ручьями. Елена сидела в луже, обнимая себя, и впивающиеся в предплечья ногти просто рвали вымоченную и разъетую солью ткань блузки. Два часа она провела в воде, прижавшись к потолку из досок причала, едва дыша и только смотря и чувствуя макушкой, как проносятся по нему сапоги солдат. Лазаревич приехал сюда с целой дюжиной. Они мешались с матросами, устроившими ту еще суматоху: перевернули каждую лодку из вытащенных на покраску, вскрыли каждый гараж. Она плыла под водой, дышала под причалами. Терпела. Ждала. Умирала от холода. Когда судорога свела ногу, она думала, что выдаст себя писком, но голос так давно сел, что даже болезненный всхлип вышел беззвучным. Теперь она сидела в хлипкой, стонущей от ветра кабинке и смотрела на далекое небо. Ее пальцы были примерно одного с ним цвета, и пользовалась она ими как граблями, но она все же смогла активировать пережившую заплыв гарнитуру. — Сайлас… Сай… — прохрипела она. — Елена! Порт кипит! Туда гонят еще два грузовика с синими! — Соедини меня с Чарли. Немедленно. Раздался треск, и Елена услышала гудки спутниковой связи, переброшенной Сайласом на их радиосеть. Чарли ответил небыстро. Сначала прекратились гудки, затем в невнятном трении и шуршании Елена различила очень отдаленные голоса, потом Чарли стал громче, говоря будто не с ней: — Дрейка схватил. Ага. В Патрах. В круиз хотел молодчик, а не вышло! — Чарли басисто хохотнул. Его собеседника Елена не слышала, но следующий ответ Чарли она расслышала прекрасно: — Ну как куда. В Дражево. Близенько, да и этому «Капитану» там самое место. Заколебал он босса в конец. Связь пропала. Елена рыдала. Она была мокрой. Она хотела спать — этой ночью сна у нее была всего пара часов, и переохлаждение брало свое, смежая ей веки. Она состояла из ледяной воды, соли и слабости, но по щекам катились почему-то горячие слезы. Последнее тепло, что в ней осталось. — Сайлас… Видишь мои координаты? Забери меня отсюда. Пожалуйста. Просто забери. — Вижу. Эй… Слушай… Нейт выберется. Ты говорила, он это умеет. Елена всхлипнула, обнимая колени. Говорила. Всегда. Всем. Но очень тяжело было говорить это сейчас себе, когда она — пусть замерзшая и едва ли могущая пройти на собственных ногах еще хотя бы десяток метров — сидела укрытая от ветра здесь, а Нейта в наручниках везли на таинственную базу, на которой делали неизвестно что, но что бы ни делали — пытать и убивать умели точно.* * *
В Дражево они въехали ночью, и все, что Нейт увидел, когда его выволокли в темноту — бессчетное число одинаковых бетонных коробов. Приземистые, но вытянутые постройки, размером с положенный на бок многоквартирный дом, уходили вдаль: до гор на север и на восток, до тускло поблескивающей речки на юг и в глухую бесконечность на запад — становясь все меньше, теряясь друг за другом и уходя в непроглядный сумрак. База была по-настоящему огромной. В одних коробах темнели двустворчатые ворота для проезда техники. В других были прорублены обыкновенные двери. Его втащили именно в такую. Камера на втором этаже встретила его хирургической гладкостью стальных стен. Здесь не было ничего, кроме впаянного в стену кольца, к которому пристегнули его правую руку, и распластавшейся по потолку яркой лампы. Только блестящая чистая сталь. Лазаревич неторопливо расставил штатив, закрепляя камеру так, чтобы Нейт попал в нее целиком. Посмотрел в видоискатель, подвинул штатив левее, проверил снова и, удовлетворившись, нажал кнопку записи. — Дрейк в плену. День первый. Хочешь что-нибудь сказать своим друзьям на свободе? — Эфир прямой, или ты в монтажной мне усы пририсуешь? — Нейт запрокинул голову, глядя на нависшую над ним груду из мышц и волчьих глаз. — Остришь. Забавный ты. Лазаревич отвернулся, а в следующий миг Нейт потерял способность видеть — таким хлестким вышел удар. Голова, стукнувшись о стену, зазвенела, будто сама была металлической. В мерцании черных мух и вспышек света Нейт с трудом различал силуэт, стоящий перед ним. Ноги расставлены. Руки сведены на груди. Нейт мотнул головой, фокусируясь на лице Лазаревича — тот улыбался широко и пьяно. — Хочу напомнить тебе кое о чем, Дрейк. — На случай, если мне твоим ударом память отшибло? Лазаревич присел на корточки, чтобы его лицо оказалось на одном уровне с лицом сидящего на полу с вздернутой рукой Нейта. — Четыре года я делаю свою работу. Хорошо делаю. А вы — мошки, надоедливые пискучие мошки, шлепающиеся в мое лобовое стекло. Одно движение дворником… — Он поднял руку, поставил ее локтем на колено и уронил набок. — Оп, и вас нет. Думаете, у вас выходит что-то, но это лишь значит, что вы попали между циклами. — Он поднял руку и опустил ее снова: — Оп-оп. Я все равно смету вас. Смотри. — Лазаревич легким движением двух пальцев выкинул из кожаных ножен на поясе узкий стилет, перехватил за рукоять обратным хватом и приставил к горлу Нейта. — Одно движение оставит Сопротивление без головы. Нейт проскреб пятками по полу, вжимаясь лопатками в стену, отдаляясь от клинка, насколько мог. — Я не рок-звезда, а Сопротивление не моя фангруппа. Кого бы ты ни убил, вернется другой. — Да-а-а, — протянул Лазаревич. Он, не шевеля ни головой, ни глазами, все так же всверливаясь взглядом в череп Нейта, схватил его свободную руку, поднял ее и вложил в ладонь стилет. Зажав пальцы Нейта в кулак своими, он поднял их сцепленные руки еще выше, а потом резко вонзил острие себе в грудь. Темная водолазка совсем почернела и заблестела от быстро напитывающей ее крови. Кожа на лице Лазаревича натянулась от натуги, вздулись на висках вены и задергалась верхняя губа, но он не издал ни звука. Он надавливал на пальцы Нейта, пока стилет не вошел в тело до самой рукояти. — Вернется другой. Вот только, кто бы из вас ни убил меня, вернусь я же. Нейт убивал Лазаревича. Предел того, что мог сделать член Сопротивления в своей жизни для этого мира. Все. Вышка. Прямо в эту секунду Нейт напряженной, превратившейся в продолжение стилета, такой же цельнометаллической рукой чувствовал, как бьется наколотое на него сердце. Нейт смотрел в немигающие серые глаза и понимал, что ничего бесполезнее он еще не делал. Лазаревич с длинным выдохом отстранился, снимая себя с клинка. Нейт больше не смотрел ему в лицо, только на мокрую, темную, все еще ровно дышащую грудь. Стилет сам выпал из пальцев, звякнул об литой блестящий пол и был поднят Лазаревичем. Рука, обмякшая и трясущаяся, испачканная в крови безвольно упала на колени. Широкая ладонь вытерла стилет о штанину и убрала его в ножны. Тяжелый палец погасил камеру, и ноги Лазаревича скрылись за дверью. Свет погас.* * *
Салли бежал. Он не чувствовал свою скорость — просто наступал на дорожку, а она проворачивалась под ним, и он оказывался на пару метров ближе к цели. Зато он чувствовал, как расползается боль: сначала закололо в боку, скрутило тугим узлом, затем вспыхнули сухим огнем легкие, но ноги продолжали толкать асфальт под ним с прежней скоростью, потому что он не мог остановиться. Потому что под легкими, в маленькой истеричной мышце, у него болело сильнее. Потому что три часа дороги он мог только смотреть: как мир вокруг превращается в миниатюру под брюхом самолета и как снова разрастается, как проносятся мимо окон машины, но не мог сделать ничего сам, чтобы оказаться в Греции хоть капельку быстрее. Но теперь только от него зависело, как скоро он вынесет дверь сраного особняка. На его пути вырос черный пиджак. Салли врезался в него и, несмотря на скорость, не сбил — только сам отпружинил назад, оступаясь. — Отойди! — просипел он. — Вы должны подождать, госпожа Марлоу сейчас занята. — Срать я хотел! — рявкнул Салли, хватая пижона Толбота за грудки и пытаясь сдвинуть с дороги. Тот покачнулся, но уперся пяткой в асфальт, не давая выдавить себя на газон. — Я не могу пустить вас. — Толбот настойчиво отпихнул Салли. Тот сделал шаг назад. Горели уже не только легкие. Салли сглатывал соленую слюну, а она терла иссохшее горло наждачкой. Со следующим вдохом Салли распрямился и снова попер на Толбота. Он на ходу достал оба пистолета и плашмя с размаху прижал к его груди. — Все. Сдал. А теперь, — он понизил голос, рыча только глоткой: — ты пустишь меня, мальчишка. Толбот машинально вскинул руки, перехватывая пистолеты, и Салли все-таки столкнул его с дорожки, проходя мимо. Она сидела на открытой террасе на крыше, тянула из бокала Пиммс с кусочком лимона и смотрела на неспокойное море. Она даже не пошевелилась, когда он затопал в ее сторону по крыше. — Мерзавка! — рыкнул он вместо приветствия. — Ты… Ты! Боковым зрением Салли заметил, что они не одни, но ему было плевать. Он встал вплотную к ее плетеному креслу и, выхватив из ее рук бокал, грохнул его об плиты. — Как ты могла его сдать? Кэтрин была все так же непроницаема. Она немного удивленно посмотрела на свою опустевшую руку и покрутила ладонь, рассматривая пальцы. Затем, недовольно поджав нижнюю губу, положила ладонь на колено закинутой одна на другую ноги. Медленная, тягучая сука. — Он сам пришел. — Не знаю, что тут намечалось, но он наверняка пришел за помощью. А раз уж он пришел к тебе, он нуждался в ней очень! — О да. — Кэтрин улыбнулась. — Очень. Хм… — Она протерла губы от лишней влаги салфеткой и скомкала ее. — Как все-таки этот глупый мальчик для тебя важен. — Да! — взвился Салли, вскидывая палец и упираясь им в ямочку между ключиц Кэтрин. — Ты еще дышишь лишь потому, что должна мне рассказать, что, черти тебя еби, здесь произошло. — Разумеется. Ведь вряд ли ты поймешь сам. — Кэтрин не подняла на него голову, она посмотрела между его рукой и боком ему за спину и улыбнулась.* * *
Нейт слышал, как Лазаревич продвигался по коридору. Характерные тяжелые удары сапог по бетонному полу затихали, но порой Лазаревич заглядывал в другие комнаты — камеры? На слух же Нейт обнаружил охранников. Двое. Курсировали по всей длине коридора друг навстречу другу, пока Лазаревич совершал свой обход, продвигаясь все дальше к лестнице. Нейт левой рукой расстегнул кнопки, удерживающие пряжку ремня. Вынув ее из кожаных хлястиков, он нащупал заостренный язычок и просунул его в замочную щель наручников. Высвободив руку, он положил ее на пол рядом с собой и принялся разминать, нагнетая в онемевшие мышцы кровь.* * *
Салли замолчал. В его голове будто включили запись последних его действий, разворачивая все вспять. Вот его ноги ударились о подлокотник кресла Кэтрин. Шаг назад, еще шаг — он огибал стеклянный стол с хрустальным графином, еще шаг назад, он проносился мимо второго кресла, из-за спинки которого торчал светлый пучок волос. Салли обернулся и встретился глазами с Еленой. Она сидела, одетая куда как теплее, чем должна бы под таким солнцем. Ее лицо опухло от слез, но она какого-то черта сидела на террасе особняка Кэтрин Марлоу. — Елена?.. Что ты… — Салли снова посмотрел на Кэтрин. Та выжидательно поглядывала исподлобья, намекающе улыбаясь. — Это что, был план? Елена кивнула. Она зажала рот рукой, тяжело вдыхая, клокоча забитым носом, и запрокинула голову. — Да, Салли. План. Его взяли, потому что он этого хотел. — И ты согласилась? Ты не остановила его? — Ты когда-нибудь пробовал остановить Нейтана? — глухо спросила она. Кэтрин встала и взяла себе новый бокал с подноса. Наполнив его искрящимся коктейлем, она сказала: — Не прибедняйся. Ты тоже этого хотела. Тебе ведь выгодно. Елена отвернулась. Она смотрела на море пустыми глазами и дерганно кивала. — Да. Все так. Кэтрин наполнила еще один бокал и подала его Салли. — Я сдала Лазаревичу Нейтана Дрейка. Мое мнение — товар шибко переоценен на рынке, но грех же не воспользоваться. Взамен Лазаревич вернул мне полный контроль над Гибралтаром. И теперь мой корабль может спокойно совершить рейс Греция — Гибралтарский пролив — и что-то там в южном полушарии. Елена сунула нос под шарф, пытаясь спрятать там как можно больше. — И кольцо, — пробормотала она из-под ткани. — Э нет, таких шуточек я в свой адрес больше не потерплю. У Лазаревича чувство юмора отсутствует, так что это ваших рук дело. — Я не знаю, о чем вы, — устало выдохнула Елена. — Кольца в Камбьяке не было. Впрочем, тебя тоже могли во что-нибудь не посвятить. В любом случае я и не рассчитывала слишком. Я не верю в бонусы к сделкам, а в изначальную кольцо мы не включали. Кэтрин стукнула краешком своего бокала с прозрачными кубиками льда о бокал Салли. — Но как быстро ты примчался сюда. Ух. И даже мысли не возникло сначала спросить, а потом распускать руки. — Она откинула голову. — Не веришь мне. Салли фыркнул, дернув усами. — Тебе? Еще бы. Обижать тебя доверием точно не стану. Кэтрин улыбнулась одними губами и осушила бокал.* * *
Нейт, ступая мягко по норовящему зазвенеть от каждого шага полу, подкрался к видеокамере. Язычок пряжки справился с винтом в днище, и вместо запасного аккумулятора Нейт извлек из отсека продолговатый цилиндр с прорезями на двух концах. Его он спрятал за пазуху. Затем медленно придвинулся к двери. Замок в ней просто защелкивался, а открывался поворотным механизмом снаружи. Несколько выдвижных зубьев. Дверь была притиснута к стене плотно, но малюсенький язычок в щель пропихнуть удалось. Нейт сдвинул первый зуб, но тот норовил встать на место, как штифт в цилиндре вскрываемого замка. Нейт вместо проворачивания отмычки налег на дверь, слегка смещая сдвинутый зуб, и ему это удалось — тот не соскочил назад в паз. Нейт успел закончить как раз к тому моменту, когда приблизились шаги первого охранника. Он вытянул шнурок из кроссовка и распахнул дверь, накидывая петлю на горло солдата. Тем же рывком Нейт втащил его в камеру, временно закрывая дверь.* * *
Тремя днями ранее Надин нависла над Нейтом, упираясь коленом в грудь. На шее болтался алый шнурок. — Понял, что надо сделать? — Угу, — прокашлял Нейт. В следующую попытку шнурок был в его руках, но результат оказался тем же — он на лопатках, Надин сверху и душат почему-то опять его. Надин вздохнула и посмотрела не на него — на со смехом наблюдающую за процессом Хлою. — Он ни на что не годен. — Она встала, отряхиваясь. — Напомни, почему ты у нас Капитан? — Дворовое обаяние? — растерянно улыбнулся Нейт.* * *
Сейчас у Нейта все вышло чисто — придушен был солдат в синей форме, и ни одного лишнего звука не пронеслось по коридору. Нейт так же расправился и со вторым, складывая обоих в свою камеру. Вставив шнурок назад в кроссовок и затянув как следует, Нейт направился к лестнице. Лазаревич еще не ушел из здания. Он обходил первый этаж. Тот был не настолько прямым, некоторые камеры здесь заменили нишами. Из потолка и стен в нишах торчали краны, но сейчас никто их не использовал, и Нейт смог нырнуть в первую, пока Лазаревич заходил в одну из двух камер, между которыми эта ниша была зажата. Приникнув к стене, Нейт даже мог услышать разговор. Там был заключен президент Польши. Страна сопротивлялась долго, и тот так и не сдался. Когда правительство уже подписало договор, президент возглавил местное Сопротивление. Теперь он был здесь. Следом за ним Лазаревич посетил Хали-Абиба — аравийца, который совершил громкое покушение полгода назад. Обычно точная пуля в висок переводит такой поступок в ранг «убийства», но не в случае Лазаревича. Нейт двигался за Лазаревичем тенью, узнавая, кто заточен в камерах. Нейт попал в тюрьму для самых ярых врагов главнокомандующего Земли. Но Нейт не верил, что это единственное назначение Дражево: это здание — да, еще пара корпусов — возможно, но вся база не может быть одной лишь темницей. Нейт прижал ухо к следующей стене.* * *
Гаррино существование состояло из ритмов. Он принимал появляющуюся в камере пищу и воду, проваливался в полную темноту и вновь выныривал из нее с включением света. Но эти барабанные репетитативные реплики были лишь основой грохочущей в теле симфонии боли. Дверь открылась. Дверь закрылась. Гарри не вставал. Он даже не приподнялся. Сегодня лихорадило особенно сильно, и он прижимался щекой к полу, надеясь, что не расплавит металл под собой своим жаром. — У тебя появился шанс на искупление. Гарри приоткрыл глаза. Он не удивился: если бы Лазаревич поставил на нем крест, он бы убил. Ему хватает, на ком срывать злость, но зачем-то он все еще держал Гарри на натянутой нити агонии. — Я притащил Дрейка сюда. Сердце бухнуло в пол. Гарри его услышал горячим ухом. Дрейк… он же как чертов Робин Гуд стал. На глазах превращался в легенду, где-то там… Между деревьев. Он не должен быть здесь. — Он проведет на базе неделю, за которую я вместе с лишними органами выну из него нужную информацию, а потом… — Лазаревич наклонился к Гарри. — Я отдам приказ его казнить. Тебе. Уж со скованным Дрейком ты справишься, я надеюсь? Гарри моргнул. Лазаревич пнул его ботинком под бедро. — Ну? — Да, сэр.* * *
Нейт следовал за Лазаревичем неотступно. Не зря. Корпус, в который тот направился после тюремного, вблизи оказался презентабельнее прочих. Свежая краска, никакой пыли в щелях. Коридоры здесь были все так же прямы, но вместо глухих дверей камер по стенам тянулись распашные полупрозрачные створы лабораторий. Сквозь них Нейт видел силуэты оборудования и людей в белых халатах. Лазаревич дошел до конца коридора и скрылся за отличающейся от прочих дверью — ни окошка, ни прозрачности, самая обыкновенная обитая кожей металлическая дверь. Нейт притаился за выступом напротив, выжидая. Ждать пришлось недолго — через несколько минут Лазаревич пушечным ядром вылетел в коридор и помчался по лестнице наверх. По стенам едва слышно — проще уловить кончиками пальцев, чем ушами — передавалась вибрация севшего прямо на крышу вертолета. Когда бетон перестал подрагивать под пальцами, а Лазаревич очевидно покинул лагерь, чтобы разобраться с устроенной по расписанию диверсией в местном аэропорту, Нейт переместился к замку. Тот был единственным пока что из увиденных им здесь электронным. Бегло оглядев проводку, Нейт не увидел никаких признаков сигналки. Если отрубить электричество, дверь будет просто автоматически заперта на запасную механику, с которой разобраться будет проще. Нейт приподнял стопу и выковырял из протекторного углубления подошвы похожий на застрявшую жвачку комок. Пластичный, но не липкий, он легко размазался по коробу электронного замка. Чиркнула спичка. Пластичная взрывчатка из смолы была такой мощной, что ее нужно было совсем немного — тончайший слой не мог произвести много шума, но пластиковый корпус сразу оплыл, искорежился, и, как только красный огонек на нем потух, дверь щелкнула резервным замком. Вскрыв его, Нейт оказался в очень простом месте. Четыре прямые стены. Стол из четырех прямых ножек и одной квадратной столешницы. Свисающая к нему с потолка на собственном проводе одинокая лампочка. Еще на стене была карта, натянутая на деревянный каркас из сколоченных друг с другом дощечек. Не такая продвинутая, как в самолете, а самая простая бумажная карта. Западный и Восточный фронты на ней были исчерканы красной ручкой сотни раз. Бумага почти прорвалась от бесконечного возюканья. А в Австралию был вогнан нож. Он торчал из самого сердца континента. Говорили, Австралия удержится. И только избранные, доказавшие что-то кому-то смогут туда попасть. Говорили, она — Элизий на Земле. А еще говорили, что все это байки, и на самом деле Лазаревич туда уже пришел. Сам Нейт всегда считал, что Австралию переоценили. Лазаревич пока разбирался с остальным земным шаром и заявился бы туда, когда захотел. Но теперь видел — нет. Ближе всего к правде были первые. Лазаревич жаждал, но даже подобраться не мог. Против США с Канадой и России с финнами он строил планы. Чертил. Перечерчивал. И бросался в бой вновь. Но застрявший между Индийским и Тихим океанами кусок суши превратился в настоящее бельмо у него на глазу. Он не мог сковырнуть «океанический купол» — систему ПВО, ПРО и цепной блокады из подлодок — и это только то, о чем информация в Европу просочилась. Нейт подошел к столу. Кейс… пуленепробиваемый, но не просто отлитый из функционального металла, а полированный и с тонкой резьбой по слоновой кости, из которой были сделаны закрывающие механизмы. Совсем не лазаревичевская вещь. Нейт провел пальцами по замкам — Лазаревич их за собой не запер, и Нейт поднял тяжелую крышку. Внутри, на бархатных подложках лежали стянутые кожаными ремешками флаконы с жидкостями разных оттенков зеленого. Чарли говорил, кейс должны были доставить в Дражево из Белграда. А там он нарисовался после визита Марлоу. И выглядел он очень похоже на вещь, которая могла бы принадлежать ей. Нейт закрыл крышку и еще раз оглядел комнату. Она была даже меньше его камеры, но ведь здания были типовыми… Он оглядел снова — другим, ищущим не вещи, а зацепки взглядом. Карта. Австралия. Нож не мог бы войти в бетонную стену, не погнувшись. Нейт ухватился за деревянную ручку ножа и надавил — стена напротив заскрипела. Тонкий пласт бетона, оказавшийся лишь гипсовым щитком, поехал вверх, обнажая по-настоящему рабочее место. Вытянутый стол, заваленный папками с отчетами, и главное — целое полотно из экранов. На всех них шел прямой эфир с камер слежения. Нейт не увидел ни заключенных из одиночных камер, ни ангаров с техникой, все экраны были заполнены лабораториями и загонами с людьми. Не только с людьми. Нейт уже четыре года не видел — и надеялся никогда не увидеть больше — раздутых смолою чудовищ. Огромные синие существа метались по бетонным коробам, пытаясь процарапать путь наружу. Другие бесновались на улице: лезли на сетчатый забор, но раз за разом оказывались сброшены назад на землю сильными электрическими разрядами. Их препарировали. Им вскрывали черепа, через их тела прогоняли жидкость, пытаясь дистиллировать смолу заново и раскладывая полученное сырье по подписанным сосудам. А где-то их делали. Примотанных к койкам людей накачивали смолой — шлангами в рот, в вену через капельницы. Силуэты в белых халатах все конспектировали и раз за разом меняли настройки рычагами и тумблерами. Нейт зашелестел бумагами. Эксперимент номер одиннадцать. Результат: сравнимое с бессмертием здоровье. Неуправляем. Эксперимент номер двадцать три. Результат: увеличен поглощаемый без отказов важных органов урон. Не слушается приказов. Эксперимент номер двести семь. Результат: огромный прирост наступательной мощи. Разорвал командира на куски. Гипотеза: использовать не пленных, а добровольцев из самых преданных солдат. Результат: отрицательный, потеря памяти и полная утрата контроля. Гипотеза: использовать не взрослых, а детей, чтобы вырастить их сразу в новой форме. Результат: отрицательный, мощь сопоставима с взрослыми особями, ответственная за эксперимент группа исследователей убита в полном составе. Гипотеза: ЭШО. Результат: терпят боль и убивают кого захотят, пока не остановится сердце. Гипотеза: насильственная наркотическая зависимость. Результат: отрицательный. Гипотеза: смола как поощрение. Результат: отрицательный. Гипотеза: гипноз. Результат: отрицательный. Отрицательный. Отрицательный. Больше-не-люди превращали в кровавые ошметки всех, кроме себе подобных. Елена была так близка в своих догадках. Лазаревич хотел сделать из тех детей солдат. Огромных, почти бессмертных и теперь-то по-настоящему синих солдат. Лазаревич делал новое оружие не для марширующих по Европе людей, а для новой армии. Только пока у него не выходило превратить монстров в ровно вышагивающие батальоны. Нейт резко дернул за рукоятку ножа вновь, отсекая от себя экраны, смотрящие на него безумными налитыми голубой кровью глазами и острыми скальпелями. Он не взял ни одной бумаги. Он прекрасно все запомнил. Мог закрыть глаза и сказать, какая где лежала. Он стремительно покинул кабинет. Он шел мимо дверей лабораторий и хотел бы, чтобы они были непрозрачными совсем, чтобы он больше не замечал массивные тела, лежащие на операционных столах. Впрочем, даже будь эти двери такими же непроницаемыми, как в камерах, да не будь этих дверей — только стены! — Нейт все равно уже знал, что за ними, и отделаться от запечатлевшихся в мозгу картинок не мог. Он прижался к стене около выходной двери и, заглядывая за угол, запоминал маршрут движения ночной охраны между корпусов. Сейчас был идеальный момент, чтобы выскользнуть в темноту — ему хватит времени добежать до следующего корпуса, а оттуда нырнуть в открытые ворота. Подобранного оружия ему для отступления достаточно, да и путь к воде был почище; самая серьезная охрана — а значит и загоны с «результатами» экспериментов — уходили на запад, не на юг. Нейт не двинулся с места. Мимо него прошел охранник, запуская новый цикл, заставляя выжидать снова пятнадцать минут до безопасного окна. Нейт стоял, прижимая снятый с предохранителя пистолет к плечу, и тяжело дышал. Он не мог. Не мог уйти. Его тянуло назад — и о, он не обманывался, он прекрасно знал, что его тянет. Куда его тянет. И он даже готов был рискнуть своей башкой. Она ведь не училась на ошибках. Ему жизнь весьма доходчиво объяснила, что не все хотят быть спасенными, но Нейт урок не принимал. Смотрел на самого себя, на факты и доводы… и все еще не мог обогнуть угол лабораторного корпуса. Нейт вдавил затылок в стену. Если Флинн поднимет тревогу, если Флинн предпочтет выслужиться, а не сбежать — то Нейт не только своей головой заплатит. От него ждали, что он справится, что он сможет вернуться и не с пустыми руками, а со сведениями. Нейт зажмурился. Он не хотел. Много чего не хотел. Не хотел ввязываться. Не хотел вылезать из старательно выкопанной норы, не хотел соваться в огонь — было бы ради чего, что они могут? Но, когда утихал сжимающий ледяным кулаком легкие страх, в этих вылазках, планах, операциях он замечал другое. Он чувствовал забытый вкус приятного, а не скисшего и провонявшего паникой адреналина. Но никогда в жизни и особенно сейчас он не хотел командовать, он не хотел быть тем, за кем пойдут, потому что на таких всегда рассчитывают. Потому что за послушание ты платишь ответственностью. Нейт любил свободу. И свободу выбирать, что делать с собственной жизнью, даже если выбор был рискованным, даже если был идиотским, он ценил особенно. Но сейчас он был связан со всех сторон. Елена и ее группа. Салоникские дети. Надин и Береговые. Хлоя. О, как та улыбалась, поднимая бутылку с бренди над головой. Нейт мог понять — ей досталось, но даже сквозь толщу обшитой металлом бетонной стены Нейт услышал, какая боль колотила Гарри. А ведь Хлоя тоже могла бы оказаться здесь. Если бы Лазаревич — именно Лазаревич — всерьез подозревал Хлою в том, что она знает путь в Австралию, она бы уже лежала на пыточном столе. Но ее держали во французском замке. Лазаревич дал приказ убить воровку, положившую лапу на его груз — он попросту нажал кнопку стеклоочистительной щетки, чтобы та стерла мошку с лобового стекла. Щетка елозила с разводами и мерзко скрипела. Нейт отлип от стены и двинулся назад, к тюремному корпусу. Может, он совершал ошибку. Может, как «Капитан Сопротивления», он не должен был возвращаться, но они сами назвали Капитаном именно Нейтана Дрейка, после того, как познакомились с ним хорошенько, а Нейтан Дрейк не вернуться не мог.* * *
Флинн полусидел, привалившись к стене. Рядом с ним кольцами была свернута цепь, тянущаяся от ошейника. Плотного ошейника. Вот они откуда — красные полосы, въевшиеся в горло. Хоть Флинн и не двигался, он был в сознании. Он обнимал себя рукой поперек часто вздымающейся груди и смотрел прямо перед собой влажными глазами. Он не услышал или не захотел обратить внимание на открывшуюся дверь, но когда Нейт подошел ближе, и Флинн заметил его на периферии зрения, то дернул головой, вскидывая ее. — Дрейк? — просипел он изумленно. — А ты кого ждал? Флинн снова упер взгляд в точку перед собой. — У меня здесь всего один посетитель. Эта камера отличалась от той, куда бросили Нейта. Тут были шкаф и рабочий стол. Она могла бы служить кабинетом, если бы Флинна приковали к кольцу не в этой стене, а в той, что у стола. — Не смей звать на помощь. Флинн засмеялся, щуря слезящиеся глаза. — На такие призывы тут и не отвечают. Давай уже. Начинай. Нейт сжал кулаки. — Я не собираюсь тебя бить. — Флинн дернул бровью, неверяще усмехаясь, и Нейт сбросил напряжение с пальцев, резко распрямляя их, и процедил: — Я просто попросил не поднимать тревогу. Флинн уперся ладонью, выталкивая себя наверх и садясь ровнее. — Я должен убить тебя через неделю. — Слышал. Но меня тут не будет уже через час. Гарри опустил темные веки и после долгого мгновения тишины поднял снова. — Зачем ты пришел? — Задать вопрос. — А говорил, бить не будешь… Нейт присел к Флинну, заглядывая в лицо. — Не буду. — Раз играешь за хороших, вколи мне антидот. Нейт проследил за взглядом Флинна. Все время тот не просто таращился в пространство, а глядел на стеклянный пузырек. Кроме него на столе ничего не было. Нейт заглянул в шкаф: комната могла легко выполнять функции процедурного кабинета, лаборатории или пыточной — одно и то же в Дражево, — тут хватало и шприцев, и колб, и хирургических зажимов. Нейт набрал прозрачную жидкость в шприц и вернулся к Флинну. Игла легко вошла в расслабленную мышцу плеча, и через минуту взмокшая грудь перестала частить. Флинн стер еще подрагивающей ладонью испарину со лба и поморгал, фокусируясь на Нейте. — Грасиас. Теперь можешь съебывать. Нейт встал и, ухватив Флинна под мышки, тоже поставил на ноги. Вдавив его в стену, Нейт уставился в убегающие из-под прямого взгляда глаза. — Сначала я задам вопрос. — Я ведь не обещал ответов, — пробормотал Флинн. — В Шамбале ты умер. Не был на грани смерти, а умер. И Лазаревич убил тебя и оживил смолой. — Да. Длинные пальцы Флинна сжали кофту на груди Нейта, но он не отталкивал и не тянул. Он просто держал. Цеплялся, пока его глаза все так же шарили по полу. И Нейт наконец задал вопрос: — Сколько раз он повторил это потом? — Трижды. Нейт с размаху разбил замок на ошейнике рукоятью пистолета.* * *
Неделю назад Надин подытожила: — Две проблемы: как войти и как выйти. — Чтобы войти, у меня есть план. Ты слышала. — Да. Даже чтобы попасть внутрь, что обычно намного проще для подобных мест, чем покинуть их, тебе нужен план. Но тут, на свободе, у тебя есть время и возможности его конструировать. Здесь ты можешь предложить свои правила игры. А там такого шанса не будет. — Только никаких «соображу по обстоятельствам»! — взмолилась Елена. — План отхода нужен. — Ну… — протянула Надин, — есть у меня идея. Это будет даже оформленный план. Только он не похож на ваши лощеные шпионские игры. Видите этот горный хребет? Пока у меня еще были аэроразведчики в Болгарии, мы видели признаки стройки по ту сторону. Но нам интересна пустынная эта. Видите это водохранилище? В него не впадает видимых рек, но оно точно ими питается, разливается при сходе снегов с гор.* * *
Сейчас Река прыгала через острые пороги, сбегая с почти отвесного склона, и, резко ухая вниз, с водопадным шумом влетала в долину. Здесь она немного раздавалась вширь, успокаивая свой бег, и превращалась в подобие деревенского озера, но пена все еще покрывала ее гладь. Флинн остановился на границе между землей и водой. — И что дальше? Нейт достал из-за пазухи трубочку компактного ребризера. — Ты уверен, что так можно выбраться? Нейт обхватил запястье Флинна и потянул его за собой, уводя из-под луча прожектора. — Нет. Но других вариантов у меня нет, и я буду уходить так. Флинн обернулся на лагерь. — У меня… — Его голос сводило от страха, он закрыл глаза, сглатывая. — Еще плохо с дыхалкой. — Я буду следить. — Тут глубоко, Нейт. Нейт сжал горячее запястье чуть сильнее, снова привлекая послушно сдвинувшегося с места Флинна к себе. Они уже стояли в воде по колено. — Нам только на руку. — И это… трупное озеро. Пятно прожектора лизнуло воду возле них — Нейт как раз ждал этого момента, чтобы, как только оно проскочит мимо, двинуться дальше, но свет очертил огромную лысую башку синего цвета с вываленным языком и размокшими глазами. Трупное. Озеро. Нейт пошел вперед, ныряя между выброшенных, отработанных тел. Гарри держался рядом. Воду то и дело пронизывал столб света, выхватывая из темноты скрюченные пальцы и ломаные ноги, но сам он теперь страшен не был — сверху охрана видела лишь поверхность, пена на которой скрадывала идущие из ребризера пузырьки. Нейт остановился, удерживая себя в балансе руками, вынул изо рта дугу ребризера и передал его Флинну. Тот сразу приник к цилиндру, выдыхая в него и делая вдох кислорода. Нейт поднял ладонь, прося Флинна остаться на месте. Затем ткнул себя пальцем в грудь и показал направление, в котором собирался разведать. Раздвигая тела, он приближался к темному массиву. Здесь течение снова начинало давать о себе знать, оно прижимало к стене из камня — куда-то вода уходила. Нейт вернулся за Флинном. Снова передача ребризера. Выдох. Вдох. Пока Нейт наполнял легкие, он сложил ладони с оттопыренными указательными пальцами, говоря, что дальше они двинутся друг за другом. Перебрав пальцами и отдав приказ Флинну плыть следом, он направился туда, куда влекло течением. Тела вокруг них тоже несло в основном туда же, но турбулентные потоки порой плевали их и назад. Вода вдавливала в камни, она сочилась между них дальше, но не только так она попадала на ту сторону — был у нее и главный проток, у которого вода кружилась и била порывами в грудь. Издали его не удалось заметить, потому что большим проем не был, а сейчас его и вовсе заткнул собой разбухший синий труп. Они с трудом оттащили его в четыре руки, и вода тут же хлынула в прочищенный «слив». Нейта ударило о камни боком, и он уперся в них, мотая головой, не давая глазам набраться грязи. Ребризер позволял дышать вольготно, и Нейту приходилось считать секунды — сколько вдохов он может позволить себе, а когда пора передать. И звонок в голове уже звенел. Флинн уцепился за край округлого проема. Его ноги влекло течением внутрь, но он продолжал держаться. Нейт сделал гребок и, прежде чем скалистая труба всосала его, ухватился за выступ, подтягивая ноги к животу и стабилизируясь. Флинн смотрел на него, а между его губ уже вырывались пузырьки. Нейт сделал последний глубокий вдох и вынул ребризер изо рта. Руки Гарри были заняты, поэтому Нейт сам вставил дыхательную дугу между его губ. Стандартными жестами он объяснил то, что и так было очевидно — друг за другом, ты первый, проплывем внутри, а там по возможности подъем наверх. Флинн оторвал от камня два пальца — большой и указательный, складывая их в подобие круга, обозначая, что понял, но так и не отцепился от скалы. Нейт изобразил ладонью ребризер и коснулся груди Флинна. Останется у тебя. Флинн мотнул головой и обнажил зубы, заставляя Нейта взять ребризер и подышать еще перед нырком — много разговоров, много времени. Возвращая устройство в рот Флинна, Нейт задержал пальцы на его щеке. Провел по ней, чувствуя, как она надувается кислородной смесью, и придвинулся. Оказавшись сам наполовину в трубе, Нейт прижался лбом к напряженному лбу. Жест, которого не было в словаре аквалангистов, но который напарник — Гарри — поймет. Соберись. Не бойся. Двигаем. Нейт надавил пальцами на затылок Гарри и все-таки вытолкнул его первым. Звуки в воде становились глухими и ватными, но Нейт все равно чувствовал себя несущейся со свистом пробкой. В трубе, пробитой водой в горном массиве, не было коленец и загибов, но и идеальной она не была. Нейт, стараясь больше не считать — не знать, сколько времени он провел без глотков кислородной смеси, — выталкивал себя из ниш, в которые его забивало как мусор в сифон, и все время старался держать прикрытой от ударов голову. Впереди что-то хрустнуло — не звук, колебание пробежалось по воде, и Нейт увидел разлетающиеся камни. Его с новой силой толкнуло в спину, развернуло вокруг оси, перекатило кубарем и выплюнуло в мутную стоячую воду. Нейт уже не мог задерживать дыхание. Воздух стравливался из сжатых губ, и Нейт неистово греб в ту темноту, которая была чуть светлее. Он вскинул голову над поверхностью воды, и воздух укусил за щеки, хлынул в изголодавшееся тело. А вместе с ним хлынули не приглушенные звуки: поднятые Нейтом брызги воды обрушивались назад, на водную муть, которая плескалась под руками и булькала, хлюпала, покачивая его на себе. В остальном вода была спокойна. Нейт сделал огромный вдох и нырнул назад. Он нашел Гарри на дне. Тот махал рукой и сжимал второй кулак возле горла. Воздух. Ему нужен был воздух. Ребризера при нем не было. Не задавая вопросов жестами или лицом, Нейт подплыл и прижал свои губы к губам Гарри, отдавая в приоткрывшийся рот весь воздух. Изгибаясь ноющим, просящим передышки телом, Нейт снова всплыл, взял новую порцию и, спустившись к Гарри, наконец разглядел: нога у того была придавлена камнем. Видимо, на выходе из трубы его ударило о хрупкую стенку, осколок которой теперь не давал ему всплыть. Гарри, щеки которого были покрыты мелкой россыпью царапин, закусил палец, изображая ребризер, но Нейт покачал головой — без серьезных фонарей поиски не приведут ни к чему. Он снова подплыл и вопросительно дернул подбородком. Гарри в ответ стянул кулак у горла и опустил полный досадливого стыда взгляд. Нейт обхватил его затылок ладонью, вновь вкладывая воздух в рот. Тронув за плечо — дай мне немножко времени, не дай панике выжигать кислород, — Нейт опустился ниже и просунул ладони под плоский осколок. Тот вонзился в илистое дно и не хотел сдвигаться ни на йоту. Нейт взвыл, выпуская из себя остатки воздуха крупными пузырями, но налег на камень изо всех сил, и тот, источенный годами несущимся через него потоком воды, попросту разломился.* * *
Они выползли на залитый лунным светом берег. Нейт стоял на четвереньках, сплевывая горькую воду, а Гарри лежал на спине, глядя в черное небо. — Не-ей-ейт, — проклокотал Гарри, закашливаясь и переваливаясь на бок, чтобы сплюнуть. — Мы все еще в Болгарии. — Ненадолго. Мы были тихими, так что у нас есть преимущество. — А как же места, которые стоит спалить? — Всему свое время. Нейт хотел подогнуть локоть и лечь. Лежать на влажной от их одежды и плевков земле и не шевелить даже веками. Но вместо этого поднялся, вынуждая встать и Гарри. Судя по морщинам, рассекающим при каждом подобном движении лоб, у того были сломаны ребра. Нейт поддерживал его под руку, и вместе они брели к дороге, на которой стоял одинокий зеленый джип. — Нейт! — гаркнула Хлоя в открытую дверь. — Ты на полчаса позже расчетного… Эй, ты не один? Что случилось? Нейт, ты… Нейт?.. — Ее голос сел, когда она разглядела спутника Нейта. Останавливаться Нейт не стал. Они и так еле волокли ноги, и пока доплетутся до джипа, все успеют всё обсудить. С пассажирского сидения выскочила Елена и бросилась к ним. — Он… — надувшись возмущением, прохрипела Хлоя: — Флинна припер! Елена встала перед ними, вынуждая все же остановиться. Потрогала холодную щеку Нейта, посмотрела на Гарри и ничего им не сказала. Только, обернувшись, бросила Хлое: — Да, подтверждаю, это Гарри Флинн. Та ухватилась за руль. — Ты не удивлена? Не ошарашена?! Не хочешь ни о чем их спросить? — Нет. Нет. И… нет. — Елена открыла им дверцу джипа. Хлоя не оборачивалась на заднее сидение, но ее голос разносился по всему автомобилю: — В мою машину только что вволокли правую руку Лазаревича. На нем нет ни веревки, ни наручников. Я хочу знать, что здесь за херня происходит. Нейт сел, позволил телу расслабиться на сидении, но одна его рука — та, которой он закрывал ото всех Гарри, — еще держалась. — Все просто. Он был заложником Лазаревича. Я его вытащил, он едет с нами. Елена заняла свое место и пристегнулась. Потом глянула на Нейта через плечо. — Все не будет просто. Ты знаешь. — Она облизнула губы и наконец обратилась и к Гарри: — И ты тоже. — Его затея, — фыркнул тот, тыча в Нейта оттопыренным большим пальцем. — К нему вопросы. Хлоя рыкнула не хуже заводящегося мотора. Рука Нейта медленно сползла по телу Гарри. — Знаю, — ответил он Елене. — Но у него сломаны ребра, у меня нос, мы оба наглотались воды из озера с трупами и… давайте до лагеря в тишине. Пожалуйста.* * *
Они успели прибыть до рассвета. Тихо, по еще спящему лагерю, они пробрались от места посадки самолета до штаба. Внутри деревянного дома запертой в клетке тигрицей рыскала Надин, ни на мгновение не останавливая своего движения. Предупредили. Как же сейчас не хотелось начинать. Продолжать. Разгребать. Нейт больше не тащил Гарри — тому помогала Елена, а сам он висел на Хлое. Они вошли внутрь, и Нейт сделал вид, что ничего необычного не происходит. Но прежде, чем Надин, полная праведной ярости, открыла рот, голос подала сидящая на раскладушке Ласса. — Я не буду лечить Флинна, — холодно сообщила она. — Хорошо, — ответил с пониманием Нейт. — Позови тогда, пожалуйста, Тома. Кто-то должен осмотреть его ребра. — Какого дьявола ты творишь, Дрейк? — подлетевшую к нему Надин все-таки прорвало. — Он был заложником… — Мне-то не ври! Какой нахер заложник? Нейт успокаивающе поднял руки: — Под мою ответственность. Решишь выгнать его — пойму. Но и сам уйду. — Какой ты простой парень, Нейт! Так дела не делают! — Она метнулась к Гарри, нависая над ним с Еленой: — Пусть тогда говорит, все выкладывает! В чем секрет бессмертия Лазаревича? — Она плевалась словами, а не спрашивала. — В смоле Древа Жизни, — ответил тот в ее покрасневшие от бессонницы глаза. — Ты, ублюдок, еще смеешь… — Я отвечу, — перебил ее Гарри. — Только дайте сесть. Придвинув себе стул, он отстранился от Елены и, сев, действительно заговорил: — Лазаревич насмотрелся в Шамбале на последствия употребления смолы и нашел спеца, биохимика, который раскопал способ, как питаться смолой, но их обойти. Он тяжело вдохнул, заваливаясь на стуле, но ухватился за край и вдавил себя в спинку. Нейт подался к нему, с трудом удерживаясь на руке Хлои. — Это не терпит до утра? — раздраженно спросил он. — Что за способ? — Надин Нейта не услышала. Она вцепилась в Гарри глазами, как хищник в добычу, но в голосе уже не клокотал пустой яд; возможность получить ответ на вопрос моментально захватила ее сильнее. — Какие-то инъекции. Лазаревич никого не подпускал к процедуре. Только он и этот Рауль Эми. — И где сейчас Эми? — Мертв. Гарри закрыл глаза, переводя дыхание. Открыв их и обнаружив Надин все еще нависающей над ним, Гарри вздрогнул и пробормотал: — Когда Лазаревич понял, что все отработало как надо, то пристрелил Эми. — Надин. — Нейт уронил обращение к ней тяжело и настойчиво. — Он расскажет, что знает. Даю слово. И я тоже. Но не сейчас. Нам нужна помощь. Ласса отмерла и, натянув на руки перчатки, сняла Нейта с Хлои, принимаясь стирать с него запекшуюся кровь и обрабатывать ссадины. Она вынимала из рук осколки камней, а из волос тину. Смотря не на нее, а поверх ее головы, Нейт повторил Надин: — Нам нужна помощь. Надин снова надулась, затрясла головой, но буркнула: — Позову Тома, — и выскочила в предрассветные сумерки.