Одним летним днём

            Мы приходим в этот мир и покидаем его в одиночестве… А что делать в промежутке? Мы просто обязаны найти себе компанию. Нам нужна помощь, нужна поддержка, иначе мы останемся совсем одни среди чужих, отрезанные друг от друга, забыв, насколько мы близки. Поэтому мы выбираем любовь, выбираем жизнь, и на миг нам становится не так одиноко. ©       Срочный ДНК-тест должен был быть готов через четыре часа… три с половиной… два часа и шестнадцать минут. Тони оторвал взгляд от часов и сосредоточился на двери перед ним. Тёмно-коричневая, слегка отливающая красным. С маленьким входом для кошки или собаки, проделанным внизу. Старк стоял напротив дома Бенджамина Хейза — старшего брата Вероники Хейз, дяди подкидыша, который сейчас находился под чутким присмотром работницы службы опеки в той же лосанджелесской больнице Рональда Рейгана, где и делался тест на отцовство.       Прошло уже почти пять часов с момента, когда Тони нашёл кудрявого малыша на пороге особняка, и с каждой минутой шансов, что его мать найдётся, становилось всё меньше. Полиция, конечно, оповестила аэропорты, вокзалы и порты о том, что её нельзя выпускать из города и страны, а также разослала всем фотографии разыскиваемой, но и копы, и Тони с Поттс, и даже работницы опеки понимали, что при желании можно обойти все эти поставленные границы. Во-первых, Вероника могла успеть сбежать ещё до того, как всех поставили на уши. Во-вторых, она могла сделать фальшивые документы и сменить имидж, чтобы её не узнали по фотографии, — перекрасить волосы и надеть цветные линзы было бы достаточно, в суматохе никто из работников аэропортов или других мест, где бы она ни появилась, на самом деле не стал бы особо вглядываться.       Но мужчина не терял надежду, потому что у ребёнка всё ещё оставались бабушка и дядя. Правда, очень скоро выяснилось, что бабушка уже полтора года живёт в доме престарелых и мальчика ей никто не отдаст. Даже несмотря на это, Тони не отчаивался: у мелкого ведь могло вообще не оказаться родственников, а так были дядя, тётя, двое кузенов и кузина. Почитав немного про Бена, Старк пришёл к выводу, что тридцатишестилетний сварщик с женой-домохозяйкой и тремя детьми — не самый худший вариант для пацанёнка, когда в списке был сам Тони, хотя и звучала подобная перспектива, если честно, не очень многообещающе.       Вновь глубоко задумавшись и попытавшись уйти в себя, Тони пропустил момент, когда миссис Рейес — та работница социальной службы с глазами-сканерами — постучала в дверь и ей открыл высокий небритый мужчина с заспанным видом. Предплечье, не скрытое белой растянутой майкой, обхватывала простая татуировка без каких-либо узоров и надписей. На его шее висела цепочка с католическим крестиком. В целом, Бен — вряд ли это был кто-то другой — производил впечатление обычного уставшего работяги, немного помятого, растрёпанного и небрежного, но не похожего на алкоголика или наркомана, что уже радовало. — Мистер Бенджамин Хейз? — уточнила миссис Рейес, обратив свой рентгеновский взгляд уже на него. — Да. А Вы кто? — не понял он. — Джулия Рейес, служба опеки, — ответила женщина, быстро протягивая ему удостоверение личности и так же быстро захлопывая его у мужчины перед носом. — Если вы по поводу Джека, то мы уже со всем разобрались, мы не бьём детей, он просто упал с велосипеда, потому что брат его толкнул… Мы уже наказали Тимоти, — начал Бен, видимо, вспомнив какую-то историю, из-за которой на них с женой собирались натравить службу опеки, но миссис Рейес его перебила: — Дело не в этом. Что бы там ни было. Мы бы хотели поговорить о Вашей сестре. Разрешите пройти в дом? Боюсь, разговор может затянуться, а на улице жарковато. — Да, разумеется, — всё ещё пребывая в недоумении, ответил мужчина и открыл дверь шире, пропуская внутрь миссис Рейес и Тони. — А Вы тоже работник опеки? — нахмурив брови, поинтересовался он, окинув взглядом Старка. — Погодите, я же Вас знаю… Вас показывали по телеку. Какой-то бизнесмен, да?       В любой другой ситуации Тони бы непременно обиделся на определение «какой-то бизнесмен», но сейчас он готов был представиться хоть сантехником, хоть стриптизёром, лишь бы человек перед ним взял к себе подброшенного ему ребёнка. — Я совмещаю, — заявил Тони, невольно разглядывая обитель мужчины: хотя в некоторых местах валялись неубранные игрушки, в общем и целом дом выглядел чистым и уютным, что наверняка являлось заслугой хозяйки. — Мистер Тони Старк, — решила говорить напрямую Джулия, — человек, которому Ваша сестра Вероника Хейз сегодня утром подбросила новорождённого ребёнка. Вам об этом что-нибудь известно?       Судя по расширившимся сначала от шока и ужаса, а потом от осознания и боли глазам, тот ничего не знал. Бен присел на деревянный стул, положив руки на колени и уставившись в пол, в то время как Тони и миссис Рейес ждали, когда мужчина придёт в себя, сидя на диване. Наконец, мистер Хейз спросил, обращаясь к Старку: — Вы отец ребёнка? — Вполне вероятно, — ответила Джулия прежде, чем Тони успел открыть рот, чтобы сказать «нет».       Бен снова замолчал, оторвав ладони от колен и пристально разглядывая их. Затем оставил это занятие и тяжело вздохнул. — Я не видел Рони почти год и не знал, что она была беременна. Мы даже не созванивались. Точнее, я пытался ей звонить, но она никогда не брала трубу: или не слышала, или не хотела. Раньше она жила недалеко отсюда, и мы хорошо общались, а потом она нашла какую-то хорошую работу, о которой ничего не рассказывала, и быстро переехала. Какое-то время мы поддерживали связь, но не виделись лично, а потом и звонки прекратились, — его лицо покраснело от нервного напряжения, он обхватил голову руками, взлохматив и без того торчащие волосы. — Я думал, что она зарабатывает на учёбу. Рони очень хотела поступить в университет, но у нашей семьи никогда не было больших денег. Да даже просто денег… А в итоге она забеременела, родила ребёнка и… сбежала. Чёрт, я… я не знаю, что и сказать. — Для начала попробуйте помочь нам найти её, — предложила миссис Рейес. — Говорю же, я не знаю о её жизни ничего. — И тем не менее, Вы её брат, Вы можете не знать о жизни Вероники, но должны знать её саму. Вы не помните, она не говорила вам, куда бы хотела поехать? Может быть, в детстве, где она мечтала жить? Или, возможно, у неё есть хорошие знакомые в Лос-Анджелесе, у которых она могла бы остаться на какое-то время? Кем она хотела стать? — Я… Я не знаю, честное слово. Рони всегда мечтала получить высшее образование, стать, я не знаю, может, учителем, или врачом, или дизайнером. Я правда не знаю. Она просто хотела стать независимой, найти себя, путешествовать. И, знаете, — намокшими глазами он посмотрел на Тони, — она никогда не была плохой. Я действительно не понимаю, как она могла бросить своего ребёнка. — И тем не менее, это так, — жёстко произнесла Джулия. — Более того, мисс Хейз оставила малыша на улице в ужасную жару, что могло привести к необратимым последствиям. Наверное, это не совсем подходящая ситуация, чтобы говорить такое, ведь мы пытаемся найти Вашу сестру, а не наоборот, но если она вдруг объявится, то с восьмидесятипроцентной вероятностью её лишат родительских прав. В лучшем случае. А в худшем — посадят на срок до шести месяцев. В зависимости от того, что покажет медицинский осмотр, который сейчас проходит мальчик. И я говорю Вам это, чтобы заверить Вас: Ваша сестра — определённо плохой человек.       Бен выглядел настолько подавленным обрушившейся на него информацией, что даже Тони, обычно не склонный переживать за незнакомых ему людей, искренне посочувствовал мужчине. Но он не был мисс Поттс, поэтому понятия не имел, что сказать или сделать, чтобы поддержать брата Вероники; та наверняка бы нашла нужные слова, проявила бы ту свою чуткую, жалостливую сторону, которую нельзя было скрыть даже за всем её официально-деловом стилем. — Могу я увидеть ребёнка? — чуть успокоившись, спросил Бен. — Да, конечно, — кивнула миссис Рейес. — Скоро будет готов ДНК-тест, и нам уже пора ехать в больницу за результатами. Вы готовы увидеться с племянником?       Даже находясь в другой машине, направляющейся точно за служебным авто миссис Рейес, Тони чувствовал волнение Бена. И вряд ли потому, что настолько сильно переживал за него, просто он понимал. Это разливающееся по венам недоверие, этот страх, этот ужас от возможной ответственности, которая может лечь на плечи неподъёмным грузом, — все эти чувства, эмоции, по крупицам разъедающие душу, несколько часов назад и в данный момент испытывал и он сам. Тони крепче сжал руль. Если бы не работающий в машине кондиционер, он бы сжарился. А был ли кондиционер в машине Вероники, когда она везла малыша?       В салоне раздавались аккорды Limp Bizkit — «Behind Blue Eyes», что только подстёгивало Старка вывалиться к чёрту из машины. Стоило ему буквально щёлкнуть пальцами — точнее, нажать на голографическую кнопку, расположенную на голографической панели, — и музыка сменилась на уже в большей степени придающее уверенности AC/DC — «Thunderstruck». Тони невольно, по привычке, едва заметно закивал головой, и на мгновение показалось, что он просто ехал домой, или в гости к Роуди, хотя встречались они, как правило, у него, или на очередную вечеринку. Никак не в больницу, чтобы подтвердить, что ребёнок, родившийся десятого августа две тысячи первого, — его родной сын, с которым он понятия не имел, что делать.       Тони взглянул на часы, стрелки которых неумолимо двигались вперёд, проходя круг за кругом. Старк знал — конечно, он знал, — что не было смысла оттягивать момент, но всё равно хотелось. Он старался выкинуть из головы ненужные мысли, старался убедить самого себя, что этого не может быть. Но врать другим и врать себе — совершенно разные науки, в которых Тони не был одинаково хорош. Он сделал звук погромче. Чтобы не слышать паникующие голоса в собственной башке.       Из отмеренных на осуществление теста на отцовство четырёх часов осталось двадцать минут, и Тони планировал провести это время в тщетных попытках расслабиться, но стоило ему и двум новым знакомым, шедшим следом за ним, увидеть скрывающую волнение Поттс с белым конвертом в правой руке, и Тони ощутил, как задрожали внутренности, а к горлу подступила желчь. Двадцать минут были отняты.       Вообще-то, Тони Старк был из тех людей, которые предпочитали оторвать весь пластырь сразу, нежели по миллиметру. Лучше уж, чтоб одну секунду было ужасно больно, чем целую минуту — чуть менее ужасно. Однако в данной ситуации он бы мог проходить с приклеенным пластырем вечность, а то и больше, а если уж его и надо было снять, то он бы приложил все усилия, чтобы это происходило как можно медленнее. — Результат пришёл раньше, — прочитав немой вопрос в глазах босса, сказала Поттс. — Здравствуйте, — обратилась к Бену. — Да… — кивнул тот, неотрывно глядя на конверт. Его кадык дёрнулся, когда он сглотнул. — Здравствуйте. Я… по-видимому, дядя?.. Бен. Бенджамин Хейз.       Поттс послала ему успокаивающую улыбку. — Вирджиния Поттс. Очень приятно, — а затем протянула конверт Тони. — Всё нормально? — Надеюсь, — прошептал Старк.       Не тратя ни на кого из присутствующих своего внимания, Тони начал раскрывать конверт, наплевав на то, что каждый из стоящих рядом мог заметить, как тряслись его руки. Он очень надеялся на отрицательный результат. Возможно, это было второе его самое искреннее желание. Впервые со смерти родителей, со смерти матери, Тони хотел чего-то так сильно, так неистово и неподдельно.       Пройдясь по столбцам с локусами, Тони заставил себя посмотреть в самый низ листа. Он и так понял ответ, но молился, чтобы глаза его-таки подвели, чтобы те небольшие знания генетики всё же оказались им позабыты. Однако в конце листа, как он и предполагал, зелёным по белому было написано «Отцовство практически доказано», а рядом стоял неутешительный процент 99, 98… Поттс поняла всё по его лицу. — Тони… — тихо позвала она, ласково касаясь плеча мужчины, но тот дёрнулся, как от удара током, и окинул её испуганно-злым, как у загнанного в клетку дикого зверя, взглядом. — Я не его отец! — рыкнул он. — Non. Sono. Suo. Padre! Ясно?! — обратился ко всем.       Затем разорвал лист пополам и бросил на пол, а сам развернулся и направился к выходу из больницы. — Ну, очевидно, отец он, — хмыкнула миссис Рейес ещё до того, как Бен поднял два куска бумаги и сложил их вместе. — Ага, — подтвердил он.       Поттс в это время пыталась догнать Тони, выглядя невероятно грациозно для той, кто бежал на высоченных каблуках.       Старк уже сидел в своей Audi R8 и собирался позорно, по мнению девушки, сбежать, когда она встала прямо перед машиной. Сдать назад Тони не мог, так как за ним стояла другая машина. Хотя нельзя было сказать, что Поттс была уверена на все сто процентов, что миллиардера сей факт остановит.       На её памяти был случай, когда машину Тони неудачно забаррикадировали с двух сторон и мужчина помял сначала впередистоящий авто, а после тот, что был сзади. Правда, тогда он был почти в стельку пьян, за что Поттс его отчитывала по сей день. В основном, из-за того, что сама испытывала вину за то, что не смогла остановить. Не от порчи чужого имущества — от поездки по ночному городу в состоянии, близкому ко сну.       Сейчас его настроение мало отличалось от пьяного. Тони определённо был не в себе. И уезжал он абсолютно точно с целью напиться. Уж девушка-то его знала. У него все проблемы решались либо деньгами, либо алкоголем. Не то чтобы Поттс его осуждала — всё-таки она ему никто, чтобы иметь на это право. Однако не могла не злиться на него. И также не могла не сочувствовать. Не могла не испытывать все обычные человеческие чувства, которые зачастую чертовски мешали работе и банальному здравомыслию.       Вот, например, в данный момент. Ну кто ещё, кроме неё, загородил бы путь заведённой машине со слетевшим с катушек миллиардером за рулём?.. Пожалуй, ей стоит вернуться в больницу и сходить на приём к психиатру. — Мистер Старк, выйдите из машины немедленно! — Мисс Поттс, а не пойти бы Вам к чёрту?!       Глаза девушки яростно блеснули. Разгневанной фурией очутившись рядом с водительской дверью, она распахнула её с такой мощью, что та едва не слетела с петель, и, забыв про всякую субординацию, Поттс схватила миллиардера за галстук и потянула наружу. Тони оказался сидящим на асфальте парковки, но не было ни желания, ни сил ругаться и вспоминать о том, кто тут на самом деле босс. Он только прикрыл ладонью глаза, а Поттс, в это же мгновение успокоившись, сжала плечо мужчины, как бы говоря ему, что он не один. — В этом была разница… — пробормотал он, и девушка непонимающе посмотрела на него. Он пояснил, отведя глаза и взмахнув рукой. — В этом была разница, Поттс. Между тем, чтобы предполагать, что у меня есть сын, и тем, чтобы реально оказаться чьим-то отцом. Какой из меня отец? Я сам забываю, когда мне надо поесть, Поттс! Для этого у меня есть ты! Я сижу в мастерской сутками, не помня, когда день, а когда ночь. Я пью, курю, порчу здоровье, и мне абсолютно плевать на это. Мне не нужен ребёнок. Я не готов. — К этому сложно подготовиться… — Ничерта! Ребёнок должен расти в семье, которая будет его любить. Которой он нужен. В семье, где есть мама и папа. И где миллион родственников, которые будут приезжать на каждые его именины, целовать во все щёки и заваливать бесполезными подарками. И, что важнее, в семье, где отец не будет чёртовым куском… — Тони, не сравнивай себя с Говардом, — на самом деле ей было известно об отце Тони не так уж и много, но она была наслышана об их весьма непростых отношениях. — А с чего ты взяла, что я сравниваю? — грустно усмехнулся мужчина. — Просто подумай логически. Говард ведь наверняка был готов к моему рождению. Вряд ли за годы брака родители ни разу не обсуждали возможность появления ребёнка. И я также уверен, что он был рад новости о беременности мамы. То есть, он любил её, правда любил. Я чувствовал это. Но я… На меня этой любви будто не хватило. Я всю грёбаную жизнь думал, что делаю что-то не так. Сначала я пытался угодить ему, быть лучшим, работать над собой. Чёрт побери, я правда старался изо всех сил! — он запрокинул голову назад, зажмурив глаза. — Но ему было либо мало, либо всё равно. Тогда я перестал пытаться. Я просто… Стал таким, каким ты можешь меня видеть сейчас, — Тони посмотрел на неё, приподняв уголок губ, но глаза его всё равно были красными и печальными. — Я к тому, что даже Говард, который был готов к появлению ребёнка, который знал о нём… и у него были чёртовы девять месяцев!.. Даже при этом он стал отвратительным отцом! А у меня этого не было, понимаешь? Моя долбаная бывшая, которую я едва помню, подбросила мне ребёнка, и всё, чего я хочу, просто вернуться в тот вечер и надеть три грёбаных презерватива. Этот мальчик… Он заслуживает людей, которые будут нуждаться в нём. Которые станут хорошими, отличными родителями. — Тони, ты же понимаешь, что в мире нет ни одной идеальной семьи? Идеальных людей просто не бывает. И уж тем более — идеальных родителей.       Тони молчал с минуту, а потом внезапно произнёс: — А мой ребёнок получит именно таких.       Поттс хотела переубедить босса, но понимала, что если она и могла попытать удачу, то не сейчас, когда разговор с Тони был равносилен беседе с ослом. Даже больше, чем обычно.       Сама она спокойно относилась к детям: без фанатизма, но и не ненавидела. У её старшего брата был сын, которого она тискала при любом удобном случае, но такие случаи выпадали далеко не часто. В последний раз она видела родителей три года назад, семью брата — почти пять. Когда девушка была подростком, она отдавала маме старые игрушки и одежду, чтобы та относила их в местный приют. Когда возраст позволил ей играть в том же приюте с детьми, организовывать для них мастер-классы и развлекательные мероприятия, она с удовольствием занималась этим. Сейчас девушка регулярно жертвовала некоторый процент от зарплаты нескольким благотворительным фондам. Но о том, чтобы завести собственного ребёнка, она никогда не думала. Точнее, предполагала, что это случится когда-нибудь, в будущем, однажды.       Однако Поттс была умной девушкой, и она отлично понимала, что если подброшенный Тони малыш вдруг останется с отцом, то она станет ему почти матерью. Не в том смысле, что их с Тони отношения выйдут за пределы рабоче-деловых, а в том, что она же знала Тони. Она будет помогать ему во всём. Денно и нощно. В поиске нянь, в избавлении от ночных кошмарах, в кормлении, в покупке подарков на дни рождения… Её жизнь, как и жизнь Тони, изменится навсегда, если Старк оставит ребёнка. Очевидно, что ни о какой личной жизни не будет идти и речи при таком плотном графике. Очевидно, что Поттс станет спать не два часа в сутки, а перестанет вовсе. Очевидно, что в один прекрасный день Тони сведёт её с ума своими дурацкими вопросами.       Разумеется, она не была против.       Потому что в этом крошечном человечке сосредотачивалась надежда на то, что Тони изменится. Перестанет пить и влипать в не самые приятные ситуации. Более-менее наладит режим сна. Начнёт питаться не только фастфудом. Возможно, станет ответственным. Ну, или хотя бы уменьшит крайнюю степень своей безответственности, что более вероятно. Просто… если бы появится человек, о чьей жизни Тони бы захотел заботиться, то, быть может, он бы перестал рушить свою?.. — Нам надо идти, — сказала она после продолжительной паузы, во время которой каждый думал о своём. — Давайте, мистер Старк, поднимайтесь, — добавила девушка, поднимаясь с корточек и помогая встать мужчине, находившемуся в менее приличном положении. — Боже, Поттс, ты же всё равно зовёшь меня Тони, когда бешенстве, а в бешенстве ты в последнее время часто, так что зови уж всегда. Надоело это мистерстарканье. — Это чтоб Вы сразу понимали, что сделали что-то не так, — ухмыльнулась помощница. — Умно, — ответил тем же Старк.       Тони чувствовал себя вымотанным, как после ночи кутежа. Впрочем, это было не так уж и далеко от правды. И ночь была. И кутёж. Но сейчас голова болела, скорее, не из-за похмелья, а из-за свалившихся на неё проблем в лице кудрявого мальчонки с глазами, будто скопированными с Тони.       Когда они с Поттс вновь оказались в компании Бена, миссис Рейес и её молоденькой коллеги, передающей малыша его дяде, девушка толкнула Старка под рёбра, и тот нехотя пробормотал: — Прошу меня извинить. Нервы слегка сдали. — Ничего, бывает, — снисходительно улыбнулась ему миссис Рейес.       Тони смотрел на то, как Бен улыбался с мокрыми от вновь нахлынувших слёз глазами, держа ребёнка на руках, и чувствовал что-то странное в груди. Почему, чёрт возьми, Бен, человек, который видел малыша впервые, который только-только узнал о нём, который наверняка подозревал, что мальчика хотят сбагрить ему, почему он всё равно был так рад знакомству с крохой? Почему он был рад, а Тони — не особо? Разве в этом была хоть какая-то логика? Что со Старком, чёрт бы его побрал, было не так? — О, мистер Старк, точно! Хотите подержать? — будто только сейчас вспомнив о присутствии миллиардера, предложил Бен. — Нет, — резко ответил Тони и отвернулся.       Ассистентка, стоявшая рядом, бросила на него укоризненный взгляд, но Тони, как обычно, его проигнорировал.       Ему не нужен был этот ребёнок. От того, что в нём текла его кровь, он не становился его сыном. Ему сложно было даже просто произнести это слово вслух, не добавив частицу «не». Тони не хотелось держать его на руках. Не хотелось смотреть на него едва не влюблёнными глазами, полными счастья, как делал брат Вероники. Не хотелось. Тони просто надеялся найти ему хорошую семью. Дом. Он мог бы помогать материально. Правда. Ему никогда не было жалко денег. Тони согласился бы полностью обеспечивать его. Оплачивать расходы на еду, одежду, всякие детские прибамбасы, потом дать деньги на школу, колледж, университет, если мелкий захочет. Машину, квартиру, помочь открыть бизнес. Тони готов был купить ему что угодно, но не становиться малышу отцом в том самом смысле, которого требовало это чересчур взрослое слово.       Тони не справился бы с этой ролью, а он ненавидел, когда у него что-то не получалось. Конечно, в обычных ситуациях он боролся до конца, продолжал совершенствовать свои навыки. Но становление отцом, уход за маленьким ребёнком, воспитание подростка… Это не то, к чему можно подходить абы как. Это не то, в чём можно наделать кучу ошибок и не поплатиться. Это не то, что при желании можно разрушить и начать заново. — Не хотелось бы Вас торопить, мистер Старк, но всё же мне необходимо обсудить с Вами дальнейшую судьбу малыша. Кстати, не хотите дать ему имя? Теперь, на правах отца, Вы можете себе это позволить.       Тони едва не передёрнуло, когда Джулия назвала его отцом. — Думаю, у меня пока нет хороших вариантов, — соврал Тони.       Не в том, что не было вариантов, а в том, что собирался называть мальчика хоть как-то. Этим должны заниматься его будущие родители. Не он. — Среднее имя обычно дают в честь отца, — подал голос Бен, и Тони едва удержался от закатывания глаз.       Прекрасно. — Неправда, моё вот среднее имя не Говард. — Но всё же это почти традиция, — поддержала Бена Поттс, и Старк кинул на неё такой взгляд, будто девушка его предала; та лишь пожала плечами. — Отлично, тогда пока что ты будешь маленьким Энтони, — проворковала младшая работница опеки.       Тони поморщился, но ничего не сказал. Это было бесполезной тратой времени, ведь, судя по всему, его мнение всё равно никто не учитывал. — Миссис Рейес, если позволите, могу я переговорить с мистером Хейзом наедине? — спросил он.       Женщина выгнула бровь дугой. — Конечно.       Бен, тоже малость удивлённый, аккуратно передал малыша Джулии и пошёл следом за Тони, который уже направлялся к выходу. Тони надеялся на то, что беседа пройдёт легко, однако даже не представлял, как её начать. «Эй, приятель, не хочешь взять моего ребёнка к себе? Я заплачу!» — вряд ли же так? — Что-то не так? — обеспокоенно спросил Бен; его мысли явно были перемешанными, а мозг вывернутым наизнанку, даже в сравнении с тем отчаянным хаосом, что творился в голове Тони. — Нет, я просто… Знаете, ещё когда мы пришли к Вам, когда я узнал о Вашем существовании, о том, что у карапуза есть дядя, я подумал о том, что Вы стали бы идеальным опекуном…       Бен, явно не ожидавший такого, широко раскрыл глаза. — О, нет, послушайте! — воскликнул мужчина, не дав Старку закончить. — Вы разве не собираетесь забрать Энтони? Я думал… — Не называйте его так, — процедил Тони, выдохнув через нос. — Пожалуйста. — Ладно… Я думал, Вы связались со мной, чтобы найти Веронику, а не чтобы снять с себя ответственность, переложив её на мои плечи. — Я вовсе не собираюсь скидывать на Вас ответственность, — резко ответил Тони. — Я могу содержать его финансово. Могу купить Вам дом получше, машину, оплатить долги, если они есть. Я хочу, чтобы его любили, понимаете? — Любовь за деньги не купишь, — возразил Бен. — Я и не собираюсь её покупать! Вы ведь уже любите этого ребёнка, разве нет? Деньги — всего лишь бонус. Чтобы эта любовь не была в тягость. Всё, что я могу, это дать ему деньги, понимаете? Я просто не в состоянии предложить что-то ещё. Я… Я не умею. В отличие от Вас. — Любовь не то, чему можно научиться, мистер Старк, — вздохнул Бен, потерев переносицу. — Вы просто почувствуете её, когда возьмёте своего сына на руки. Когда он впервые окажется в Ваших объятиях. И с тех пор будете чувствовать её каждую секунду Вашей жизни не в силах перестать. — Что, если я не хочу? — Вы не можете не хотеть, — по-доброму улыбнулся Бен. — Каждый в этом мире жаждет любви. Не только Ваш сын, поверьте мне, но и Вы сам. — И что Вы мне предлагаете? — раздражённо спросил Тони. — Оставить его и испортить ему жизнь? Я же не знаю ничего о воспитании детей. Угробил две бутылочки для кормления, не смог поменять ему памперс, еле-еле покормил. А дальше будет только хуже. — У меня трое детей, мистер Старк, — снисходительно посмотрел на него мужчина. — И даже с третьим ребёнком я иногда совершаю те же ошибки, что и с первым. Уж про моего старшего и говорить не стоит. Я люблю его больше всего на свете и всегда старался быть хорошим отцом, но уверен почти на сто процентов, что лет через пятнадцать он непременно обратится к психотерапевту, чтобы залечивать детские травмы. Опыт приходит со временем. И не надо бояться сделать что-то не так. Просто любите своего ребёнка, и тогда он сможет простить Вам те небольшие ошибки, что вы совершите. К сожалению, ещё не придумали обучение профессии «отец». Конечно, есть специальный курсы, где людям показывают, как кормить или пеленать ребёнка, но это лишь технические аспекты. Вам также могут рассказать какие-то азы детской психологии, но это всё такая туфта, если честно. Вы не найдёте ни одной книги, где опишут все до единой причины детской обиды. И никто Вам не подскажет точного способа заставить ребёнка кушать пюре из цветной капусты. Как и не подскажет, как укладывать его спать. Потому что все дети разные. К каждому нужен особый подход. И, да, это очень сложно. Но когда ты родитель, когда ты рядом со своим ребёнком с самого детства, тебе легче. Это так прекрасно, когда ты наблюдаешь за детьми и знаешь о них то, чего о них не знает больше никто. Ту информацию, которую даже сам ребёнок о себе не знает. Это ни с чем не сравнится, мистер Старк.       Эти слова, наверное, должны были направить мысли Тони в нужное русло, но мужчина словно попал в какой-то вакуум, леденящий страх цепкими лапами обхватил его за горло, не давая нормально сглотнуть, и он закашлял так, что из глаз брызнули слёзы. Чёрт побери, ему не нужна была вся эта информация. Ему нужен был ответ на вопрос. Всего лишь ответ. На один-единственный вопрос. — Так вы не станете его опекуном?       Бен смотрел на него с полминуты пристальным взглядом, не выражающим ни презрения, ни осуждения, которых ожидал Тони, а потом покачал головой и ответил: — Я не смогу, мистер Старк. Я бы хотел быть рядом с племянником, но у меня трое собственных детей и не самая высокооплачиваемая работа. Ещё одного я не потяну. Но дело даже не в этом. Меня просто не хватит на четверых. Не только физически, но и морально. Вы правы в том, что я сразу же полюбил малыша, но как дядя. Боюсь, мне не удастся стать для него отцом. А он заслуживает его. — Я же сказал, что могу помогать деньгами. — А я сказал, что дело не только в деньгах. Мистер Старк, мальчик и так брошен матерью. Пожалуйста, не лишайте его и отца, — произнёс Бен. — А теперь, разрешите, я пойду попрощаюсь с племянником.       Тони хотел бы взболтнуть что-то вроде «Это твоя собственная сестра — та мать, что бросила своего ребёнка». И какого чёрта он вообще читал ему нотации? Или ему показалось? Тони не был плохим человеком. Он не собирался бросать сына. Просто он… думал принимать участие косвенно. Быть рядом, но не высовываться из тени. Просто, ну… существовать в каком-то отдалённом представлении. Может, даже не как отец, как друг семьи или что-то в этом духе.       Тони не готов был поменять образ жизни в считанные секунды. Он не был уверен, что это произойдёт и в ближайшие десять лет. Миллиардер уже и так разбил множество женских сердец, ему не хотелось разбивать и сердце собственного сына. Только и всего. Разве это делало его плохим человеком?       В любом случае, по его мнению, лучше быть плохим человеком, чем плохим отцом.       Пока Тони витал в облаках, точнее, в его случае, среди грозовых туч, из больницы вышел Бен, по-видимому, уже попрощавшийся с племянником. Он остановился рядом с Тони, и миллиардер уже приготовился к ещё одной порции нравоучений и философских размышлений, однако вместо этого Бен дал ему свой номер телефона. — На случай, если понадобится помощь, — объяснил он. — Ну, или, возможно, когда-нибудь всё-таки соберемся всей семьёй. Или… — с лица мужчины пропала даже та едва заметная тень улыбки, что была ещё секунду назад. — Поставьте меня в известность, если Вероника вдруг объявится. Думаю, нам с ней есть, о чём поговорить. Всего доброго, мистер Старк. Рад был познакомиться. Правда. И удачи.       Сегодня все желали ему удачи. Пока что это не очень-то работало.       В целом, Бенджамин Хейз понравился Тони, за исключением того момента, когда он практически сказал ему, что тот поступал совершенно неправильно. Но Тони не привыкать. Та же Поттс говорила ему об этом постоянно. — Ну что, мистер Старк, обсудили то, что хотели, с мистером Хейзом? — поинтересовалась миссис Рейес. — Он не согласился? — спросила Поттс, зная, о чём шёл разговор, и догадываясь, как он закончился, судя по уходу Бена. — Ага, — ответил Тони сразу обеим. — Миссис Рейес, я бы хотел поговорить об усыновлении. — Вам не надо усыновлять мальчика, он и так Ваш, — добродушно ответила младшая из сотрудниц. — Я имею в виду отдачу на усыновление, — пояснил Тони; девушка нахмурила брови, и её взгляд сразу же изменился, однако она промолчала, а Старк продолжил. — Как это происходит? — Оба родителя лишаются родительских прав. В Вашем случае будет чуть больше мороки с бумагами, так как матери нет, но всё же это нередкая практика, так что вполне решаемо. Органы опеки или же Вы сами, если Вам угодно, должны выбрать достойную приёмную семью. И спустя два-три месяца проверок и оформления всех документов ребёнка могут забрать приёмные родители. — Два-три месяца?! — воскликнул Тони. — И что мне с ним делать всё это время? — Если Вы категорически против присутствия Вашего сына, — последние слова Джулия произнесла с нажимом, и Старк закатил глаза, прекрасно понимая, зачем она это сделала, — то его могут поместить в приют для новорождённых или же в фостерную семью.       Тони скрипнул зубами, ощущая, как греется его мозг. Если вариант с фостерной семьёй ещё не был так плох, то вариант с приютом его совсем не устраивал. А найти временную семью наверняка удалось бы не сразу, и карапуз в любом случае на какое-то время оказался бы в приюте. Но оставлять мальчика у себя на несколько месяцев? Тони устало потёр виски. — Никакого приюта и никакой фостерной семьи. Он будет с нами, — внезапно за него ответила помощница.       Тони посмотрел на неё только с одним вопросом в глазах: «Нами?»       Присутствие Поттс в его жизни, конечно, успокаивало, но, по очевидным причинам, она бы определённо не смогла находиться рядом с ним и ребёнком двадцать четыре на семь, а факта, что Тони по-прежнему оставался полнейшим разгильдяем, ещё никто не отменил. — Это замечательно, — ответила миссис Рейес, хотя Тони мог поклясться, что в эту самую минуту она искренне желала ему провалиться сквозь землю.       Весь следующий день был потрачен на обустройство детской. На скорую руку, конечно, но всё же Тони с помощницей купили всё необходимое: детские смеси, бутылочки, памперсы, одежду, радионяню, коляску и, конечно же, кроватку. Тони казалось, что этот ребёнок стал его. Потому что было не так много вариантов, чтобы объяснить даже самому себе наличие в холостяцком особняке полноценной детской. Впрочем, Поттс заверила его, что если в комнате поселился младенец, она ещё не становилась настоящей детской. Она также не ответила, что именно делает комнату детской, однако не то чтобы Тони правда сильно нуждался в этом знании.       Сначала малышом занималась Поттс: кормила его, меняла подгузники, качала. Тони только наблюдал, да и то не очень внимательно. На самом деле, его трёхэтажный особняк в Беверли-Хилз был ещё больше, чем в Малибу, так что он мог прятаться в одной из дальних комнат и ассистентке было бы слишком лень идти за ним.       Когда на второй день пребывания малыша в доме Тони Поттс сообщила, что ей пора заниматься делами компании, Тони запаниковал, но почти сразу же вспомнил, что существует такая профессия, как няня. И уже через час у его двери стояла вполне милая женщина лет пятидесяти. Изначально она должна была быть временной, но в итоге Тони уговорил её стать постоянной. На эти два-три месяца. Старк ещё никогда не чувствовал себя таким гением (кроме случая с памперсом).       В конечном счёте, пока с безымянным малышом или же маленьким Энтони, как называли его все, кроме Тони (спасибо мисс Поттс), сидела миссис Робинсон, Тони делал что угодно, но подальше от ребёнка. В основном, пропадал в мастерской. Иногда появлялся в компании, потому что в противном случае помощница открутила бы ему голову. Параллельно с типичным Старковским бездельем Поттс искала малышу новую семью, ежедневно предлагая Тони новые варианты, в каждом из которых мужчина, сам не зная почему, всегда находил изъян, а то и несколько. Причём особо не вчитываясь в досье.       Относительно спокойная жизнь Тони резко прекратилась, когда в один из дней няня поскользнулась и сломала ногу. Из-за того, что Тони был в гараже, в очередной раз совершенствуя движок автомобиля, ей пришлось звонить ему, благо её телефон был рядом и она смогла дотянуться. Из-за голоса Ангуса Янга, оглушающим звоном бьющим по барабанным перепонкам Тони, тот его, конечно, не услышал. Поэтому сообразить, что что-то случилось, ему помогла бригада скорой помощи, приехавшая по отчаянному звонку миссис Робинсон, который она сделала, когда устала ждать работодателя. — Я успела его покормить и сменить подгузник, мистер Старк, так что несколько часов мы можете быть спокойны, — сказала она ему, прежде чем женщину погрузили в машину скорой.       Тони первым делом позвонил Поттс, но та лишь сказала, что он справится, и повесила трубку. Затем Старк обратился в агентство, в котором работала миссис Робинсон, но другая няня могла приехать только через полтора часа, и эта информация привела его в ужас. Тони был уверен на миллион и один процент, что ещё никогда в жизни он не боялся так сильно и так часто, как после появления этого маленького кареглазого человеческого детёныша. Его детёныша.       Так не должно было быть, чёрт возьми! Тони это однозначно не нравилось!       Ещё больше Тони испугался, когда мальчик вдруг заплакал. Он не знал, что делать! Поэтому просто вышел из его комнатки и закрыл дверь. Вдруг это именно вид Тони заставлял его орать во всё горло, едва не задыхаясь от плача? Пару раз в голове Тони возникали мысли о том, чтобы вернуться в гараж, оставив малыша одного, но он всё же не поддался этой соблазнительной идее, потому что ну не настолько он был безответственным.       Зайдя обратно в детскую, Тони медленно подошёл к кроватке малыша. Чёрт, он был таким крохотным даже в этой малюсенькой детской кровати. На кровати Тони этого карапуза бы даже не было заметно.       Тони всё ещё понятия не имел, что ему делать. Почему малыш плакал? Ему было жарко? Или холодно? Он снова хотел есть? Плакал потому, что ему просто нравилось это делать?       Как Тони мог ему помочь? Чёрт, он бы хотел этого. Он бы сделал это, если бы знал, что мальчику нужно. Дети — это так сложно. Тони любил загадки, но понять младенца — этот ребус не для него. — Чего ты хочешь, а? Перестань кричать, ну пожалуйста, bimbo, — умоляюще произнёс он. — Я уверен, тебя тоже бесит неспособность говорить и то, что ты можешь только издавать этот жуткий ультразвук. Но ты можешь потерпеть? А, bambino? Per favore. Скоро придёт твоя новая няня, а они умеют читать мысли. Не то что я.       Ребёнок продолжал плакать, и с каждой секундой Тони всё больше разубеждался в своих способностях вести переговоры. — Ладно, я не знаю. Взять тебя на руки? Ты этого хочешь? Потому что я этого не хочу, но твой крик и мёртвого заставит пойти танцевать. Я правда могу это сделать. Не факт, что тебе понравится, но я могу. Я могу всё. Я — чёртов Тони Старк. Ой. Опять сказал это слово на букву «ч». Впрочем, ты всё равно никому не скажешь. Единственный плюс от твоего неумения говорить, — бормотал Тони, нагнувшись к младенцу и пытаясь понять, как его взять.       В конце концов, Тони плюнул и аккуратно вытащил из-под матраса простыню, заворачивая в неё ребёнка. Он не был уверен, что этот ход сработает, но должен был попытаться. Тони надеялся, что малыш не упадёт на пол. Это многое говорило о его родительских качествах.       Он медленно приподнял простынь за оба края, затем схватил и другие два, и в итоге мальчик оказался как бы в своеобразном мешке. Кое-как мужчина перенёс его на большую кровать, которая стояла рядом с кроваткой ребёнка и была предназначена для няни. Вообще, эта комната была такой же огромной, как и остальные. В ней даже был большой шкаф и гигантский плоский телек. Тони развернул малыша, который был в одном подгузнике, но затем решил, что лучше ему быть накрытым хотя бы простынёй, а то вдруг ещё замерзнет. Как он и ожидал, на большой кровати карапуз казался ещё более крошечным. Тони не знал, что ему делать, и самым лучшем, что пришло в голову, оказалось решение лечь рядом. — Sei un pessimo piagnucolone, lo sai?  — шёпотом произнёс Тони, поддразнивая ребёнка; разумеется, тот ничего не понимал, и отчасти из-за этого Тони чувствовал себя вольным говорить что угодно. — Sei un alieno. Non posso credere di essere stato lo stesso, — Тони хотел добавить ещё что-то, но внезапно остановился, проглотив несказанные слова, когда осознал, что малыш больше не плакал. — Нравится итальянский? Мне тоже. Как насчёт оставаться таким же молчаливым до прихода няни? — на предложение Тони мальчик заплакал. Мужчина вздохнул. — ДЖАРВИС, включи канал с итальянскими песнями. Ну-ка, проверим мою теорию.       ДЖАРВИС не заставил себя долго ждать, и уже через секунду детскую заполнили слова какой-то не самой современной итальянской песни. И малыш тут же успокоился. Тони удивлённо улыбнулся. Кажется, он нашёл с мальчиком общий язык.       Итальянский.       Новая няня отчего-то справлялась хуже предыдущей. По скромному мнению Тони. Но не то чтобы он был экспертом. Впрочем, если ребёнок плакал без перерывала почти час, это о чём-то да говорило. Тони лишь смутно догадывался, о чём, но не смел произнести мысли вслух. Искать новую няню не хотелось. В итоге, непонятно зачем, он просто сидел на диване в гостиной и слушал вопли сына и едва ли не такой же плач няни.       Почему они вообще были в гостиной? Но что самое странно — почему он там был? Он не хотел контактировать с ребёнком, для этого он нанял няню. Ему не особо хотелось разговаривать с ним. Он бы предпочёл копаться в МАРКе или, быть может, даже присутствовать на совете директоров, но он был тут. И его голова раскалывалась.       Потому он туго соображал.       Потому он сделал нечто глупое.       Тони подошёл к няне, из последних сил пытающейся успокоить ребёнка, и посмотрел на неё таким взглядом, что она сразу всё поняла. Мужчине даже не пришлось просить её передать малыша ему на руки. Она догадалась сама и протянула ему младенца. — Я… — Тони сглотнул. — Я не знаю, как это делается. — Всё просто, — проговорила она, передавая ему мальчика. — Вот так, придерживайте головку, всё хорошо, аккуратно. Да. Вот видите, ничего сложного! — Ciao, tesoro , — пробормотал Тони.       И мальчик сразу же успокоился. Он выглядел так тихо и мирно, словно и не было этой часовой истерики. Тони боялся пошевелиться. Он не мог дышать. Малыш смотрел на него огромными тёмно-карими глазами. Тони чувствовал тепло, исходящее от него. Это было непередаваемо. Он не знал, с чем это можно было сравнить, как описать… — Почему… — его голос пропал, и Тони надеялся на то, что в глазах не появились предательские слёзы; он сам не понимал, почему вдруг так растрогался. — Почему он перестал плакать? — спросил Тони у няни.       Женщина улыбнулась. — Чувствует родную кровь. Любовь. Безопасность.       Тони усмехнулся. Уж безопасностью от него явно не пахло. Особенно для такого маленького, беззащитного существа.       И тем не менее, Тони просидел почти весь день, держа мальчика на руках. То ли боялся, что тот вновь заплачет, то ли не хотел отпускать. Няня в это время готовила еду для Тони, убиралась и, конечно, периодически забирала малыша, чтобы покормить или сменить подгузник, но совсем скоро отдавала его обратно отцу. Когда вечером к Тони зашла помощница, тот сидел на диване, вытянувшись, как струна, и бормотал мальчику что-то на итальянском.       Ребёнок довольно продолжительное время оставался bambino, tesoro и bello, но однажды, в не самый лучший день, он стал Питером. Прошло три дня со смерти отца мисс Поттс, и она была убита, Тони видел это, хотя та и пыталась казаться собранной, даже весёлой. Но кого она хотела обмануть? Чёрт возьми, Тони ведь знал, каково это — терять родителей.       Может, в своё время его не так сильно потрясла смерть отца, сколько смерть матери, чьи нежные руки он не мог забыть до сих пор, но факт оставался фактом. Тони знал, что такие раны не лечатся за один день.       Они с помощницей сидели на диване, она копалась в документах — её это успокаивало, — Тони же, как обычно, был погружён в свои мысли. В последнее время это происходило даже слишком часто. — Я, кажется, придумал, как назвать карапуза. — А разве ты не собирался оставить эту возможность будущим родителям? — не отрываясь от своего занятия, спросила девушка. — Перебьются, — легкомысленно ответил Тони, махнув рукой.       Поттс лишь фыркнула. — И что за имя?       Тони молчал с минуту, пока помощница не посмотрела него, дабы напомнить, что она всё ещё ждёт. И тогда он ответил: — Питер.       Девушка не произнесла ни слова. Только закрыла рот рукой, откинулась на спинку дивана и заплакала.       Так звали её отца.       В конце октября, когда погода всё ещё была ясной и солнечной, а настроение, наоборот, до невозможности осенним, Тони напился. За последние два месяца он позволял это не так часто, как раньше, но всё же не мог избавиться от вредной привычки. Да и не собирался.       Усыновители уже были найдены, их кандидатуры вроде как одобрены, с Тони оба были познакомлены, а все документы почти оформлены. Тони, по идее, должен был радоваться, но всю неделю до дня Х, когда Питера должны были передать новой семье, а Тони лишить родительских прав, его будто штормило. Настроение было ни к чёрту. И рука постоянно тянулась к стакану. Сегодня дотянулась.       И каким-то образом Тони вдруг оказался в детской Питера. Няня была в душе, а Тони, словно вор, проскользнул в приоткрытую дверь. Будто в комнате был чужой ребёнок. Впрочем, он всегда и считал его таковым. Впрочем, скоро он станет таковым по всем документам.       Тони опёрся на решётку детской кроватки, пристально разглядывая сына. Казалось, за эти два месяца он вырос в несколько раз. Возможно, так оно и было. Чем меньше ребёнок, тем быстрее он растёт, как-то так?       За эти два месяца Питер научился сосать пальцы, приподнимать и недолго держать головку и даже пытался жевать игрушки. Почему Тони знал об этом? Когда он успел узнать? На кой чёрт он запомнил? — Devi capirmi, tesoro,  — сказал Тони. — Пожалуйста, ты обязан понять. Я был бы отвратительным отцом. В глубине души мы оба эта понимаем, правда? — слегка затуманенным взором он посмотрел на Питера, который в этот же момент уставил на него. Не дождавшись ответа, Тони продолжил. — У меня нет примера хорошего отца. Меня воспитывал Говард, понимаешь? Худшим отцом, чем он, могу стать только я, понимаешь, Пит? Понимаешь?       Питер выглядел так, будто всё понимал. Тони пьяно улыбнулся. — Детка, мне жаль, правда. Но я не справлюсь. Ты заслуживаешь большего. Ты вырастешь хорошим человеком… Я… Я просто не знаю, что мне с тобой делать. Я не умею ничего из… ну, из этого… отцовского. Я в этом полный ноль. Представляешь, да? Я, Тони Старк, в чём-то полный ноль… Самому не верится. Хотя, — он вдруг широко улыбнулся, взбодрившись. — Знаешь что? Я могу спеть тебе колыбельную. Петь я, правда, не умею, но моей маме это не мешало. У неё, вообще-то, был ужасный слух, но всё равно в детстве её колыбельные казались мне самыми прекрасными на свете, — и он запел. Ninna nanna, ninna oh, questo bimbo a chi lo do? Lo darò alla Befana che lo tiene una settimana. Lo darò all’Uomo Nero che lo tiene un anno intero. Lo darò all’Uomo Bianco che lo tiene finché è stanco. Lo darò al Saggio Folletto che lo renda Uomo perfetto!       Услышавшая шум няня, увидев эту картину, только улыбнулась и прикрыла дверь ванной, не желая мешать.       День X наступил чертовски внезапно, хотя Тони, казалось, был готов к нему ещё до того, как назначили дату.       Семья Эвансов была идеальной до абсурда. Тони всегда думал, что таких пар не бывает даже в кино. Но вот она — перед ним. Мужчина — владелец небольшого бизнеса, что приносил стабильный доход. Сначала Тони хотел исключить его из списка кандидатов, потому что бизнесмен — профессия ненадёжная. Только если вы не Тони Старк. Но мисс Поттс добавила, что у мистера Эванса также имелось медицинское образование, и, нет, его не лишили лицензии, и он также не был плохим врачом, просто однажды решил сделать перерыв в карьере и открыл бизнес. Но в случае разорения всегда мог вернуться к истокам. Женщина — учительница в младших классах. Раньше работала воспитательницей в детском саду и няней. В дополнение к этому у неё ещё и диплом об окончании кулинарных курсов имелся. Ну чем не идеальная мать? Обоим было немного за сорок. Детей иметь не могли, но отчаянно мечтали о прелестном малыше вроде Питера.       Каждый раз, что Тони их видел, он задавался вопросом: как можно выглядеть такими… паиньками? Он не знал, какое слово ему подобрать, чтобы описать их. Даже его помощница, по сравнению с миссис Эванс, выглядела развязной бунтаркой. В своих-то рубашке, застёгнутой на все пуговицы, и юбке по колено. — Ну наконец-то мы увиделись вживую, — восторженно произнесла миссис Эванс, когда миссис Рейес передала ей Питера.       Она сразу взяла его правильно. Словно уже держала. Совсем не как он. Впрочем, она-то, конечно, уже имела опыт общения с детьми. Но всё равно стало как-то паршиво. Внутренний голос подсказывал, что у неё-то бутылочки не плавились. И это должно было радовать Тони.       Но почему-то не радовало. — Пи-и-тер, ну до чего же красивый мальчик. Милый, посмотри. Невероятный, правда? — Да-а, — не менее счастливо подтвердил мужчина, разглядывая почти-что-сына. — В будущем он разобьёт множество женских сердец.       У миллиардера вдруг зачесались руки. И задёргалась нога. Он прикусил губу.       Это состояние — близкое к панике, но не являющееся ей. Чистый душевный раздрай. Поттс, сидевшая рядом, пихнула его локтём. — Что с тобой? — шёпотом спросила она.       Тони не ответил.       Он смотрел, как чужие люди почти забрали его сына. — Эм, простите, можно мне? — вдруг попросил он, и миссис Эванс с плохо скрываемой неохотой отдала ему Питера.       Сотрудницы опеки и мисс Поттс смотрели на него в недоумении. Тони разглядывал сонное личико сына. Обычно в это время Питер спал.       В голове Тони внезапно что-то щёлкнуло.       Чёрт возьми.       Слова вырвались прежде, чем Тони смог обдумать то, что бы следовало сказать: — Вы сможете петь ему итальянские колыбельные?       И почему он вспомнил об этом? Почему именно об этом?       Боже. — О, — миссис Эванс уставилась на него с растерянным выражением лица, но затем на её лице растянулась тёплая улыбка. — Итальянские колыбельные, наверное, нет, но… Я знаю много английских. И… — она бросила короткий взгляд на мужа. — Мы можем ставить Питеру аудиозаписи с итальянскими колыбельными, если… как я поняла, он их любит, да?       Тони снова молчал. В его голове было так много мыслей, что он не знал, какую именно озвучить. В конце концов, он встал. Просто встал. И посмотрел на миссис Рейес, которая, как ему показалось, поняла всё по решительному выражению его лица. Она была чертовски проницательной женщиной. — Я всё отменяю, — твёрдо произнёс он.       Глаза несостоявшихся усыновителей расширились. Лицо миссис Эванс исказилось в болезненной гримасе. Мистер Эванс вскочил так резко, что проехавшиеся по полу ножки стула издали противный скрип. — Что? Погодите, вы не можете… Вы не можете! — Мне очень жаль, — обратился он к супружеской паре.       Вообще-то, ничуть. — Но как же так? — женщина не смогла сдержать слёз и даже не пыталась вытереть их. — Простите… — Тони редко извинялся, но в этот раз, наверное, действительно стоило это сделать. — Я просто вспомнил, что… Питеру нравятся итальянские колыбельные.       Чёрт, да, Тони был в курсе, что отец из него выйдет никудышный.       Вряд ли он когда-нибудь научится правильно застёгивать памперсы, а также он уверен на сто миллионов процентов, что будет сожжена ещё не одна бутылочка.       Он точно станет причиной, из-за которой первым словом Питера будет «чёрт».       Тони будет забывать кормить его и купать, благо у него был ДЖАРВИС, чтобы напоминать.       Он начнёт смотреть с ним «Звёздные войны» так скоро, как только сможет.       Вероятно, он пару раз потеряет его в магазине. Или оставит в машине.       Скорее всего, он не появится ни на одном из родительских собраний в его будущей школе. По крайней мере, вовремя.       И вообще всю свою оставшуюся жизнь он не будет знать, что делать.       Однако хотя бы лет до пяти в любой непонятной ситуации Тони будет петь ему итальянские колыбельные. И думать, что хоть с чём-то он справился.