***
— Классно ты его, — восторгался Нед, когда троица друзей вышла из школы. — В этого придурка давно надо было что-нибудь кинуть. Я всё время метаюсь между ручкой в шею и стулом в башку, — парень тяжко вздохнул. — Жаль, меня тут же выпрут из школы. Помнишь Мэттью Ларсона? — Мишель понятливо угукнула в ответ. Питер, пришедший в Мидтаунскую школу только в десятом классе, вопросительно поднял брови. — А что с ним? — Они с Флэшем как-то подрались, — кратко пояснила ЭмДжей. — И больше его никто не видел, — страшным голосом добавил Нед. — У Томпсона был один только синяк. И то, потому что он споткнулся о собственный шнурок. Но расписал он всё так, словно его кнутом избили. — Ага, причём никого, то есть вообще никого не смутило, что на нём не было и следа описанных травм. Цирк, короче. А ЭмДжей не боится его, потому что её мама шикарный адвокат и она раскатает отца Флэша, как тесто для пельменей! — Я не боюсь его, потому что мне на него плевать, — фыркнула Мишель. — Такие, как Томпсон, ничерта из себя не представляют, им просто нравится самоутверждаться за чужой счёт. Я не собираюсь помогать ему в поднятии самооценки. И вы, лузеры, тоже, вытаскивайте уже языки из задниц, — они дошли до поворота, у которого их дороги обычно расходились. — Увидимся, неудачники, — почти безэмоционально бросила ЭмДжей, однако слегка приобняла сначала Питера, а затем и Неда. Она жила ближе всех к школе, однако достаточно далеко от Питера и Неда, которые жили в соседних домах и постоянно тусили вместе. — Когда ты уже пригласишь её на свидание? — спросил Нед, когда Мишель уже точно не могла их услышать. — Ох, и ты туда же, — проныл Питер. — Вы с Мэй сговорились, что ли? — Просто только слепой не заметит, как ты на неё смотришь. Даже сейчас — она едва коснулась тебя, когда обняла, а у тебя чуть глаза не вылезли. — Неправда, — буркнул Питер, однако весь покраснел. — И ты ей наверняка тоже нравишься, — продолжил рассуждать Нед. — Ты в курсе, что мы с ней не общались, пока ты не пришёл в школу? Типа, вообще. К слову сказать, я не уверен, что она разговаривала с кем-либо, кроме учителей, в принципе. Знаешь, было время, когда я её боялся. А потом пришёл ты — и бац! Она подсела к нам за столик. Она тыкает тебя в спину, когда хочет что-то сказать, и это происходит часто. Когда тебя не было, она сама предложила тебе конспект, чувак! А ещё ты рассказывал, что она не спалила тебя, когда застукала в кабинете химии, делающим паутину. Типа, ты правда не понимаешь, что тут происходит? — Э-э… Она отличный друг? Нед простонал. Затем положил руку на плечо Питера и, глядя ему прямо в глаза, со всей серьёзностью заявил: — Ты слепой. — Ай, да ну тебя! — дёрнул плечом Паркер и ускорил шаг. — Ну да, отрицай очевидное, — закатил глаза Нед. — Вспомни хотя бы сегодняшний день. Да, безусловно, ЭмДжей могла бросить в Томпсона мяч по куче причин, начиная с той, что он придурок, и заканчивая той, что он придурок в квадрате, но всё же она сделала это только тогда, когда он начал доставать тебя. — Нас, — поправил Питер. — Нет, чувак, — улыбнувшись уголком губ, покачал головой Лидс. — Тебя. — Ну хорошо, и что ты предлагаешь? — сдался Пит. — Признаться ей, что, да, она мне чертовски нравится, потому что она невероятно умная, красивая, интересная, веселая… — Для начала, — прервал поток эпитетов Нед, выставив перед собой ладонь, — пригласи её на рождественский бал, иначе её, такую невероятно умную, красивую, интересную и так далее по списку, пригласит какой-нибудь Брэд Дэвис, а ты пойдёшь на танцы один и будешь весь вечер стоять у столика с пуншем, делая вид, будто тебе не мучительно больно смотреть на них, словно ты главная героиня какого-нибудь сериала на Netflix.***
Питер чувствовал чей-то взгляд, прожигающий спину, уже несколько дней, но старательно игнорировал его, поскольку никакой угрозы не чувствовал. К тому же, оглядываясь по сторонам, он не видел никого подозрительного. Если это происходило у дома, то вокруг него были всё те же бабушки, выгуливающие собачек, и мамочки с колясками, иногда это были бегуны или проезжающие мимо велосипедисты. Если же это происходило у школы, вокруг были только различные школьники: кто помладше, кто постарше; ещё их родители, а в некоторых случаях — водители. В его школе училось не так много детей из богатых семейств, однако такие были. Тот же Флэш — самый известный пример. Но сейчас, опаздывая в школу, потому что вернулся с патруля лишь три с половиной часа назад, Питер ощущал себя слишком сонным и недовольным, чтобы оставить этот угнетающий фактор без внимания. Поэтому он внезапно остановился посреди пустой улицы, наплевав на первый урок, который и так уже, можно считать, пропустил, и начал искать глазами похитителя своего спокойствия. На другой стороне дороги, чуть дальше, чем он, шёл парень, которого Питер уже замечал в течение последних дней. Когда Питер остановился, парень тоже остановился. И он даже не пытался скрыть свой интерес к Питеру, отчего Паркеру на секунду стало жутко, но это никак не было связано с паучьим чутьём, которое молчало. Это должно было чуточку утешать, но вряд ли существовало что-то, способное отвлечь от мысли: «Какого чёрта меня преследует этот тип?» Питер раздумывал, подойти к незнакомцу или нет, ровно до тех пор, пока этот самый незнакомец не подошёл к нему первым. Он выглядел взволнованным и каким-то… счастливым? Точнее, больше, конечно, нервным и шокированным, но в его глазах читалось какое-то всеобъемлющее счастье. «Жутковато», — подумал Питер. — Привет, я… Гарри. — М, — Питер нахмурился, слегка прищурив глаза. — Питер. Чувак, у тебя всё нормально? Может, тебе что-то нужно, или сталкерить меня — твоё хобби? Мне это не очень нравится, так, чтоб ты знал. Лицо Гарри за десять секунд молчания поменяло столько же эмоций. И в конце концов он начал совершенно безумно хихикать. Питер посмотрел по сторонам, не понимая, что происходит. — Я… Прости… Я просто… Я знаю тебя, Питер. — Эм, что? — Ты меня не помнишь? Питер присмотрелся к странному парню, пытаясь отыскать в его лице знакомые черты, но в памяти ничего не всплыло. Он пожал плечами. — Нет, чувак. Но… у меня, знаешь ли, есть кое-какие проблемы с памятью. Так… когда мы были знакомы? — Детьми. Мы были знакомы детьми. В последний раз виделись, когда тебе было одиннадцать. «Ну же, вспомни меня, Пит. Что с тобой случилось?» Взгляд Питера переменился. Когда было одиннадцать. Какое странное совпадение: этот парень угадал, сколько было Питеру, когда он потерял память. Просто… огромное совпадение. Или нет? Не совпадение? Они же вполне могли дружить, когда Питер жил с Ричардом и Мэй или даже с родителями. Гарри видел на лице Питера затянувшийся мыслительный процесс, но не мог различить на нём следы узнавания. — Возможно, это было так… — аккуратно произнёс Питер. — Но я ничего не помню, прости. Ты что-то хотел? Всё это время… Ты следил за мной несколько дней, чтобы сказать, что знал меня когда-то? Гарри сглотнул, сжимая отведённую за спину руку в кулак. Отлично, он не помнил его. И, видимо, ничего. Никого. Гарри видел, что это был его Питер. Его лучший друг. Его почти брат, пропавший несколько лет назад. Он узнал его. Он нашёл его. И то, что Пит не помнил его, разумеется, было чертовски больно, но это было не так важно. Потому что не было ничего важнее того простого факта, что Питер всё-таки оказался жив. Что Гарри не ошибся, когда вспомнил о том, что Питера укусил радиоактивный паук, и связал эту информацию с новым героем Нью-Йорка; что Гарри не зря отыскал того, кто скрывался под маской Человека-паука; что Гарри окончательно убедился в том, что этот парень действительно был Питером Старком, хотя и не считал себя таковым. Плевать на всё, ведь, как бы то ни было, в конечном счёте всё было не напрасно. — Да, — ответил Гарри. — Именно за этим. Прости, я согласен, что это было чертовски странно. Мне жаль. — Ничего. Только не делай так больше, а то у меня разовьётся паранойя, — отшутился Питер. — Может, ещё увидимся, Гарри!..***
Тони знал, что, как правило, пропавших детей находят в течение трёх-шести часов, и если спустя это время они продолжают числиться пропавшими, то шанс на то, что ребёнок окажется живым, стремится к нулю каждую последующую минуту. Питер пропал больше трёх лет назад. Многие родители уже приняли бы тот факт, что их ребёнок, если и будет найден, то уж точно не живым. Но не Тони. Он перечитал множество статей о том, как пропавшие дети возвращались в объятья родителей спустя десять и двадцать лет после исчезновения. Вот только, думая об этом, Тони не мог отогнать от себя мысль, а правда ли он хотел, чтобы Питер вернулся спустя двадцать лет? В том плане… что бы он выбрал для своего сына: быструю смерть или двадцать лет жизни в Аду ради одного только эгоистичного желания Тони вновь увидеть своего ребёнка? Тони всё ещё не говорил о Питере в прошедшем времени. Не говорил сам и не позволял никому. Его сын не был мёртв. Большую часть жизни Тони считал себя атеистом, но с того дня, как Питер пропал, он не переставал молиться. Он даже ходил к психологу. Психотерапевту. Психиатру. Тони понятия не имел, к кому он ходил, но ноги его не было во врачебном кабинете с тех пор, как на пятом сеансе с ним заговорили о новом ребёнке. Чтобы пережить такое горе, можно попытаться родить ещё одного. В тот день Тони впервые захотелось ударить женщину. Пеппер почти это сделала. Это было спустя два года после похищения Питера. Иногда Тони думал о том, на что обрекает Пеппер. Он не хотел детей. Не тогда, когда не смог уберечь даже одного. Он винил себя. Он ненавидел себя. И он боялся. Ему было страшно заводить нового ребёнка, потому что, если бы и с ним что-то случилось, Тони бы не пережил этого. Этого бы не пережила Пеппер. А после случившегося Тони не мог пообещать даже самому себе, что подобное больше не повторится. Пеппер вышла за него, и он любил её, очень сильно любил, но тот факт, что Тони не хотел детей и что, следовательно, и у Пеппер никогда не будет детей, пока она с ним, заставлял его чувствовать себя последней сволочью. — Я люблю тебя, — сказала она, взяв его лицо в свои нежные руки. — И я безумно люблю Питера. Он и мой ребёнок, — её голос задрожал, а глаза наполнились влагой. — Он и мой ребёнок тоже, Тони, и я его потеряла. Как и ты. Я тоже его потеряла, — она всхлипнула. — И мне не нужна никакая замена, ясно? Мне нужны только ты и он. Больше никто, — её солёные губы коснулись его. Сейчас, сидя на диване в гостиной напротив тушующегося под его взглядом Гарри, мужчина не знал, что сказать. Пеппер одной рукой держала его за руку, другой — листала различные ролики с Человеком-пауком. Тони молчал. Всё это было сюрреалистично. Его сын был… в Куинсе? Ходил в школу? Гулял с друзьями? И ничего не помнил? И он был… Человеком-пауком? — Это произошло случайно… Мы с Питом залезли в лабораторию отца, а он там, по-видимому, ставил какие-то опыты с радиацией. Там были змеи, ящерицы, пауки… Нам всё было интересно, мы бегали, смотрели на террариумы. А потом… потом я увидел на шее Питера паука. Он светился и явно был как-то видоизменён. Я попытался скинуть его, но он вцепился в кожу Пита, как клещ. В итоге я от него избавился, но он успел укусить Питера… Тони, мы были совсем мелкими!.. Идиотами! Мы испугались, что нас запрут дома до конца столетия, мы… мы… мы вообще не думали о последствиях. Мы решили, что если никаких изменений в состоянии Пита не будет, то этот инцидент останется нашей тайной. И всё было хорошо. Я уже успел забыть про это. Честно, я был удивлён, что отец не заметил пропажи этого паука, хотя, может, он подумал, что он просто уполз. Я не знаю. В общем, я уже забыл про этот случай, а потом наткнутся на видео о Человеке-пауке в Ютубе. Это могло быть совпадением, но… серьёзно? Я сразу вспомнил о Питере. Наверное, я хотел верить в то, что это не совпадение, слишком сильно. И… я нашёл его. Нашёл Человека-паука. И Питера.***
— Il viaggio più lungo che mai farò dura il tempo di un brivido, il posto più bello che mai vedrò non è poi così lontanissimo sta nella gioia di un attimo… — подпевала себе под нос только проснувшаяся Мэй; по квартире раздавалась сладкая итальянская мелодия, поставленная в качестве рингтона на будильник. Питер должен был вернуться из школы через несколько часов, так что ей стоило начать готовить. Потирая глаза, Мэй думала о том, замариновалась ли за два часа курица, и не могла вспомнить, натёрла ли её чесноком. Мэй готовила довольно редко, отчасти потому, что из-за плотного графика на работе у неё попросту не было времени, отчасти потому, что частенько у неё получались далеко не шедевры, о чём дорогой племянник, конечно, не говорил прямо, однако Мэй всё видела по его лицу. Да и у неё самой вкусовые рецепторы пока работали. Но, несмотря на то, что большинство кулинарных приключений женщины заканчивали свою жизнь в помойке и заменялись заказанной пиццей, Мэй не отчаивалась и продолжала попытки! Пританцовывая, она смазывала сковороду маслом, чтобы после выложить на неё разделанную курицу. Мэй не успела включить плиту, как раздался звонок в дверь. Она нахмурилась, глянув на часы, расположенные на стене. Питер ещё должен был находиться в школе, а больше она никого не ждала. Тем не менее, женщина сполоснула руки, вытерла их о кухонное полотенце в цветочек и пошла открывать. — Тони… Тони! Успокойся, приди в себя! — фактически приказала Пеппер. — Если это… Если это и вправду Питер, если Гарри не ошибся, то он в порядке. Так что, пожалуйста, возьми себя в руки. Я поеду с тобой, ладно? Мы поедем туда вместе и вместе встретим нашего сына. Мы наконец-то узнаем, что случилось. Как только дверь открылась и в прихожей показалась растерянно улыбающаяся женщина, Тони практически ворвался внутрь квартиры. Едва не дрожа от волнения и одолевающей его злости, Тони достал старую фотографию с десятилетним Питером и показал её Мэй, а затем спросил так спокойно, как только смог: — Вы знаете этого ребёнка? Он понял всё по её лицу. Буквально за три секунды женщина метнулась к кухонному столу и взяла в правую руку нож, которым несколько часов назад резала курицу. Он был широким и острым. Когда-то, вооружившись похожим ножом, Мэй, схватив Питера в охапку, бежала из города и из своей собственной жизни. И если, чтобы защитить мальчика, ей требовалось повторить тот опыт, она была готова. Мэй спасла его тогда, лишив и себя, и его нормальной жизни, но хотя бы обеспечив им обоим относительную безопасность, и она пойдёт на всё, чтобы защитить её мальчика снова. Однако Хэппи среагировал быстрее — не зря же его взяли с собой. В то время как Тони машинально закрыл Пеппер (он говорил ей остаться в машине), Хэппи моментально выскочил вперёд и, заломав женщине руки, выбил из них нож. Правда, Мэй всё же успела задеть его рукав, который тут же пропитался насыщенной красной кровью; Хэппи даже не поморщился. — Не трогайте его, — прошипела Мэй, чувствуя боль в руках и спине. — Где он? — подошёл к ней Тони. — Где Питер? — Я не знаю… — пробормотала она. — Я не знаю. Я ничего не знаю, — упрямо повторяла Мэй. В квартиру вошли два агента ФБР, которые ждали Тони и остальных внизу. Изначально Тони хотел, чтобы они сразу арестовали того, кто жил в квартире, указанной Гарри, но Пеппер уговорила его повременить с этим и убедиться, что они нашли нужного человека. Тони убедился. — Мэй Паркер, Вы обвиняетесь в похищении Питера Старка. Вы имеете право хранить молчание. Всё, что Вы скажете, может и будет использовано против Вас в суде. Ваш адвокат может присутствовать при допросе. Если Вы не можете оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен Вам государством. Вы понимаете свои права? — говорил агент, цепляя на женщину наручники. — П-питер Старк? — в ужасе спросила Мэй. — Погодите, я не… — она пыталась что-то сказать, но её не слушали, выводя из квартиры. — Я не похищала его… Я не… Я не знала, кто он. Подождите, я хотела защитить его!.. — Мэй тяжело дышала и постоянно оборачивалась на Старков; ей было сложно говорить громче из-за образовавшегося в горле кома, поэтому она больше хрипела, нежели кричала, как ей хотелось бы. Мэй ничего не понимала. Этот человек, что, был отцом Питера? Значит, её мальчик будет в безопасности? Значит, Старк не связан с корпорацией? Значит, она может довериться ему?.. Может? Может?! — Пригните голову, мисс Паркер, — безэмоционально предупредил агент ФБР, сажая женщину в машину. — Позаботьтесь о нём. Пожалуйста! Пожалуйста, защитите его, я прошу вас! — закричала Мэй, обращаясь к Тони. — Если всё выяснится прямо сейчас, его найдут. Его не должны найти! — она закрыла рот скреплёнными вместе руками, громко всхлипнув, затем откинулась на сидение, зажмурив глаза. — Странно всё это, — прокомментировал Хэппи, зажав рукой кровоточащую рану на предплечье. Тони провожал взглядом машину с похитительницей его сына. Он прикрыл глаза ладонью. Его мальчик был в школе. Этим грёбаным утром он, как совершенно обычный ребёнок, пошёл в школу, общался там с друзьями, учился… пока Тони восемь тысяч раз успел пережить инфаркт. Старк повернулся к Пеппер, точнее — туда, где она только что стояла. Но рыжая копна волос мелькнула у подъезда, после чего скрылась внутри здания, и Тони пришлось идти за женой. — Подожди здесь, Хэппс, — устало попросил Тони. — Пеппер, куда ты пошла? — обратился уже к бывшей Поттс. Они вернулись в квартиру. Тони чувствовал, как забилось сердце. В этом месте… здесь жил его сын. Здесь он ел, спал, смотрел телевизор, делал уроки, здесь он думал, что всё так и должно быть, что его жизнь — абсолютно нормальная. Здесь он был Питером Паркером. — Тони, это не похоже на логово маньяка, — негромко сказала Пеппер. — Смотри, — она коснулась пальцами фотографий Питера, висящих на стене. — Это была она, — дрожащей рукой мужчина дотронулся до фото, на котором Питер выглядел таким же, каким Тони его запомнил. Маленьким. — С самого начала. Она похитила его и держала у себя три года. Скрывала от меня сына. Это она, Пеппс. — Посмотри на эту квартиру, — отчуждённо пробормотала женщина. — Фотографии, — где они с Мэй обнимаются и дурачатся, где Питер улыбается. Пеппер сделала несколько шагов и оказалась на кухне. — Кружки, — на которых написано «Лучший ребёнок» и «Любимой тёте». — Посмотри на это, — указала рукой на записки на холодильнике. «Питер, не забудь поесть!», «Дорогой, ушла на две смены, в холодильнике пюре и котлеты. Будешь голодным, возьми деньги из банки и закажи что-нибудь. Целую», «Мэй, я приготовил лазанью! Надеюсь, она съедобная! Поешь и отдыхай, люблю тебя! Питер». Пока Тони, нахмурившись, разглядывал цветные стикеры, прикреплённые на холодильник магнитиками, Пеппер продолжала осматривать квартиру. Её не покидало чувство, что здесь что-то не так, где-то они ошиблись. Слова Мэй задели её за живое. — Тони! — позвала она. — Смотри, — когда Тони нашёл её, женщина стояла в маленькой комнате, оглядываясь по сторонам и прикрыв рот рукой. Не выдержав, Пеппер повернулась к мужу. — Его комната, Тони, — прошептала она одними губами. Это была типичная конура мальчика-подростка. С вываливающимися из шкафа вещами, криво заправленной постелью и плакатами на стенах. AC/DC, Rammstein, Sum41, Queen, Linkin Park, Skillet… Тони не сдержал ухмылки. В комнате стоял большой стол с кучей полок, заставленных книгами. Одна из тех, что привлекла внимание Тони, имела название «Краткая история времени». Стивен Хокинг. Его мальчик был умным. Он всегда был умным. — Нам пора, Пеппс, — сказал Тони. — За Питером, должно быть, уже приехали. Нам стоит поспешить. — Да, да… конечно. Прости. Я просто… Тебе не кажется, что эта женщина… Мэй… не похожа на того, кто украл бы ребёнка? И что она говорила? Кто должен прийти за Питером? Кто ему угрожает? Тебе не показалось, что в самом начале, когда мы только пришли и показали ей фотографию, когда мы ещё не сказали, кто мы, она подумала о ком-то другом? Она испугалась. Очень испугалась, Тони.***
ЭмДжей, по обыкновению, ткнула Питера ручкой, и парень тут же выпрямился стрункой, посмотрев на мир широко распахнутыми глазами. Затем, осознав, что он на социологии, Паркер недовольно обернулся. Мишель сидела, подперев голову рукой и выразительно приподняв брови, как бы говоря «И что ты мне скажешь, неудачник?» В общем-то, она была права, потому что Питер промолчал. Как говорил Артур Конан Дойл: «Если рассудок и жизнь вам дороги, держитесь подальше от девчонок, носящих в заднем кармане лезвие бритвы». Ну, возможно, его фраза звучала чуточку иначе. Урок подошёл к концу четыре долгие минуты спустя, и ребята направились в коридор. Питер ловко перепрыгнул подставленную Флэшем подножку и фыркнул, когда Мишель, проходя мимо парня, невозмутимо приклеила ему на спину оранжевый стикер с подписью «Я мудак, но вы и так это знаете». Да, Питеру определённо стоило пригласить девушку на бал немедленно, иначе ему не с кем будет праздновать золотую свадьбу. — Мистер Паркер, — внезапно его встретил учитель алгебры и геометрии, мистер Харрингтон. Питер также с удивлением отметил, что рядом с ним стоял их заведующий учебной частью. Парень подумал, что учителя глубоко оскорбились тем, что он стал довольно-таки часто опаздывать и иногда спать на уроках, и морально готовился к тому, что Мэй вызовут в школу и та искромсает его костюм, который-всему-виной, на мелкие кусочки, — нам надо с Вами поговорить. — Да, конечно, — вздохнув, ответил Питер. Было немного странно, что завуч и преподаватель ничего не сказали его друзьям, последовавшим за ним. И ещё более необычно было то, что шли они не в какой-нибудь кабинет — директора, например, — а на улицу. Что бы это могло значить? Питер переглянулся с Недом. Тот подбадривающе кивнул другу и легонько похлопал его по плечу. Перед школой стоял чёрный джип, похожий на тот, что гнался за Питером в позавчерашнем раунде «Need for speed». — Привет, Питер, меня зовут Джошуа Фарелл, это, — он, не отрывая глаз от парня, слегка кивнул в сторону рядом стоящей девушки, — моя напарница Катрина Дарем. Мы из ФБР. И нам надо, чтобы ты проехал с нами. — Но… — начал Питер, однако ЭмДжей его перебила: — На каком основании? Питеру нет восемнадцати. Вы сообщили его опекуну? — затем девушка обратилась к Питеру. — Ты имеешь право молчать или требовать адвоката. Если рядом не будет Мэй, они не имеют права приобщать к делу то, что ты можешь случайно сказать. И тебя не могут задержать дольше, чем на сорок восемь часов, если нет прямых улик, — Джонс продолжала инструктировать его, не давая Питеру и слова вставить. Хотя бы сказать то, что он ничего не делал. Нед просто смотрел на неё с открытым ртом. — Мисс, никто не арестовывает Питера, не беспокойтесь, — немного раздражённо произнесла агент Дарем. ЭмДжей со спокойно душой её проигнорировала и достала из кармана рюкзака ручку, после чего схватила ладонь Питера и стала строчить на запястье цифры. — Это номер моей мамы. Если тебе понадобится адвокат, скажи, чтобы звонили ей. — Х-хорошо. Окей, он снова вспомнил, что мама Мишель была адвокатом. Это объясняло глубокие познания девушки в истории и социологии. Что ж, её отцом тогда, должно быть, был мафиози. Потому что аура у неё была, точно у родственницы Дона Корлеоне. А ещё, чёрт возьми, лезвие бритвы в джинсах… Питер отвлёкся. — Пожалуйста, садись. Не бойся, Питер. Мы ни в чём тебя не обвиняем.***
— Зафем эфо? — Не говори, пожалуйста. Мне нужно взять у тебя слюну. Питер слегка закашлялся, когда врач снова сунула ватную палочку ему в рот и поелозила там. — Зачем это? — переспросил парень. — Это для теста ДНК? Но я ничего не сделал. В чём меня обвиняют? Мне сказали, что меня ни в чём не обвиняют. Зачем тогда делать ДНК-экспертизу? Женщина сочувствующе посмотрела на него, облизнула губы, но не ответила. Сказала только: — Тебе всё расскажут, Питер. Не переживай. Дельный совет. Вот только довольно сложно не переживать, сидя в допросной ФБР. Питер смотрел фильмы на эту тематику и знал, что за этим, казалось бы, непрозрачным стеклом, стояли люди, наблюдающие за ним. Он понимал, что выглядит странно. Как рыба в аквариуме. Нелепая, рождённая для забавы детей рыба. Питер положил ладонь на дёргающуюся ногу, а вторую использовал в качестве подушки для головы. Хотелось биться о стол. Но мозги ему ещё были нужны. Где же Мэй? Она тоже была за стеклом? Или её не уведомили? Или она не пришла? Или сидела в соседней допросной? Питер выпрямился, когда в комнату вошёл агент Фарелл и незнакомая женщина. Паркер положил обе руки на ноги. — Привет, Питер, — ласково улыбнулась женщина. — Меня зовут Зоуи Андерсон. Я из службы защиты детей. Я здесь, чтобы ты не волновался, отвечая на вопросы агента Фарелла. — Почему здесь Вы, а не Мэй? Где моя тётя? Это она должна быть со мной. — Питер, — женщина поставила на стол пластиковый стакан и неспешно налила в него яблочный сок, — попей, — она придвинула стакан к пареньку. — Ты, наверное, хочешь пить. И есть тоже, да? Потерпи немного, скоро тебя покормят. — Не люблю яблочный сок. Мне это не нужно. Где Мэй? — повторил Питер. — А какой сок ты любишь? — спокойно продолжила Зоуи, игнорируя вопрос Паркера. Питер смотрел на неё, насупившись. Женщина выдержала его взгляд, и в итоге Питер сдался. — Вишнёвый. И апельсиновый. Или мультифрукт. — Хороший выбор, Питер. А ты знаешь, какой сок любит твоя тётя? Питер словно ожил, когда речь, пусть и косвенно, но зашла о Мэй. — Мэй не любит соки. Говорит, в них очень много сахара и искусственных добавок, даже если на упаковке написано, что никаких добавок нет. Ей больше нравится холодный чай. Это странно, потому что обычный чай — то есть, ну, горячий, который делают с помощью, ну, пакетика и кипятка, — она почти не пьёт. Когда агент Фарелл заметил, что беседа с Зоуи немного расслабила Питера, он вступил в диалог: — Питер, ответь, пожалуйста, на несколько моих вопросов, ладно? — Мне нужен адвокат? — Нет, милый, тебе не нужен адвокат, — ответила за Фарелла мисс Андерсон. — Тебя ни в чём не обвиняют, — Он слышал это уже во второй или третий раз, но всё равно был не уверен. — Ладно… — неуверенно закусил губу Питер. — Но если что, — он поднял правую руку, показывая исписанное запястье, — звоните по этому номеру. Что вы хотите знать? — Ну, первое, — громко вздохнул агент Фарелл. — Дата твоего рождения? — Девятое сентября две тысячи первого. — Хорошо, — агент всё записывал. — Где ты жил первую половину своей жизни? — Первую половину?.. Э-э, — Питер запнулся. — Вроде бы в Орегоне. По крайней мере, это то, что я знаю. Какое-то время я жил там с дядей Ричардом и тётей Мэй, а потом мы переехали и долго не могли найти постоянное место жительства. Мужчина с женщиной переглянулись. — Питер, тебя никогда не смущало то, что вы с Мэй часто переезжаете, что ты не ходишь в школу, не посещаешь больницы? Питер пожал плечами. — Мы бежали от Ричарда, Мэй очень боялась за меня. А мне было всё равно, куда ехать, главное, чтобы ей было спокойно. В школу я не ходил из-за переездов, да и не очень-то мне этого хотелось. Мы останавливались в маленьких городках, где школа была, ну, чисто для галочки, там ничему не учили. Нам рассказывали соседи. И мне было удобно учиться дома. А насчёт больниц… Я никогда не болел, максимум — просыпался в поту, когда мне снились кошмары. Ну, иногда я, конечно, падал и получал кое-какие травмы. Несильные. Но на мне, знаете, — Питер почесал затылок, — всё заживает, как на собаке. Да и у Мэй медицинское образование, она сама могла, если что, наложить мне швы. А услуги больницы стоят денег. Больших. Даже консультации. У нас их было не так чтобы слишком много. Поэтому просто… зачем? — Спасибо, Питер, я тебя понял. — Так что с Мэй? К чему эти вопросы? — Питер, скажи, ты совсем не помнишь родителей? Парень покачал головой. — Из-за того, что мы сбегали от Ричарда в спешке, у нас даже их фотографий нет. — Хорошо… Я узнал всё, что хотел. Теперь ваш ход, мисс Андерсон. Агент вышел из допросной, и по тому, что он бросил мимолётный взгляд на стену, Питер окончательно убедился, что за ними могли наблюдать. Зоуи села на место Фарелла, чтобы быть ближе к Питеру. Она попросила его положить руки на стол и взяла их в свои, крепко сжав. — Что-то случилось с Мэй?.. — тихо спросил Питер, выглядя жалко; он был готов к раскрытию личности, он был готов ко всему, если это не касалось его дорогой тёти, которая была его единственной семьёй. — Питер, детка, понимаешь, твоя тётя врала тебе. — Что? — не понял Питер. — Что Вы имеете в виду? — Ты сейчас сказал, что твой день рождения девятого сентября, верно? — Питер кивнул. — Нет, дорогой, на самом деле ты родился десятого августа. Тебя похитили из средней школы Беверли-Хиллз девятнадцатого апреля две тысячи двенадцатого. Средь бела дня. Мы считаем, что похититель — твоя тётя Мэй, которая тебе совсем не тётя. — Это неправда, — Питер замотал головой. — О чём Вы говорите? Зачем кому-то меня похищать? Зачем… Вы хотите сказать… Нет… Зачем Мэй меня похищать?! — Питер, это сложно принять, и ты, наверное, не можешь мне поверить, поэтому, — она нажала что-то в своём телефоне и дала его в руки мальчику, — просто послушай это. Глаза Питера расширились. — Это же Мэй! Она здесь? Её допрашивают? Она ничего не сделала! Она любит меня! — Просто смотри. По телефону мисс Андерсон транслировалась запись с видеокамеры из другой допросной. — Мисс Паркер, Вы понимаете, почему Вы здесь? — спросил её агент. — Да. — Вы арестованы по обвинению в похищении и незаконном удержании ребёнка, а также в подделывании документов, — несмотря на ответ женщины, начал разъяснять агент. — Кроме того, Вас можно обвинить в попытке нанести вред холодным оружием. Что Вы можете сказать в свою защиту? — Три человека, двое из которых крупные мужчины, фактически ворвались ко мне в квартиру и начали спрашивать о моём ребёнке. Я схватилась за нож, чтобы защититься. Что бы вы сделали на моём месте? — скрестив руки на груди, заявила Мэй. — И я не удерживала Питера, он мой ребёнок. — Мисс Паркер, точнее — мисс Фицпатрик, — мы оба знаем, что это неправда, — лицо Мэй изменилось, когда она услышала свою старую фамилию. — Мальчик был похищен из школы девятнадцатого апреля две тысячи двенадцатого. Вы сменили себе и ему фамилию и переехали туда, где вас обоих никто не стал бы искать; туда, где мало людей и не развито телевидение. Вы запрещали Питеру ходить в школу и посещать больницы. Вы подвергли его жизнь, а также физическое и психологическое здоровье опасности. Вы… — Я пыталась защитить его! — в отчаянии закричала Мэй, ударив по столу сцепленными руками; железные наручники издали резкий и противный звон, заставивший обоих вздрогнуть. — Я спасла его ценой собственного благополучия и жизни брата! Я хотела помочь. И я это сделала. — От кого вы спасали его, Мэй? От кого? — Я… Я не знаю их, — она покачала головой, трясясь всем телом. — Давайте по порядку, — перешёл к тактике «хорошего полицейского» агент Фарелл. — Расскажите мне всё, Мэй. Я знаю, что Питер любит вас, он считает Вас своей семьёй, но дело в том, что у него уже есть настоящая семья, а из-за Вас они долгие три года считали его потерянным навсегда. Вы любите Питера. Любите искренне. Хорошо. Я Вам верю, слышите? Но раз это действительно так, тогда откройте мне всю историю. — Я… — Мэй глубоко вздохнула. Была ли у неё альтернатива? Стоило ли ей подождать адвоката, прежде чем делать громкие заявления? Думала ли она, что когда-нибудь этот день настанет? Жалела ли она сейчас, что решилась перебраться в Нью-Йорк, закончить со скитанием по маленьким городам, дать Питеру шанс на нормальное будущее?.. Жалела?.. — Меня зовут Мэйбелл Фицпатрик, — в конце концов призналась женщина. — И я никогда не была замужем. Ричард Фицпатрик — мой брат. Седьмого апреля две тысячи двенадцатого он попросил меня поучаствовать в исследовании. Что-то, связанное с генной инженерией. Я по профессии врач-иммунолог, он — биоинженер. Нам обоим нужны были деньги: после смерти отца мы были по уши в долгах, а тут ещё дочь Ричарда, Мэри, вновь заболела. Три года назад нам удалось вылечить её, точнее — загнать рак в стадию ремиссии, но случился рецидив; она умирала на глазах. Ричарду было очень плохо, мать Мэри бросила их, когда Мэри было два с половиной, так что он был особенно привязан к дочери. Мы подписали контракт с неизвестной корпорацией, занимающейся разработкой вакцины от рака и аутоиммунных заболеваний. Такие специалисты, как я и Ричард, нужны были корпорации, потому что разработка достигла той стадии, когда пора проводить опыты, а на это всегда мало согласных людей, поскольку это неэтично; но у нас не было выбора. Мы должны были следить за состоянием испытуемого; Ричард сказал мне, что это будет доброволец, что это будет взрослый человек. Но потом я увидела Питера… — из глаз Мэй потекли слёзы, её лицо сморщилось. — Он был таким маленьким. Я поняла, что его похитили, но не могла никому сообщить, так как за мной следили. Кроме того, Ричарду было плевать на Питера, потому что на кону стояла жизнь Мэри. Он так любил её, что эта любовь застилала ему глаза: Мэри уже была в том запущенном состоянии, когда никакая чудо-вакцина бы не помогла. К тому же на проведение опытов требовалось время, как минимум несколько месяцев. Мэри оставалось жить буквально пять недель, так что всё это было бесполезно. Мы с ним поссорились, он запретил мне как-то вмешиваться в судьбу Питера, но я… я полюбила этого мальчика. И тогда у меня созрел план. И я смогла осуществить его на следующий день после смерти Мэри — как я и ожидала, бедная девочка всё-таки не дождалась волшебного лекарства. С какой-то стороны, это и хорошо: она наконец-то отмучалась. Ричард был разбит, и я сказала ему, что Мэри сможет покоиться с миром, только если он исправит свою ошибку. Вы можете подумать, что я жестока, что я не любила племянницу, что я манипулировала подавленным братом; я любила Мэри, но в остальном Вы, скорее всего, окажитесь правы. Но я хотела спасти Питера, и я это сделала, не без помощи Ричарда. Мой брат, он… он взял охрану на себя, когда мы с Питером бежали из лаборатории. Ричард взял на себя всех. Я же сказала Питеру, что отвезу его к родителям, а сама направилась к черте города. Изначально я собиралась сказать ему, что нас преследуют, из-за чего мы пока не можем связаться с его семьёй, что, в целом, было бы почти правдой, но мы попали в аварию, и Питер потерял память, так что я подумала, что это знак… Я придумала всю эту историю с угрозой в виде мужа, придумала ответ на вопрос, почему у меня нет фото его родителей; я продумала всё до мелочей, и я… я никогда не заставляла Питера делать что-либо, как Вы можете подумать. Он жил, как обычный ребёнок. Я думала, что когда он подрастёт, то всё вспомнит, или же я сама каким-то образом найду его родителей, но мне было страшно, потому что корпорация могла нас искать. Питер… Он особенный ребёнок. — И чем же он особенный? — Всем. Экран телефона погас, и Питер перевёл потемневшие от слёз глаза на мисс Андерсон, всем сердцем желая спросить у неё «Что происходит? Что происходит? Что это было?!», мечтая заорать, мечтая разнести всю комнату и убежать, убежать так далеко, чтобы забыть о том, что вся его жизнь — та жизнь, которую он помнил, — оказалась ложью. Питер хотел залезть в тёмный угол и плакать, согнув ноги в коленях, став таким крошечным, каким только мог, чтобы его никто не видел, абсолютно никто; чтобы его никто не трогал. Хотел испариться для всех и для самого себя. Боже, Мэй, одна мысль о ней приносила ему боль. Потому что даже если это было правдой — то, что она врала, — даже если она скрывала его от родителей, даже несмотря на это, он так сильно любил её. Потому что Питер, чёрт возьми, никогда не чувствовал себя обделённым чем-то, она дарила ему всё своё внимание, всю любовь; эта женщина засыпала с ним в обнимку, когда ему снились кошмары, она готовила ему блинчики на завтрак — получалось не очень, но всё же — и смотрела с ним Стартрек, хотя за десятки раз так и не смогла выучить ни одного имени и путала капитана Кирка и командующего Спока; зато ей нравилась лейтенант Ухура — наверное, женская солидарность. Мэй была лучшей тётей, которая только могла быть. Сегодня утром, написав Питеру СМС, она пообещала ему вкусный обед и киномарафон по Гарри Поттеру — почему же Мэй не сказала, что разрушит весь его мир? — Кто… — прохрипел Питер, рассматривая свои руки. — Кто мои родители? Зоуи Андерсон мило улыбнулась и вышла ровно на пять секунд. Всё это время Питер пристально смотрел на стену, за которой, должно быть, стоял кто-то важный. Жаль, в перечень его суперспособностей не входило рентгеновское зрение. — Смотри, — она разложила на столе несколько разных снимков, которых объединяло только одно — на всех был маленький Питер. — Посмотри-ка сюда. Вот на этой, — она ткнула в одну, — тебе четыре, — на ней Питер стоял, скрестив руки, и на нём были крутые солнцезащитные очки. Питер невольно улыбнулся. — А здесь, — указала на другую, — семь, — на этом фото Питер стоял на палубе яхты, пришвартованной к берегу. На нём была фуражка морячка. — Их принесли твои родители. Они сейчас стоят за этой дверью, — Питер снова машинально посмотрел на стену. — Готов увидеть их? — Питер осторожно кивнул, разучившись говорить. — Хорошо, милый, — она тоже посмотрела на стену и поднялась со стула. — Они прекрасные люди, Пит, они очень долго тебя искали. Женщина открыла дверь, чтобы пустить внутрь людей, которых Питер ожидал увидеть меньше всего. Впрочем, а кого он мог представлять на месте своих родителей? Ещё полчаса назад он думал, что они мертвы. Его фантазия в условиях кризиса работала не так уж и быстро. — Привет, bambino, — еле слышно обратился к нему вошедший мужчина. «Тони Старк», — первая мысль, которая пронеслась в голове Питера. «Охренеть», — вторая. — Ты… тебе пятнадцать. Ты почти догнал меня в росте, — Тони не знал, что говорить; Господи, это правда был Питер. Конечно, он понял это, ещё стоя за дверью, но теперь мужчина мог коснуться этого ребёнка и с уверенностью в девяносто пять процентов заявить, что парень перед ним не является плодом его пьяного воображения. Только Тони боялся его касаться. По очевидным причинам. Что, если… он проснётся? — О Боже-е… — Питер истерически рассмеялся. — Я не… Боже! А я-то надеялся, что когда-нибудь дорасту до шести футов, но теперь… я вижу свою взрослую версию и… — Питер громко смеялся, и из его глаз потекли ручейки слёз, пока он всё ещё дрожал от неконтролируемого хохота. Тони сначала не понял, а потом широко улыбнулся; устало, но широко. О да, этот малец над ним подстебался. Это точно его сын. Его. Сын. Иисусе. Сделав ровно полшага, Тони преодолел всё расстояние, разделявшее его и Питера, и крепко — а Питер даже не пискнул — сжал его в объятиях, почувствовав ладони мальчика на своей спине. Он дышал ему в кудри, зарывался в них носом, целовал ребёнка — уже не совсем — в макушку. Питер продолжал смеяться, но с каждым новым вдохом его смех всё больше походил на череду шумных всхлипов, и в конечном счёте он просто расплакался, держась за Тони, как тонущий — за спасательный круг. — Mio caro ragazzo, ti ho trovato. Sei finalmente arrivato. Nelle mie mani. Non ti lascerò andare da nessuna parte, tesoro, — судорожно шептал Тони. — Никогда.