***
Знаете, я никогда особо не любил людные места. Ну а что уж говорить о рабочих собраниях, где не только толпа ненавистных коллег, из которых я половину вижу впервые в жизни, так ещё и разъярённый Хосок, который рвал и метал в прямом и переносном смыслах этих слов. — Я терпел, когда вы в прошлом месяце просели в продажах на 12 процентов, но сейчас… — Чон сидел во главе длинного стола, за которым, в свою очередь, восседали различные менеджеры из разных отделов и, в том числе, мы с Юнги. — Где подготовленные отчеты о внедрении?! Я нервно сглатывал и старался молиться всем богам на свете, при том что я вообще глубоко неверующий человек. — Пак Чимин! — вздрагиваю и медленно поворачиваю голову в сторону Чона, который в этот раз пожирал меня глазами в буквальном смысле и явно без какого-либо сексуального подтекста. — Ты слушаешь вообще?! — Я? Ну да, переспросить что-то у разъярённого генерального — это лучшая из возможных идей на всем белом свете. — Когда ваш ролик будет готов?! Почему я не вижу отчетов о проделанной работе?! Где списки компаний, которые взяли нас на раскрутку?! Да о чем он вообще? Нам никто и не поручал сдавать отчёт о проделанной работе. Нам было сказано доснять ролик за меньший срок и всё. Что он несёт? — Он почти готов, — вклинивается в разговор Мин. Он сидел прямо напротив меня, всё в том же черном костюме и белой рубашке. У него наверняка их миллион и одна штука. — Мне надоело от вас слышать слово «почти»! — Хосок громко шлёпает по столу стопкой документов, подвернувшихся ему под руку, и шумно выдыхает. — Чтобы в среду ролик и отчетность была готова! — Хорошо, — Юнги играл скулами. Ему явно не нравилось то, как Хосок с ним разговаривает. Впрочем, а кому тут вообще это нравилось? Он разве что на окно позади себя не наорал и то не факт. — Джастин, — рявкает Чон в очередной раз за последние пол часа. — Докладывай о новых поступлениях и почему вы потеряли половину товара на приёмке. Живо! Начинается мерный тараторящий звон от Джастина. Этот низкорослый, рыжеволосый парнишка, кажется, работал на два этажа ниже, чем мы с Чоном. Я немного успокаиваюсь и даже перестаю теребить в руках ручку, которая хоть как-то купировала моё волнение до. Все в зале переговоров были увлечены собранием и слушали только Джастина. Кто-то поддакивал ему, кто-то получал «по шапке» за свои своевольные высказывания, но, в целом, меня больше не трогали и я был этому безмерно рад. Пропустив пару важных абзацев от рыжеволосого парня, я всё же пытаюсь зевнуть не открывая рта, ибо спать хотелось больше, чем жить. Естественно, красивого зевка или даже подобия ему у меня не вышло: я раздуваю ноздри, прищуриваю глаза и чувствую как из последних катится слезинка от переусердствия. И знаете, что может быть более комичным в этой ситуации, помимо моей скрюченной как курага морды? Правильно! Лицо Юнги, который сидел напротив меня и пялился на то, как я филигранно и незаметно зеваю на протяжении минуты. Он еле сдерживал смех и пытался врубить своё привычное холодное выражение лица, но как бы не так: его рот буквально шел волной, выгибаясь в разные стороны, как тетива на луке. Мин проиграл в этой войне и это значило, что ему нужно прикрыть лицо рукой, чтобы не заржать на весь зал. А знаете, что ещё более комично, помимо моей «кураговой» морды и Юнги, который не в силах сдержать смех? Правильно! Я, который это понял и я, который так же не смог совладать с приступом гогота, рвущимся из меня как лава из вулкана. Если ещё две минуты назад я рвался на части из-за постоянного недосыпа, то теперь меня плющило от выражения лица Юнги и от ситуации в целом. Вместе с Юнги краснел и я, а градус собрания теперь был завышен донельзя. Если мы оба заржем на весь зал — нас четвертуют и повесят наши головы, как символ бесчестия и невежества. Нужно было держаться. — Собрание окончено, — вяло оповещает Хосок вскоре и устремляет взгляд куда-то в сторону выхода. — Можете быть свободны. Последние слова звучат как настоящая амнистия в этой ситуации. Я выдыхаю так же, как и Юнги. Мы встречаемся взглядами и снова улыбаемся друг другу. Только на этот раз, эта улыбка не вымучена комичностью. Она простая, теплая и даже какая-то интимная. Вы когда-либо улыбались кому-то в толпе, среди бурлящей вокруг вас жизни? Знаете, что это за чувство? Чувство, будто вы и человек напротив — особенные. Особенная связь, особенный взгляд, особое ощущение. — Пак Чимин, — раздаётся, как гром среди ясного неба. Ну всё. Я попал. — Останьтесь, — Хосок ослабляет хватку своего галстука, а я мысленно прощаюсь с жизнью. — Я останусь, — Юнги тут же срывает с лица былую улыбку. — Нет, — шепчу ему, пока вокруг всё ещё слышен гул от выходящего из зала персонала. — Я справлюсь сам. — Нет, — так же шепотом отвечает Мин и подходит ближе, чтобы мы вообще могли слышать друг друга. — Я тебя не оставлю с ним. — Юнги, — невольно хватаю его за рукав пиджака и тут же убираю руку, — я справлюсь сам. Не убьёт же он меня? — Но… — Юнги хочет что-то ответить, но его перебивают. — Пак Чимин, — снова звучит моё проклятое имя. — Остаётесь один. — Всё. Иди, — пихаю Юнги к выходу, где уже было куда меньше народу. — Я жду за дверью, — Мин ещё пару раз оглядывается то на меня, то на Хосока, но всё же выходит последним из зала. Ну вот и всё. Мы снова остались наедине. — Чимин, — уже куда мягче говорит Чон. — Присядь, пожалуйста. Я естественно слушаюсь и сажусь чуть ближе, чем ранее. — Ты так будешь сидеть от меня за два километра? — удивляется Чон. — Эм… Со стороны это действительно выглядело нелепо и как-то слишком пренебрежительно по отношению к Чону. Я, сидящий практически в середине зала, и Хосок, который был настолько отдалён от меня, что казалось я буду кричать в его сторону, чтобы он хотя бы просто расслышал меня. Генеральный не теряет времени и сам встаёт со своего кресла. Он проходит половину зала и присаживается на место Юнги (это тоже какой-то намёк?), прямо напротив. Я чуточку успокаиваюсь. Он хотя бы не за соседним стулом и в случае чего я смогу быстренько убежать. Наверное. — Ну и как ты мне объяснишь своё поведение? — начинает он. Да как? Как я могу его объяснить? Только прекрасными матными словами, рассказывая обо всем с пеной у рта. Вот как. — Что вы имеете в виду? — делать из себя дурачка было ещё глупее, чем само слово «дурачок». — Чимин, — Хосок хмурится и смотрит на свои дорогущие наручные часы. В ранг дорогущих я их записал только потому что они были, судя по всему, позолоченными и слишком крупными для среднестатистических часов. — Я не люблю недомолвки. Блять. А я что-ли люблю? Посмотри на мои взаимоотношения с Юнги! Я в восторге разве? Мы там только и делаем что купаемся в этих недомолвках. Пловцы чертовы. — Я тебя напугал? — тон Хосока звучит как-то успокаивающее. Удивительно. — Я просто не совсем понимаю… Ну не умел я говорить что-то в прямую. Что поделать? — Я хочу расставить всё на свои места, — Хосок откидывается на спинку стула и расстегивает пуговицу пиджака. Все его действия, почему-то, мне казались слишком уж показушными. — Ты мне нравишься, Чимин. Возможно я был слишком… — генеральный ухмыляется и смотрит в сторону, — неправильно вёл себя. Прости. Просто у меня давно никого не было и я уже позабыл, что это не гонка за право обладания. Я должен как-то загладить свою вину. Окей. Ок-е-ей. Окей. Чон. Загладить вину. ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ?! — Ну… — Я не хочу терять тебя, как сотрудника фирмы. И уж тем более я не хочу, чтобы ты боялся меня. — Да я не… боюсь. Ой да кого ты обманываешь, Чим? Ты и паука-то в ванной боишься, а тут и подавно. — Чимин, я не спец в амурных делах и в психологии тем более, но уж точно вижу, что ты меня избегаешь. — Хорошо. Допустим. Почему-то именно в эту секунду я ощутил некую дозволенность и возможно даже власть. Раз уж я нравлюсь Хосоку и он так открыто говорит об этом, то почему бы не использовать такой козырь в рукаве для своего же блага? Должна же быть от этой ситуации хоть какая-то сатисфакция? Чон улыбается одним уголком губ, а в глазах читается некий азарт. Возможно я разбудил в нем демона. — Сегодня, — заключает он и поворачивает голову в разные стороны, чтобы прохрустеть шеей. — Машина заедет за тобой в 7. — В смысле? Вот тебе и козырь. Теперь я ещё и после работы с ним буду видеться?! — Я же хочу загладить вину. Не переживай, мы просто поужинаем. Заодно обсудим рабочий вопрос и твоё дальнейшее нахождение в фирме. — Но я… — Считай, что это моё распоряжение, Чимин. Отказов я не принимаю. Хосок встаёт со своего места и удаляется из кабинета. МОЛЧА. — Ещё бы ты отказов не принимал…***
В моей квартире ещё никогда не было так прекрасно, уютно и тепло. Вы думаете, что всё дело в том, что в город пришло лето? Нет. Оно как раз-таки кончилось. Но всё же изменения были и сейчас о них поподробнее. — Вообще не стоило этого делать, — пытаюсь переорать работающую кофемашину. — Не убьёт же он меня? Этот вопрос я задаю второй раз за сутки. Как прозаично. — Слушай, Чимин, — Юнги вертел в руках пустую чашку, которую я должен был вскоре наполнить заветным напитком. — Ты плохо знаешь Чона. — Как странно, — вынимаю кувшин со свежезаваренным кофе и разливаю его по тарам. — Все остальные в офисе нахваливают Хосока, как святую корову в Индии. Все, кроме тебя. — Это остальные, — Мин кивает головой в знак благодарности и делает глоток. — Я знаю его чуть лучше других. — Ну и что же мне грозит? — сажусь за стол рядом и хоть немного перевожу дух. Сегодняшний день был каким-то бесконечным, впрочем, как и последние дни «до»: мы вертелись как белки в колесе и пытались обогнать время; Хосок сократил сроки сдачи ролика, половина фирм не хотели брать нас на раскрутку, а я был настолько выжат этими танцами, что просто желал лечь посреди улицы и лежать как бездушное бревно. Да что далеко ходить: сегодня я так отчаянно пытался позевать на собрании, что чуть ли себя же и не подставил. — Он непредсказуем и довольно расчётлив. Если он говорил тебе о дальнейшей работе в фирме, то возможно у него будут какие-то новые условия к тебе. — Мы же расторгнем договор после сдачи ролика и я свободен? Что может быть ещё? — Я не знаю, Чимин. Поэтому я здесь. Лучше в этом вопросе перестраховаться. Нарадоваться вдоволь тому, что Юнги, по факту, пытался меня «спасти», я не успел. Собрание, запись, а затем ещё и бесконечные пугающие разговоры про мою дальнейшую судьбу — всё это не давало мне расслабиться даже на секунду и взглянуть на ситуацию как-то отстранённо. А стоило. Юнги был рядом. Он находился в моей квартире и на этот раз по доброй воле, а не по воле моей тупости и забывчивости. Мы просто общались и чувствовали себя вполне комфортно. Я бы даже сказал слишком. В целом, за последние пару дней жизнь как-то в корне изменилась. Меня не терзали прошлые мысли, Юнги стабильно выходил на связь и помогал с проектом, да и сам диалог между нами не казался мне каким-то натянутым. Мы действительно стали ближе. Мне даже кажется, что мы подружились. — До сих пор не понимаю, почему у меня нет аллергии на Ричи, — Юнги не отлипал от пса, а пёс от него соответственно. — Всю жизнь мучился ею, никого не заводил, а тут на тебе. — Ну хоть какой-то плюс от этой мохнатой булки, — улыбаюсь и невольно засматриваюсь картиной. Юнги выглядел здесь так правильно и нужно, что не хотелось даже думать, а что же будет дальше. Моя кухня гармонично вписывала худощавое тело блондина и была открыта ему всецело. Про Ричи я вообще молчу — вы всё сами понимаете. Ну а я… что я? Я был влюблён. От головы до пят. Окутан чувствами и окрылён. Мне хотелось выжать из жизни все соки ради того, чтобы наблюдать подобное каждый день. Я наслаждался и был счастлив. Правда. — Так и какой план? — улыбка не сходила с моего лица и я не старался это скрыть. — Я бы тебя с радостью вообще не пускал к нему на встречу, — Юнги продолжал начёсывать довольного Ричи, который вертелся на коленках парня, как уж на сковороде. А может всё же у нас есть шанс? Я осмеливаюсь задать себе этот вопрос и даже не ругаю. Раньше я думал, что интимные вещи — это что-то про секс, жаркие поцелуи или пошлые шутейки, которыми вы перекидываетесь, пока все на вас смотрят. Но, как оказалось, интимное — это нечто более глубинное, чем всё это. Я смотрю на Юнги и вижу в нём что-то до боли знакомое моему сердцу. Словно всё то, что я ждал, искал, желал в этой жизни, нашлось в одном единственном человеке и его прекрасной улыбке. Он смеялся заливисто, прищуривая и без того маленькие глаза, он улыбался и оголял белоснежный ряд миниатюрных зубов, а широкий полумесяц на его лице светился ярко, завораживающее и, конечно же, заразительно — я утопал в каждом мгновении этого прекрасного, но странного дня. Мне впервые стало так безопасно и уютно в собственном доме. — Ты чего молчишь? — Юнги заканчивает щекотать Ричи и многострадальное пузо пёселя наконец расслабляется. — Я даже не спросил, можно ли его так турсучить, — Мин смотрит на ошалелого от ласк Ричи и замирает на какое-то время. — Можно? — Конечно, — снова улыбаюсь и совершенно забываю о времени. — Чимин, — Юнги спускает на пол Ричи и тот на ровном месте валится на спину, чтобы его почесали ещё немножко. — Уже почти семь часов. Что ты решил? Не решил я ровным счётом ничего, кроме одного: я влюбился. До этого дня, эти два слова звучали робко и совсем неуверенно в моей голове. Я стыдился и чурался накрывающих меня чувств. Мне казалось, что это некая лихорадка: временно, не важно, и стоит лишь найти лечение. Но как бы не так. — Думаю мне стоит спуститься к нему и поговорить. — Зачем? Я не хотел ни ревности, ни какой-либо ещё драмы, которая нужна была мне ещё неделю назад. Я хотел закрыть вопрос с Хосоком, а затем перейти к главному. Мне кажется, что я в одночасье повзрослел и понял, что бежать от ситуации нет смысла. И знаете, так куда легче живётся. — Я хочу высказать ему всё. — Что ты имеешь в виду под словом «всё»? — Скажу, как есть: мне не нужны его ухаживания, извинения, не нужна такая работа и… наверное это всё. — Что ж… — Мин смотрит на Ричи и снова невольно улыбается. — Это смелое и важное решение, но оно, наверняка, верное. — Ты будешь ждать меня тут? Я не надеялся на то, что Юнги останется у меня дома. Да и держать его здесь мне не хотелось. Он ведь не птица в клетке? Мне было достаточно того факта, что он проявляет в мою сторону заботу. Пусть она и мотивирована его добродушным и эмпатичным характером. — Конечно. Я буду на связи и если что подъеду. А лучше, ты мне сразу напиши, куда вы выдвигаетесь. Я всё ещё не верю, что Хосок примет твою правду адекватно. — О, — дёргаюсь от неожиданной трели звонка. — Кто-то звонит. — Бери. Не бойся, — подбадривает Юнги. — Алло. — Чимин, можешь спускаться. Машина у твоего подъезда. Звонок тут же сбрасывается и я слышу лишь гудки. — Приехал значит, — декларирует Мин и с этого момента начинается новое приключение.***
С Юнги мы договорились довольно быстро: я кидаю ему информацию о своём местонахождении и оставляю ключи от квартиры; он, пока меня нет, гуляет с Ричи, а затем едет в мою сторону, чтобы быть на всякий случай рядом — так действительно было куда безопаснее, чем ехать в эту гущу событий одному. — Я думал ты будешь противиться. Хосок был в машине один. На нём не было привычного офисного костюма и от деловой этики более не осталось и следа. Да и целом, атмосфера в авто была совершенно иная, нежели у него в кабинете. — Но смотрю ты не сильно собирался на свидание со мной, — подмечает он, а мне становится как-то слишком обидно. Во-первых, у нас и не было никакого уговора на свидание — это всего лишь разговор. Во-вторых, что он хочет от меня в субботу вечером, после тяжелой трудовой недели, которая не закончится и завтра, к слову говоря? Ну а в-третьих, я наряжаюсь только для одного человека — самого себя (ну и вы сами знаете ещё для кого). — Ты не говорил, что мы поедем на свидание, — фырчу. Я тоже не соблюдал деловую этику и в целом не был заинтересован в том, чтобы оставаться в глазах Чона белым и пушистым. Какая разница, если мне всё равно увольняться в скором времени? — А ты часто разъезжаешь с мужиками по ресторанам в субботу вечером просто так? Вот тут мне становится как-то не по себе. Хосок уже не был таким неоднозначным. Если ещё сегодня утром на собрании я давал ему шанс на искупление и думал, что в нем всё же есть что-то положительное и светлое, то теперь нет. Его грубый тон и какая-то слишком своевольная манера речи отталкивали и отворачивали от себя куда сильнее, чем ранее. — Прости, — добавляет тут же Чон и натянуто улыбается. Снова эта фаянсовая улыбка, от которой за версту прёт фальшью. — Я снова перегибаю. Да ты уже уже не просто перегибаешь, Хосок. Ты уже перегнул! — Во-первых, я не езжу с «мужиками» по ресторанам вообще. Во-вторых, выглядеть я могу так, как захочу. Ну всё, Чимин. Это победа ещё до начала боя. Ну и кто тут папочка? А? — Безусловно, — ухмыляется Чон, выкручивая руль слишком сильно влево. — Но если бы ты позволил мне дать хотя бы небольшой шанс, то я бы решил эту проблему. — О чем ты? — Моему парню никогда бы не пришлось думать о каких-то там вещах, работе и прочем. — Ну и прекрасно, — скрещиваю руки на груди и стараюсь смотреть в окно. Мы ехали в какое-то заведение. Почему «какое-то»? Да всё просто — Хосок наотрез отказался говорить мне его название заранее. Поэтому Юнги был всё ещё не оповещен о моём местоположении и ждал на том конце связи сигнала. — Знаешь, Чимин, мне нравится твой характер. По тебе сразу видно, что ты не такой, как все эти марионетки в офисе. — Марионетки? — О, только не говори, что ты в них видишь людей, — Хосок заливается смехом, а я ловлю волну холодного пота, проступающего по всей спине. — У тебя есть характер. Я бы даже сказал: «есть коготки»! Ага. Когтища. Попробуй ещё хоть раз ко мне пристать — сразу получишь по морде ими. — Я всего лишь имею своё мнение. Не более. — Вот это мне и нравится в тебе, Чимин. Мне нравится, что ты не боишься меня. Точнее… — Не боялся, — договариваю за ним. Нечего тут устраивать недосказанность. Кто-то говорил, что не любит её. — Мы это исправим. — Я всё равно уволюсь. Что бы ты мне не предложил сегодня — я откажусь. — Сначала выслушай, — Чон хмурится. Видно, как сильно его задевает отказ. — Приехали. Машина паркуется в совершенно нетипичном месте для ресторана или чего-то подобному нему. Это была безлюдная улица, без каких-либо признаков активной городской жизни. Напротив нас возвышалось довольно широкое 3-х этажное здание, больше напоминающие не ресторан, а жилой дом. — И что это за место? — пытаюсь рассмотреть вывеску, но её похоже тут и нет. — Место наших переговоров, — отрезает Хосок и выходит из машины. Между нами «сверкали молнии». Чон был раздражен, но заинтересован. Я же старался транслировать в мир спокойствие и хладнокровность. Да и мне было нестрашно: Юнги ведь будет где-то рядом. Да? — Ну хорошо, — брякаю я в ответ и плетусь вперёд, в след за Чоном, который даже не оглядывался назад. Тоже мне джентльмен. Хосок всю дорогу говорил про то, какой будет грандиозный ужин, а я слушал в пол уха: моей задачей всё ещё оставалось передать Юнги своё местоположение, что я успешно и сделал. Правда, в отличии от изначального плана, мне пришлось скинуть ему геолокацию, потому что как такого физического адреса я тут не увидел. Всё в округе было слишком странным и непохожим на обещанное Хосоком простое деловое свидание. Подходя ближе к зданию, я подмечаю ухоженные кусты, пару небольших фонтанчиков и много света, который бьёт прямо из пола — всё это ещё раз давало мне понять, что это никакой не ресторан. — Это твой дом? — наконец-то решаюсь перебить его и спросить то, что действительно меня волнует. — А ты догадливый, — улыбается Хосок и открывает передо мной массивную дверь, расписанную в греческом стиле. Прекрасно. Я согласился приехать домой к генеральному, который ведёт себя как маньяк. Кто-нибудь верит в то, что я выберусь отсюда живым и с незапятнанной честью? Я уже нет. Шумно сглатываю и молчу. Нужно было принимать правила игры и подмечать всё, что происходит рядом на благо своей же безопасности. Вдруг он мне мышьяк какой в бокал подольёт? — Я подготовил шикарный ужин, как я и обещал, — Чон проводит меня в большой зал, который, видимо, служил тут столовой или местом, где принимают многочисленных гостей. Размеры стола и обилие еды на нём меня пугают. Я ещё никогда не видел такого количества гастрономических изысков в одном помещении. Однако есть мне всё же хотелось меньше всего сейчас. Я бы даже сказал, что меня знатно тошнило. — С-спасибо, — присаживаюсь за стул, который любезно отодвигает для меня Чон. — Ну что ж, Чимин, — Хосок, на этот раз, садится рядом со мной и это максимально некомфортно для меня. Ощущение, что мои личные границы рушатся, как карточный домик на ветру. — Думаю нам пора обсудить много вопросов. — Да, — киваю. — У меня мало времени, поэтому… — Ну что же ты, — Чон игриво дует губы, как бы обижаясь. На деле же это выглядит как-то несуразно-наигранно. — Ты только пришел, а уже решил уходить. Расслабься, этот вечер для нас. Да конечно. Десять раз. Этот вечер должен был принадлежать только мне, Ричи и, возможно, Юнги, который впервые пришел ко мне домой на чай. Кстати, где он? Судорожно достаю телефон из кармана куртки и проверяю оповещения. — Что за?.. — Что-то не так? — Хосок продолжал улыбаться от уха до уха, проветривая белоснежные, как мрамор, зубы. — Ждешь от кого-то звонка? — У меня связь не ловит здесь… Тут не ловит связь? Почему? — В моём доме стоят заглушки. Я не люблю посторонний шум, Чимин. Ладно, это уже действительно было не смешно. Заглушки, этот смех через каждое слово, да и всё это обилие еды, как в каком-то вычурном фильме ужасов — он меня здесь же похоронить собрался? — Зачем я здесь, Хосок? — спрашиваю в лоб, потому что сил терпеть это издевательство больше не было. — Зачем мы поехали к тебе домой? Зачем этот помпезный ужин и… зачем? Мы могли обсудить всё и на работе. Ну, или, на крайний случай, в машине. — Я же сказал, что хочу извиниться перед тобой. Хосок вёл себя вальяжно. Он ел виноград с ветки и кажется не о чем не переживал. А о чем собственно ему переживать? Он у себя дома, добыча в клетке, связь тут не ловит — просто чудесно. — Ну простил я тебя, — снова фыркаю и думаю, как мне отсюда сбежать в случае чего. — Что дальше? — Я на твоём месте не грубил бы мне, Чимин. Хосок откладывает обглоданную ветвь винограда обратно в тарелку и вытирает руки о салфетку. — Я и не грублю. Просто мне нужно знать для чего я здесь. — А ты не понимаешь? Ты вроде не кажешься тупым, — Хосок разворачивает стул ко мне лицом и теперь мы сидим напротив друг друга на расстоянии вытянутой руки. — Я отказов не принимаю. И все твои перебежки меня сильно утомляют, поверь. — Как я могу тебе нравится, если ты меня даже не знаешь? Я в фирме-то работаю полгода. Да и… ты меня видел пару раз! — Мне не нужно тебя знать. На корпоративе ты показал всё, что меня интересует в первую очередь: энергичный, раскрепощенный, знающий себе цену — такой мне и нужен. — А какой я человек тебе вообще интересно? Я же не вещь! — Чимин, — Хосок прикладывает руку к виску и закрывает глаза. Видимо его мучила головная боль или настолько сильно утомили мои речи. — Мне не нужна любовь. Мне нужен секс, досуг и преданность. Ты мне это обеспечить сможешь. Я устал от этих бестолковых игрушек-однодневок, которые чешут языками направо и налево. В тебе есть потенциал. Просто скажи, какова твоя цена, — Чон наливает в бокал шипучее шампанское, а я только и могу что пялиться на его действия. Слов у меня не было. — Я не продаюсь. Да. Так было всегда и так будет. Возможно, я бы не отказался от шикарной жизни под солнцем, но только если эта жизнь построена мною и моим партнером вместе. То что предлагает Хосок, не интересует меня ровным счетом ни с какой стороны. Его тщеславие, напускная уверенность и непомерная напыщенность — всего лишь отголоски комплексов. Встречал я подобных персонажей и не раз. Они готовы купить тебя лишь ради того, чтобы потешить своё раздутое самолюбие. — Ну что ж, — Хосок осушает бокал до дна и ставит его на место. — Я этого ожидал. — Тогда я пойду? Ну да, конечно. Так он тебя и отпустил. — У тебя кто-то есть? СКАЖИ «ДА»! Внутренний голос разрывался, а я будто впал в ступор. — Нет у меня никого, — снова отвечаю честно. — Дело не в том, что я несвободен. — Да даже если бы ты был несвободен… — Чон прерывается на шампанское ещё раз. — Думаешь мне хоть кто-то помеха? — парня скрючивает от обилия кислой жидкость, а у меня пока выдаётся пауза на подумать. Юнги? Если он вдарит тебе по голове вот этой бутылкой — это сойдет за вполне вменяемую помеху. Вопрос только в том, как Юнги сюда проникнет? — Что ты от меня хочешь? Чтобы я тебе отдался за деньги? — Ох, Чимин. У меня есть не просто деньги… — Да плевать, — встаю со стула и чувствую бешеный прилив адреналина, который придаёт мне сил, расползаясь приятной волной по всему телу. — Я ухожу. Точка. — Власть, покровительство, двери, которые будут открыты для тебя всегда… — продолжает перечислять Хосок, пока я пытаюсь найти где тут выход. — Разве ты откажешься от всего этого? — Да где тут выход?! Среди множества одинаковых дверей, не было ни одной, которая отпиралась. Я начинал терять былую уверенность быстрее, чем таят мои мечты о светлом будущем. — Хосок, открой дверь. Это уже ненормально. Я точно помнил, что выход был у этой двери, но она была наглухо заперта. Как и когда он это сделал? Может тут автоматические замки или специальная система «антивор»? — Ты выйдешь отсюда только когда мы договоримся, — спокойно отвечает Чон и снова вливает в своё тело порцию шампанского. Бутылка была на исходе. — Я же тебе сказал, что отказ для меня — не ответ. — Да что ты несёшь?! Вы когда-нибудь впадали в панику настолько, что вам срывало башню? Ну знаете, когда вам становится абсолютно всё равно на то, кто и что о вас подумает, как и каким образом вы добьётесь желаемого результата — вы просто судорожно делаете какие-то хаотичные движения на автомате и ждёте смерти. Вот я был в такой ситуации сейчас. — Сядь, — холодно командует Чон, рассматривая мои перебежки от двери к двери. — Мне надоела твоя беготня. Ты всё равно не выйдешь отсюда, пока я этого не захочу. — Хорошо, — я быстро падаю на ближайший стул и равно дышу. Вариантов у меня было мало. — Что мне нужно сделать? Просто отпусти меня и всё! Я готов остаться в фирме или… не знаю. Честно говоря, я уже не особо понимал, осознаю ли я реальность здраво или мой больной мозг дорисовал опасность вокруг. Может быть всё не так плохо, как мне кажется? Хотя, нет. Мне не кажется. — Вторник и пятница. Возможно воскресенье. У меня там бывают окна после бассейна. — Что это за расписание? — Когда ты будешь приходить сюда. — Зачем? Хосок выгибает бровь и смотрит на меня, как на конченного идиота. — Буду доводить тебя до экстаза, — холодно отвечает он. Я не понимаю, шутка ли это и может ли такое вообще быть реальностью? — Ч-что? — Чимин, я уже сомневаюсь в том, что мой выбор верный. Ты ещё не понял, котик? Котик? Какой я ещё в жопу котик? Я загнанный в угол зверь! Вот кто я! — Ты хочешь спать со мной? Ты думаешь, что я буду приходить сюда, как на работу? — На работу можешь не ходить. Ну или изредка, как захочешь. Оплачу твои хотелки, но в пределах разумного. Оплата яхт и покупка квартиры исключается категорически. Я тут не бюро волшебства. Был у меня один такой персонаж… Высоко летал, да больно падал. — Мне не нужно всё это, Хосок… — ДА КАК ТЫ МЕНЯ НЕ ПОНИМАЕШЬ! — Чон со всей дури ударяет по столу кулаком. — Ты, — Хосок встаёт со стула и подходит ко мне вплотную так, что мне приходится поднять голову, чтобы видеть его лицо, — мой. Ты — мой. Ясно? Не научишься играть в эту игру — захлебнешься в собственных амбициях! — Ч-что ты имеешь в-ви-иду? — я снова начинаю заикаться и терять навык здраво излагать мысли. Ну ещё бы. Хосок аккуратно касается моего подбородка двумя пальцами и приподнимает мою голову ещё выше. — Котик, тебе не сдобровать, если ты откажешь мне, ясно? Твоя карьера закончится в моей фирме и испарится, как лужа на асфальте в знойный день. Поэтому не делай папочке нервы. Хорошо? — А как же д-договор? — Ты про ролик? Я хотел подарить тебе возможность стать лицом фирмы. Это был мой романтичный жест в твою сторону, глупышка, — Хосок всё ещё держал пальцы на моём подбородке и улыбался в точности, как и в офисе. Вот почему мне всё время было не по себе от этой улыбки. — Но ты воспринял всё так буквально… Глупый малыш. Чон переходит от подбородка к губам. Я ощущаю его теплые пальцы, скользящие по моему лицу. Он делал это спокойно, так, будто ему всегда было это дозволено. Резко поворачиваю голову влево, чтобы убрать «чужое». Я не мог терпеть его касания снова. Это было хуже пытки. Мне было страшно. Но страх был слабее, чем гордость и чувство собственного достоинства. — Я же говорил, — улыбается Хосок, снова поворачивая моё лице к себе. Это было похоже на игру в кошки-мышки. — Котик с коготками. — Я ведь могу уволиться после завершения договора. Ролик уже доснят. Осталось не так много времени. Откуда во мне было столько смелости и огромного желания жить — я не знал, да и не хотел знать. Видимо, в детве я смачно шлёпнулся в чан с самыми отбитыми качествами на этом свете. — Можешь, — ухмыляется Чон одним уголком губ. — Ты можешь даже заявить в полицию или нажаловаться своему псевдо-начальнику Юнги. Однако, никто тебе не поможет. — С чего бы? — Сколько было до тебя и буде после? Чимин, ты не вчера родился вроде. Нужно понимать, как устроен этот мир. Я думал, что этот мир ещё не прогнил и в нём есть хоть капля адекватности, а не вот это всё. — Так что с договором? Я могу уволиться? — продолжаю гнуть свою линию. Я всё ещё сидел на стуле, прямо напротив стоящего надо мной Хосока. Он выглядел властным: возвышался надо мной, как скала, которая нещадно давила своим авторитетом, прибивая к стулу ещё сильнее, чем сила притяжения. — Можешь, — повторяет полушепотом Чон. — Но тогда не сможешь работать в другом месте. — Что это значит? — Твоя характеристика будет настолько ничтожна, что ни одна вшивая фирма в мире тебя не возьмёт. Будь в этом уверен. Уж лучше я сменю пол, сожру свои документы и покину страну, чем стану жертвой насилия. Особенно насилия от Чона. — Ладно, — увожу взгляд вниз. Мне действительно было необходимо принимать правила игры. Чтобы выйти отсюда живым, мне было достаточно согласиться на какое-то сомнительное расписание и вылететь пулей из этого проклятого дома. Дальше — свобода, расторжение контракта и возможная безопасность. — Соглашаешься? — Я подумаю, — сжимаю челюсть и удерживаю себя от того, чтобы не пнуть его со всей дури про меж ног. — А кто сказал, что я тебе даю время на раздумья? — Тебе же нравится мой своенравный характер? — отпихиваю Хосока так, чтобы я мог встать со стула. — Нравится, что я не такой, как они? Я же говорил, что мне придется играть по его правилам. Они мне не нравятся, но деваться было некуда. — Ну… — Чон сглатывает и явно заводится. — Нравится… Его взгляд блуждает по мне, как изворотливая змея. Он оглядывает меня с головы до пят и не скрывает своего приятеля в штанах. План работал. — Тогда дашь время, — хватаюсь за ворот его полу расстёгнутой рубашки и прижимаю к себе. — Вот видишь, я научился играть по твоим правилам, — последнее шепчу ему на ухо и буквально кожей ощущаю жар, исходящий от тела генерального. — Вот же черт… Слышу, как Хосок скрипит зубами от нетерпения. — Я бы тебя прямо здесь… — продолжает он шептать неразборчиво, а я уже отстраняюсь в сторону. — Тогда в чем прелесть игры? — ухмыляюсь и поправляю прядь, которая была наиболее непослушной в моей копне. — Тогда я стану очередной тупой марионеткой. Верно? — Ох, Чимин… — До встречи, господин Чон. И, будьте добры, открыть мне дверь. — Не попадайся мне в понедельник на глаза — я могу и не сдержаться, — Хосок достаёт из кармана ключ от двери. — Или всё же не отпускать тебя? — Нравится банальщина? Я уже вошел в роль и был в ней, как рыба в воде. Кто бы мог подумать? — Согласен, — кивает Чон и всё-таки поворачивает ключ в замочной скважине. — Всего доброго. — Только попробуй кому-то рассказать про наш разговор. — Обсудим это при личной встрече, — продолжаю играть из последних сил. Хосок так и остался стоять в дверях, а я шагал уверенно к выходу. Эту спасительную дорогу я запомнил на всю жизнь. Шаг. Ещё один. Раз. Два. Три. Скрип массивной двери. Свобода. Снова бьющий свет из пола. Фонтаны. Обилие зелени и огромные ворота, которые не казались мне странными при первом взгляде на них. — И как мне домой добраться? — Чимин! Юнги стоял за воротами и был явно взволнован происходящим: белёсые волосы торчали в разные стороны, в глазах читался животных страх и беспомощность. Он ходил из стороны в сторону и выглядывал в небольшое окошко в воротах. — Ты давно тут? — быстро добегаю до металлической стены и останавливаюсь. — Я тут с того момента, как ты мне написал! Это же дом Хосока! — Ты знаешь, где он живёт? Я, на самом деле, не был так сильно удивлён этому факту. Наверняка Юнги знал о Хосоке больше, чем говорил вслух. — Конечно. Черт… Выходи скорее. Ворота были закрыты с внутренней стороны и попасть на территорию дома снаружи было трудно, если не сказать «невозможно». — Я пытался перелезть, — щебечет Юнги, пока я справляюсь с замком , а я , в свою очередь, невольно улыбаюсь. Внутри меня был целый винегрет из разных чувств, но одно из них я ощущал больше, чем что-либо — счастье. Да, вы не ослышались. Счастье. Самое настоящее , которое ни с чем не спутать . — Это невозможно, — откидываю тяжелую щеколду, затем протискиваюсь в небольшую щёлку в воротах и наконец вдыхаю полной грудью. — Чимин, что там было? Я… я не должен был тебя туда отпустить! Блять. Я впервые слышу от Юнги мат. С его уст это слово слетает не так, как у всех. Это не банальное ругательство, которое мы часто слышим чуть ли не из каждого утюга, нет. Мат от Юнги — это максимальная степень тревожности. Он боялся за меня. Тревожился. Опасался. И, возможно, куда больше, чем сам я. — Я обзвонил всех, кого смог найти… Тэ, Чонгук, твой бывший работодатель и… я в полицию позвонил. — Полицию?! — Да. Но они наотрез отказались выезжать по адресу. А я тут кружил, как чертов ворон, в поисках лазейки. — Ты так сильно переживал? Я не хотел начинать тираду о том, как мне было хреново в тех стенах. Я хотел знать, не казалось ли мне то, что происходило сейчас, сном. Это было важнее в моей пирамиде потребностей. — Конечно! Юнги смотрит на меня пару секунд: внимательно, рассматривая каждый миллиметр открытой кожи и даже одежду. — Юн… — я не успеваю вымолвить его имя. Мин крепко обнимает меня и сжимает так, будто я — это самое драгоценное, что есть у него в этой жизни. Тепло его тела, конечно же, не отталкивало меня, как это было с Хосоком, который, по факту, и не касался меня вовсе. Юнги был приятен, нежен, мягок, как пушистое облако. Его руки прижимали мой затылок ближе к себе, утопая в красной реке моих волос. Сердце Мина стучало сильно, отчетливо, оно ударяло в мою грудную клетку, словно старалось докричаться. Я потерялся. Я не знал точно, сколько прошло времени с того момента, как он обнял меня. В этот миг, мы стали одним целым. Я будто поделился с ним частичкой своей души, а он со мной своей. — Чимин… что же ты такой упёртый? — мурлычет Мин, не отпуская меня. Он не менял положения тела. Его руки были по-прежнему напряжены и придерживали мою шею и затылок, будто вот-вот и я куда-то провалюсь или исчезну. — Прости… — Юнги наконец-то прерывает объятия. — Я просто… я правда переживал. — Я ценю это. Говорю тихо, с хрипотцой в голосе. Юнги улыбается в ответ, но молчит. Он, как и я, почувствовал небывалое облегчение сейчас. — Он… Он хочет, чтобы я стал его… — Только не говори, что… — Да. Он хочет, чтобы я стал его секс-игрушкой или… я не знаю, как это назвать, Юнги. — Он выносил какие-то требования? — Да. И… — Стой. Пойдем в машину. Нам нужно убраться от этого места, как можно подальше. Ричи уже в машине. — В машине? А что он там делает? Ты взял его с собой? Он же терпеть не может машины и поездки. — Тебе нельзя оставаться дома, поэтому я взял его с собой. Да и он прекрасно себя чувствует. Я не удивлён. Кажется, что Ричи — это вообще не моя собака. — Н-но… но куда я пойду? Тем более с псом… В гостиницу? Мне и вещи надо свои забрать. Черт. Сколько головной боли от этого придурка-Хосока. — Я уже договорился с Тэхеном. — Вот так новости… — Не переживай. Я всё улажу. Главное, что с тобой всё в порядке.