***
— Ну когда ты там уже своё подхвостье проветришь? Ричи не торопился с прогулкой и будто специально топтался на месте, вынюхивая каждый миллиметр незнакомой земли. — Аф! — брякает пёс в ответ, а я ёжусь от утреннего пронизывающего холода который раз. — Давай уже быстрее, Рич. Я не выспался и замёрз. Выгуливать Ричи в незнакомом месте, где находилось миллион новых запахов — было весьма опрометчиво. Что я ещё ждал от пса, когда в округе столько всего интересного? — Да-да, этот листик просто потрясающий, но пойдём уже домой! Там Тэ-тэ даст тебе вкусняшку. Ну и мне наверное… Ночь в квартире Тэхена пролетела, как фанера над Парижем: из-за бурных и выматывающих событий, я спал так крепко, что не заметил трезвонящий по утру будильник, который отбрякивал, по словам Тэ, раз 17, если не больше. Ким, конечно же, подорвался с кровати быстрее, чем я, за что ему большое спасибо. Мне сегодня, как-никак, нужно было попасть на работу. Никогда не думал, что я буду работать в воскресенье, но увы. — Всё. Ты меня вынуждаешь, — беру Ричи на руки и быстренько бегу к подъезду. Сил терпеть утренний холод у меня не было. Как на зло, ночью шёл сильный ливень и температура воздуха устойчиво понизилась градусов на 5. — Пусть Чонгук с тобой гуляет. Всё. Ах да. Я ведь совсем забыл рассказать, чем же вчерашний день всё-таки кончился. — На, — всучиваю пса в руки Гука, который был помятым и сонным. Я вообще впервые видел его таким «неаккуратным». Чон стоял на пороге не своей квартиры и выглядел тут весьма по-хозяйски, я бы даже сказал по-королевски: теплый махровый халат, небрежено запоясанный на уровне живота, домашние тапочки, которые явно не принадлежали Тэ-тэ (у него был весьма специфичный вкус в таких вещах и все тапки в его доме были больше похожи на восточные сандали, аля Алладин на прогулке), и банное полотенце на плече — он тут явно не первый раз ночует. — Я пошутил, когда говорил, что буду с ним гулять, — Гук принимает на руки пса и молча уходит в ванну с ним, откуда, собственно, и вышел, чтобы открыть мне дверь. — А я не шутил, — быстро раздеваюсь и плетусь на кухню, где уже вовсю хозяйничал Тэ-тэ. — Ну и как ты мне объяснишь это? — плюхаюсь на табуретку и облокачиваюсь спиной о прохладную стену. — Вы же встречаетесь пару дней только. Куда так спешить? — Чим, ты бы почаще спрашивал, как у меня дела вообще, — Тэ ставит на стол еду, а сам садится на подоконник рядом. В этом у него тоже был свой своеобразный вкус. — Ты когда последний раз вообще со мной разговаривал? М? — Тэ-тэ… — Ладно, — отмахивается шатен и приступает к трапезе. К слову говоря, завтракали мы классической глазунью, со слегка пригоревшим беконом. Тэ не был мастером в готовке. Наверное поэтому он хомячил у меня в гостях так, будто не ел три года. — Нам хорошо вместе — так что не вижу особой проблемы, — Ким какое-то время пялится в окно, а затем добавляет. — И ты потише. Гук услышит. Знал бы он, что в их истории любви «виноват» я. Не думаю, что без меня Чон смог бы пойти на первый шаг. Либо я просто хочу похвалы от него. Скорее последнее. — Прости за будильник, — я заканчиваю с едой быстрее, чем Ким. — Я что-то вообще не высыпаюсь последнее время. — Тебе надо увольняться, Чим. Срочно. — До конца договора — это невозможно, так что… — Чим, это блин не норма! — Да я понимаю! — почему мы перешли на повышенный тон, я не знал. Впрочем, мы и вчера говорили об этом так же экспрессивно, то и дело срываясь на крик. Все были на взводе. Тэхен не мог повлиять на эту ситуацию и от этого злился, как разъярённый зверь в клетке. Ему было плевать на договора, на слова Юнги о том, что так просто я не смогу уйти из фирмы и прочие аргументы — Тэ-тэ видел угрозу моему существованию и это было для него самым важным, как некая красная тряпка для быка. — Я ему в морду плюну… — фырчит Ким, слезая с подоконника. — Блять. Ну как так-то?! — Да успокойся. Он ведь… Мне хотелось сказать пару слов о том, что я думаю по поводу Хосока, но я не стал. Всё, что я сейчас скажу, будет звучать как оправдание его действий. Но на самом деле, я видел в поведении Чона определенную логику. А может, мне всего лишь хотелось это объяснить хоть как-то. Эдакая психологическая защита. — Он — полный кретин! — выпаливает Тэ и тут же стихает, потому что мы оба слышим скрип открывающейся двери со стороны ванной комнаты. — Гук тоже в бешенстве, если ты хочешь знать… Да и я был в бешенстве, что уж скрывать. Кажется, что все вокруг были на моей стороне, что вполне логично. Но делу, к сожалению, этим не поможешь. Я старался думать обо всём этом под другим углом. Не зря же меня Хосок выделил как-то по-особенному, верно? Генеральному нужны были примитивные вещи, поданные под новым соусом. Секс, преданность, молчаливость — это всё довольно банально для человека при деньгах. Разве нет? Вспомните кучу фильмов, историй из жизни, где подобное происходит массово и на постоянной основе. Другой вопрос — это угрозы в мою сторону. Но и тут я могу найти логичное объяснение. — Да что ты его оправдываешь? — сокрушается Ким, краснея как наливной помидор на ветке. — Комплексы? Какие ещё комплексы?! Ты вообще в своём уме, Чим?! Зачем ты его оправдываешь?! У тебя чердак потёк совсем?! Я не оправдывал Хосока, повторюсь ещё раз. Я просто старался посмотреть на ситуацию здраво. Его угрозы — это банальный страх, его страх. Он боится, что его привязанность к человеку оборвётся и тот упорхнёт в дальние дали, поимев с Чона неплохую выгоду. Обычный страх успешных людей. Вот и всё. — Нафига ты сравниваешь Хосока с Барни? — продолжает гневаться Тэхен, рукоплеская так, будто он на арене какую-то важную речь в массы толкает. — Барни, конечно же, тоже был конченным идиотом, но он хотя бы заботился о тебе! А этот…тьфу! Вы спросите, а откуда я знаю так много о людях успешных и о том, что у них на уме? Всё просто: я был в этой среде и видел всю эту кухню изнутри. Мои первые отношения, как водится, были неудачными, гиблыми и напрочь пропитанными аморальностью со стороны моего бывшего бойфренда. Барни, про которого сейчас так рьяно рассказывает Гуку Тэ — это мой экс партнёр. Барни — сын маминой подруги, если так можно сказать. Но если опустить шуточки, то Барни — это сын успешного бизнесмена в нашем небольшом городке, в котором я вырос. Барни, как это и предполагалось, вырос избалованным, напыщенным парнем, который не умеет принимать отказы. Он научился красиво ухаживать (что при наличии денег не так сложно), научился заговаривать зубы кому нужно — и это стало его золотой пропускной картой в мир большой любви и безграничного секса. А затем, Барни встретил меня — юного парнишку, начинающего баллеруна в обтягивающих трико, который был падок на что-то красивое, эксклюзивное и самое главное — запретное. Мы быстро перешли из стадии «просто друзья», в стадию «и когда этот ад кончится?». Барни, поначалу, был ласковым, чутким и я бы даже сказал невинным для такого социального статуса, как у него. Я повёлся на картинку и тут начался тот самый ад, о котором я говорил ранее. Так и к чему я всё это рассказываю? Хосок и Барни — это что-то вроде родственных душ. Избалованные дети — самые плохие дети на свете. Я знаю, с чем имею дело. И я знаю, как от них избавляться. Не зря же я ещё вчера смекнул, что придётся играть по его правилам. Вы думаете я так прост? Нет. С такими людьми, как Хосок, Барни или кто бы то ни был ещё, нужно играть. Они и вправду не выросшие дети, которых уже невозможно перевоспитать. Однако, всё это — не их вина. И это нужно понимать и принимать. — Всё. Я поехал, — оповещаю всех присутствующий и спор наконец-то чуточку стихает. — Юнги уже подъехал. Только что написал, что ждёт меня у подъезда, — бегло смотрю ещё раз в смартфон, чтобы убедиться в сказанном. Нам предстоял ещё один рабочий день в законный выходной. — Ох, Чим… — вздыхает друг опустошенно. — Я блин… переживаю. — Не волнуйся, Тэ, — Гук кладет ладонь на плечо Кима, а я хитро ухмыляюсь. Смотреть на их отношения — это всё равно, что смотреть на собственное творение. Я буквально чувствовал себя Богом или Купидоном, на худой конец. — Всё, увидимся вечером, ребят. Пока.***
— Подержи эти папки, пожалуйста, — Юнги всучивает мне огромную стопку, от чего мои руки провисают до паха, не в силах держать эту груду на уровне груди. — Что там такое тяжелое, черт возьми? — А теперь встань к стенке, — командует с хрипотцой в голосе Юнги, расстегивая верхнюю пуговицу рубашки, которая явно давила ему на горло. — Пожалуйста. — Лицом к стенке? — я не понимаю, что происходит, но беспрекословно слушаюсь. — Спиной. Юнги сам ставит меня так, как ему было нужно. Он прижимает двумя руками мои плечи к холодному бетону позади и смотрит внимательно прямо в душу. А я всё ещё не понимал, что происходит, да и не хотел — мне нравилась эта игра и пусть она продолжается как можно дольше. — Что ты делаешь? — еле шевелю губами, потому что не хочу рушить то, что сейчас происходит. Конечности немеют от тяжести макулатуры в руках, а сердце почти не стучит, будто притаилось. — Смотрю на тебя, — коротко и честно отвечает Мин, всё ещё не разъясняя, что тут происходит. — Смотрю на то, какой ты красивый. Невероятно красивый, — блондин смахивает красную прядь с моего лба и спускается ниже, к щеке, нежно поглаживая её тыльной стороной ладони. Он останавливается на уровне уголка губ и проводит по нему большим пальцем. Я теряю дар речи. — Ч-что… — единственное, что может сейчас выйти из моего рта. — Знаешь, как долго я хотел это сделать? — Мин наклоняется к моему лицу и выжидает: его губы были в двух миллиметрах от моих. От его томного дыхания моя кожа пылала, а руки были не в силах удерживать эти дурацкие папки. Последние валятся на пол, а Юнги сокращает расстояние между нами до одного миллиметра. Я уже ничего не спрашиваю и не говорю, потому что всё вокруг меня расплывается, будто на холст со свежей краской вылили ведро воды. Стены, пол, потолок и даже само лицо Юнги — становятся нечеткими и практически нечитаемыми. Я нещадно боролся с тем, чтобы ухватиться за этот образ, но не мог. — Эй! Тряска выводит меня из сна быстрее, чем будильник, поставленный семь раз подряд. Кто не делает так же — тот с другой планеты. — М? — отлипаю от стола и понимаю, что я всё ещё в офисе. Чертов офис. Чертова работа. Чертов недосып, который конкретно достал меня. Однако, сны всё же не чертовы, в отличии от остальных. На моём лице красуется прилипшая ручка, которая была нещадно раздавлена моей же тушей. Кажется, этот след ещё долго будет «висеть» на моей физиономии, как отличительный знак. Это был сон. Чертов сон. — Пять минут прошло, — декларирует Юнги, перекладывая в папку документы, которые мы подписывали половину сегодняшнего дня. На самом деле, мне казалось, что мы тут торчим уже вечность, если не больше. — Так быстро? Я наконец вспоминаю, что какое-то время назад, благополучно отрубился. И, как добросовестный коллега, я предупредил Юнги, что посплю всего лишь 5 минут. На деле же, я спал около полу часа и спасибо за это моему доброму «начальнику», который видимо был глухим. Иначе как объяснить тот факт, что он игнорировал мои сопения так долго? Я же прекрасно знаю, как я сплю: с шумом, со слюнями, и, в целом, как в последний раз в жизни. Вместо законной половины месяца, у нас осталось эти несчастные 3 дня, которые, кажется, неслись во времени куда быстрее, чем всё моё прошлое существование. Проще говоря — мы ничего не успевали. Не успевали так, что я мало того что работал все выходные и будние дни соответственно, так ещё и не высыпался. Ну а где же ещё можно подремать, как не на рабочем месте? — Смотри. Вот эти площадки. Завтра я поеду к Спенсеру, он должен дать согласие на рекламу в городе. Кажется они единственные, кто нас могут взять. — Баннер? — сонно потираю глаза и пытаюсь рассмотреть то, что мне показывал Мин в своём ежедневнике, расписанном вдоль и поперёк. — Да. Самые крупные в офисных кварталах. На окраине смысла пихать её нет — там вряд-ли это будет полезно. — А что насчёт мини-ролика, о котором мы вчера говорили? — отскабливаю ручку от щеки и окончательно прихожу в себя. — Ты имеешь в виду его сжатую часть? — Да. Не будем же мы минутный ролик толкать на баннеры города? Кто будет целую минуту таращиться на мои трепыхания, пока остальные бегут на работу? Это же нелогично. — Я бы посмотрел, — Юнги пожимает плечами и что-то помечает себе. Он бы посмотрел. Вы слышали? Мин Юнги бы остановился и посмотрел рекламу с моим участием! Значит не зря я корячился почти месяц с этим танцем. — Но всё же думаю стоит укоротить хотя бы до 30 секунд, — мои уши снова становятся пунцовыми. Ну вот — я только привык не стесняться в его присутствии и на тебе снова. — Так, Чимин, — Юнги с шумом захлопывает свой ежедневник и откладывает его в ящик чуть ниже уровня столешницы. Кстати о ящиках и о ежедневниках. Всё это время мы сидели в кабинете Юнги и я не мог поверить своим глазам: тот самый кабинет, за которым я наблюдал из соседнего окошка ещё несколько дней назад — теперь он не был чем-то недостижимым. Естественно, здесь всё было иначе, нежели я себе представлял: стол стоял не впритык к окну, он находился практически по середине помещения, на подоконнике Юнги не было цветов, как мне казалось издалека (на деле тут лежали тонны бумажных материалов, какие-то статуэтки и медали, которые я поначалу принял за шоколадную бутафорию), ну и сам цвет стен был другой, какой-то небесно-голубой, в отличии от наших коморок, которые все как один были выкрашены в трупный цвет. — Поехали пообедаем, — заключает Мин, укладывая очередные документы в папку. Кажется, что у него здесь всё было сделано из этой чертовой макулатуры. — Большая часть работы закончена, нужно передохнуть. — Ты меня с собой приглашаешь? — удивляюсь, как маленький ребёнок, которого позвали делать взрослые дела. — Ну да, — Юнги мельком смотрит на моё озадаченное лицо и тихонько улыбается. — Или ты на диете? — А мне надо сидеть на диете? — круглю глаза и тут же меняюсь в лице. Просто запомните на всю жизнь: не упоминайте при мне тему похудения и диет. Это триггерит меня куда больше, чем тупость людская. Поверьте. — Эм… нет. С чего ты взял? Я просто спросил… потому что… ну… — Значит я хорошо выгляжу? Я клянусь — этот вопрос был задан только из-за моего бывшего РПП и нездорового отношения к собственной внешности. Лишь спустя секунду я понял, что задавать подобное Юнги как-то слишком странно. Впрочем, сколько я уже задал ему вопросов, за которые мне стыдно? Я перестал давно считать. Наше общение — это и есть один сплошной неуместный вопрос. — Д-да, — Мин не поднимает голову и перекладывает папки с одного места на другое. Он явно делал больше движений, чем нужно. — Так едем? — Да. Быстро ретируюсь со своего места, чтобы не показывать никаких лишних эмоций. — Только уже не обед давно — пора ужинать, — решаю, что смена темы поможет отвлечься. Да и на самом деле, за окном уже вовсю играл закат, заливая помещение приятным золотистым оттенком, который манил выйти наружу ещё больше, чем обычно. От былого ночного ливня не осталось и следа. — Тем более, — Юнги закрывает кабинет и мы снова движемся привычным маршрутом. — Я, честно говоря, готов съесть слона. Юнги открывался мне всё больше. Он оказался многогранным, сложным и одновременно таким простым, легким, родным. Он мог часами рассказывать про своё детство, про жаркое увлечение баскетболом, зародившиеся ещё в пубертате, и про то, как сильно он любит собак, на которых у него была жуткая аллергия. Он с лёгкостью мог спародировать нашего главного бухгалтера Рика, манерно корча лицо, да так, что я действительно ему верил. А ещё, Юнги был неизмеримо талантливым. В его машине, помимо тех нелепых рэп песен, от которых мы ухохатывались каждый раз, когда ездили куда-то вместе, были ещё и его собственные треки. Мин Юнги пел: невообразимо красиво, завораживающе, вкладывая душу в каждую строку песни. Он пел о любви, о разной любви: о любви материнской, дружеской и даже о любви между незнакомцами на улице. Просто представьте, каким алмазом на самом деле являлся Юнги. Просто представьте. — Я раньше в офис носил контейнеры из дома, — подходим к злополучному лифту, который я каждый раз вижу не как лифт, а как пыточную для Юнги. Почему-то мне всё время представлялось, что для него это место — ад на земле. — Это было так удобно, — нажимаю кнопку нужного этажа и ещё раз тру глаза, которые и без того были красными последние несколько дней. — Жаль, что сейчас приходится есть где попало. — Знаешь, — Юнги заходит в лифт после меня. Прямо настоящий джентльмен, в отличии от Хосока. И почему я их сравниваю? — Я бы и сам был рад таскать контейнеры, если бы было время готовить их. Ну, в смысле еду, а не пластик. — Ну так… ну… Как же мне хочется ляпнуть про его девушку. Ну серьезно. Почему она не заботится о его питании? Почему ты такая бесчувственная, а? — Что «ну»? — повторяет за мной Мин. — Может попросить домашних, чтобы помогали тебе с едой? Ну… за этим нужно следить, сам понимаешь, — сколько раз я повторил это несчастное «ну»? Ага. Понимает. Как ты, Чимин, ненавязчиво обозвал его девушку словом «домашние». Домашние — это кто? Тараканы домашние или кот, а может тапочки? — Я — взрослый и самостоятельный человек. Мне не нужна помощь в таких вопросах, — дверь лифта открывается и мы снова ощущаем уличный воздух, который в закатное время был каким-то особенным и волшебно-дурманящим. Либо я просто соскучился по «воле» .— Да и к тому же, сейчас есть доставки. — Ничто не сравнится с домашней едой, — машина Мина стояла на том же месте, что и утром, поэтому я уже шагал в нужном направлении. — Сто лет не ел что-то домашнее, — Юнги любезно открывает мне пассажирскую дверь, а я зачем-то точно так же приоткрываю свой рот, будто меня сейчас кормить с ложки начнут. — Ну… А я бы мог тебя угостить… — говорю это в пустоту, потому что Юнги быстро закрывает дверь после того, как я плюхаюсь на кресло, и, естественно, уже не слышит меня. Да и смог бы я сказать это ему впрямую? — Ты что-то сказал? — парень усаживается на водительское сидение и поправляет ремень безопасности, который почему-то перекрутился как самая настоящая удавка. — Я говорил, что могу тебя угостить. Что я понял за этот неполный месяц? Что говорить вслух то, что думаешь — необязательно, но очень весело. Я ещё никогда в жизни не болтал так часто то, о чем думаю на самом деле. И знаете — это чертовски здорово. Мне до сих пор было страшно озвучивать что-то подобное вслух, но это же меня и закаляло в сухом остатке. Что плохого в том, что я говорю свою правду? Не казнят же меня за это? — Домашней едой? — Да. Я… я неплохо готовлю. Ну, так, по крайней мере, говорит Тэ-тэ, когда схомячивает всё в моём холодильнике. Хотя, может дело в нём, а не в еде… Он ведь вечно голодный. — И часто он тебя объедает? Каждые выходные, если говорить честно. Но, стоит отметить, я мщу ему, когда захожу в гости. Так что 1-1. — Каждый раз, когда приходит. Спасибо, что корм Ричи не лопает. Хотя Ричи бы ему и не дал этого сделать. Он за еду может и руку откусить вообще-то. — Хм, — Юнги ухмыляется и задумывается о чем-то своём. И как же мне сейчас интересно, о чем же там варит его белобрысый котелок. — Я бы поконкурировал с ним. — Хочешь тоже меня объесть? — острить я любил больше, чем флиртовать. Это пора было уже признать. — А будет ли это считаться объеданием, если я принесу свои продукты скажем? — Я согласен, — выпаливаю первое, что взбрело в голову. В принципе, мне было нечего добавить. Словесно, по крайней мере. — Черт, — Юнги резко тормозит, а я чуть ли не влетаю в лобовое стекло лбом, потому что благополучно забыл пристегнуться. — КУДА ТЫ ЛЕЗЕШЬ?! — Юнги впервые за всё наше знакомство повышает голос, но тут же успокаивается. — Ты в порядке, Чимин? — Д-да, — немного тушуюсь, но тоже прихожу в себя быстрее, чем успеваю понять, что произошло. Машина из соседнего ряда резко перестраивается в наш, да так, что Юнги приходится со всей дури нажать на педаль тормоза, чтобы мы не влетели ему в багажник. — Ну что за люди? — сокрушается Мин напоследок и вжимает пальцы в руль сильнее. — Перестройся в тот ряд, — показываю на соседний, где уже пустовало место. Звучал я как-то сурово, особенно для моей хрупкой натуры. Я обычно и голос не повышаю, а тут. — Давай-давай. — Зачем? — не понимает Мин и мельком смотрит на мою сосредоточенную моську. Я же, в ответ, пялился только вперёд и не вёлся на его «зрительные» провокации. — Пожалуйста. Я прошу. — Ну ладно. Юнги ловко поворачивает налево и ровняется с той машиной зеркалами. Ну а дальше — вы сами всё прекрасно понимаете. Открывается окно и начинается то, за что мне ничуть не стыдно. Вот честно. — Слышь, ты! Эй! Чепушила слепая! Я тебе говорю! Да! Че лупишься на меня?! Ты не знаешь, что такое поворотник? Тебе книжку с правилами подарить? Че ты там вякнул?! Я тебе голову откручу и засуну $#*@%!!! $#*@%!!! $#*@%!!! $#*@%!!! $#*@%!!! $#*@%!!! Через пять минут словесной перепалки, стекло всё-таки поднимается наверх и более я не произношу и звука. Спокойно усаживаюсь на своё законное место и кладу обе ладони на колени, будто я в детском саду жду своей очереди в столовую. — Это… — Юнги таращился вперёд и явно не понимал, что только что произошло. Да я и сам слабо понимал, что только что наговорил этому лысому мужику, который на моём втором «предложении» перестал противиться и уехал куда глаза глядят. — Всё нормально, — стараюсь говорить спокойно, хотя в душе у меня танцевали сальсу гормоны и явно в большей степени тестостерон. Знаете ли, ругаться с кем-то на дороге — довольно энергозатратно. Ты буквально отдаёшь частичку души тому, на кого орёшь. — Кто тебя так искусно материться учил? — Жизнь, — поднимаю гордо голову вверх, будто я реально вырос в гетто, где то и дело меня норовили убить каждый понедельник моей многострадальной жизни. — Ну и Тэ-тэ тоже… Последний учил меня куда лучше, чем моё мифическое происхождение. Тэхен, вообще-то, был мастером в матершинных комбинациях различных форм и структур. Вы ещё не слышали, как он сокрушался, когда он палец прищемил и не мог его вытащить из дверного проёма. Вот тогда свет услышал такие хитроверченные матерные словечки, что аж дух захватывает. — Приехали, — оповещает Мин, паркуясь где-то в незнакомом для меня месте. — Это ж ресторан, — удивляюсь и рассматриваю помпезное здание, с яркой вывеской в стиле Бурлеск. Тут-то явно было понятно, что это заведение, а не чей-то дом на отшибе города. — Мы в ресторане будем ужинать? Почему-то мне казалось, что обедать в подобных заведениях, могли себе позволить лишь уж слишком богатенькие буратино, навроде того же Чона. Что ж, придется заказывать чай и смотреть голодными глазами на меню. — А где же ещё, — Юнги отстёгивается и выдыхает. — Здесь хорошая кухня. Заодно скажешь мне, похожа ли она на домашнюю. — Ну пошли тогда. Нервно сглатываю и пытаюсь вспомнить, сколько на моём счету денег и хватил ли даже на чай здесь. Потому что, как оказалось, внутри этот ресторан выглядел куда богаче, чем снаружи. — А ты… тут часто обедаешь? — Нет. Времени не так много, чтобы вообще есть, — Юнги показывает на дальний стол у окошка, который, почему-то, был свободен. Обычно, в таких заведениях, подобные места разбирают, как горячие пирожки в столовой. — Добрый вечер, господа. Уже готовы сделать заказ или мне подойти позже? — Добрый. Давайте сразу. Ты же не против, если я закажу на своё усмотрение? — Н-нет, — натянуто улыбаюсь и прощаюсь с кошельком, который и так был «дырявым». — Тогда, как обычно, — Юнги тыкает пальцем в недра меню. — Думаю тебе понравится мой выбор. Ага. Мне понравится, если я останусь при видимо подмечает мой неосторожный и пугливый взгляд. Ну а я, само собой, расслабляюсь. С деньгами у меня и правда сейчас было туго. — Ужин за мой счёт, конечно же, — добавляет Мин, видимо, подмечая мой неосторожный и запуганный взгляд. Я спокойно выдыхаю. С деньгами у меня сейчас и вправду было туговато. — Здесь всё выглядит таким… — Чересчур? — добавляет Мин и улыбается. — Да! Он буквально прочёл мои мысли. Одно слово, а сколько смысла. И вообще, стоит сказать о том, что мы частенько стали договаривать слова друг за другом и ловить «общую волну». Что я имею в виду? Произошедшее накануне, нас сплотило. Нет. Оно сделало нас другими! В отличии от Тэ и Гука, Юнги вёл себя хладнокровно, точно так же, как бы повёл себя я, окажись на его месте. Он старался не поднимать тему, касающуюся Хосока и моей дальнейшей судьбы в фирме и после неё. Он лишь сказал мне одну единственную фразу сегодня утром, по дороге в офис : «Всё будет хорошо. Я помогу тебе». И это было важнее тысячи слов сказанных «до». Я верил ему и был расслаблен, кто бы что не говорил. — Я знаю, — Юнги снова мило улыбается и я теряю ещё одну нервную клетку, которая умерла от передоза эндорфинами. — Но здесь действительно очень вкусно готовят. — Ну посмотрим насколько. Вдруг лучше, чем я, — хихикаю, а про себя думаю: «С каких пор у меня столько амбиций в этих вопросах? Я вроде никогда не записывался в гурманы». — Так и что насчет угощения? — Мин сворачивает салфетку в какую-то неведомую фигуру. — Ты меня заинтриговал теперь. — Да я… — Ваши десерты, — девушка ставит две тарелки по разные стороны и к ним же приборы. — Сейчас принесу напитки. — Спасибо, — Юнги начинает есть быстрее меня. Видимо и вправду был сильно голоден. — Я не настаиваю, — уже с набитым ртом добавляет Мин. — Но если хочешь — я могу закупить продукты, чтобы ты приготовил что-то. Вот так просто? Ты, чертов Мин Юнги, вообще соображаешь, что делаешь? Сначала этот дурацкий сон с намёками, а теперь и такая заинтересованность моей едой. Ты что себе позволяешь, мужчина моих фантазий? Продолжай, пожалуйста. — Я за. Только… как бы это организовать? — Давай так, — Юнги быстро расправляется со своим десертом и принимает от официантки напитки, которые благополучно разливает по тарам сам. — Спасибо, девушка. Дальше мы сами. — И как? — В среду последний день сдачи ролика. Мы сдаём проект и устраиваем праздничный ужин для нашей команды. Ребята заслужили отдохнуть так же, как и мы. Думаю Джин и остальные с радостью согласятся. Что думаешь? — А… где их всех собирать? — Можем снять какое-нибудь помещение, кафе или что-то подобное. Я подумаю. — Может у меня? Ну давай. Круши-ломай, мы же миллионеры. Это почти 13 человек команды, которые будут находится в скромной 2-х комнатной квартире, площадью чуть больше, чем 50 кв.метров. Чим, ты сдурел в очередной раз? Ты о Ричи подумал вообще? — Давай лучше я поищу место. Нас довольно много. Да и пока лучше бы тебе дома не появляться. Ну вот. Хоть какой-то голос адекватности за сегодня. Юнги был явно дальновиднее, чем я сам. — М-м-м. Как вкусно, Юнги! — Это же не я готовил, — смеется Мин. — Но да — это нечто. Сейчас принесут второе и ты вообще упадёшь. Знаете, оглядываясь назад, я могу вспоминать эти моменты только с приятной грустью. Наше беззаботное и приятное общение с Юнги хоть и было вынужденным из-за работы, но всё же несло какой-то дружеский и я бы сказал родной характер, будто мы уже тысячу лет знаем друг друга и никак не можем наговориться. В тот вечер мы просидели в ресторане почти два часа, весело болтая о разном: я узнал, что Юнги ещё обожает мини-гольф, а по утрам выходного дня, он ходит на первые сеансы в кино, чтобы посмотреть любимые фильмы в одиночестве, прямо как я; ещё, он научил меня делать из салфеток журавлей, а из зубочисток домик, а затем, я показал ему лучшие ручные фокусы на свете, которыми меня обучала моя прекрасная бабуля, когда нам нечем было заняться на ферме летом. И всё это было до безумия прекрасно. Что я хочу всем этим сказать? Да всё просто. Я хочу сказать, что скучаю по этому времени, хотя прошло не так много с того момента. Но об этом позже. Для начала, мне нужно рассказать, как же всё-таки прошла та самая вечеринка. Вечеринка, после которой всё обнулилось.***
Среда. Сдача проекта.
Громкая музыка, море улыбок и всепоглощающее ощущение счастья — этим была пропитана сегодняшняя запланированная встреча в загородном коттедже. Каждый, без исключения, был рад закончить этот проект и вдоволь отдохнуть от грузной работы. Все, кроме меня разумеется. — Ну вот видишь, Чим! — Джин вис на моих плечах, как маленькая обезьянка на лиане. — А ты переживал, что он не одобрит! Нам выплатят зарпал…ту… ! — Джин хмурится и понимает, что последнее слово у него вышло каким-то корявым. — Короче, ты понял меня. У нас будут деньги. — Да-да, Джин. Только ты не души меня так, а то я ещё пожить хочу на эту зарплату, — спихиваю хмельного тренера и наконец-то вдыхаю полной грудью. — Я, пожалуй, на балкон выйду. В понедельник, общим коллективным мнением, мы решили, что вечеринке всё-таки быть. Почти месячный активный труд плохо сказался на всех участниках процесса, а по мне так вообще проехался катком, в прямом и переносном смыслах этих слов. Поэтому, вопрос о неформальной встрече оставался вопросом лишь пару секунд — все единогласно были за официальную «попойку», назовём это так. На втором этаже дома было куда прохладнее, чем внизу. Видимо, воздух ниже был прогрет из-за большого количества людей. Оно и понятно: почти двенадцать хмельных тел, которые отрывались, как в последний раз — ещё бы там не было жарко. — Вот и всё… — облокачиваюсь на перила локтями и вдыхаю прохладный воздух, который приятно ласкал разгоряченную кожу. — Я так торопился закончить всё это и что в итоге?.. Да ничего. Меня одолевала грусть и непонимание, что будет дальше. Первый и вроде бы важный вопрос — это новая работа. Где и как зарабатывать? Как долго я буду в поисках? И вообще, стоит ли уходить с нагретого места теперь? Может с Хосоком всё как-то устаканится? Да и что делать с Хосоком после увольнения? Как долго мне придётся укрываться у Тэ дома, вытесняя их с Гуком молодую семейную жизнь? Ну а второй вопрос — это то, что с самого начала стало камнем преткновения для моей души. Ю. н. г. и — всё те же четыре буквы, которые заставляли моё сердце биться чаще обычного. Я так ничего и не понял, и ещё больше утонул в чувствах к нему. Последние дни работы вместе были совершенно невыносимы. Меня душила грусть и апатия: я прекрасно понимал, чем всё это закончится, я прекрасно знал, что наши пути разойдутся рано или поздно, потому что мы и не шли вместе вовсе. Мы изначально были по разные стороны «баррикад». — Вот и приехали, — Юнги паркуется у дома Тэ и для меня это уже так привычно за последние дни, что даже не ёкает сердце. — Ты по темноте такой дойдешь хоть? Тут вообще света нет, — Мин вглядывается в мрак за окном и делает вид, что он видит это впервые. — Надо тебе лампочки что-ли привезти. Куда коммунальные службы смотрят? — Тэ же живет как-то тут… — нервно улыбаюсь и тереблю ремешок портфеля. Уходить не хотелось, но и оставаться наедине было невыносимо. Завтра мы должны были сдавать работу и это означало, что более нас с Юнги не связывает ничего, кроме тёплых воспоминаний. Он не будет так же заезжать за мной на работу, привозить обратно, да и вообще — мы не будем общаться, потому что причин больше нет. Работа нас объединила и она же нас разлучает. И это чертовски больно, если честно. — Уже думал, как будешь отдыхать после? — на удивление, Юнги сам заводит разговоры. Может быть он тоже не хочет отпускать меня? — Мой отдых будет заключаться в поиске новой работы. Надо же как-то Ричи кормить. Надеюсь меня хоть куда-то возьмут теперь… — неловко смеюсь, хотя мне вообще не до смеха. — Ну… а ты? Рад, что всё это закончилось? Я не знал, какой ответ я хотел услышать от него. Ни «да», ни «нет» меня бы не устроили. Мне просто хотелось остановить мгновение и насладиться им чуть больше положенного. — Вернусь в рутину, — Мин смотрит куда-то сквозь, слега прищуриваясь. — Отчёты, договора, переговоры… много звонков и куча потраченных нервов, — Юнги отключает зажигание и снова устремляет взгляд куда-то в сторону пустынной улицы, где в такое время уже никто не проходил. — Ну а насчёт проекта… Не знаю. У меня странные ощущения. — Ты ведь хотел его поскорее закончить. Разве нет? — Мы всегда хотим побыстрее закончить работу, Чимин. Только потом понимаем, что не такая уж она и плохая. — Ты останешься там? — Я обязан. Последняя фраза звучит настолько обреченно, что у меня сводит горло. Всё это выглядело действительно, как настоящее прощание. И от этой неизбежности мне хотелось лезть на стену. — Будешь по мне скучать? — ехидно тыкаю Мина в плечо, чтобы не показать своё волнение и опустошенность от происходящего. — А как же, — Юнги отвечает тем же. — Но я рад за тебя. Ты наконец-то спокойно заживешь, а Хосок больше тебя не достанет. По крайней мере, у него нет больше полномочий, чтобы держать тебя в офисе. Меня уже, честно говоря, слабо волновал Хосок и его маниакальная зависимость от заполучения желаемого. Меня не волновало ничего, кроме одного — чувств, которые пожирали меня изнутри. Я боялся представить, как буду жить дальше и будет ли вообще это «дальше» теперь? — Что ж… — нервно перебираю пальцами и стучу по рюкзаку. — Тебя проводить? Знал бы ты, как сильно я хочу, чтобы ты это сделал, Юнги. Если бы ты знал. — Нет. Сканирую бардачок перед собой, пытаясь хоть как-то отвлечься и не зарыдать. Слёзы предательски наливались и пытались выбраться «наружу». Не знаю видел ли это Юнги, но как бы там ни было, мне не хотелось, чтобы он знал о моём подавленном состоянии. Не должны мы прощаться на такой ноте. — Тогда… — Мин поправляет галстук и берется за руль одной рукой. — До завтра. Завтра у нас последний день, Чимин. Вот мы и на финишной прямой. — До завтра, Юнги… Как я шёл в квартиру, как не спал всю ночь после и как грыз себя мыслями — я не буду описывать. С момента нашей первой встречи не поменялось ровным счётом ничего, кроме чувств, а точнее, их количества. Они увеличились в трое, четверо, а может и в десять раз. Если ранее они могли затихнуть и не мучить моё сердце хотя бы ночью, то теперь я в буквальном смысле жил ими от заката до рассвета, как околдованный принц. Наверняка так себя чувствуют люди, которых приворожили неумелые гадалки. Я корил себя за то, что дал слабину, ввязался в то, что заведомо было невыигрышно. Да и давайте признаем — стратег из меня никудышный. Сколько раз я уже пытался просчитать хоть что-то и что из этого вышло в итоге? — Ты чего тут так долго торчишь? — Джин вырывает меня из омута воспоминаний. Он уже не казался таким пьяным и даже уверенно стоял на ногах. Правда в его руке всё ещё красовался красный стаканчик, от которого разило чем-то крепким, навроде коньяка или текилы. — Не замёрзнешь тут? — Тут хорошо, — отодвигаюсь в бок, чтобы Ким смог тоже насладиться видом. Дом находился почти за городом, поэтому в ночное время небо над головой было устлано сотней звёзд, которые я видел последний раз, когда ездил к родителям в гости. В небольшом городке, где я провёл всё детство и юность, всегда было очень звёздно в такое время года. — И правда, — Джин поднимает голову вверх и любуется картиной. — Чим. — М? — Твоя еда — это бомба, — Джин смачно отпивает из стакана и теперь от него разит алкоголем ещё больше прежнего, но меня это особо не смущало. — Спасибо, — улыбаюсь и смотрю вниз на небольшую площадку у дома. Там стояло несколько машин ребят, которые сегодня приехали сюда на своём транспорте. К сожалению, среди всех авто, не было машины Юнги, а я ждал его больше всего. — Ты расстроен? — Ты о чем? — Да хватит, Чим, — Джин ещё раз «затягивается» алкоголем. — Юнги не приехал и ты явно этому не рад. — Я думаю вы все не рады. Мы хотели все вместе отмечать окончание проекта, — пожимаю плечами и всё ещё пытаюсь отыгрывать. — Чим, — Джин снова закидывает на меня свою руку. — Я же с самого начала видел, как он тебе нравится. — Джин, — спихиваю руку со своего плеча и отхожу немного назад, чтобы не задохнуться от хмельного дыхания друга. — Даже если это и так — что с того? Его здесь нет, а завтра я уже не выхожу на работу. Наши пути расходятся. — Н-да… — тянет Ким. — И ты… ну… даже не говорил ему о своей симпатии? — Говорить? Джин, ты в своём уме? Он мой начальник, да и к тому же он несвободен. — Свободен, — уточняет Ким. Говорит он это так непринуждённо, что я теряю дар речи. — Стоп. В смысле? Ты же сам говорил… ну вот… помнишь, когда мы только тренировки начинали? Ты говорил, что у него девушка болеет и поэтому он не присутствует. Вспомни! — Она у него была, — кивает Джин. — До недавнего инцидента. — Какого ещё инцидента? И ты откуда знаешь всё это? — Да тихо ты, — Джин хмурится от громких звуков. Видимо алкоголь начал потихоньку отравлять его организм. — Ты вообще задумывался о том, кто он такой? — Джин допивает остатки коньяка и ставит стакан на пол. — Ты знаешь вообще, кто такой Мин Юнги? Юнги и сам задавал мне этот вопрос. И каждый раз сам же на него не отвечал. А что я? Я просто хотел находиться рядом с ним, как можно дольше. Мне было глубоко плевать, кто он на самом деле: начальник, вице-президент или папа Римский. В первую очередь, это был Мин Юнги. И как же глупо, что я до сих пор так и не докопался до правды. — Нет, — отвечаю не сразу. Мне нужно было переварить этот вопрос в голове ещё раз. — Точнее… я знаю, кто он. Он — мой бывший начальник. — Это всё тонкости, — ухмыляется Ким. — Знаешь, как он попал к нам в фирму? — Юнги? — Ну не корова же святая! — Джин разводит руками. — Ладно. Прости. Да, Юнги. — Ну… так же как и все здесь — пришёл на собеседование и устроился в фирму. Какой ещё ответ должен быть? — Его устроили. Не он сам. — Джин, да хватит говорить загадками! Выкладывай уже всё! Я сейчас с ума сойду. — Хосок его устроил. Они дружили раньше. — Что?.. Так вот почему Мин позволял себе такие вольности. Так вот почему он знал о Чона больше, чем все остальные. Все эти неформальные обращения, отсутствие страха, когда генеральный рядом. Вот почему мне сразу показалось, что между ними есть какая-то недосказанность. — Да. В офисе об этом мало кто знает. Но у меня есть хороший знакомый из совета, а там, как ты понимаешь, всегда все самые свежие сплетни. — То есть, Хосок устроил Юнги на работу? Ну… тогда понятно почему он вчера сказал мне, что обязан вернуться. Наверняка Чон и Юнги выдвигал какие-то жесткие условия по поводу работы. Да и статус бывшего друга уж слишком настораживает меня. Что-то тут неладное. — Это ещё не всё. Теперь вернёмся к вопросу про его девушку. Ходят слухи, что он встречался с сестрой Хосока. Её часто видели в офисе с ним под руку, ну и… — Я сам видел, — я не знал, кем эта девушка являлась на самом деле, но тот факт, что она была тогда на парковке — остаётся очевидным. Я не мог видеть приведение. Это была она. — И как ты думаешь, почему он встречался именно с ней? — Это его выбор? Я не считал искренне, что Юнги выбрал её по своей воле. Да, в слух я говорил иное. На деле же, мне казалось, что его связывает с ней что-то иное. Что-то, что может успокоить мою душу. Мне было проще верить в сказку, увы. — Да нет же! Дурья ты башка. Чим, ну подумай ты сам и проанализируй. — Слушай, Джин. Просто скажи, что происходит и всё. Я сейчас меньше всего готов анализировать всё происходящее. — Поговаривают, что Хосок взял Юнги на работу как раз с таким условием. Ну, чтобы он начал встречаться с его сестрой. Джу, который является членом совета, частенько видел, как она на нём вешается, а он не очень-то и рад. — Так что ему мешало отказаться от этой идеи? Он бы мог устроиться куда угодно и без этого… — Не знаю, Чим. Карьера, деньги — кто теперь скажет. — Похоже он сам, — смотрю вниз и вижу подъезжающую к дому машину Мина. Я уже выучил наизусть её номера и цвет. В какой-то степени, я олицетворял авто Юнги с ним. Они были чем-то похоже, если можно так выразиться. — Он всё-таки приехал. — Вот и спроси у него всё, — Джин поднимает стакан с пола, а затем похлопывает меня по плечу. — Я знаю Юнги не так много, но даже я вижу, как сильно он поменялся за это время. — А что насчёт их… расставания… Ты говор… Ким не дожидается от меня законченного предложения и выходит с балкона, обратно домой. Я снова остаюсь один. — И… и что мне теперь делать? — спрашиваю пустоту и чувствую, как комок невыплаканных слёз, подкатывает к гортани. — Эй, Чимин! — на балкон вываливаются Леон и Крис. Эти два брата-акробата являлись частью подтанцовки в нашем ролике. Хорошие ребята, но очень шумные порой. — Пошли вниз! Там Юнги приехал! — Да. Сейчас спущусь, — улыбаюсь и показываю на красные щеки.- Мне нужно подышать ещё немного. — Давай. Мы тебя ждём, — парочка захлопывает дверь. Более я стоять не мог, потому что ноги были ватные. Стекаю по стенке вниз и сажусь прямо на промёрзший от осенних вечеров пол. Мне уже не было страшно, что я что-то отморожу. Скорее, наоборот, я бы сейчас с радостью поболел. Обычно, в таком состоянии, у меня не варит котелок, а значит я смогу спокойно существовать какое-то время, не насилуя мозг этими жрущими тело и дух мыслями. Я правда был на грани своих возможностей. — Чимин? — ожидаемо сюда заходит и Юнги. Аккуратно, куда тише, чем Леон и Крис. Мин перешагивает порог и внимательно смотрит вниз, на моё полу бледное тельце. Я настолько сильно привык к его черным костюмам и рубашками, что видеть его в обычной футболке, было для меня чем-то фантастичным. При свете луны оказалось, что его кожа буквально фарфоровая, с небольшим серебряным отблеском, красивая, как у куклы. Я устал подмечать в нём всё. Он был идеален. — Ты чего на полу сидишь? Холодно же. — Мне жарко, — головы я не поднимаю и стараюсь вообще делать как можно меньше телодвижений, чтобы не «рассыпаться» на кусочки. — Там на кухне еда. Ребята специально оставили для тебя. — А как же продегустировать вместе? — Юнги садится рядом и, в отличии от меня, пялится не на природу в округе. Его взгляд точно направлен на меня: я ощущаю с его стороны непонимание, тревогу и даже страх. Я научился отсортировывать его эмоции, даже не смотря на него впрямую. Настолько сильно я привык к нему. — Что-то случилось? Ты случился. Полгода назад, когда я увидел тебя в соседнем окошке офиса, на противоположной стороне дороги. Случился ты: такой загадочный, серьёзный, манящий своей недоступностью и недосказанностью. Ты, Юнги. Только ты. — Как ты устроился на работу в нашу фирму? — С чего тебя этот вопрос стал интересовать? — Юнги слегка смеется, а мне не до смеха. Я наконец-то поворачиваю голову в его сторону и смотрю внимательно. — С тобой точно ничего не случилось? В его глазах читается полная растерянность. Я никогда не грубил Юнги, никогда не говорил что-то провокационное по отношению к нему. Я был лоялен и мягок. Но сегодня я чертовски устал. Мне нужна была правда и ничего кроме правды. — Тебя Хосок устроил, да? — игнорирую все «левые» вопросы от него. Мне так сильно хотелось докопаться до истины, что уже было совершенно плевать, во что это выльется и как я буду выглядеть при этом. — Откуда ты знаешь? — теперь и он становится серьезным, как и прежде. Вымученная улыбка растворяется и передо мной снова тот же Юнги, что и раньше: сдержанный, хладнокровный и такой же невозмутимо-прекрасный. — Значит да, — складываю ещё один пазл в голове. Значит Джин не врал. Наверняка он не врал и про девушку. — Вы были друзьями? — Ты на меня досье что-ли составляешь? — Дружили? — я же говорю, что пру вперёд, как танк. — Дружили, да. Раньше он был другим. — И на каких условиях он тебя принял? — Чимин, ты не думаешь, что слишком многое спрашиваешь? Как это относится к сегодняшнему празднику? — Это несложные вопросы. Почему ты юлишь? Юнги молча смотрит на меня и хлопает ресницами. Раз. Два. Три. И так по кругу. Я считаю и жду. Мне не осталось выбора. — Я не могу сказать тебе эти условия, — наконец-то выдаёт Мин, спустя почти две минуты молчания. За это время я даже успел удивиться, что нас до сих пор никто не побеспокоил из ребят. Наверное Джин постарался и увёл всех на первый этаж. — Ты с его сестрой встречаешься? Ну вот и всё. Больше никаких условностей, никаких намёков и прочей ерунды. Вся правда в лоб, как есть. — Да. И ещё тысяча раз «да». Эти две буквы звучат в каждой клеточке моего тела, как навязчивая трель звонка. Да. Простое слово, из двух букв ранит меня куда сильнее, чем нож. Занавес. Джин не был прав в одном — Юнги всё ещё с ней. Ну а я умываю руки. Теперь я знаю всё наверняка. Теперь мне нет смысла строить баррикады и прикрываться от правды всем, чем угодно. Правда — это правда. Она была, есть и будет и от неё не убежать. — Чимин? — Юнги слегка наклоняет голову вперёд. Сколько я молчал, я не знаю. — Почему… почему ты это спрашиваешь? — Очевидно почему, — я не собирался отступать даже сейчас. Что я имею в итоге? Всё тоже самое, что и на старте. Только сейчас, мне всё же хотелось расставить все точки над i и дать ему понять, почему я вёл себя подобным образом: почему иногда я не мог подобрать слова, а иногда говорил о чём-то не впопад, почему я так часто смотрел на него в упор и без зазрения совести, пока он ехал за рулём и отвечал кому-то на телефонный звонок, почему я ловил каждое его слово и записывал на подкорке, почему я смеялся над каждой шуткой и смешил его в ответ. Почему. Я. Был. С. Ним. — Ты до сих пор не сложил пазл? — почему-то хочется улыбаться от уха до уха. Думаю, это банальная защитная реакция. — Почти месяц назад, я — пьяный в стельку, после душнейшего корпоратива, поцеловал тебя в лифте, в надежде, что хотя бы этот поступок сдвинет всё с мёртвой точки. — Какой мёртвой точки? — Ты мне нравился, чертов Мин Юнги… Или тебя частенько целуют в лифте пьяные люди ради забавы?! Как ты понять этого не можешь? Впрочем… уже не важно. Юнги снова молчит, а я уже не хочу более ничего выяснять. Довольно с меня. — Было приятно работать с тобой, Юнги. Надеюсь у тебя будет карьерный рост, а новые проекты не станут такими проблемными, как этот. Удачи. Встаю с пола и открываю балконную дверь, которая сейчас мне кажется спасительной. — Чимин! — последнее, что я слышу за спиной, удаляясь на первый этаж. — Чим, ты куда? — Чимин! — Чим, будешь пить? — Чимин, ты чего такой бледный? Со всех сторон голоса, да и только: тараторящие, такие противные слуху, давящие на мозг — я не хочу больше никого слушать. Я не хочу слушать даже себя самого. Я противен самому себе. — Простите, ребят. Мне нужно срочно домой. Ещё увидимся, — хлопаю входной дверью и выдыхаю. Вот тебе и последний день.