***
— Тэ, не беспокойся. Да ем я, ем. ЕМ! Е-М. Две буквы, да. И Ричи тоже. Хотя, если хочешь, можешь прийти к нему со вкусняшками — он вряд-ли откажется. Ладно. До связи. Завтра увидимся. Только не тащи ко мне Гука! Эй! Слышишь меня? Вызов сбрасывается, а Тэ, судя по всему, придёт вместе со своим благоверным, от которого не отлипал и на секунду. Его можно понять — Гук был потрясающим в отношениях и в том, как сильно он заботился и ухаживал за Кимом. Но всё-таки свои интимные вещи мне хотелось обсуждать напрямую с другом, а не ещё с одной парой ушей, пусть и красивой. С момента моего увольнения из фирмы прошло всего лишь чуть меньше недели. Однако, мир за это время крайне сильно «преобразился»: каждый день был настолько тошнотворным, что хотелось смыть его в унитаз, собственно точно так же, как и мои чувства, которые бурлили и не давали мне покоя, как открытая рана. — Ну что, Рич, — прижимаю к себе пёсика и треплю его за ушком. — Не кисни. Мы с тобой справимся, верно? Даже Тэ-тэ говорит, что сможет привезти тебе вкусняшки. А ещё и Гук. Теперь у тебя есть два компаньона, так что не переживай. Я бы на твоём месте радовался. Но я не на твоём… На работу меня не брали. Да и стоящих предложений на рынке не особо было. Всё какие-то официанты, курьеры и всё то, что я уже прошёл, как этап взросления. В конце концов, я уже не так молод, чтобы скакать по городу и развозить пиццу. Верно? — Сам бы я только верил в то, что всё будет хорошо… Фраза растворяется в недрах квартиры и мне становится опять невыносимо тошно от себя и ситуации в целом. Конечно во всём происходящем были и свои плюсы: Хосок, на удивление, не стал меня донимать, когда я пришёл подписывать документы на увольнение; передо мной не маячил чертовски притягательный Мин, из-за которого сейчас я страдаю как диснеевская принцесса в лесу, а ещё, мне не нужно было вставать в шесть утра, чтобы успеть погулять с Ричи перед работой. Может всё-таки не всё так плохо? — А вообще, надо хоть на улицу выйти. Окидываю взглядом залежи мусора на столе и тяжело вздыхаю. Когда мне плохо — убираться я не могу. Это неоспоримый факт. — Н-да. И еды не мешало бы купить. Иначе я до собеседования не доживу. На одно собеседование я всё же пробился. Это была небольшая фирма, которой требовался бухгалтер со стажем. Я как раз-таки отлично подходил на эту роль. Правда зарплату там обещали меньше почти на 30 процентов, чем на прошлой должности. Ну ничего. Как-нибудь будем сводить концы с концами. По крайней мере, я всегда могу есть чуточку меньше. Заодно и похудею. Делаю тяжелый вдох и приподнимаю пакеты с мусором, которые были наполнены доверху. Собрал я всё это добро чуть меньше, чем за два час и от этого чувствую себя настоящим свинтусом. Это ж надо было столько пустого пластика наплодить за пару дней. Ужас. — Я как-будто год не выбрасывал его… Перешагиваю порог квартиры и замираю: вдалеке виднелось что-то странное. Точнее что-то, что привлекло моё внимание и было нетипичным для этой подъездной площадки. — А это ещё что? Бабуле цветы стали таскать? С каких пор? Моя соседка — бабуля Йянг, видимо, пользуется большей популярностью, чем я в лучшие свои годы (собственно они сейчас у меня и проходят). Да вы когда-нибудь вообще видели, чтобы пенсионерками дарили такие шикарные букеты? Вот и я нет. Поэтому меня резонно разжигает детское любопытство, которое сверлит у меня в пятой точке. — Офигеть, — так и стою как вкопанный, с мусором в руках. — Что же она его не забирает? Шикарный букет белых пионов стоял прямо на пороге её квартиры, на неприметном сером коврике с надписью «Добро пожаловать». Кстати, такой контраст выглядел слишком уж комично: пошарпанные стены подъезда, старая пыльная плитка и огромный букетище, в красивой плетёной корзине, который благоухал на весь этаж. Прямо «белая» ворона среди помойки. — Может она померла? Похоронные? Ну а что? Не судите меня. Я же ответственный сосед, поэтому должен следить за тем, не разлагается ли чье-то тело за стеной моей квартиры. Не хотелось бы нажить себе ещё проблем. — Одним глазком гляну. Тэ-тэ сфоткаю, он такие любит, — ставлю свои мусорные пакеты на пол и на цыпочках крадусь к двери Йянг. Надеюсь она не решит внезапно вылезти из убежища и наорать на меня в очередной раз неизвестно за что. — Записка, — прикрываю рот рукой так, будто рассекречиваю пентагон. — От Хосока, с извинениями… Чего?! Бросаю яркую открытку обратно в цветы и бегу к своей квартире, будто наступил на мину. — Чёрт… Я метался между тем, чтобы пойти выносить мусор дальше или бежать обратно в квартиру. Почему-то второе хотелось больше, чем первое. — Я думал с ним всё кончено! — невольно выкрикиваю то, что первое взбрело мне в голову. Пакеты. Пионы. Моё дрожащее от волнения тело. Быстро бегущие минуты. Я стоял, как вкопанный, как минимум минуты 4. — Ладно. Спокойно. Это просто цветы в знак извинения. Ну с кем не бывает? Да ни с кем, Пак Чимин! Это что же получается: Хосок теперь будет постоянно мелькать в моей жизни? Может всё-таки переговорить с ним ещё раз? Хотя, что я ему скажу? — Не паникуй, дурья башка, — бубню себе под нос, так и оставаясь на одном месте. Со стороны я выглядел, как шизофреник, который объясняется со своим внутренним «Я». — Просто извинения, ничего криминального. Всё, теперь идём выносить мусор. Живо! Слева от меня проходит другой сосед, с противоположного крыла, и таращится на меня так, будто я реально из психушки сбежал. — З-здрасти, — нервно чешу затылок и краснею. В ответ я, конечно же, ничего не слышу. Да и плевать. — Всё. Мусор. Пошли. Ехать с соседом в лифте я не решился, поэтому пришлось ещё и преодолеть пару пролётов вниз пешком. Ну и ничего — так даже лучше. Последние шесть дней я выходил гулять только с Ричи и то на короткий промежуток времени. Он как нельзя кстати чувствовал моё состояние и сам просился домой, быстро сделав свои дела на улице. — Чимин, — я не успеваю выйти из подъезда, как тут же слышу своё имя. Оно разносится в чертогах моего разума как эхо, где-то в лесной глуши. — А? —нелепо верчу головой в разные стороны и пытаюсь понять откуда звук. — Налево, — командует незнакомый голос и я слушаюсь. Из черной машины, предположительно бизнес класса (если не ультрамегавау класса), на меня смотрел незнакомый мужчина. Он был серьёзен и не внушал доверия. А может не внушала доверия такая дорогущая машина в обычном дворе. Скорее второе. — Мне нужно тебе кое-что передать, — он выходит из авто, а я невольно начинаю пятиться назад. — Вы кто? — приподнимаю мусорный пакет к груди, как-будто незнакомца сразит наповал газовая атака отходов. — Меня прислал Чон Хосок. Он приносит свои извинения и предлагает тебе встречу. Вот, держи, — мужчина в черном протягивает конверт. — И что там? — брать в руки конверт я не мог, так как всё ещё держал в руках кучу пакетов с мусором. — Какая ещё встреча? — По поводу работы. Тебе хотят предложить твою прошлую должность. — Правда?.. Снова находится в одном кабинете с Тэ, перебирать бумажки и чувствовать себя влюбленным — вот как мне представлялась эта работа. Некая связь с беззаботным прошлым манила, я не скрою. Но встреча с Хосоком всё ещё пугала до чертиков. Хотя, по факту, ничего криминального он ещё не сделал. Но собирался. Явно собирался. Я чувствую! Или это мусор? — Положите в карман, пожалуйста, — показываю на оттопыренный карман моей зачуханной домашней кофты и натянуто улыбаюсь. — Всего доброго, — мужчина брезгливо запихивает конверт и тут же уходит, откуда пришёл. — И вам… Вот тебе и очередная головная боль блин…***
Офис. Место силы у одних, у других — Мордор, который высасывает как время, так и энергию. Я был где-то посередине между этими «двумя». — Чё-е-е-ерт, — Тэ прижимает кулак ко рту и осматривает мой видон. Именно «видон», а не вид. Я готовился к выходу очень долго. — Ты какого хрена такой… слушай, если бы не Гук… Я слишком сильно устал за это время. Так сильно, что моя рука невольно потянулась к коробке с краской, которую я берёг на случай, если с красным цветом волос что-то пойдёт не так. Собственно, оно и пошло — этот цвет теперь ассоциировался у меня с болью и проблемами. Поэтому, вчера вечером, перед самым сном, я решил, что более меня с прошлым ничего не связывает, даже цвет волос. — Ну хватит, — расплываюсь в улыбке и со всей дури кидаю на свой бывший рабочий стол ключи. Связка брякается и отскакивает куда-то на пол. — Но мне кажется, что мне идёт. Да? — мельком смотрю в небольшое зеркало на стене и убеждаюсь, что сделал всё не зря. Красный — яркий и привлекающий внимание, был не для меня. Точнее, он был не для меня сегодняшнего. Я стал серьёзнее, спокойнее и, наверное, рассудительнее. Темно-шоколадный цвет подчеркивал бледноватый оттенок кожи и придавал моим скулам особую «остроту». Я ещё никогда так сильно не засматривался на себя. Вот честно. — Ещё как! Просто конфетка! — шатен манерно показывает очертания моей фигуры, будто я модель Victoria's secret. — Так и что тебе там сказали? — Хватит болтать! — за соседним рабочим столом всё ещё сидел тучный зануда Карл, которому всегда было слишком громко вместе с нами. — Ой, заткнись, — шепчет Тэ, но Карл не реагирует. Он фильтровал оскорбления в свою сторону слишком умело. — Ну так что? Садись давай. — Ну… — присаживаюсь на родной стул и замираю. Меня будто накрыло бетонной плитой. Только это была не плита, а воспоминания. — Чим, я сейчас умру от ожидания. Колись давай. Что сказал Хосок? Ты снова будешь работать тут? — Место моё, — вздыхаю и смотрю на окно рядом со столом. Массивная рама была на месте и выглядела в точности так же, как и ранее. Но всё же что-то было не так. За окном, в противоположном здании, на другой стороне улице, не было видно знакомую блондинистую голову, которая мельтешила там постоянно. Кабинет Юнги был пуст. На подоконнике не было залежей бумаги, которые я принимал за что-то иное раньше. С той стороны веяло холодом и пустотой. Я думал, что здесь мне станет легче, но как же я ошибался. Сердце разрывалось на части, а в голове стоял один и тот же вопрос: «Где же ты?». Я ведь безумно скучал по Юнги. — Ну а чего ты такой кислый? У тебя вон и цвет волос новый, и должность старая осталась, Чим! — Тэ рукоплескал, а мне хотелось рыдать. Как мне справиться с тем, что сидело внутри меня, как цепкая заноза в коже? Как я смогу дальше жить? И почему я всё ещё не могу выкинуть его из головы? Что мне нужно сделать с собой и с миром вокруг? — Я всё ещё… — берусь за край стола одной рукой и пододвигаюсь к нему ближе. Колёсики кресла противно скрипят, да так, что у меня звенит в ушах.— Я всё ещё не отошёл. — Чим, — Тэхен садится на противоположный стул и подкатывается ближе. — Ну… как тебе помочь? Что я могу сделать? Может выпить хочешь? — Я хочу увидеть его, — отвечаю честно. От Тэ мне нечего было скрывать. — Не знаю зачем, но… — У него есть девушка. Сердце снова срывается с места и стучит неистово. Пальцы холодеют и немеют, кровь отливает куда-то вниз, а я смотрю в одну точку и стараюсь держаться изо всех сил. — Знаю, — тихо произношу я, спустя какое-то длительное время. — Ты же вернешься сюда? — так же тихо спрашивает Тэ в ответ и где-то впереди нас радуется один Карл. — Это же классный шанс вернуть всё… Разве нет? — Я не думаю. — Что ты не думаешь? — Я не думаю, что смогу работать здесь так же, как и прежде, Тэ. Я думал, что смогу, но нет. — Но… — Прости, дружище. Прости, но я не вернусь.***
Я брёл по улице и медленно вдыхал свежий аромат, раскрывающийся во всей красе осени. Под ногами мелькали лужи и отражения в них: причудливые, размытые донельзя, от них тянулся шлейф меланхолии и грусти по ушедшему лету. Мне это было знакомо. — Хорошо, — выдыхаю буквы и зажмуриваюсь. Я стал забываться: посиделки с Тэ и Гуком, вал собеседований, самоанализ и постоянная работа над собой. Я старался жить, вопреки чувствам, которые не давали спать мне по ночам. И знаете, у меня это получалось. — Молодой человек, не подскажите который час? — Половина шестого, — отвечаю и улыбаюсь широко. — Большое спасибо! У вас очаровательная улыбка! — милая женщина убегает на зеленый свет светофора, а я не успеваю поблагодарить её за комплимент. — Спасибо, — шепчу тихонько и слова улетают вместе с прохладным ветром в небытие. Прошло две недели. Ровно две недели назад я вылетел из душного дома и бежал, куда глаза глядят. Ровно две недели назад я ворвался в свою квартиру за полночь и рухнул на пол, не зная, как заглушить боль внутри себя. Мне понадобилось две недели, чтобы понять, что он этого не достоин. Я не достоин этого. Никто. Вечерело. Закат уже давно догорел где-то за горизонтом, а по улицам стали зажигаться фонари. Это завораживало. Я никогда не думал, что это так красиво. Вереница световых вспышек ослепляли. Хотелось зажмуриться, но я всё равно смотрел на яркий свет и улыбался, словно мотылёк. Мне было хорошо. По-своему. Ветер подгонял меня в спину. Он завывал и звал домой. Он напоминал мне, что дома ждёт новая коробка чая, тёплый плед, связанный мамой в прошлом году, и, конечно же, Ричи, который рад видеть меня всегда. Я бежал домой. Бежал быстро, не оглядываясь. Бежал так, что в ушах всё свистело, но я всё равно продолжал бежать. Квартал. Второй. Я бегу и не могу понять, почему я так рад? Меня не взяли на очередную работу, в спину дышал Хосок и его желание заполучить меня любой ценой, чувства к Юнги не утихли — что здесь хорошего? Всё. Жизнь. Она продолжалась. Вы когда-нибудь замечали, насколько прекрасны дни, которые пролетают мимо нас? Вы замечали когда-нибудь насколько красива текстура стволов деревьев в вашем дворе? А может заглядывали в стёкла витрин магазинов, где бушуют краски и веет лоском? Смотрели на небо, посреди проспекта, наплевав на бубнящих прохожих рядом? Я сделал это. Всё это я сделал сегодня и был счастлив. Нет. Я счастлив прямо сейчас. Я хочу, чтобы моя жизнь не закончилась на нём. Юнги — не центр вселенной и он имеет право быть таким же счастливым с кем-то ещё или быть может один. Я желаю ему счастья. Ровно столько же, как и себе. Мой подъезд снова был освещён едва ли. Мерцающая лампочка и какие-то громкие разговоры с кухни: у соседей с первого этажа было открыто окно и они что-то бурно выясняли. — Снова ругаются, — подмечаю я и захожу неспешно в подъезд. Я разделяю запахи, цвета и всё, что происходит в округе. Мне кажется, что я под чем-то. Иначе как объяснить то, каким я стал? — 6 этаж, — оповещает лифт и двери раскрываются. На площадке всё ещё пахло пионами и хлоркой. Видимо кто-то промыл здесь пол. — Так даже лучше, — бубню себе под нос и захожу за угол, устремляя взгляд в недра поясной сумки. Ключи, как назло, куда закатились. — Привет. Связка падает на кафельный пол. Я вижу перед собой ботинки: чёрные, лаковые, начищенные до блеска. Они всегда были такими. Каждый будничный день, каждую встречу они сияли, как звёзды на небе. И сейчас они были такими же, как и раньше. — Привет, — мой голос мягкий, спокойный. Я бы сказал, что всё, что исходило из моих уст, лилось в мир, как песня. Я не был удивлён, расстроен или рад. Я просто существовал в этом моменте и ждал, что же будет дальше. — Ты… уронил, — Юнги поспешно подбирает связку ключей с пола и вручает мне. Мин осторожно подходит ко мне и накрывает мою ладонь сверху, чтобы ключи надёжнее держались у меня. Я смотрю на наши руки рядом друг с другом и подмечаю, что они выглядят гармонично настолько, что мне не хочется, чтобы его пальцы ускользнули с моей кисти куда-то ещё. Пожалуйста, останься здесь. — Да, — выдыхаю и всё ещё смотрю на сжатый кулак, в котором больно врезались ключи в кожу. Рука Юнги всё же задерживается и только спустя ещё пару дополнительных секунд ускальзывает обратно. — Какова причина? — добавляю я, поднимая взгляд на него. Волосы отросли, почти закрывают глаза. Они, кстати, уставшие и красные, будто он просидел всю ночь за монитором. Ворот рубашки не застегнут, из-под неё виднеется футболка — так он ещё не носил привычный костюм. В целом, это был всё тот же Юнги. Всё тот же любимый, родной, желанный Юнги. — Ты… — Мин сглатывает и смотрит на мои волосы. Он видел меня брюнетом впервые. — Ты покрасился? — Да. — Тебе очень идёт. Он улыбается. По-другому. Его улыбка несёт восхищение и теплоту. Когда он смеялся, улыбка была другая. Когда он смотрел на Ричи, улыбка тоже была иной. Сейчас я видел нечто уникальное. Наверняка он улыбался так редко, а быть может никогда в своей жизни. — Спасибо. Я в ответ не могу подарить ему тоже самое. Я смотрю на него с сожалением и болью. Болью, которая сильно ноет за грудной клеткой. Чувства, которые ещё пару минут назад ушли в заслуженный отпуск, снова вернулись и буквально выбили дверь своим напором. Я начинал злиться, думать, нервничать и анализировать. Спокойствие улетучилось. Прошла минута. Улыбка Юнги постепенно стихала и будто стекла вниз. Я же просто смотрел на него и пытался запомнить всё, что вижу: под глазами виднелись синие круги от недосыпа; губы были потрескавшимися и где-то заметны свежие ранки с запёкшейся кровью; ресницы были мокрыми, будто он попал под дождь или плакал. Я всё подмечал. — В общем, я заехал чтобы отдать тебе твой… — Мин тянется в карман пиджака, но я останавливаю его. — Чтобы это ни было — не нужно. — Почему? — А зачем? Снова тишина. Мерцание ламп и смешанный запах пионов и хлорки. Время шло, а ответа я так и не слышал. — Это же твоя вещь, — Юнги всё же достаёт из кармана диск. Простой диск, который я никак не ожидал увидеть. — Я не оставлял у тебя диск, — хмурюсь и пытаюсь вспомнить, что я вообще имел общего со старым средством хранения информации. — Я знаю. Это я его записал для тебя, — блондин протягивает предмет и добавляет. — Ты просил записать мои песни. Помнишь? Помнил. Помнил твои текста и то, как ты красиво пел в машине, пока мы ехали на запись ролика. Я помнил, как ты заливался смехом, когда я пытался повторить тоже, что и ты. Помню солнечные лучи, которые пробивались сквозь щелочку открытого окна машины. Я помню абсолютно всё, что с тобой связано. — Да. — Я подумал, что… Юнги вздыхает и убирает диск обратно. Он сильно сжимает челюсть и будто хочет ударить соседнюю стену рядом. Он злился. Но я не понимал на кого и почему. Почему он вообще здесь и почему ему так нужно напомнить о себе? Почему он так сильно хочет, чтобы я его не забывал? — Что это хороший повод, чтобы прийти сюда? — добавляю я за него. — Да. Я так и знал. Это было очевидным. — Мы можем поговорить? — Юнги топтался на месте. — Я… — Хорошо, — перебиваю его и подхожу к своей двери. — Ричи всё равно будет рад тебя видеть. Вставляю ключ в замочную скважину и проворачиваю три раза до щелчка. — А ты? — доносится за спиной. А я в ничто. Рядом с тобой, Юнги, я плавлюсь, как сыр на солнце. Я теряюсь и забываю, кто я на самом деле. Я рад видеть тебя. Однако, я настолько же рад тебя видеть, насколько больно мне внутри. — Заходи, — игнорирую вопрос и расправляюсь с верхней одеждой. — Чай? — Если можно, — Мин неловко заходит вслед за мной и делает всё тоже самое, что и я. Чайник вскипает. Мы молчим и ждём чего-то. Быть может нам не хватало просто помолчать вместе друг с другом. Я не был против даже этого. Это было приятно. Мне было приятно просто быть рядом. — Горячий, — стакан звонко брякается об стол. — Но очень вкусный. — Спасибо. Малиновый аромат разносится по кухне мгновенно. Мне снова становится тепло и уютно, прямо как в тот раз. — Ты пришёл снова сделать мне больно? — отпиваю из любимой кружки и стараюсь смотреть на Ричи, который уже ластился у Юнги на коленях. — Что? Нет! — Тогда что тебя сюда привело? Ты решил отдать мне диск, спустя две недели? Разве это не выглядит, как издевательство? Мин смотрит на меня и молчит. Наверняка он думал об этом и не раз. Я видел в его глазах множество эмоций: сожаление, грусть, боль и что-то ещё. Но что именно я не знал. — Мне кажется, что наш последний разговор не должен был быть таким. — Каким? — Таким… плохим. — Что же в нём плохого, Юнги? Он был правдив, вот и всё. Ричи тявкает в ответ, будто специально перетягивая одеяло на себя. — Я не об этом, Чимин, — Юнги спускает Ричи на пол и вздыхает. — Я о том, что ты не дал мне высказаться. — Может быть я не хотел ничего слышать? — И сейчас не хочешь? И снова пустота. Что я мог услышать? Ещё больше давящей мне на нервы информации? Ещё больше боли? Ещё больше разочарования? — Говори, что хотел и уходи, — отодвигаю свою кружку подальше и откидываюсь на спинку стула. — Хватит этих недомолвок. Юнги хмурится и зачем-то смотрит стол: внимательно и долго. — Юнги? — Это сложно, — шепотом отвечает Мин. — Мне сложно говорить откровенно. — Мне тоже. Однако я смог. Поэтому будь добр сделать тоже самое, раз ты пришёл в мой дом. — Ты… ты говорил, что не просто так поцеловал меня. Помнишь? — Помню. За окном начинается ливень. Крупные капли отчетливо барабанят по внешнему подоконнику и это придаёт атмосфере внутри дома ещё больше теплоты и интимности. — Я… меня ещё никогда никто так не целовал, — выпаливает Юнги. — Никто, кроме тебя. Он смотрел на свою чашку и всё ещё хмурился. Ему было и вправду очень сложно вытаскивать из себя эти слова. — Что ты имеешь в виду? Шум ливня прибавляется ещё на пару децибел. Он успокаивает и заставляет отвлечься от напряженного разговора, пока в доме не потухает свет. — Чёрт, — выругиваюсь и выглядываю в окно. — Вырубило свет по всей улице что-ли? Юнги тоже привстаёт с места и подходит к окну. — Похоже. Ливень сильный — не удивительно. — У меня есть свечки. Свечек у меня было действительно огромное количество и на каждый случай жизни. Сегодня я решил, что подойдут самые массивные и долгогорящие. Кто знает, как быстро дадут свет теперь? — Вот так куда лучше, — ставлю свечи на стол и сажусь на своё место. Юнги же наоборот остался стоять у окна. Он смотрел вдаль и думал о чём-то. — После того поцелуя многое что изменилось, — говорит шёпотом Мин. Он говорил это так завораживающе и так приятно, что мне хотелось поставить это на повтор и никогда не прекращать слушать. — Меня никогда раньше не целовали парни. Да и девушки в лифтах меня не целовали знаешь ли… — добавляет он и скрещивает руки на груди. Я вижу силуэт Мина и не могу налюбоваться: в свете горящих свечей, под мерный шум дождя, он выглядел ещё привлекательнее, загадочнее и, наверное, роднее. — Ты многое привнёс в мою жизнь, — продолжает свой монолог Юнги. Я не торопился его перебивать. Мне хотелось выслушать всё, до последнего слога. — Я не помню, когда так искренне смеялся с кем-то… — Мин ухмыляется, а я расплываюсь в улыбке, потому что мне и самому не доводилось чувствовать что-то подобное. Тэ и Гук были другими. Наши посиделки были другими. Всё, что было рядом со мной до Мина — было другим. — Я никогда так не интересовался танцами, как с тобой. Ты ведь невероятно танцуешь. Юнги не поворачивал головы и будто говорил с улицей. Меня это устраивало. Скорее всего, говорить мне что-то в лицо ему было тяжело. Впрочем, я его прекрасно понимаю в этом. — Да я даже питаться стал нормально… — Контейнеры? — Да… Это оказалось очень удобно. По голосу я слышу, что он улыбается. Не ярко, не широко. Осторожно и еле заметно, но всё же улыбается. Снова тарабанящий по крышам дождь. В тишине шум будто увеличивал громкость и я невольно заслушивался им. — Мои отношения — это фикция, — вдруг произносит Мин. — Что значит «фикция»? Юнги сглатывает и наконец-то поворачивается корпусом в мою сторону. — То и значит, Чимин. Я не хотел, чтобы они существовали, но так было нужно. — Ты обещал сказать всё. Почему ты опять говоришь общими фразами? — Потому что… Капли. Раз. Два. Три. Дождь сходил на нет. Теперь звук был глухим и совсем слабым, но он был. — Что вас связывает с Хосоком? — Он — друг детства. Мы росли вместе, учились в одной школе и… пытались построить первый бизнес вместе. — Эта фирма твоя? — Нет. Эта фирма его покойного отца. Хосок получил её по наследству около 8 лет назад. Он был совсем юн и… не готов к этому. Это испортило его. — Что ты имеешь в виду? — До того, как бизнес отца ушёл ему в руки, Хосок был обычным парнем. Мы действительно были дружны и амбициозны. И я, и он, хотели построить что-то своё, что-то, что было бы отлично от дел его родителей. — Что плохого в том, что у него есть готовое дело? — Плохого ничего. Вся суть в том, что он дорвался до больших денег и власти. Он не смог устоять. Стал много пить, запустил себя, спал с кем попало… — И почему вы перестали дружить? — Я пытался ему помочь: брал бразды правления в свои руки и вёл фирму, пока он отсыпался дома после попоек; я возился с его сестрой, которая тогда была ещё совсем юная. Я был всегда рядом и пытался вытянуть его… Я правда хотел помочь. — Он не оценил? А матери у них не было? — Она оставила их ещё с рождения. Поэтому после смерти отца, всё пошло под откос. Юнги снова устремляет взгляд на улицу и делает небольшую паузу. — Я нравился Джиу. Возможно больше, как брат, чем как парень, но сути это не меняет. — И что было дальше? — Я поставил Хосока на место. Пришлось заниматься его реабилитацией, контролировать то, что он делает и в целом посвящать жизнь только ему и его семье. Джиу росла и всё больше давала мне понять, что я ей не безразличен. — Ты отвечал взаимностью? — Я игнорировал это и отшучивался. В мои планы не входило встречаться с кем-то и уж тем более с сестрой лучшего друга. Я и на себя то времени не находил. Так что… — Но не могла же она тебя заставить! — невольно повышаю голос и тут же стихаю. — Она не заставляла, — Мин потупляет взгляд. — Я сам. Сердце замирает. Значит это решение Юнги и только его. Значит никто ему не угрожал, не заставлял, не стоял над с ним с пушкой , приставленной к виску. Он просто сделал выбор, как я и думал. — Я не мог её оставить. Хосок уже был другим. Холодным, расчётливым, зазнавшимся… Он игнорировал потребности Джиу, а у неё были свои сложности. — Что за сложности? — Институт, жильё. Ей только исполнилось 18 лет. Одна бы она не выжила в большом городе. — То есть , Хосок оставил её без средств к существованию? — Можно и так сказать. Он предложил сделку: я работаю в его фирме на любой должности, с хорошей зарплатой, но должен при этом и дальше следить за Джиу. Она ему тогда не была интересна и в целом всегда мешала его вольной жизни. Впрочем, сейчас тоже скорее всего. — То есть… он предложил тебе работу и деньги взамен на… — Да. Дело тут не в работе. Я бы мог найти работу ещё где-то, пусть и с меньшими деньгами. Я не мог бросить Джиу. Это был мой долг. — Почему он так изменился? Я говорю про Хосока. — Я думаю дело в отце. Он всегда готовил место в фирме Джиу. Любил её, оберегал. Хосоку же наоборот говорил, что мужчине нужно добиваться всего самому. Однако на смертном одре он наконец-то понял, что Джиу совсем не готова к такой ответственности, а Хосок — это взрослый парень с амбициями, который готов был рваться в бой. — То есть Хосок хотел утереть нос и отцу и Джиу? — Наверное. Много факторов… Я… я могу понять его отчасти. Но всё же он переступил черту. Если вначале я закрывал глаза на его выходки, колкие слова в адрес Джиу, в мою сторону, то теперь — нет. Он должен был повзрослеть тогда. — И… как вы начали встречаться... с ней? — Честно? Я и сам не понимаю как… Я был с ней рядом, как верный слуга. Мы жили вместе ещё с тех пор, как Хосок выгнал её из дома. Я приютил её у себя и заботился как старший брат. Она воспринимала это как знаки внимания. Ну а дальше… Объятия, касания, по утрам завтраки и… я не смог разбить её воображаемый домик мечты. Я думал, что так будет лучше для неё и меня наверное... — И сколько это продолжается? — Наверное лет 5. Я устал считать. — Ну а… а как же постель? Ты спишь с ней? — Нет! Ты что! Нет! — А что такого? Раз вы встречаетесь. Не логично ли это? — Нет. Нелогично... Я попросту… заигрался. Он выдыхает. Пламя свечи плавно движется в разные стороны и отбрасывает тени на стену позади. Я вижу, как Юнги смотрит себе под ноги и ищет ответы на вопросы. Он и сам запутался. — Я же не мог выгнать её на улицу? - наконец-то произносит Мин. — Так вот почему ты говорил, что всем помогаешь… Я не думал, что эта неосторожно брошенная фраза будет настолько важна в наших отношениях. Всепоглощающая доброта не всегда может быть на благо. Увы. — Мы расстались. Если так можно сказать, — говорит Мин довольно сиплым голосом. — Первый раз я попытался сказать ей об этом после того поцелуя в лифте. — Почему? — Почему тогда? — Да. — Ты открыл мне глаза. Я в одночасье понял, что могу что-то чувствовать. Я понял, что проживая так жизнь, я теряю что-то более важное. — И как она отреагировала? — Плохо. Сначала была истерика, потом она как-то резко заболела… Я, конечно же, помогал и был рядом, потому что всегда был рядом... Оказалось, что это была всего лишь спекуляция, чтобы закрыть этот вопрос. Она думала, что меня можно провести. Хм... — А дальше? — В день, когда ты впервые танцевал в студии в моём присутствии… я… поехал тогда домой. Я был сам не свой. Меня рвало на части от своей же беспомощности. Мы снова поговорили и пришли к выводу, что Джиу нужно искать жильё и съезжать от меня. Она согласилась разъехаться и выглядела вполне адекватной в тот момент. Я даже удивился. — Но что-то пошло не так? — Конечно, — Мин ухмыляется, будто и сам знал, что так и произойдет. — Она пошла к Хосоку и рассказала об этом ему. Впервые, за столько времени , она решилась с ним говорить откровенно. — И что он? — Теперь он злился на меня. Злился и пытался манипулировать мною . Ему всегда нравилась эта игра — игра в доминанта. Он поставил мне очередное условие. — И какое на этот раз? — Я остаюсь с Джиу, либо теряю работу навсегда. Хосоку не нужна была эта проблема. Ему нужно было оставить всё как есть. — И ты согласился? — Я… да. Я решил, что мне нужно накопить денег, чтобы спокойно уйти. С Джиу это было сложно. Из милой девочки с небольшими запросами, она превратилась в девушку, которая не знала меры. Я хотел оставить ей квартиру в таком случае , а самому уйти, чтобы больше не чувствовать никакие угрызения совести. — И что в итоге? Ты с ней сейчас? — Нет. В день, когда мы поговорили в доме… — Мин впервые за весь разговор смотрит на меня в упор, прямо в глаза. — Я решил, что так больше не могу. — Почему? — Ты изменил меня. Дождь практически прекращается. За окном еле слышно доносился гул проезжающих машин и звук одиночных капель, которые всё ещё падали с крыши и ветвей деревьев. — Я всего лишь… — Нет, Чимин. Ты правда... изменил меня. Я хотел сказать тебе это тогда, но не успел. — Это всё, что ты хотел сказать мне? — Спасибо, — Юнги отвечал быстро, будто выучил весь текст заранее. — И… прости меня. — За что? Мне становилось всё жарче и жарче. Я не понимал от чего: от того, что рядом плавилась свеча, или от того, что рядом со мной, в такой обстановке, присутствовал Юнги. — За то, что не сровнял счёт. Ещё одна капля падает с крыши и разбивается о подоконник. А затем тишина: долгая, но не мучительная. Моё сердце таяло, с него сваливался груз тяжелого льда. Я ощущал себя свободным. — Ч-что ты имеешь в виду? Юнги наконец-то отходит от подоконника и подходит к столу, где сидел я. — Можно? — Мин протягивает руку вперёд. — Да, — неловко подаю ему свою и замираю. Юнги наклоняется вниз и целует тыльную сторону моей ладони. Это происходит быстро, буквально за долю секунды, но я ещё долго буду чувствовать на коже след от горячих губ. — Это я имею в виду, — Юнги обходит стол и садится на своё привычное место. Я смотрю на свою ладонь и туго соображаю, что я сейчас почувствовал. — Мне нужно ехать, Чимин, — шепотом добавляет парень и я только сейчас прихожу в себя. — М? — Мне нужно ехать, — повторяет чуть громче Мин. — Спасибо, что дал мне возможность высказаться. Юнги мягко улыбается и снова встаёт со своего места, направляясь обратно в коридор. За ним тут же выбегает Ричи и что-то болтает на своём собачьем языке. — Д-да не за что, — что-то бурчу и автоматически плетусь за ними, плохо ориентируясь в темноте. Голова была тяжелая, а ноги ватными. Я не понимал, что сейчас ощущаю. — Диск я оставлю здесь, — блондин кладёт коробочку на тумбочку и шумно выдыхает. — Спасибо. — Угу. Я не знал, что говорить. Я не знал, что думать. И уж тем более, я не знал, как реагировать на всё это. — Я… напишу тебе ещё. Можно? — Мин поворачивает защёлку и оглядывается на меня как-то по-детски робко. — Угу, — повторяю как заведённый и смотрю за манипуляциями Юнги, оставаясь в полном ступоре от происходящего. — Пока, Ричи. Пока, Чимин, — Юнги приоткрывает дверь и практически делает шаг в сторону тёмного подъезда, но моя рука, без моей воли, хватается за рукав его пиджака и тянет назад. — М? — Так не сравнивают счёт. Что??? Чимин, ты в своём уме? Что ты нахрен несёшь? — Что? — переспрашивает так же как и я Юнги. — Так не сравнивают счёт, — уже куда увереннее произношу я и делаю шаг вперёд. Теперь между нами практически не было места. В полумраке я не видел практически ничего, кроме его горящих глаз. Он смотрел на меня. Смотрел и любовался. Он всматривался в мои черты, прислушивался к дыханию и пытался решиться. Юнги слегка наклоняется вперёд и целует меня. Целует меня в нос. — До скорой встречи, Чимин, — Мин ловко выпрыгивает из квартиры. Я таю. Я снова в ничто.