***
Тэхен всегда мне говорил, что от настоящего hot boy ты уйдёшь не с бабочками в животе, а с лобстерами или, как минимум, жаренной курочкой, которая будет сладко булькать пока переваривается. И знаете, я наверняка переиграл всех и сразу, потому что оказалось, что в моём животе после встречи с Мином, было и то, и другое. Но об этом чуть позже — начнём по порядку. Утро. Впервые такое желанное, нераздражающее и комфортное, несмотря на то, что я проводил его не в родных пенатах. Нет трели раздражающего будильника, трепыхания Ричи над ухом и заунывной песни бабули Йянг за стеной (она любила начинать утро с каких-то сатанинских звуков). Только ярко-светлая полоса, пробивающаяся из окошка рядом прямо на незнакомую мне постель: она застыла ровно посередине между мной и прикроватной тумбочкой, как бы опасаясь меня разбудить. Мои мохнатые тапочки стояли рядом с кроватью, будто я и вправду жил тут давно. В нос бьёт аромат какой-то свежеприготовленной еды и кофе, от чего желудок заунывно трещит, желая получить порцию вкуснятины в себя. Я наконец-то сбрасываю остатки сна, как липкую паутину, и приоткрываю оба глаза по очереди. — М-м-м, — сумбурно мурчу себе под нос, потому что слова пока не формируются из-за склеенного от сна рта. Я вообще любил по утрам помычать — эдакий клич. Сладко потягиваюсь и ощущаю боль во всём теле, которая распространялась от лопаток до стоп. Но боль, стоит сказать, была приятной — я просто понимал её причину и от этого осознания мне становилось легче. Рядом бегал Рич, со вполне себе довольной физиономией. Он не бежал ко входной двери, как это обычно бывало по утру, а значит, с ним уже кто-то погулял. Я даже могу предположить кто. Рич громко тявкает и разбрасывает пару смачных порций слюнек по всей комнате, но я от этого лишь широко улыбаюсь и даже невольно смеюсь: какой же он всё-таки милый и неуклюжий — весь в меня. Ловко встаю с кровати и напяливаю тапки на ноги. Меня слегка штормит и даже знобит. Наверняка после вчерашней порции дождя (я бы больше назвал это огромной клизмой для всего города, нежели просто дождь). Но вы же понимаете, я ничуть не жалел о содеянном. Я бы сказал: «Я с радостью повторю это, даже если бы на улице был ураган или цунами». — Проснулся? — Юнги уже стоял в дверях, облокотившись плечом о косяк. Он выглядел уютно, по-домашнему, и этот образ хорошо дополняли серые треники и простая белая футболка, на пару размеров больше, чем у него есть. — Не хотел тебя разбудить, прости. — Ты не разбудил, — медленно и более менее связанно отвечаю, расплываясь в счастливой улыбке. — Доброе утро, кстати, — снова улыбаюсь и ловлю себя на мысли, что вот так и должен начинаться мой идеальный день. Я никогда не думал, как он должен выглядеть, но кажется, я нащупал ответ не задав вопроса. — Доброе, Чимин, — Мин отвечает тем же и засматривается мною в очередной раз. Его взгляд скользит по всему моему лицу: он задерживается на пару секунд на губах, которые я зачем-то раскрыл, а затем снова виновато заглядывает в глаза, как бы извиняясь за наглость. Теперь он частенько смотрел на меня дольше, чем 5 секунд. Бывало, что он настолько погружался в транс, что не мог и слова вымолвить в ответ. Но мне это определённо нравилось. Думаю, у нас это было взаимно. А ещё, Юнги становился мягче. Не в том плане, что он таял, как масло на сковороде и его теперь можно проткнуть без труда ножом — нет. Он смягчался в разговорах, жестах и, за последний день, я всё больше слышу от него слова «нравишься», «чувства», «я смущён» или «давай сделаем это вместе». Мне кажется, что он набрался смелости и отпустил из головы птичек, которые отвечали за стойкость перед настигающими его чувствами. В простонародье — он просто поддался этой лавине и, кажется, ни чуть не жалел. — Ты уже погулял с Ричи? — Гав! — пёс метался между нами, а я почему-то смеялся и не мог налюбоваться этой картиной. Я был счастлив. Правда. Искренне, бессовестно, совершенно нескрываемо и жадно. Меня радовал каждый момент, происходящий в этой маленькой, но уютной квартирке: мой жизнерадостный пёс, который катался тут, как сыр в масле; Юнги, стоящий напротив меня, с довольной улыбкой на лице, и я — одурманенный вчерашний вечером, ночью и утром. Разве я могу желать большего? — Да. Мы обошли пару кварталов, шлёпнулись в лужу, а потом зашли за вкусняшками в соседний магазин, — Мин останавливает Ричи и чешет ему за ушком. Тот, ожидаемо, ещё раз громко тявкает и облизывает руки блондину. — Завтрак готов и я даже смогу поприсутствовать при его дегустации, — Юнги по кошачьи-хитро улыбается, а я и вправду таю, как кусочек масла на солнце. — Потому что сегодня суббота? — Именно. — Гав! Разговоры. Мы будто оголодали по ним, по нашей невидимой связи, заливистому смеху, по поводу и без, по комфорту, который исходил от каждого предложения. Мы изучали узкие, извилистые тропы прошлого друг друга и бессовестно наслаждались этим, без какого-либо угрызения совести. Мы наконец-то расслабились и поняли оба — мы друг другу нужны. — И я просто так смачно упал! Ты бы видел моё лицо! — Мин рукоплескал, а я всё удивлялся, как же в этот момент с его вилки не упала на стол яичница, которая уже вероятно остыла, пока он говорил. Мне бы иметь такую такую устойчивость как у неё. Я впитывал, как губка, и думаю, что Юнги делал тоже самое. Он сидел с приоткрытым ртом, когда я что-то с жаром рассказывал. От чего, кстати, Юнги пропустил половину завтрака, а я бессовестно воспользовался его увлечённостью и слопал часть его порции. — Ты бы знал, как я краснел, когда увидел тебя в своём кабинете, — смеюсь и вспоминаю тот самый понедельник на новом рабочем месте. Точнее, уже на старом. Наше общение было про откровенность. Я наплевал на все напутственные слова Тэ о том, что нужно быть немножко с загадкой или с изюминкой, если быть точным в цитировании. Но могу сказать в своё оправдание — я делал это на автомате, будто меня прорвало, как плотину. Я говорил о каждой мысли, которая посещала меня тогда. Краснел, бледнел, смеялся, но всё равно озвучивал, потому что мне казалось, что это очень важно нам обоим. — А я… — Юнги делает финальный глоток из кружки и мельком смотрит в окно, которое находилось прямо у кухонного стола.— Я вообще-то очень стеснялся тебя сам. — Правда? — чуть ли не спрыгиваю с места. Такой факт я точно не ожидал услышать, вот честно. — Ты всегда казался мне холодным и спокойным. — Просто я умею вовремя делать умное лицо, — смеется Мин и я заливаюсь смехом вместе с ним. — Ты буквально выстрелил мне в грудь своей красотой. Обескуражил меня своей наивностью и дружелюбием, а потом ещё и добил всем остальным. Я… знаешь, я часто думал перед сном, а какого это быть с тобою рядом. — И что надумал? — хитро улыбаюсь и уже предвкушаю новые комплименты в свою сторону. — Мне представлялось, что это чертовски сложно. Не потому что ты плохой или что-то ещё… нет. Мне казалось, что ты очень активный, энергичный, жадный до жизни, а я бы с тобой рядом просто осел, как якорь на дно. Знаешь, как на контрасте: ты — белый цвет, я — черный. Думал, что мы так не похожи, но… — Юнги смахивает светлую прядь челки со лба и усмехается, видимо осознав, что никакой он не «черный», а наоборот. — Но?.. — Всё иначе, — Юнги протягивает руку вперёд и аккуратно касается моих пальцев. Я пропускаю через себя импульс и ловлю порцию мурашек. — Я вчера понял, насколько сильно погряз в мыслях, которые и на йоту не были правдой. Прости, что я боялся сказать тебе… — Подожди, — я быстро встаю с места и забегаю за спину Юнги. Ставлю обе руки на его плечи и наклоняюсь к уху. — Стоит ли просить прощение за то, что было прекрасно? Где бы мы оказались сейчас, если бы не эти события? Я знал, что Юнги согласен с моими словами. Да и я сам был убеждён, что вся эта долгая, но увлекательная история, происходила со мной не просто так. И вот о чём я подумал: Я рассказал вам о многом: о своих чувствах, переживаниях, слезах и радостях, но не рассказал главного — то, кем я стал за этот период. Давайте теперь об этом. Сейчас я сижу в своей квартире, на том же диванчике, который стоял напротив моего потрепанного временем рабочего стола. Всё вроде бы тоже самое: нет ничего лишнего, кроме беспорядка, устроенного Хосоком и мной вчера. Та же небольшая квартирка в старом фонде, с противной соседкой Йянг через стену и мною — человеком, который до одури боялся быть настоящим, но только не теперь. На первый взгляд, всё осталось на своих местах. Спустя 30 дней, которые мне были даны для взросления, я понял, что чувства не появляются насильственно, не рождаются из «мимолётного» взгляда исподлобья через толстое стекло офиса; не вспыхивают, когда ты награждаешь кого-то жадным алкогольным поцелуем в лифте, и даже собственные грызущие мысли не сеют в тебе зерно чувств. Смеюсь и вспоминаю, как сильно я хотел влюбить в себя Юнги, как я подбирал наряды и пытался казаться неприступным в его глазах, казался быть кем-то, кого я даже не знаю. Я так жаждал его внимания, совершенно не подумав о том, что у него, как и у меня, есть чувства. Чувства, которые и сами были готовы расцвести, как первые весенние цветы в саду у тебя на клумбе; чувства, которые не любят спешки; чувства, которые оказались сильнее, чем мои принципы «добиться всего любой ценой». И эти чувства оказались куда глубже и трепетнее, чем простые гормоны, которые ударяют сначала в голову, а потом в пах. Эти чувства стоило ждать и лелеять в своём сердце. Знаете, мне кажется, что я до беспамятства влюбился в Юнги. И вот, что изменилось за этот месяц. Я наконец-то понял, что только сейчас в полной мере испытал к нему всё это. Я в полной мере ощущаю себя влюбленным. Влюбленным не в томную фигуру за окном, а в человека, которого я знаю, ценю и оберегаю. — Неужели я собираю вещи? — перебираю шкафы на наличие пригодной одежды и всякой необходимой мелочёвки, которую Юнги вчера тут не забрал. — Так это странно… Вчерашнее предложение бывшего начальника не было пустым звуком. Сегодня, после завтрака, он отвёз меня домой, чтобы я собрал остатки вещей и перебрался к нему окончательно. Конечно же прецедент моего переезда слишком уж удручающий и гнетущий, но всё же: Юнги не бросил меня и, более того, он протянул мне руку помощи, позаботившись о моём благополучии больше, чем я сам. Он поступил, как настоящий мужчина. Мне этого не хватало. — Алло, — телефонный звонок отрезвляет и я переключаюсь на разговор. Почему-то, последнее время, я совсем перестал смотреть на то, кто мне звонит. — Ты — балда, коих свет не видел! — кричит в трубку Тэ, «срываясь с места в карьер» .— Мало того, что ты мне рассказал об этом упыре только сегодня, так ещё и в смс! Ты там совсем что-ли? Чимин! Ну я же тебе говорил!!! Клянусь тебе… я тебя сам грохну, когда увижу! — Так, хватит на ультразвук переходить, — отодвигаю телефон на безопасное расстояние от уха, чтобы точно не оглохнуть. Я уже привык, что Ким реагирует на всё слишком эмоционально. — Просто я не хотел тебя беспокоить вчера. На деле, конечно, я попросту забыл рассказать обо всем другу. Уж слишком этот день был сумасшедшим. — Беспокоить?! Ты слышал, Гук? Беспокоить! — Да! — раздаётся откуда-то издалека. — Беспокоить… — повторяет Тэ, осознавая весь пиздец произошедшего. — Давай к нам шуруй. Мы уже приготовили для тебя раскладушку и пирог… И нервные клетки видимо тоже. Хотя последнее мне и самому теперь нужно… — Я теперь живу у Юнги. Раз. Два. Три. Ну ладно, три с половиной ещё. Не такая быстрая у него реакция. — ЧЕГО?!!! — Я уже говорил тебе, что ты говоришь ультразвуком? — Чимин, это правда?! — Гук берёт разговор в «свои руки», потому что Тэ, судя по всему, уже откинулся или встречает Апостола Петра у врат рая. — Тут… короче Тэхен, кажется, не совсем в себе. Что с ним делать в такой ситуации? Может ему дать святую воду? — Да в себе я! — Тэ возвращается на линию, а я невольно смеюсь, потому что этот разговор похож на какой-то ситком, разбавленный драмой из пустого места. — То есть тебе одного Хосока в твоей жизни мало, да? Теперь ещё и к этому поедешь! Да что ж ты такой непутёвый, Чим! — Он предложил мне помощь, — пытаюсь оправдаться, как нерадивый ученик перед классной. — Вас я теснить не хочу. Я и так достаточно пожил у тебя. — Теснить… — снова повторяет Тэ и как-то драматично вздыхает. Было слышно, как он подбирал слова. Точнее, он отсеивал из них мат, чтобы разговор был более слаженным. — Да я вообще-то… — Перестань, — перебиваю друга и беру всё в свои руки. — Нам с Юнги хорошо. — Стоп. В каком плане? — Ну мы… — Переспали?! — врывается в разговор Гук, который явно всё подслушивал где-то на расстоянии вытянутой руки от Тэхена. — Так, Гуки, — слышны звуки копошения и какой-то мини бойни. Видимо Ким пытался объяснить благоверному, что наш разговор несёт сугубо интимный характер и вообще-то он там не котируется .— Ай! А ну не щипаться! Я тебе сейчас жопу надеру тоже! Стой! А-а-а! — Вы там в порядке?.. *непередаваемые звуки ада и умирающего лебедя* — Да, — снова на связи Тэхен, со слегка запыхавшимся голосом. — Так… вы переспали? — повторяет вопрос своего партнёра Ким. — Да ну тебя. Я не такой, — отмахиваюсь, а сам думаю о том, что сегодняшняя ночь вполне могла бы закончиться именно так, если бы мы с Юнги не спали на разных диванах. Всё-таки он настоящий джентльмен. Ну либо он просто не заинтересован в этом (что теперь, в теории, меня обижает). — Мы спим раздельно. — То есть, он тебя ещё и не хочет? — снова с наездом спрашивает Ким, будто читает мои мысли. — Да ты уже определись, что тебе нужно! Заботится — плохо. Не спит — плохо. Спит — тоже плохо. — Всё плохо, — резюмирует Тэ и снова тяжело вздыхает. — Чим, ну как же так? Как ты… что теперь с Хосоком делать? Как ты вообще? — Юнги поехал с ним говорить… А я в порядке. Отделался только шоком и разгромленной квартирой, — мельком осматриваю гостиную, которая была похожа на хаотичный выплеск художника под спидами. — О чем? — Не знаю, но его нет уже пару часов. Уверил меня в том, что всё будет в порядке. Я… надеюсь, что они смогут договориться. — Я этому пиздодельному мудозвону объясню сам, где его сладкожопая задница должна обитать, если это не сделает Юнги! — Тэхен говорит это с такой экспрессией, что мне на секунду кажется, что ничего смешного в его фразе нет. Всё же через две секунды я заливаюсь смехом и слышу, как это же делает сам Тэхен, а затем и Гук. — Боже… — выдыхаю я от смеха и смахиваю пару слезинок с ресниц. — Умеешь же ты элегантно полить помоями незнакомых людей. — Я ещё не начинал, — поддерживая мою веселую интонацию, отвечает друг. — Короче, Чим… — М? — Будь осторожнее. Я не доверяю уже никому. А лучше приезжай к нам. Мне так будет спокойнее. — Я могу заехать с Юнги. — А вот на это я не подписывался вообще-то! — тут же прерывает меня друг. — Приезжайте! — орёт откуда-то издалека Гук и я невольно смеюсь. Видимо не до конца получилось его выгнать. — А ну брысь! — Тэ снова отвлекается на источник шума где-то рядом, а я задумываюсь над тем, как мне повезло с этим неугомонным Кимом. Тэхен был странным, шумным, экспрессивным, иногда наглым и чересчур «переживательным». Но это был тот самый Тэ-тэ, который ни раз вытаскивал меня из передряг, откапывал меня среди коробок из-под пицц, когда я ловил выгорание; это он вытаскивал меня на прогулки, когда мне было плохо и он же кормил меня вредностями, потому что те помогали мне справиться с трудностями. Тэ был удивительным, неповторимым и надёжным. Я только сейчас осознал, как сильно я благодарен ему за всё. — Тэ, — вдруг совершенно серьёзно начинаю говорить я. — Чего? Сейчас я Гука выпихну и продолжим. — Постой, — перебиваю я его. — Чего? — Спасибо тебе. — Не понял, — слышно, как на фоне от таких слов замолкает и Гук в том числе. Я буквально рисую эту картину у себя в голове и невольно усмехаюсь. — Спасибо за то, что до сих пор дружишь со мной. Я очень ценю это. — Чим, я Юнги всё равно домой не буду пускать. Пока приезжай один, а там посмотрим, — не понимая сути, отвечает Тэ. — Не нужно мне, чтобы он приезжал. Я правда хочу сказать тебе спасибо. Молчание. Тэхен имел множество качеств, которые продвигали его по жизни вперёд. Однако, одного у него всё-таки не было — умения нормально реагировать на чувства. — Я… э… — Тэ запинается. — Не говори ничего в ответ. Я знаю, что ты испытываешь тоже самое. Просто я только сейчас осознал, насколько я счастлив, что ты есть в моей жизни. — Да он тут уже слезу пустил! — кричит Гук и тут я не выдерживаю — смех сам собой вырывается наружу. — Я говорил тебе, что убью тебя? — фырчит Тэхен в сторону, а я продолжаю ржать. — Чим, мне всё-таки нужно прерваться, чтобы его грохнуть. Прости. — Я пойду. Буду ждать Юнги с новостями и заодно соберу вещи. Так что созвонимся позже. — Только не через год, когда он тебя под венец позовёт, — с обиженным тоном, отвечает Ким. — Я хочу быть в курсе. — Обязательно, — улыбаюсь и резко встаю с кровати, потому что срабатывает домофон. — До связи, сладкая парочка. Пока, Гук! В ответ слышны какие-то трепыхания и звуки гудков. Видимо войнушка приняла иную форму и им уже было не до меня. — Что ж… Они хотя бы отвлекли меня от мыслей. Преодолеваю расстояние до коридора и почему-то трясущейся рукой снимаю трубку. — Алло. — Это я. Я растворяюсь в неге собственных чувств. Это как выстрел в лоб. Меня размазывает от эмоций и осознания, что всё это происходит взаправду. — Открываю, — поспешно нажимаю кнопку и стекаю спиной по стенке, касаясь плинтуса пятой точкой. — Неужели я вправду переезжаю? Вопрос повторяется, как и тысячи вопросов «до» о том, а стоит ли это делать и почему я так уверен, что Юнги — это моя судьба. Судьба. Может быть не такая, как в фильмах про любовь или в привокзальном романе, но всё же — судьба. — Привет, — Юнги открывает дверь сам и отряхивает ноги от уличной слякоти. — Как ты? — Скажи мне лучше, как ты? — отвечаю вопросом на вопрос. Благо я уже успел принять стоячее положение, чтобы не напугать его. — Мы поговорили, — Мин сбрасывает куртку и вешает её на крючок, будто он был тут миллионы раз, как и я у него дома. — Ты собрал вещи? — Не всё, — честно отвечаю я и показываю на дверной проём, ведущий в гостиную. — Поможешь? — Конечно, — блондин проходит в след за мной, а я ловлю спиной мурашки и снова спрашиваю у себя — «Я не сплю?». — И как вы поговорили? — сажусь на пол, где уже была груда вещей, которые я пытался разобрать почти два часа. — Я не думаю, что тебе стоит знать об этом, — как-то холодно отвечает Мин и, в отличии от меня, садится на диван, широко расставляя ноги в стороны. Он сильно сжимал челюсть и прищуривался — по нему было видно, что ничем хорошим это не закончилось. — Забудь. — Как это «забудь»? — хмурюсь и смиряю его неоднозначным взглядом. — А вдруг он вернётся? — Не вернётся, — так же «морозно» отвечает Мин, только на этот раз, он смотрит в окно, а не на меня. — Ты его убил что-ли? — Нет конечно, — усмехается Юнги. — Просто не стоит об этом говорить. Тебе нужно передохнуть. Итак столько всего на тебя навалилось. — Ну а… как же мне быть с работой? — берусь за первые попавшиеся бумажки и почему-то именно они пробивают во мне слезы, которые кое-как держатся внутри меня. — Уладим, — коротко отвечает Юнги. — У меня есть пару вариантов. — Я… я не хочу пару вариантов, — неожиданно для самого себя, расправляю плечи и отвечаю куда увереннее. — Я хочу нормальную работу и вообще… — У меня есть знакомые, которые предложат тебе хорошие варианты, — начинает Мин, уже рассматривая мою реакцию, а не окно. Его выражение лица меняется на сочувственное и была холодность растворяется в воздухе, будто её и не было. — Нет, — хмурюсь и откидываю кипу бумаг в сторону. — Нет! — Что «нет»? — Он так ничего и не понял, да? — Хосок? — Да. — Ну… — Не понял, — перебиваю Мина и берусь за свой телефон, а дальше — всё, как в тумане. — Чим? Ты чего делаешь? Чимин? Эй, — звучит где-то фоном. Прикусываю язык и отправляю сообщение нужному адресату, пока из меня не выветрился весь гнев. — Чимин? — Юнги сползает на пол и пытается достучаться, но я слишком погружен в дело. Он пытается обратить на себя внимание, но всё безрезультатно. — Он сам напросился, — единственное, что успеваю сказать и осознать. — Я устал.***
С момента отправки моего сообщения до конкретной встречи с конкретным человеком, прошло около 2-х с половиной часов, пары тысяч сказанных слов в мою сторону, дабы отговорить меня и ещё несколько потраченных нервных клеток, которые выветрились из меня вместе с кислородом. Я сидел на том же вычурном кресле, в том же доме, что и в первый раз, жадно рассматривая картины напротив и совершенно не испытывал никакого волнения. Видимо, гнев и адреналин делали своё дело. — Не думал я… — начинает Хосок, поправляя черный пиджак, который хорошо смотрелся на нём. — Я только что отшил твоего благоверного, а тут ты. Вы по очереди будете теперь ко мне ходить? — Юнги, — поправляю я его. — О чем вы говорили? — Пф, — ухмыляется Чон и издаёт какой-то нечленораздельный звук. — Угрожал мне тут. Вмазал мне… — Хосок поправляет челюсть, видимо, в которую и пришелся удар. Почему-то я не был удивлён на этот счёт: Юнги выглядел уж слишком взвинченным. Внутри ликую, потому что хотелось сделать тоже самое. Правда. Я впервые был не прочь вмазать кому-то. — Но этот придурок забыл, что я от своего не отступаюсь. — Только проблема в том, что из твоего — у тебя только член, который болтается между ног, как парус на ветру, — вальяжно закидываю ногу на ногу и нагло рассматриваю реакцию Чона, который резко поворачивается от зеркала, перед которым он красовался всё это время, ко мне лицом. Он молчит буквально пару секунд, за которые успевает покраснеть от подбородка до лба, будто это чайник на плите. — Че ты сказал?! — пылит Хосок, раздувая ноздри, как огнедышащий дракон. — Ну раз ты хочешь говорить на таком языке и понимаешь только его… — встаю с кресла и подхожу с Чону ближе, будто всё это снова происходит, как в ту нашу первую встречу в его доме. — Я — не твой, дорогуша. Я не собственность Юнги и даже не чей-либо ещё. Я принадлежу себе и никогда не буду менять этого факта. Ясно? — Хочешь позлить меня? — фырчит Хо и нарочито игриво улыбается, как страшная кукла в темноте. Ему нравилось играть по таким правилам. — Думаешь, это тебе поможет? — С какого черта, ты решил, что способен завоевать меня? Думаешь, что твоя отвага с примесью идиотизма и денег, даёт тебе привилегии? Ты думаешь у меня не было богатеньких ухажёров до тебя? Ты думаешь, что мне интересны твои детские проблемы, которыми ты живешь по сей день? Ты смешон и нелеп. Играешь в папика, а самому бы в пору сидеть сопли вытирать на диване, смотря мелодрамы. Я перегибал, но таков уж был мой образ. — Ты ахуел?! — орёт Чон и пихает меня в грудь двумя руками. Я, логично, отскакиваю на метр назад, но не сдаю позиции. Я рассчитывал на такую реакцию, само собой. — Я? Конечно же да! — кричу в ответ и снова делаю уверенный шаг вперёд, будто меня это только веселит. — Так же, как и ты! — Вали из моего дома! Вали из моего дома, конченый идиот! Ты что о себе возомнил?! — Да ну! Что же так, Хосок? Разве тебе не хочется меня завалить, чтобы удовлетворить свои амбиции? А как же секс ради секса? А как же твои детские обиды на отца, который уже неизвестно сколько лежит в гробу?! Ты же так хочешь доказать ему, что что-то из себя представляешь! Доказать всеми возможными способами, хотя истина лежит на поверхности. — Ты… — Чон полон ненависти. Его правый глаз дергается, а руки непроизвольно сжимаются в кулаки, оголяя пульсирующие вены. — Ты — кусок дерьма! Ты никому нахер не будешь нужен! — Как и ты? Я резал без ножа и, на самом деле, не хотел этого. Но у меня не было шанса — Чон не понимал нормальный язык. Он говорил на языке боли и отчаянья. Как же я раньше не заметил, что он понимал именно его? — ЗАТКНИСЬ! Звук эхом разносится по холлу, но мне плевать. Я, кажется, был на верном пути и даже кайфовал от процесса. Это мне напоминало битву с главным боссом, когда ты нашёл наконец-то способ, как его пройти. — Если ты будешь со мной — то ничего не выиграешь. Не заслужишь любовь, не заработаешь лавры, за которыми гонишься, не станешь хорошим сыном или лучшим братом. Ты будешь тем же Хосоком, который ведёт себя, как мразь, наплевав на честь. Выбирай. — Что выбирать? — теряется Чон. Он разжимает кулаки и смотрит на меня, как испуганный ребёнок. — Иди со мной в постель и делай со мной, что хочешь, если ты желаешь остаться ничем и никем, либо выгоняй меня из своих царских хором, звони сестре, запишись к врачу и отпусти наконец-то обиды. Не будь ебучей тряпкой, которая прикрывается прошлым. В тебе есть сила. У тебя есть средства и даже друг, который хотел бы тебе помочь. — Юнги? — как-то с надеждой переспрашивает Чон. Его эмоции быстро потухают и теперь мне стыдно за то, что я говорил ранее. — Думаешь ему хотелось приходить сюда и говорить то, о чем вы толковали? Думаешь ему это нужно? Он и раньше хотел тебе помочь, только ты дальше своего носа не видел. Тяжело выдыхаю и наконец-то отпускаю адреналин из тела. Мне сразу становится легче на пару сотен процентов. — Блять… — Хосок облокачивается на тумбочку позади него и опускает голову вниз. — Я прощаю тебя, — вдруг совершенно спокойно, выдаю я. На этот раз, это были действительно мои слова, а не слова образа, который пытался всё тут разрулить. — Я вижу в тебе что-то хорошее. — Ты? — усмехается Чон полу. — Человек, которого я чуть ли не изнасиловал? Человек, которому я перекрыл кислород? Не смеши. — Я не говорил, что ты идеальный, — усмехаюсь и облокачиваюсь на тумбочку точно так же, как и Чон, только на пару сантиметров правее от него. — Ты козёл и тот ещё псих… — Эй, — Хосок поднимает голову и смотрит на меня. — Я всё ещё могу отвести тебя в кровать. — Серьезно? Ну тогда я перегрызу тебе артерию и ты сдохнешь в адских муках. — Вот за это ты мне и понравился, — Хосок тоже тяжело вздыхает и смотрит теперь в стену перед собой. — Тем, что я могу тебя убить? — улыбаюсь и понимаю, что напряжение в разговоре куда-то улетучилось, будто его и не было. — Характерный ты. Вдохнул в меня… жизнь. — Не я её вдохнул, а ты, — снова принимаю прежнее положение тела и встаю напротив Чона. — В твоих руках всё это. Хватит быть жертвой. — Блять. Во только не начинай! — Слушай, — снова плюхаюсь на кресло и закидываю ногу на ногу. — Нечего было меня выбирать в качестве жертвы. Я и сам кого угодно задолбаю, поверь мне. Так что отъебись от меня и займись уже собой. Тоже мне, нашёл себе проблему на голову. — Думаешь, что ты вправил мне мозги? — ухмыляется Чон, не смотря на меня вообще. — Я тебе не психиатр, чтобы таким заниматься, — манерно поднимаю голову вверх, будто мне вообще нет дела до этой ситуации. — Я лишь пришёл тебе сказать, что под любым углом не буду твоим. Можешь хоть головой об стену разбиться, но нет. — Да пошёл ты, — Чон с усмешкой смотрит на меня и через пару секунд улыбается. — Не нужен ты мне. — Да и ты мне, — пожимаю плечами и тоже в ответ улыбаюсь, будто у нас тут батл по взаимным оскорблениям без обязательств.— Только объясни мне: тогда какого черта всё это сейчас происходит? М? — Ой, — Чон пытается занять руки и берёт какой-то странный предмет с тумбы рядом. — Иди уже. — У тебя есть последний шанс затащить меня в постель, — встаю с кресла и медленно прохожу мимо Чона, будто хочу позлить его напоследок. — Тебе же так это было надо. — Отвали, — бурчит в ответ Хо. — Найду получше. — Ну разве что Бога, ибо лучше меня только звёзды. — Я не знал, что ты такая заноза в заднице, — продолжает обижено вещать Чон, не сдвигаясь с места. — Визитка на кресле, — бросаю я вслед, хватаясь за ручку двери. — Какая ещё визитка? — Врач. — Но… — Не душни и бери себя в руки. А ещё — порадуйся за друга хоть раз в жизни. Он заслужил спокойствия, — дверь захлопывается и я совершенно спокойно шагаю к выходу. Мне не страшно, не грустно, меня не терзают мысли. Я считаю, что всё сделал правильно. — Эй! — раздаётся за спиной знакомый голос, буквально через минуту. — М? — останавливаюсь на месте, но не поворачиваюсь к источнику шума. — Он не любит крепкий кофе и у него аллергия на все орехи, — бросает вдогонку Хосок, оповещая меня о том, что я выиграл. — А ещё он не любит, когда друзья отказываются от него, — парирую я в ответ, но улыбаюсь его реплике. — Если перестаешь быть говнюком — заходи на ужин. Глубокий вдох. Я точно сделал то, что должен был ещё давно. Никаких игр, никакой драмы — только правда в лоб, от которой не отвертеться. И плевать, сработает ли это.