***
— Чимин, прекрати! Перестань бежать от меня! — Юнги говорил это уже третий раз к ряду. Я не оборачивался и шёл, куда глаза глядят. — Стой! — Мин ровняется со мной и идёт «в мой такт». — Я просто беспокоюсь за тебя. Резко торможу, от чего наши тела снова находятся на приличном расстоянии друг от друга, так как он не успевает так же по инерции остановиться в след за мной. — Почему ты решил, что должен решать всё сам? — Что ты имеешь в виду? — Юнги остаётся на том же месте, на расстоянии вытянутой руки от меня. Он часто дышал, а на лбу были видны небольшие капельки пота. Наша перепалка длилась около часа, если не больше и, честно говоря, я чертовски устал и хотел есть. А ещё, у меня явно была температура, потому что тело то и дело пробирала несвойственная мне мелкая дрожь. Видимо вчерашняя прогулка по крыше давала о себе знать. — Ты взъелся на меня за то, что я решил уладить вопрос с Хосоком сам. Разве это не эгоизм? — Эгоизм? Чимин, я просто переживаю за тебя! — Мин разводит руками и повышает тон. Он редко делал так, от чего у меня по спине бегут мурашки. Я не понимаю от чего именно, но факт остаётся фактом. — Я… он уже перешёл все границы. Ты больше с ним не увидишься. — Да? То есть ты решаешь за меня точно так же, как и он? — выгибаю бровь и скрещиваю руки на груди. По телу снова идёт «больной» импульс, от которого становится на пару градусов холоднее. — Я не решаю за тебя, — довольно строго отвечает Мин. — Я просто… — Ты решаешь. Это моя проблема с Хосоком. Даже если он решит убить меня — это моя проблема. — И ты в это сам веришь? Честно говоря, я и сам не знал из-за чего мы ссорились. Причин было много, но все они были настолько глупыми, что хотелось треснуть себе по лицу. — Что ты хочешь? — вдруг спрашиваю я, не зная, что ответить на встречный вопрос. — Хочу отвезти тебя домой, поужинать и больше никогда не вспоминать Хосока. Хватит. — А что хочу я? Молчание. Оно длится не так долго, потому что его прерывает раскат грома, который был совсем не свойственен этому месяцу. В этому году погода вообще вытворяла что-то странное. — Ответь мне сам, — наконец-то отвечает Юнги, пропустив пару шумных природных залпов перед этим. — Я хочу, чтобы ты уважал мой выбор. Я пошёл туда не потому что ищу на свою задницу приключений, а потому что я привык решать всё сам. Я сам вляпался в эту ситуацию, как и в ситуацию с тобой… — Со мной?.. — переспрашивает Мин, меняя тон на более обеспокоенный. Он мажет взглядом по всему моему лицу и пытается ухватиться за какую-то деталь, но не может. По его лицу видно, как он обескуражен моим эмоциональным всплеском. — Я почти месяц страдал по тебе и был виноват в этом сам. Юнги смотрит себе под ноги, а я замечаю, что в лужах виднеются следы от капель, которые ветер смахнул с веток. Кажется, сегодня ночью тоже будет дождь. Сильный. — Если ты страдаешь, то… — было видно, как ему тяжело даются эти слова. — Видимо, я причиняю тебе боль. — Ты не обязан решать всё. Ты не был обязан помогать Хосоку, его сестре и даже мне. Перестань быть хорошим парнем. — Может быть я и есть хороший парень? — ухмыляется Мин, а я наоборот становлюсь всё более серьезным. — Нет. Ты вмазал своему другу, который нуждается в психологической помощи из-за меня — человека, которого ты знаешь только месяц. Так поступают хорошие парни? Кажется до Юнги только сейчас дошла серьёзность всей ситуации. — С ним бесполезно говорить, — отвечает неспешно он, рассматривая даль позади меня. — К тому же, он заслужил это. — Нет идеально хороших или плохих. Хосок настолько же плох, насколько ты хорош и наоборот. И суть в том, что и тебя и его можно понять. — Ты его ещё и выгораживаешь? — не понимает Мин и хмурится так, что его брови буквально срастаются на переносице воедино. — Я хочу сказать, что тебе нужно перестать решать чужие проблемы, в том числе и мои. — То есть, — улыбается Юнги и я, почему-то, тоже расплываюсь в улыбке по инерции, — если бы я не пошёл с ним говорить, то ты бы совершенно спокойно на это смотрел, так? — Конечно, — вру и не краснею. Естественно мне льстило всё, что делает Юнги, но я был настолько скован прошлым и собственной самостоятельностью и самодостаточностью, что зачем-то пытался доказать ему, что могу существовать без него и без его волевого характера в моей жизни. Проще говоря, я мерился с ним причиндалами, хотя толку в этом не было никакого. — Чимин, ты просто хочешь показать, что ты можешь решить всё сам, — будто с языка снимает Мин сразу же после окончания моей мысли в голове. — Я понимаю, что ты готов бороться за своё благополучие и ценю в тебе это качество, но давай ты просто расслабишься. И, в конце концов, Хосок — мой бывший друг. Я не мог с ним не поговорить. Не важно, кто был бы на твоём месте. — То есть, не во мне дело? — хитро прищуриваясь, отвечаю я. — Чимин, — цокает Юнги. — Поехали домой уже. — Нет, подожди… — я пытаюсь что-то доказывать и дальше, но Юнги уже развернулся в сторону машины. — Эй! — Ты как к японской кухне относишься? — на ходу спрашивает блондин, не оборачиваясь, пока я пытаюсь его догнать. Как быстро мы поменялись местами. — Серьёзно? Ты так быстро сменишь тему? — теперь я ровняюсь с ним и заглядываю ему в глаза, но ненадолго. — Прошёл 1 час и 43 минуты, — Мин мельком смотрит на свои наручные часы, а затем на меня. — Я думаю мы достаточно потратили времени впустую. — Но… — Так японская или итальянская? — через плечо спрашивает он. — Подожди, но… — Ты волен делать то, что хочешь. Впредь я не буду тебя ограничивать в действиях и прошу прощения. — Стоп, — я снова торможу и смотрю в его спину так, будто там выросла картина или что поинтереснее. — М? — Вот так просто? Ты вот так просто извинился? Извинился за то, что даже не стоило извинений? — Чимин, просто прими уже тот факт, что я адекватный и готов вести диалоги. Если они конечно не пустые и не высосаны из пальца, — хитро улыбается он. — Я не твой покровитель и уж тем более не собираюсь тебя учить, как жить. Я просто переживаю и хочу, чтобы ты был в безопасности. Если ты выбираешь решать проблемы сам — пожалуйста. Я просто побуду рядом и, в случае чего, помогу тебе, если попросишь. Я часто моргаю и даже не замечаю, как противный дождик снова больно бьёт по макушке. — Чимин? Ты в порядке? — Юнги полностью разворачивается ко мне всем корпусом и разглядывает меня, как жалкого уличного котёнка под дождём. — Прости, — выпаливаю я, еле шевеля губами. — За что? — Юнги подходит ближе и рассматривает моё нечитаемое лицо. — В чём дело? — Я — идиот, — продолжаю в том же духе. — Прости, я просто… я реально нашёл глупый повод, чтобы поругаться. — Ругаться — это нормально, — Юнги улыбается так тепло, так душевно, что мне становится ещё стыднее, чем обычно. — Если в ссорах находится компромисс — значит всё идёт по плану. Мы же нашли его, верно? — Угу, — бурчу в ответ и смотрю себе под ноги, стараясь скрыть пунцовые от стыда щеки. За шиворот, как назло, падает пару противных капель и я ёжусь. — Иди сюда, — блондин прижимает меня к себе и крепко обнимает. Я снова теряюсь в себе и чувствах. — Тебе просто нужно выдохнуть. Ничего страшного. Мы справимся со всем. — Правда? — продолжаю бурчать, но уже куда-то в куртку Мина. — Конечно, — Юнги снова кладёт холодную ладонь на мой затылок и аккуратно поглаживает волосы цвета шоколада. — Нет ничего неразрешимого, кроме смерти. — Но мы не умираем вроде, — уточняю я, так же разговаривая с курткой Мина. — Нет конечно, — еле слышно смеется Юнги и сжимает меня ещё чуть крепче. Мне становится тепло. Внезапно, будто кто-то включил в моём теле печку и поставил на максимум. — Ты дрожишь, — спустя пару секунд добавляет он. — Стоп. У тебя что, температура?! А ну дай лоб. — Не-ет, — пытаюсь вырваться и зарыться лицом куда подальше от руки Юнги. — Всё нормально. Правда! — Чимин! — Мин поднимает мою голову за подбородок и ровняет моё лицо со своим и теперь мы смотрим друг на друга. Холодная рука блондина касается меня и я будто растворяюсь в этом моменте. Мне кажется, что я вижу в округе цветущие деревья сакуры или яркие блики, хотя таковых тут не должно быть — ночь же на дворе. — Бегом в машину, — декларирует он, спустя минуту осмотра. — У тебя жар. — Просто переволновался. Юнги цокает и берёт меня на руки, ничего мне не говоря в ответ. — А можно мне так всегда передвигаться? — полусонно спрашиваю я, немножко раскачиваясь на ходу. — И желательно… — И желательно, чтобы ты говорил о своём плохом состоянии, — перебивает Мин и пытается кое-как нащупать брелок с сигнализацией в кармане брюк. — Ты такой милый, но такой упёртый порой. — Милый… — повторяю я и картинка начинает плыть. Яркие блики становятся ещё ярче, холод по телу сменяется жаром, а затем наоборот и, кажется, я отключаюсь. Возможно от чудесности происходящего, а возможно от того, что я мог бы с лёгкостью отдать Богу душу в этот момент.***
Я обнаруживаю себя в кромешной темноте, но где-то в помещении — это радовало. Кажется, я даже узнаю эту мягкость матраса и не свойственный моей квартире запах цветов. Юнги, в отличии от меня, любил выращивать разного сорта зелёных друзей, а особенно орхидеи, которые и давали такой аромат повсюду. — М-м-м, — снова мурчу я под нос и приподнимаюсь на локтях на кровати. В спине что-то неистово хрустит, но я не реагирую. Вижу вдалеке Ричи, который мирно спал в своей мягкой лежанке небесного цвета, свесив язык из пасти. Он частенько во сне выглядел так, будто спит последний раз в жизни и отрывается на полную. — Маленький пушистый жопик, — сиплым от сна голосом, произношу я и осматриваю комнату дальше. Внимание привлекает правый угол комнаты: на переносном гардеробе висели мои вещи, аккуратно расфасованные на разные вешалки и это явно не моих рук дело. — Как мило, — улыбаюсь и чувствую, как телу стало куда легче. Видимо мне дали жаропонижающие или какую-то спасительную пилюлю. Комната была подсвечена тусклым светом фонаря, который стоял недалёко от высотки, в которой жил Мин. Этот свет был, на удивление, тёплым и даже, в какой-то степени, интимным. Я вдруг осознал, что именно такого освещения мне не хватало в моём доме. — А где же… — пытаюсь разглядеть признаки нахождения в квартире Юнги, но вовремя замолкаю, потому что буквально в метре от меня, на небольшом кресле, спал он — из-под пледа торчала блондинистая голова, а волосы на ней были растрёпаны, как маленькие антеннки в разные стороны; Юнги был расслабленным и ещё более уютным, чем я мог его видеть ранее. Он спал на кресле, рядом с прикроватной тумбой, на которой виднелась гора таблеток, которые, судя по всему, я как-то употребил в себя. Совершенно не помню, как мы приехали домой и как я оказался здесь. — Какой же ты красивый… — шепотом произношу я и сажусь на кровать уже нормально. Чувствую спиной прохладу от спинки и немного успокаиваюсь, потому что это не меня морозит, а, так скажем, мебель вокруг. «Действительно красивый» — всплывает в моей голове. Не по каким-то там стандартам и не потому что так кто-то сказал. Юнги был притягательно красив, запредельно красив и, возможно, незаконно красив. Его лицо «манило» и заставляло улыбаться меня ещё больше, чем обычно. Я никогда не мог налюбоваться его правильными чертами лица. Каждый изгиб, каждый блик и даже тень на его коже — заставляли моё сердце делать прыжки назад и обратно. Губы. Его уголки всегда были слегка опущены вниз, но это придавало общему виду Мина некую серьезность и меланхолию. Налитые нежно-розовым цветом полумесяцы дурманили и пробуждали во мне что-то животное и необузданное. Теперь я понимаю, почему тогда не сдержался в лифте — это же нереально. Кто в здравом уме откажется поцеловать Юнги, когда он так близко? Даже не отнекивайтесь. Глаза. Кошачий разрез, с некой ноткой хитрецы и даже надменности. Ничего подобного я не видел ранее. Ни одни глаза в мире не сравнятся с его. В них можно тонуть и не просить помощи, чтобы выбраться. Думаю, в его роду точно были ведьмы. А может и он сам один из них? Скулы и линия челюсти, которая была настолько интимно-будоражащей, что иной раз мне казалось, что это всё под запретом, а мне кто-то по блату дал билет на закрытый показ, который явно не для всех и не для каждого. Волосы. Всегда светло-оливковые, с еле заметным оттенком заката. Этот оттенок подходил к его бледной коже, как нельзя кстати, будто этот образ создавал именитый стилист, не меньше. — Чимин? — вдруг мои нахальные взгляды и рассуждения прерывает голос, который возвращает в реальность. — О боже! — пугаюсь и чуть ли не подпрыгиваю на месте. Спина цепляется за что-то позади и больно царапается, но я не подаю виду. Видимо зацепился футболкой за гвоздик в изголовье. — Прости. Я уснул, — Юнги быстро скидывает клетчатый плед вниз и садится на кресло более уверено. — Как ты себя чувствуешь сейчас? — Я? — задаю самый тупой вопрос из всех и часто моргаю. — Конечно, — улыбается Мин, а я не вижу на его лице и намёка на усталость или сонность, будто он и не ложился вовсе. — Я… эм… в порядке. Да. В полном. — Отлично, — Юнги пересаживается на кровать ко мне и замирает, словно он кот, который готов броситься в бой. — Я волновался, что не собью температуру тебе. Думал придётся вызывать бригаду. — Да ну брось, — нервно смеюсь и чувствую, как перестаю себя контролировать. С Юнги рядом, в такой обстановке, это было делать крайне трудно. Знаете, я и до этого не мог похвастаться выдержкой, так что, что уж тут говорить про «сейчас». Однако, у меня выработалось правило. Да, прямо сейчас. Прямо здесь. Правило, которым я собираюсь руководствоваться как минимум неделю. — Я тебе не дам, — будто в бреду выпаливаю я вслух и тут же проваливаюсь «под землю». Да. Правило, которое я только что придумал, я как раз озвучил вслух, а не мысленно, у себя в голове. Вы ещё не поняли, что я полный идиот? Так вот — Я ИДИОТ! — Что прости? — переспрашивает Мин, пока у меня взрывается голова от пунцовости. — Д-да я просто… Прости. З-забудь. — Ты думаешь, что я буду тащить тебя в постель? — осторожно спрашивает Юнги, пока я пытаюсь справиться со своим внутренним диалогом. Мин обращает внимание на одеяло, которым я был укрыт и аккуратно подталкивает ткань так, чтобы не было ни единой щелочки между моими ногами и кроватью. — НЕТ! — ору так, будто меня тут и вправду собираются насиловать или препарировать на худой конец. Юнги дёргается от такого напора и бросает свою затею, осматривая меня как умалишённого. — Гав! — рявкает во сне Рич по инерции, а я снова даю себе моральную пощечину. — Точнее… думаю, но… — продолжаю позориться, но куда уж больше, верно? — Чимин, давай я проверю лоб, — Юнги ловко меняет тему и снова прощупывает меня. — Всё в порядке, но нужно ещё отдохнуть. — Ты наверное думаешь, что я чокнутый… — бурчу, не в силах забыть свой позор. Не одному же мне страдать? Пусть и Юнги о нём будет помнить подольше. — Ты? — удивляется Мин и улыбается от уха до уха, как чеширский котяо. Я плохо видел его реакцию, но уже по голосу мог отличить, когда он злится, смеется или просто раздражен. — Да я вечно говорю не впопад какую-то ерунду, делаю странные вещи, вляпываюсь куда не надо и вообще… Даже Тэ называет меня жопным магнитом для идиотских историй. — Как-как? — смеется Мин и я тоже расслабляюсь. — Жопный магнит, — виновато повторяю я и тут же выпускаю еле слышный смешок. Спасибо, Тэ, что разряжаешь обстановку даже тогда, когда тебя нет рядом. — Боже… — выдыхает Юнги и смахивает слезы от смеха. — Нет, Чимин. Я не считаю тебя странным. Более того: я считаю, что ты замечательный и в своих действиях ты выглядишь гармонично и мило. — Правда? Я улавливал блеск в его глазах и это сеяло во мне надежду на то, что он не врал мне. — Разумеется. Ты очень непосредственный, — Юнги тянется к моему лицу и убирает спавшую темную прядь за ухо. Мурашки не заставляют себя ждать и табуном бегут где-то в районе лопаток, приятно лаская кожу. — Я… — Почему-то ты всегда считаешь себя каким-то странным, другим, неправильным, но… ты, в первую очередь, уникальный. Это делает тебя по-настоящему особенным, привлекательным, манящим и я до сих пор хочу разгадывать тебя. Во-вторых, ты такой, какой есть. Зачем быть кем-то ещё? Странный или нет — не важно. Ты — это ты. — Знаешь, Юнги… — я немного ёрзаю на кровати, прежде чем начать говорить о серьёзных вещах. — Я никогда не говорил тебе, что многое осознал за эти дни, — прижимаю к груди одеяло и на несколько секунд залипаю на темноте передо мной. — За этот месяц? — Да. Мне кажется, что эти 30 дней научили меня многому. В том числе и настоящей любви. — Любви? — тихо переспрашивает Юнги. В голосе слышна хрипотца, от которой хочется наброситься на него с поцелуями. Почему он такой? — Да. Любви к жизни, к людям рядом и… — Ко мне? — осторожно спрашивает Мин и будто наклоняется слегка вперёд. От его «ко мне» хочется выть на всю округу, но я держусь. — Нет, — улыбаюсь и ввожу его в ступор своим ответом. — Я не люблю тебя. — А… — Мин тушуется, но я тут же договариваю свою мысль. — Я влюблён. Но на этот раз, я могу признаться тебе совершенно уверенно, не беспокоясь, что это нечто иное. Я точно и влюблён. Два слова растворяются между нами, как пар в жаркой сауне. Я ощущаю, как Юнги сжимает рукой плед, который лежит рядом с моими ногами. — Я… — начинает Мин. — Позволь я договорю, — вдруг перебиваю. — Возможно, тебе кажется, что я тороплю события и… Поцелуй. Резкий, прерывающий все мои мысли и ставящий точку в этом предложении. Юнги впервые перестал бояться сделать первый шаг. Он и так знал, что я чувствую к нему, ровным счётом так же, как и я знал, что он чувствует ко мне. Поэтому, имело ли смысл повторять это заново, если есть язык любви, которым изъясняться куда доступнее и приятнее? Первый поцелуй мазаный. Он будто пролетает мимо, потому что я не успеваю понять, что произошло. Я беру секундный перерыв на вдох и тянусь к сладким губам сам. Юнги, естественно, только рад моему порыву. Он кладёт свою руку на мою талию и сжимает пальцы. Те впиваются в косточки и оставляют след: прохладный и одновременно жаркий. Разве такое бывает? — Ты не боишься заразиться? — мурлычу сквозь поцелуй, так и не открыв глаза. Мне нравилось целоваться с закрытыми глазами. — Нет, — с придыханием отзывается Мин, оставляя поцелуи не только на моих разгоряченных губах, но и на подбородке и линии челюсти. — Я лишь боюсь тебя потерять. Слова осколками летят прямо в сердце и оставляют на нём порезы. Слышать это от человека, о котором ты мечтал последние полгода — было чем-то запредельным и явно несравнимым ни с чем. Меня бросало и в жар и холод, но не из-за болезни. — А я… — пытаюсь сказать что-то в ответ, но получаю гормональный удар, который не оставляет мне шансов. Юнги ловко скользит ниже и уже целует мою шею, хозяйничая там бессовестно и вальяжно. Мокрые поцелуи впитываются в разгоряченную кожу быстро, будто это испаряется вода на раскалённой сковороде. Я издаю тихий стон. Я не стыдился его. — Как приятно, — мой полушепот приятно ласкает слух. — Только не останавливайся, пожалуйста. Я входил во вкус. Хотелось доставить Юнги удовольствие, но прежде, немножко потомить его, как томят овощи перед подачей. Я хотел получить все соки. Моя рука быстро нащупывает пуговицы на его темной рубашке и расстегивает пару верхних, оголяя грудь Мина, о которой было много моих влажных снов «до». — Чёрт, — мурчит Юнги, не останавливая поцелуи. Я ощущал, как его слегка потряхивает от переизбытка гормонов в крови. Его полухолодные губы уже перешли к моим ключицам и слегка оголённым плечам. Благо на мне была оверсайз футболка, которая легко скользила по телу и могла открыть нужные участки кожи в любой момент. Я же слегка царапаю его оголенную грудь в ответ, оставляя красные полосы, похожие на борозды на поле. Я не видел их, но ощущал, что они там точно будут. Я не жалел силы. Я хотел оставить здесь частичку себя, как настоящий завоеватель. Хочу, чтобы каждый знал, что он — мой. — О чёрт… — повторяет Мин, а я широко улыбаюсь. Мне нравилась его реакция. Она, в какой-то степени, была беспомощной и детской. Он ходил по острию ножа где-то между «нужно держать себя в руках» и «я разорву его одежду и впечатаю в кровать». Его «о чёрт» приятно ласкает мою кожу рядом с ключицами и я снова ловлю порцию мурашек. Они волной накрывают всё тело и я окончательно растворяюсь в животном инстинкте. Хочется, чтобы он больше говорил без остановки, касаясь моей кожи своими губами, которые уже перестали быть такими холодными. Юнги резко останавливается и смотрит на моё одурманенное чувствами лицо. — Я… я не буду этого делать без твоего разрешения, — всё-таки «держать себя в руках» берёт вверх над гормонами. — Что делать? — хитро улыбаясь, отвечаю. Если бы мне нужно было присвоить животное, которое меня олицетворяет сегодня, то это бы точно был лис: хитрый, бессовестно привлекательный и загадочный. — Ты говорил, что… — Мы не занимаемся ничем таким, — снова включаю режим лисы и показываю на свободное место на кровати. — Просто полежим вместе. Как тебе идея? — Ну… — Ну же. Тут очень холодно, — шепотом добавляю я и Юнги слушается. Ещё бы. На это и был расчёт. Он не раздевается, а ложится рядом, пока его не прошибает новая порция гормонов, которая не заставляет себя ждать. — Думаю, мне так будет теплее, — я сажусь на него сверху и слегка наклоняюсь к озадаченному лицу вниз. — Не правда ли? — Ага… — единственное, что он может сейчас выдать и шумно сглатывает. Меня это заводит ещё больше. Я не был опытен в таких делах, поэтому действовал, исходя из собственных фантазий. Почему бы прямо сейчас не воплотить их в жизнь? — Говорят, что у большинства людей эрогенная зона находится здесь. Я шепчу это ему на ухо и улыбаюсь. Улыбка не добрая, не тёплая. Она наглая, хитрая и дурманящая, как крепкое вино, которое ты пьёшь находясь на жарком курорте. Провожу пальцами по его рубашке, нечаянно (или нет) задевая левый сосок. Я хотел играться с ним всю ночь, даже не переходя к делу. Разве не в этом кайф? Юнги передергивает и теперь уже он издаёт легкий стон, который почти не слышен в комнате. — Кажется, я вхожу в их число, — он продолжал говорит с той же хрипотцой в голосе, что заводило ещё больше, накидывая в «топку» больше дров. Я был на грани. Пах распирало так, будто мне в трусы залили лаву, которая там ещё и бурлила. Мне хотелось снять с себя всё и лежать голым. Не зря я говорил, что это отличный способ, чтобы согреться. Обе руки Юнги, на этот раз, ложатся на мою талию, сжимая ремень, который я только сейчас ощутил на себе. Видимо, я уснул в нём. Видимо, я вообще был в той же одежде, что и на улице пару часов назад. Думаю сейчас было около 3 ночи. Он натягивает мои штаны выше, от чего чувствую приятное трение на грани с болью. Я и не знал, что это может ощущаться так приятно. — А как тебе такое? — Мин включается в игру, наконец-то принимая мои правила. — Да. Определённо стало теплее, — я отрываюсь от его уха и снова принимаю прежнее положение, рассматривая его лицо. В полумраке оно было ещё прекраснее. Чёрные угольки зрачков горели так, будто внутри них прямо сейчас пускают салют. Тени красиво ложились на точеные черты лица Мина, а это прерывистое дыхание добавляло перчинку всему его виду. Кажется, сегодня мы точно не уснём порознь, если вообще уснём. Юнги ещё пару раз моргает и перебрасывает меня обратно, на привычное мне место. Я не успеваю ничего сказать, как наша позиция меняется ровно наоборот. Теперь он был сверху и это буквально убивало меня: его почти на половину расстегнутая рубашка оголяла накаченную грудь, чёрные штаны явно становились всё теснее и теснее в районе паха, а светлые пряди спадающие на лоб и глаза, придавали Юнги ещё большую сексуальность, концентрат которой сочился из всего его вида. Он буквально кричал мне: «Я тебя трахну, а ты ничего мне сделаешь за это». — Так тоже будет теплее, — не улыбаясь, декларирует Мин. Лицо его совершенно серьезное, сосредоточенное и даже немного пугающее. Он явно перешёл ту самую черту и, кажется, мне не получится играть в эту игру одному. Юнги поднимает обе мои руки своею одной и прижимает их к изголовью так, будто я могу вырваться. Он впивается в кожу так, словно хватается за меня, как за спасательный круг среди бушующего океана. Мои кисти переплетаются между собой, подобно ветвям многолетнего дерева — я ощущаю, насколько это красиво. Мне чертовски приятно. Я чувствую всем нутром, как кровь окончательно отливает от головы к паху. — Как ты… — Юнги хочется говорить обо мне больше. Он смотрит на мой приоткрытый рот и замолкает, не в силах подобрать слов. Он подмечает ранку, оставленную им ещё вчера на крыше и это вводит его в ступор. — Прекрасен, — добавляет он, спустя пару секунд, и наклоняется за поцелуем в губы, так и оставляя мои руки в «прибитом» состоянии у изголовья. На этот раз, поцелуй развязный, пошлый, мокрый. Наши языки переплетаются в неистовом танце и я ощущаю каждую шероховатость поверхности. Сладость растекается по всей полости рта, будто я вкусил мёд. — М-м-м, — мычу я. Дыхание становится настолько частым, что стоны сами собой льются, как песня. Они невольные, невинные и ласкают слух не только мне, но и Юнги. Его они вообще уносят куда-то далеко. Это чувствуется по бьющему по моему бедру бугорку, который буквально пульсировал и ощущался через штаны, как настоящий вулкан, который вот-вот порвёт на куски. — Да что же ты со мной творишь… — рычит он, не отрываясь от моего лица. — Тоже, — прерываюсь, чтобы вдохнуть, — тоже, что и ты… Он отпускает мои руки и на пару секунд прерывается. Юнги смотрит на меня, как на добычу. На самую желанную добычу в своей жизни. — Я думаю, что готов согреть тебя так. Он расстегивает мою ширинку, а затем остатки пуговиц на своей рубашке. Та медленно распахивается и оголяет недоступный ранее моему взору торс. Он — потрясающий! Нет. Он — ахуенный! Когда этот чертов Мин Юнги успевал ходить в зал? Окей. Вопрос другой — За какие такие заслуги мне достался такой мужик?! На его руке красуются массивные часы, которые, почему-то, с голым торсом смотрятся так, будто это реклама элитного авто, которую крутят только за большие бабки в узких кругах. — О боже мой… — выдаю я и не закрываю рот. Чувствую, как мои губы пульсируют на ровне с пахом. Юнги улыбается в ответ и стягивает с меня брюки. Это происходит так быстро, будто я всё время был раздет. Сам Мин избавляется от своих штанов так же, как и от моих, оставаясь в расстегнутой рубашке. Черт! Это выглядит запредельно. Я могу так и откинуться. — Нравится? — с ухмылкой спрашивает он, рассматривая моё блаженное выражение лица. Я не скрывал своего восхищения и даже нагло лапал торс, пока Мин, с видом короля, смотрел на меня сверху вниз и наслаждался каждым мгновением. — Да… Я касаюсь голого торса Мина ещё раз и захлебываюсь слюной. Его тело точно было создано великим скульптором. Оно было идеальным! — Это всё твоё, — как довольный кот, отвечает он и наклоняется ниже, задевая одной рукой мои боксеры. Те медленно сползают ближе к коленям и остаются там. Мин был явно подкован в этих делах — иначе, как объяснить его умение так шедеврально и незаметно стягивать бельё и одежду? — Думаю, так будет теплее… — продолжает мурчать Юнги и целует мои губы, которые уже вопрошали новой порции ласки. Вторая его рука так и остаётся у моего паха, но не касается его. Я ощущал голой кожей его тело и холодные пальцы, которые буквально сводили меня с ума, находясь на моём теле, да ещё и так близко. Мне хотелось раздеть его до нитки и любоваться каждым миллиметром. — Это не нужно, — я показываю на его нижнее бельё и Юнги послушно избавляется от него и от моих боксеров, которые застряли в районе коленей. Всё летит к чертям на пол: одежда, стыд, стеснение — всё остаётся где-то там за боротом. Даже в полумраке я видел, что достоинство Мина было «взращено» с любовью и явно на каких-то «добавках». Огромный, пульсирующий член был направлен в мою сторону, будто он сам выбрал меня, а не я его. — Чёрт… — с придыханием отзываюсь я, нагло пялясь на достоинство Мина. Да я вообще жадно рассматривал его, будто сейчас съем. — Нравится? — вальяжно спрашивает он, а я хочу не болтать, а доказать, что это так. Я пихаю его обратно на своё место, а сам встаю, чтобы избавиться от футболки, которая единственная держалась на моём теле. — Подожди, — Мин встаёт с кровати и бегло заходит мне за спину, пока я избавляюсь от вещи. Он аккуратно ставит мои ладони на тумбу, как бы впечатывая меня в неё. Я смотрю в стену и ничего не понимаю. — Что ты… — хочу задать я вопрос, но прерываю сам себя. Юнги начинает целовать мои плечи, лопатки, позвоночник. Он делает это аккуратно и очень нежно. Его руки остаются на моей талии и сжимают её так, словно это долгожданный кубок за одержанные победы. Ощущать его пальцы на голой коже — это неописуемо. Ощущение, что наши тела были созданы друг для друга. Я не чувствовал ни отторжения, ни стеснения. Я был всецело погружен в процесс. — Какой ты красивый… — последнюю фразу Мин шепчет мне в затылок, а затем, шлёпает меня по ягодице, от чего я дёргаюсь, но улыбаюсь, запрокидывая голову слегка назад, ближе к нему. — А ты… — ловлю последние остатки кислорода. Кажется, что я сейчас задохнусь ещё до того, как само действо начнётся. — Боже мой, Юнги… Я кажется уже… — Всё в порядке, — он говорит размеренно, успокаивающе. Я доверяю ему себя всецело. Мин прижимается к моей спине всем телом и тут я ощущаю его член на своих ягодицах. От него буквально прёт жаром, он раскаленный донельзя, ровно так же, как и мой. — Кажется, ты тоже, — улыбаюсь и запрокидываю голову ещё слегка назад. — Да, — мурчит он в ответ и тянется к моему члену левой рукой. Он обхватывает его аккуратно. А я, в этот момент, чуть ли не валюсь на пол от приятного и неожиданного прикосновения. — Тише, — рычит мне в плечо Мин и сжимает член немного сильнее, начиная поступательные движения вверх и вниз. Знаете, говорят, что на Земле Рая нет. А я вот совершенно не согласен, потому что… — Блять! — полукрик, полустон вырывается из меня. Я правда был на грани и уже слабо соображал, что мы делаем. — Что же так хорошо… — Всё для тебя, моя любовь. «Моя любовь». От чего мне сносило башню, я уже не знал. Слова, прикосновения, томное дыхание на моём затылке и плече — наверное всё сразу. Я был в ничто. На этот раз действительно в ничто. Я был одновременно пуст и наполнен. Это так странно, но, тем не менее, невероятно приятно. Я кончаю и даже не испытываю угрызения совести по поводу того, что стоял рядом с таблетками на которые, вероятнее всего, попала моя жидкость. Мы не пытались позаботиться о салфетках или чём-то таком заранее. Да и к чему? Я был настолько в экстазе, что ещё бы и размазал всю сперму в округе в знак неподдельного кайфа. Простите, мне правда снесло башню. — Наклонись немного вперёд, Чимини, — Мин аккуратно прогибает меня вперёд, пока я пытаюсь прийти в себя и поймать ровное дыхание. Импульсы всё ещё пронизывали тело и трясся как осиновый лист на ветру. Я слушаюсь и прогибаюсь, твердо впечатывая ладони в шершавую поверхность тумбу. Тяжело дышу и открываю рот так, будто хочу съесть воздух. — О черт… — мурлычет Мин и спустя пару секунд кончает мне на спину в след за мной. Капли приятно растекаются по коже и по ягодицам. Это не менее приятнее, чем сам процесс. — Это… — Было… — Нереально…