Табличка, прибитая над входом в ашрам отца, гласила:
«Пять столпов веры
1. Чакра — элементарная частица жизни во Вселенной, самая её суть и ценнейший ресурс;
2. Деяния людей влияют на их чакру и перерождение в следующих жизнях;
3. Существует бесконечный круговорот жизни и смерти;
4. От этого круговорота возможно окончательное избавление.»
И последний, пятый, столп гласил: «Существует один Высший Бог». И мой отец был его пророком.
**
Я сидела на холодной траве в храмовом саду Страны Ветра и вспоминала, как меня бесили бесконечные проповеди отца о чакре, времени и людях. Это была миссия по исследованию влияния миролюбивых религий на "безнадёжно" агрессивные по шкале Ооцуцуки миры. Отец всегда сидел у подножия каменной колонны, завёрнутый в лёгкую оранжевую ткань, расшитую малиновыми нитками. Узор на полотне изображал славную сцену победы моего луноликого деда над врагами. Прихожане с благоговейным трепетом вслушивались в притчи отца, жадно впитывали каждое слово, каждый его жест, даже не подозревая, с каким снисхождением, и отчасти жалостью, на них смотрели дети их любимого проповедника. Здесь, в Стране Ветра, религиозные деятели совсем не пытались наставить свою паству на «истинный» путь или научить чему-то. Зато в избытке развлекали их бесконечными фестивалями, баюкали дымом благовоний и внушали трепет шаманскими танцами. В тот вечер я как раз пыталась переварить впечатления от праздника урожая. Весь день Идзумо тайся был переполнен посетителями, а храмовая курильница, считавшаяся настоящим произведением искусства, ни на миг не останавливала свою «работу». Всё это время мико (в их числе и я) не могли расслабиться ни на секунду: что-то всегда нужно было вымыть, натереть до блеска, принести или приготовить. Словом, совсем не похоже на мою прежнюю безмятежную цивилизованную жизнь. Время давно перевалило за полночь, но уходить в спальню у меня не было никакого желания. В голове роились мысли о том, почему же я, так не любившая всякого рода «религиозность», после попадания на материк, полнившийся различными возможностями, первым делом побежала искать храм, где меня могли бы приютить, дать хлеб и крышу над головой. Вдруг мне показалось, что во дворе хрустнула ветка на дереве, а мгновением раньше прозвучали приглушенные человеческие шаги. Я встала и направилась в сторону ворот. Оглядевшись я увидела, что по большому церемониальному дереву во дворе спускается человек. Значит, ветка, треск которой я слышала, сломалась под ногой незнакомца. У него было много чакры, и он явно умел ей управлять. Сердце в груди ёкнуло, но я не собиралась убегать. Мужчина, спрыгнув с дерева, широким шагом направился в глубь двора. Я крадучись двинулась следом. «Так ведь он был сегодня на церемонии!» — мысленно воскликнула я, не веря собственным глазам. Мужчина со шрамом на лбу, облачённый в простое синее кимоно, просивший Азуми молиться об его почивших родителях. Теперь он был одет не так, как на торжестве. На нем были сандалии ниндзя, штанины хакама перетянуты манжетами чуть выше лодыжек, на поясе большой тяжелый меч. Он по-ястребиному хищно озирался по сторонам. Ясно, что он был готов убивать. Не успел незнакомец подойти к воротам, как люди, поджидавшие его снаружи, навалились на створки. — Подождите! Сейчас отопру! Тише! «Неужели разбойничья банда? Сейчас они налетят на нас, как саранча», – думала я, затаившись в глубокой тени. Разбойники! Кровь стыла в жилах, и, я вдруг отчаянно захотела спасти от них настоятельницу храма, старуху Чи, её котов, маленьких мико... Последующие мои поступки были совершенно безрассудными и нехарактерными для меня настолько, что если бы вы рассказали о них моим знакомым, они бы только и могли вскрикнуть «вздор!». — Эй, ты! — окликнула я разбойника, отчаянно шагнув из тени. Я оказалась за спиной у преступника в тот момент, когда он почти открыл ворота. Мужчина вздрогнул, не предполагая, что имеет дело с хрупкой бледнолицей храмовой служительницей чуть старше двадцати. Обернувшись, он испытал не страх, а изумление при виде девушки с озорным блеском в зелёных глазах. Разбойник окинул меня тяжелым взглядом. — Ты кто такая? — нетерпеливо спросил он. Я прислушалась. У людей за забором чакра текла неровно, хаотично, они даже не могли сконцентрировать её в ступнях и перемахнуть через забор самостоятельно. Поэтому ждали, пока сообщник отопрёт им дверь изнутри. Мужчина же передо мной явно был продвинутым пользователем или, как их здесь называют, шиноби. Короче говоря, я решила рискнуть. — Скажи-ка лучше, как ты сам здесь оказался! — Что? Он растерялся и невольно отвел взгляд. — Мы — отступники Скалы, вольные шиноби из Микурии. Поднимешь шум, и я прикончу тебя на месте, хотя мы здесь не для того, чтобы убивать хорошеньких женщин. Убирайся! — Он недвусмысленно прикоснулся к рукоятке длинного меча. — Выходит, ты разбойник? Придется тебе убраться ко всем чертям! — Рехнулась! Пошла вон! — Я-то уйду, но если ты откроешь ворота, ни один из вас не останется в живых. — О чем это ты? — Не знаешь! Ха-ха, никто из вас не знает! — Слушай, ты соображаешь, что ты не в своем уме? — Вот именно. Это у тебя с головой не в порядке, раз ты решился напасть на этот храм. Люди снаружи нетерпеливо забарабанили по воротам. — Эй! Что случилось? — Погодите-ка минутку! — Отозвался отступник и вновь обратился ко мне. — Говоришь, нас всех убьют, если мы войдем сюда. С какой стати я должен тебе верить? — Это сущая правда. — Если ты меня дурачишь, я отрублю тебе голову. Выкладывай, что у тебя на уме! — Задаром не выложу. Придется предложить мне кое-что взамен. — Вот как? Он порядком сердился, но мои слова поколебали его уверенность в успехе. Небо посветлело, но храм Идзумо тайся, обнесенный храмовой стеной, был погружен во тьму. — Чего же ты хочешь? — раздраженно спросил он. — Хочу стать членом вашей шайки. — Хочешь к нам? — Именно так. — А сколько тебе лет? — Двадцать два. — Почему ты хочешь стать преступницей? — Вся грязная работа на мне, так ещё и жалованье не платят, весь доход храма уходит на подачки старикам и сиротам. Лучше стать разбойницей, чем влачить жалкое существование. — Хорошо, согласен, но прежде докажи, что говоришь правду. Ну а теперь растолкуй свои угрозы. — Что вас всех убьют? — спросила я, выкручивая уверенность на максимум. Он кивнул. — Пожалуйста. Твой замысел сорвался. Утром ты приходил к настоятельнице под видом просителя. — Ну и что? — Тебя узнали. — Не выдумывай! — Как знаешь, но настоятельница знала о тебе всю правду. Сразу после твоего ухода по её приказу я отправила в Суну призывную птицу с сообщением, что нынешней ночью на нас могут напасть, и попросила помощи. — В таком случае шиноби из Суны должны были уже прибыть, — задумался преступник, потирая шею свободной рукой. — Сын настоятельницы — джонин. Он взял с собой своих подопечных генинов, решив, что бой с разбойниками будет им отличной тренировкой. Сейчас они внутри и ждут твоего налета. Честное слово! По бледности, залившей лицо мужчины, я поняла, что он мне поверил. — Вот как? — Произнес отступник. — Где они сейчас, что делают? — Сперва сидели за столом, пили чай и ждали, потом, решив, что для налета уже слишком поздно, улеглись спать. А меня в такую темень оставили дожидаться твоего появления. Мужчина набросился на меня. — Убью, если пикнешь! — зашипел он, зажав мой рот огромной ладонью. Мне удалось на мгновение высвободиться и произнести: — Семпай, вы только что обещали мне совсем другое! Кричать я не буду. Уберите руку! Разбойник покачал головой: — Ничего не поделаешь. Если верить тебе, то внутри меня уже ждут, но я все равно не могу уйти отсюда с пустыми руками. Мои люди не простят мне этого. — Но послушайте… — Что еще? — Я могу вынести из храма все, что прикажете. — Ты? — уставился он на меня. — Только так и надо поступить. Вы получите свое, не убивая людей и не рискуя самим расстаться с жизнью. — Ты серьезно? — холодные пальцы сомкнулись на моём горле. Люди за воротами, встревоженные и испуганные, громким шепотом призывали своего вожака и скреблись в створки ворот. — Эй, ты там живой? — Что вам? — Почему не отпираешь? Приподняв засов, бывший шиноби прошептал в щель: — Кое-что не заладилось, немного потерпите. Не стойте всей оравой, разойдитесь и спрячьтесь! Выслушав, чем они желали завладеть, я отправилась в комнату настоятельницы. Она не спала — её разбудили крики в саду. Я отодвинула сёдзи и на коленях проскользнула в комнату. Азуми изумлённо уставилась на меня. — Разбойники! Они вооружены и их много. Вожак — бывший шиноби. У меня есть идея, как нам спастись. Я пересказала ей разговор с отступником. — Чего же они хотят? — спросила она. — Храмовую курильницу. — Что? — Главарь пообещал, что они уйдут, если получат её, — я постаралась унять дрожь в голосе, — я притворюсь, будто сама украла её для них. Азуми исступлённо покачала головой и тяжело вздохнула. — Это всё, что осталось у меня от сына. Долгие месяцы он провёл в своей гончарной мастерской, создавая подглазурную роспись, пигмент для которой под страхом смерти вёз из Страны Молнии. Однако перспектива умереть от рук отступника и его шайки нравилась ей ещё меньше. — Отдай им то, что они просят, — смахнув выступившие на глазах слёзы, она протянула мне ключи от склада, — видно, такова судьба. Получив курницу, разбойник словно не верил своим глазам. Он всё вертел её в руках, проверяя на подлинность. — Она самая, — произнес он, и суровое выражение на его лице смягчилось. — А теперь поскорее уходи сам и уводи отсюда своих людей! Пока я искала эту штуку по всему храму, мне пришлось зажечь свечу. Джонин и его ученики наверняка проснулись и вот-вот пойдут спросить меня, не случилось ли чего. Мужчина рванулся к воротам. — В любое время разыщешь меня в Микурии. Скажешь, что ищешь Меторо Конджики. Я беру тебя! — С этими словами он растворился во тьме.