Тёплые сны

— Смотри, леску вдевай сюда и сюда. — Угу. — И вот тут затягивай потуже. — Угу. — Видишь? Теперь крючок никуда не денется, значит, пора насаживать червя. — Угу. Ника засопела от натуги, словно крохотный рассерженный ёж. Маленькие пальчики уже не менее получаса пытались выполнить непосильную для себя работу, и только теперь получилось зафиксировать всё как надо. Рослый рыжий и услужливо сгорбленный над девочкой мужчина придержал леску, заботливо помогая ребенку в нелегком труде. Он не раз предлагал Нике всё подготовить сам и дать ей просто поиграть, но она с завидным упорством желала всё сделать самостоятельно и научиться рыбачить так же хорошо, как любимый дядя. От зарослей на берегу послышался тихий стрекот. Летнее солнце нещадно грело большие серые валуны, лежащие неровной линией прямо на границе бескрайнего, удивительно спокойного голубого моря. Пятеро собрались сегодня на рыбалке, скинув сумки на песок и рассевшись на камнях, позволяя щедрым теплым лучам и прохладному морскому ветру пускать мурашки по открытой коже, обласкав ее своим вниманием. Оглядевшись, Ника потянулась к чуть помятой консервной банке из-под тунца и осторожно, так чтобы не порезаться случайно о края, выудила червя, ловко насадив его на крючок. — Молодец, Ника, всё получилось. Рядом, перебивая шум мерно подкатывающих морских волн, послышались скромные аплодисменты. Три похожие друг на друга мавки-погодки в светлых льняных сарафанах коротко поддержали девочку, ненадолго отвлекшись от отдыха. — А дальше? Ника взяла удочку, неловко ей взмахнув и чуть не выронив из рук. Мужчина, увернувшись от пролетевшего перед носом крючка, аккуратно поддержал ее под локти и, аккуратно размахнувшись, помог закинуть поплавок в дрожащую переливающуюся яркими всполохами водную гладь. — Вот так. — Ух ты… Спасибо, дядь Вась. — За поплавком следи, иначе рыбу упустишь. — Ага! Жмурясь от солнца и поджимая пальцы на босых ногах, Ника довольно улыбнулась, чувствуя, как приятно камень согревает ступни. Василий, потянувшись к девочке, поправил ее панамку, почти перекрыв весь обзор, но защитив и без того покрасневший от уличных прогулок нос. Расправившись со своей удочкой, он замер рядом с племянницей и расслабленно выдохнул, прислушиваясь к редким всплескам воды. — Хорошо сегодня, и тихо так. — Угу. А нам долго ждать? — Кого? — Рыбу. — Не знаю, как получится. — Значит, долго. — Не переживай, тут много рыбы, я даже котом ее здесь ловил. — Как?! — Лапой цеплял, главное притаиться тихонько и не шевелиться, чтобы не спугнуть. — Я так не смогу, не умею не шевелиться. Почесав рукавом нос, Ника вновь сдвинула панамку и задумчиво посмотрела на рыжую, чуть выгоревшую на солнце шевелюру дяди и мысленно сравнила с цветом шерсти того громадного кота, что показался ей в их первую встречу. Прошло уже несколько лет с тех пор, и Василий крайне неохотно перекидывался дома, ссылаясь на дела, но пару раз ей доводилось потискать зверя, пускай и недолго, стоило только Нике начать давить слезу. Прием был запрещенным и абсолютно крайней мерой, поэтому использовался только в моменты болезни, когда ничего на всем белом свете ее больше не радовало. Повернувшись к морю и проследив за неохотными прыжками поплавка, Ника быстро заскучала, чувствуя, как шепот волн и бездействие навевают сонливую тоску. Отвлекшись от рыбалки, она присела на камне и наклонилась к мавкам, тронув за плечо старшую из них. — Агния, я тебя не видела в деревне, откуда ты? — Живу в озере средь леса, с сестрами и мамой. — Прям в воде? Или как лягушки? — Лягушки? — На кувшинках. Отбросив за плечо свои локоны цвета корицы, Агния с некоторой долей самодовольства улыбнулась, присев ближе к девочке. — Мы живем под водой. — На дне? — Да. — А что вы там делаете? — Как что? Неужели ты сказок не читала? — Про вас там не было. — Как это? А как же истории о молодцах и девицах, что роняли в воду нечто ценное, за чем потом сами прыгали вслед и оказывались в наших краях? Вытаращив глаза, Ника покачала головой, подспудно стыдясь своего незнания. — Мы за домом присматриваем, моем лягушек, ящериц и жуков-плавунцов в бане. — У вас дом есть? — У каждой уважающей себя подводной ведьмы есть дом. Наша мама Йома одна из таких. — Ого. — Если и забредает к нам кто, так за свою потерянную вещь или выполненное желание мама может попросить человека помочь ей по дому. Коров подоить, дом растопить, и если гость справится, то Йома его отпустит, но иногда бывает так, что приглянется ей какой-нибудь юноша, работящий и лицом недурен. Тогда она всю его память крадет и нарекает мужем, чтобы он остался с ней, по хозяйству помогать. — А вы? — Мы чаще на берегу время проводим, к земным ведьмам ходим в гости, да лесного царя навещаем. Рядом послышался смешок Василия, он наклонился к Нике и заговорщически зашептал. — А еще, их троих однажды медведица украла и в берлоге заперла, чтобы они медвежатам няньками стали. Пришлось мне туда лезть и их вызволять. Агния насупилась, поморщив нос, и ткнула мужчину пальцем в грудь. — И без тебя бы справились! — Ой, да конечно, как только зима кончилась, так бы и вышли, и уж каких розг мамка бы выписала за пропажу. — Злой ты, Васька, как пить дать злой. — Ника, у тебя клюет! Едва девочка услышала голос дяди, как руки сами собой дернулись, резко вытаскивая удочку из воды. Серебристая рыбина, мелькнувшая на крючке, сорвалась и, выгнувшись, с тихим плеском упала в море. — Потерялась. — Ну, давай еще попробуем. Василий мягко подтянул племянницу к себе, обняв свободной рукой, и помог ей поймать поплавок. Ника рассеяно достала червя, переводя взгляд с обиженной мавки на дядю. Рыбалка стала еще менее интересной, больше хотелось расспросить нянек о жизни в лесу и узнать, случалось ли еще что-то подобное. — Вот. Аккуратно насадив наживку на крючок, девочка вновь с помощью дяди размахнулась и закинула поплавок в воду, удобнее усевшись на камне. Агния, поднявшись на ноги, наклонилась к девочке, поправив ее панамку. — Пить хочешь? — Угу. Кивнув, мавка отряхнула свой сарафан и, демонстративно отвернувшись от Василия, отошла к сумкам, разложенным на песчаной части берега. Ника задрала голову, посмотрев на ехидно улыбающегося дядю. — Дядь Вась, а ты давно с мавками знаком? — Очень давно. — И вы не друзья? — Уже не совсем, хотя раньше мы очень хорошо дружили. — А почему теперь нет? — Вредные они, порой с ними никакого сладу нет. Гету один раз чуть на дно не утащили. — А-а… Она вновь повернулась к морю и, сощурившись, попыталась сосредоточиться на поплавке. Тот вяло болтался на медлительных волнах, накатывающих на камни и щекочущих босые пятки россыпью прохладных брызг. Засмотревшись на воду и изменчивые, словно в калейдоскопе, блики, Ника почувствовала, как отчаянно тяжелеют веки, а голова так и норовит упасть на грудь в попытке уснуть. Зевнув, девочка постаралась проморгаться и наклонилась к средней мавке, крутящей в руках раскладной нож с резной костяной ручкой. — Ань, у тебя новый ножик? — Да, кто-то из рыбаков забыл. — И сколько их у тебя? — Почти собрала третий сундук. — Зачем столько много? — Приданное собираю, вот будет у меня по сундуку на сестру этих ножиков, так и выйдем мы замуж. Нам это еще Яга обещала, а она хоть и слабой провидицей была, но свое дело знала. Говорила, что к тому времени как всё готово будет, у нас в деревне обязательно появится достойный жених. — Неужели сейчас некого выбрать? — Мы выйти дальше ведьминого двора не можем, никакой нечисти за ее ворота выходить нельзя, но и приданное еще не собрано. Надеюсь, после Геты у нас появится ведьмак, что сможет пригласить нас в дом и забрать от матери. — А раньше ведьмаков не было? — Не помню, я вообще до Яги мало что помню, тогда время смутное было и неспокойное. Мы почти не выходили из озера. — А Яга откуда взялась? — От матери своей, так же, как и любая другая ведьма, а до нее еще девы три-четыре было. Наша мама говорит, что самая первая знахарка в деревне была из очень далеких краев и безумно тосковала по дому. Выходила на берег, смотрела в море, плакала, и от ее слёз появился первый зеленый янтарь в наших краях. — Ника, клюет! Чуть не подскочив на месте, Ника крепче схватила удочку и дернула ею, что есть сил. Красноватая небольшая рыбешка тут же взвилась в воздух, но с крючка не слетела, беспомощно болтаясь на леске. Подтянув ее к себе поближе, девочка поймала рыбу и, отцепив, неожиданно очаровалась красноватой яркой чешуей, переливающейся на солнце, словно драгоценность. — Ой, какая красивая. Василий подсел ближе, наклонившись над Никой, и довольно хмыкнул, приобняв ее за плечи. — Ох ты, барабулька попалась. — Хе-хе, барабулька, хе-хе-хе… Девочка расплылась в улыбке и, не сдерживаясь, хихикала над названием. Аня, поднявшись с места, подошла к ней и протянула ладонь. — Пожарить можно, она вкусная, чуть сладковатая. Давай почищу. — Давай. Барабулька перекочевала в бледные прохладные руки мавки. Агния вернулась к Нике и отдала ей полную чашку прохладного мятного чая из термоса. Нос тут же защекотал свежий запах мяты и мелиссы вперемешку с чуть солоноватым воздухом моря. Девочка хотела бы растянуть удовольствие и пить по чуть-чуть, но знала точно: если чашка останется в ее руках или на камне, то рано или поздно случайно улетит в воду. Подумав, она быстро выпила свою порцию, причмокнув в конце. Агния забрала емкость и кивнула сестре, вместе они вернулись к сумкам, оттуда послышался шелест снимаемой чешуи. Ника, вновь повернувшись к жестяной банке, достала оттуда червя. — Теперь я сама попробую забросить. — Попробуй. Василий протянул руку и поддержал племянницу, помогая ей осторожно спуститься на камень пониже, где лежала самая младшая из мавок, распластавшись под солнцем, словно морская звезда, и опустив ноги по колено в воду. Обменявшись с ней понимающими кивками, Ника посадила червя на крючок и, набрав в грудь побольше воздуха, широко размахнулась удочкой, резко выбросив ее в море целиком, как есть. Рядом послышался еле сдерживаемый смех мавки, хватаясь за живот, она отчаянно старалась не привлекать внимания, но девочка все равно недовольно поморщилась, прикрыв глаза ладошкой и наклонившись к соседке. — Ну что ты смеешься? — Ты у нас, верно, великий удильщик и рыболов. — Не у всех всё получается с первого раза. — Не все выкидывают при этом удочку. Успокоившись, мавка поболтала ногами, подняв кучу брызг, и села на валуне, с интересом поглядывая на Нику, будто уже знала, о чем она попросит. — Я-янка, достань удочку, пожалуйста. — М-м-м… — Ну доста-ань. — А что мне за это будет? — Я конфету дам. — Конфе-ету… Тихо вздохнув, Янка лениво потянулась и единым движением вдруг соскользнула в море, будто сама была диковинной рыбкой. Не нуждаясь в дыхании, она всегда легко ныряла на глубину и подолгу могла собирать ракушки, вываливая их горкой для Ники на берегу или собирая на обед. Так и сейчас, быстро отыскав пропажу, мавка вернулась на камень с удочкой и, положив ее рядом, стала выжимать промокшие волосы. — Спасибо. — Ты мне конфету обещала. Повернувшись к дяде, Ника потянула его за рукав и невинно похлопала глазами. — Дядь Вась, у тебя есть конфета? Василий с укором взглянул на племянницу и, покачав головой, похлопал по карманам шорт, с трудом отыскав мятную карамельку. Забрав ее, девочка отдала дань довольной мавке, но вновь за рыбалку не взялась. Наоборот, вместо этого она залезла обратно на камень дяди и бесцеремонно уселась на его подогнутую под себя ногу, чуть не выбив из рук удочку. — Ника, ты вроде хотела рыбу ловить. — Я и ловлю. — Но я не вижу у тебя в руках удочки. — А она там. Ника беззаботно махнула ладошкой в сторону младшей мавки, уже начавшей рыбачить вместо девочки. — Но это же не ты ловишь, а Янка. — Нет, удочка моя, значит, я ловлю. Стянув мешающуюся панамку, Ника резко дернула голову назад, чувствительно приложившись о зубы дяди. Тихо зашипев от боли, он тяжело вздохнул, но ругаться не стал. — Прости. — Да что ж с тобой ещё делать. — Покормить. Василий, смирившись с ролью терпеливого няньки, вновь запустил руки в карманы и после недолгого поиска нашел еще одну конфету, на этот раз барбариску. Сунув ее в рот, Ника выпрямилась и, довольно зажмурившись, потерлась макушкой о подбородок дяди. — Колюфий. — Да, надо бы побриться. Недолго думая, девочка подняла руки и потерла ладони о щеки Василия, хихикая и довольно шурша его щетиной. — Как пёфик. — Ни-ика… — Мне фку-уфно. — Фку-уфно ей, а я сейчас как укушу за бочок! Обняв племянницу свободной рукой, Василий приподнял ее к себе и, притворно зарычав, расцеловал пухлые щеки, будто вот-вот собирался съесть. Громко рассмеявшись, Ника попыталась вывернуться, закрывая лицо руками от колючей щетины, жутко щекочущей ее кожу. На мгновение приоткрыв глаза, она вдруг заметила дрожание поплавка в море. — Ой, клюет, клюет! Дернув удочку, мужчина ловко подтянул крупную красноватую рыбу так, чтобы племянница смогла ее поймать, но Ника с трудом схватила скользкий брыкающийся улов и, пытаясь удержать его в руках, обняла рыбу, что есть сил. Василий запоздало отложил инструмент и, сняв крючок, освободил находку, отдав ее подошедшей Ане. — На этот раз окунь, немаленький, тоже для жарки подойдет. — Янка еще два таких поймала. — Целых два? — Ее рыба любит, сама на крючок просится. Мавка быстро забрала окуня и вернулась к сумкам. Василий завистливо посмотрел на младшую мавку, легко орудующую удочкой и, вздохнув, повернулся к племяннице. Мокрая после объятий с рыбиной Ника задумчиво почесала нос. — Похоже нам домой пора, в таком виде ты быстро простынешь. — А барабулька? — И барабульку возьмем, ее Анька поди уже почистила. Попрошу Геточку пожарить рыбу и специально тебе отдать. Довольно хмыкнув, Ника обняла дядю за шею, явно не собираясь вставать и идти обратно своим ходом. Василий, смирившись с участью извозчика, взял удочку и, придерживая девочку свободной рукой, окликнул мавок. Вся компания не спеша собралась вместе и стройным ходом направилась к деревне по протоптанной веками дорожке рыбаков, что исправно, почти каждый день, ходили к морю за своим уловом. Удобно устроив голову на плече дяди, Ника рассеяно наблюдала за проплывающими мимо зарослями лопуха, мятлика, тимофеевки и пырея, что на тропинке скрыли бы ее с головой, погрузив в какой-то свой, отдельный мир высоких, словно деревья, трав и мелких жучков, копошащихся под ногами. Там, спрятавшись от всех, можно было вообразить, что на всем белом свете больше нет ничего кроме бескрайних лугов и яблонь, на которые можно было залезть, свесив ноги и оглядывая зеленое море, дрожащее под дуновением ветра. — Просыпайся Ника, рыбка твоя готова. С трудом вынырнув из охватившей её дремы, девочка сонно потерла глаза, обнаружив себя на старом диванчике, приставленном в углу терраски. Ласковые руки тети тут же пригладили растрепанные черные кудри и помогли встать, чтобы Ника, тут же учуяв запах жаренной рыбы, почти не глядя, добралась до маленького стола, укрытого клеенчатой скатертью. Близился закат, сверчки под стенами дома заголосили что было сил, а за окнами, собранными из белых деревянных перекладин и стекла, всё окрасилось в красные оттенки. Где-то вдали у соседей послышалось мычание из хлева, нос защекотал привычный запах пыли и яблок, поселившийся призраком на террасе и объявивший свои права, стоило тарелке Ники опустеть на половину. Барабулька и правда оказалась сладковатой, таяла на языке и не досаждала костями, заботливо убранными тетей. Лето было в самом разгаре, и уже завтра нужно было придумать себе новое развлечение и какой-нибудь новый мир, наполненный маленькими приключениями.