Игра 2.0

Белый Лебедь. Шел третий месяц моего пожизненного заключения. И с каждым днем таяли надежды на свободу. Зато я успел восстановиться после ранений и изучить местные порядки. Порядки, жестче которых мне никогда до этого наблюдать не приходилось. Не знаю, как в других тюрьмах подобного рода, вроде «Черного Дельфина» и «Вологодского пятака», здесь, кажется, все направлено на уничтожение человека. Как моральное, так и физическое. Сосуществование вместе с блатными, маньяками, террористами, отсутствие всякой надежды вырваться из этого ада, передвижение по коридорам в согнутом под девяносто градусов состоянии, камеры видеонаблюдения повсюду, полнейший произвол охраны… И единственный глоток лжесвободы: ежедневные часовые прогулки. По бетонному коридору, покрытому решеткой вместо крыши, под пятками охраны с автоматами. В камере нас было трое на три «посадочных места». Что ж, в этом плане условия куда лучшие, чем в обычных тюрягах, если верить глупым киношкам и рассказам моего покойного брата, прошедшего через зону. На удивление с сокамерниками мы сосуществовали спокойно, без терок. Я не лез в их дела, они не лезли в мои. Что ж, не все блатные такие уж отмороженные. Либо мои «соседи» стоят не так высоко в этой их иерархии, чтобы их мозг был до отказа засран так называемыми «понятиями». Но в один день все изменилось… В одну из ночей нас стало двое. Один из моих сокамерников умер. Не от типичной болезни заключенного – туберкулеза, не ушел из этого мира сам, как поступают многие приговоренные. Умер от язвы, корчась от боли в желудке, согнувшись на койке. Он много раз обращался к начальству с жалобами на боль. Но из «Лебедя» никого не вывозили в больничку, всех лечил местный коновал. Что уж говорить, даже тех, кто сошел с ума, не выдержав режима, оставляли в камерах вместе с остальными, пичкая дешевыми таблетками. Тело вынесли утром, а днем к нам уже подселили нового сокамерника, прибывшего с последним этапом. Едва он зашел, мой «сосед» почтительно встал. «Ясно… Очередной так называемый авторитет. Ничего, тут быстро обломают». - Приветствую, господа, - ухмыльнулся вошедший, когда за ним закрылась дверь камеры. Я сдержанно промолчал. Мне не понравился этот тип. Самый что ни на есть типичный представитель блатняка. Со звездами на ключицах и с перстнями на руках, что свидетельствовало о его высоком положении в воровской иерархии. Положении, на которое я плевать хотел. - А ты чего не здороваешься? – глянул он на меня. Неуж обиделся? - А ты мне кто, чтобы с тобой здороваться? - Не по-пацански как-то, - хмыкнул зек. - А я в ваши блатные игры не играю, - мой голос спокоен. Мне и впрямь плевать на то, кто он. Плевать на все их понятия, придуманные, чтобы оправдать их скотский образ жизни. - Это неправильно… - далее следует долгая пауза, во время которой авторитет приглядывался ко мне, и с каждой секундой он становился все более хмурым. – Постой, я тебя знаю. - Да ладно? – усмехнулся я. – Неуж-то читать умеешь и успел глянуть на табличку на стенке у дверей? - Ты – Смолин, - не обратил он внимание на мою подколку. Надо же… И впрямь знает. - Да про тебя вся московская братва говорила! – едва ли не взвизгнул он. – Таких, как ты, сука петушить мало! А ну встать! Что же, московская когорта блатных и впрямь меня хорошо знала. Много кровушки я успел им подпортить, пока был на свободе. Немногим меньше, чем фэбэсам. Разъяренный зек, имени которого я даже не знал, пнул мою шконку. А вот это уже зря. Я встал, не потому что он мне приказал, а потому что за такое придется отвечать. Независимо от авторитета. - Раком вставай, пид*р. Сейчас я тебя иметь буду! - Ну, рискни, - на моем лице появилась привычная ухмылка. – Силенок-то хватит, барышня? Авторитет взревел, бросаясь на меня. То, что отдаленно напоминало человека, теперь было похоже на медведя, разбуженного кем-то и теперь крушащего все на своем пути. Я успел увернуться от его броска, и он налетел на стену, мой сокамерник отскочил в сторону, оставаясь немым свидетелем происходящего. - Ну давай, крошка! – бросаю я. – Это все, что ты умеешь? Успев перехватить кулак, направленный мне в пах, я заломил зеку руку прямо по-ментовски, скручивая его, шепнул, склонившись к нему: - Ну что, малыш? Кто перед кем спинку в итоге прогнул? Рыча и ругаясь на своей блатной фене, он сумел вырваться. Отскочив от меня, он схватил табуретку, отломил ножку и замахнулся на меня. В следующее мгновение я упал. На меня посыпался град ударов. Не от зека, от прибежавших в камеру вертухаев. А я и забыл про видеонаблюдение… Больно, но бывало и хуже. Я успеваю харкнуть кровью под ноги блатному, прежде чем меня поднимают и уводят. Куда? Догадайтесь. ШИЗО. Штрафной изолятор. Тюрьма внутри тюрьмы. Место, куда отправляют нерадивых зеков, нарушивших порядок. Меня всего в ссадинах и кровоподтеках швырнули в изолятор. В этом каменном мешке я провел две долгих недели. В практически полном одиночестве. Отстегнув нары, я увидел, что сделаны они из полосок железа, которое насквозь проржавело и покрылось влагой. К утру водой пропитался итак практически полностью сгнивший матрас, который не так высох до конца моего штрафного срока. Из всех развлечений - утренний и вечерний обход, когда приносили краюшки черствого хлеба. Зато я обзавелся подругой. На второй день срока ко мне «в гости» заглянула мышка. Здоровая такая. И практически ручная, ела хлеб с рук. Очень доставал холод. Я мерз постоянно и не мог согреться. Отжиматься и заниматься прочими физическими упражнениями не было сил. Стоять и сидеть было тоже не возможно, пробирала дрожь. Вот и приходилось шататься из угла в угол по шестнадцать часов, как сомнамбула, а ночью ложиться на мокрый матрас и пытаться уснуть, вскакивать по десять раз за ночь от жуткого холода. Так и пневмонию нажить недолго. Две недели затянулись, словно два года, и я был рад выйти отсюда. Даже не смотря на того зека, с которым мне пришлось бы вновь увидеться в камере. Вернувшись, я обнаружил, что вещи мои были скинуты на пол. А тот авторитет и второй мой сокамерник восседали на койке и мило беседовали. Спелись, значит. Нет, ребята, так дело не пойдет. - Ну что, милая, ты скучала? – с усмешкой обращаюсь я к зеку. - Алексей, я бы советовал тебе быть повежливее, - строит из себя интеллигента мой молодой «сосед». «А я бы тебе советовал не лезть не в свое дело», - мысленно отозвался я. Нужно его как-то устранить. Наверняка, эти двое уже придумали гениальный план моего наказания. Хрен вам, ребята. - Ой, а у тебя на губах что-то, - на наигранном серьезе обращаюсь я к нему. Поверив, он проводит пальцем по губам, а я лишь усмехаюсь: - Ты когда задницу своему авторитету вылизывал, на губах осталось. Он выходит из себя, бросаясь на меня. Глупо. Неужели, думал, что я настолько ослаб? Но драться с ним не входило в мои планы, поэтому я мягко отшвырнул его, нейтрализуя на какое-то время. - Потанцуем, дорогая? – бросаю я авторитету. - Ну, петух, готовься зад подставлять! - Ну нет, солнышко, у тебя это лучше получается! Мы дрались долго. С переменным успехом. Пока он не свалил меня с ног. Все же я не рассчитал силы… Этот боров придавил меня к полу, прижимая колено к груди, и начал душить. Хрипя, я бесполезно пытался сопротивляться. Рука нащупала на полу что-то холодное. Алюминиевая ложка, которую я заточил на всякий случай еще в первый моего пребывания здесь. Схватив ее, я, перераспределив вес, сумел вывернуться из-под зека. Соскочив, ударил в пах, заставляя скрючиться. Отскочил и оказался за его спиной, нанося удар коленом в спину. Зек упал на колени. Схватив его за волосы, я задрал его голову. Провел ложкой, вспарывая глотку и отшвырнул от себя истекающего кровью блатного. Тяжело дыша, я встал в полный рост и отшвырнул заточку. Посмотрел на молодого, сидящего в углу, прижав колени к груди. - Лех… - пролепетал он. – Лех, не надо. Я же ничего тебе не сделал. Лех… - Вот оно. Вот оно ваше истинное лицо, блатные. Сплюнув на пол, я проговорил: - А где же… Договорить не успел. Дверь камеры распахнулась. Глянув в сторону двери, я истерически захохотал, подняв голову к потолку. В мою сторону направились стволы автоматов. - К стене, суки!