Боль, только боль До конца честна со мной, И она бывает сладкой, Но все чаще злой. Ария, «Пытка тишиной», 1999 г., слова М.Пушкина
Я стоял в отдельном зале, расположенном на втором этаже ресторана и отгороженном тяжелым тканевым занавесом. В небольшом помещении нас было трое: я, Круглый, что стоял рядом, и мое новое «начальство» в лице Князя. - Отдохнешь три дня. Тебе надо очухаться после зоны. В понедельник в девять утра, как штык, у меня, - раздавал указания Князь. – Тебе есть, где жить? - Нет, - тихо сказал я. – Мою квартиру фэбэсы опечатали. - Да у меня пока поживет! – вмешался Круглый, вызвав у меня короткую ухмылку. - Добро, - кивнул Князь, протягивая мне толстый конверт. – Это тебе. На первое время. Оденься поприличнее. Ты же уже не на зоне, ты вольный человек и теперь работаешь на меня. Да. Работаю, но это ненадолго. И то, что я согласился сегодня, ничего особо не значит, просто вариантов пока не особо много. Не обольщайся, Князь. Я по-прежнему не люблю блатных. Слишком уж много вы на себя берете. Считаете, что одни вы такие правильные, а остальные – ничего не понимающее быдло. Сейчас ты обещаешь мне защиту, завтра бросишь под пули в войне с другими блатными. - А вот это тоже тебе, - прервал мои мысли блатной, вручая мне кожаную папку. - Что там? - Твои новые документы. Паспорт, права. Даже медицинский полис, - усмехнулся Князь. – Так, у меня дела. Вы свободны на сегодня. Обоих жду в понедельник. Князь вышел, а я еще какое-то время стоял у окна, сцепив руки за спиной, глядя на вечернюю Москву. Как-то все быстро закрутилось. Пару дней назад я сидел в «Лебеде» и мечтал поскорее сдохнуть, сейчас же работаю на человека, которому год назад с радостью всадил бы пулю, не разбираясь, был ли он среди тех, кто перешел мне дорогу. Ненавижу блатных. Но кажется, сейчас у меня нет особого выбора. - Лех… - позвал меня старый друг. Единственный друг. - Как же так, Круглый? – вздохнул я. - Лех, пошли. Давай не здесь. Я молча вышел из заведения, Круглый шел за мной, пока не подошли к его автомобилю. Серебристый Nissan X-Trail – машина не самая дорогая, но и не самая плохая. - Круглый. - Лех, давай поговорим дома, окей? Круглый расположился недалеко от центра Москвы. Ехали быстро, обычное для столицы напряжение на дороге к этому времени уже спало. За всю дорогу не проронили ни слова, хотя лично мне о многом хотелось с ним поговорить. Я ведь подвел его в ту ночь. Бросил единственного друга против толпы фэбэсов. Будь я с ним, мы, быть может, смогли бы отбиться и сейчас прятались бы в теплых краях, а не находились в услужении блатных. Но, значит, судьба такая. Мы оба живы, оба на свободе. Значит, партия для нас обоих не закончена. По пути завернули в магазин, где Круглый взял пару бутылок водки, какую-то закусь. Я не мешал. Разговор предстоял не из легких. Без спиртного не разберешься. Вскоре мы уже поднимались на лифте в его квартиру. Круглый устроился на восьмом этаже десятиэтажной новостройки. Двухкомнатная квартира с видом на парк была чисто прибрана и радовала взор недавним ремонтом. И не скажешь, что здесь живет одинокий мужик за тридцать. Впрочем, многое изменилось. Возможно, мой друг давно завел себе пассию, которая следит за порядком в доме и в самом Круглом. А может быть, он просто пытается соответствовать своему новому статусу. Между тем Круглый организовал небольшой стол в гостиной – два граненных стакана, водка, закуска из солений, сыра и вяленого мяса. Когда мы уселись на диван, он включил телевизор. Для фона. - И давно ты здесь? – окинув взглядом комнату, нарушил я молчание. - Третью неделю. Подарок Князя. За верность, - тихо отозвался Круглый. Я тихо хмыкнул, подмечая, что Круглый старается не смотреть мне в глаза. Чего же ты боишься, старый друг? - Подарок за верность? – переспросил я. - И сколько же ты работаешь на него, что успел так выслужиться? - Два месяца. - Как тебя так угораздило, Круглый? – вновь спросил я. – Я ведь знаю тебя. Ты не такой, как они. Ты не так долго был за решеткой, чтобы превратиться в урку. Что произошло? - Давай-ка выпьем. Круглый наполнил стаканы водкой. - За твое возвращение, Леха. Мы выпили залпом. Я смотрел на него, ожидая ответов на свои вопросы. - Ты спрашиваешь, как меня угораздило… Той ночью, как ты, наверное, знаешь, меня взяли. Пару недель подержали в больничке. Все это время меня Белов обхаживал. Сладкие песни пел про то, какая чудесная жизнь меня ждет, если я тебя сдам. Послал я его куда подальше. Потом СИЗО. Там я, кстати, недолго пробыл. Обычно суда куда дольше ждут, но, видимо, фэбэсы как-то все подкочегарили. Прокурор просил пожизненное, но наш самый гуманный в мире суд дал мне двадцатку строгача, и поехал я в места не столь отдаленные. Круглый налил еще. Мы снова выпили. Я продолжал осмысливать его слова. Что ж, начало истории практически схоже с моей. Та же больница, тот же изолятор, такая же гонка с судом. - Условия там адовые. Впрочем, о чем я тебе говорю. В твоем Лебеде все куда страшнее, наслышан. Так вот… Сидели на зоне в основном блатные. Первое время было несладко. Да чего таить, получал едва ли не каждый день, да и тюремщики бдили, чтобы мне жизнь медом не казалась. Потом я им всем как-то наскучил и старался не лезть к ним, пока они не трогали меня. Сидел особняком, в общем. А потом в нашу хату перевели одного парня из князевских, и как-то так получилось, что мы начали общаться, а потом едва ли не приятельствовать. А потом в один прекрасный день я подхватил пневмонию и вынужден был познакомиться с тюремной медициной. - Да, не сладко тебе пришлось. – Я опустил взгляд, вливая в себя очередной стакан. – Ты прости, что тогда тебя не отбил. - Да брось ты, Леха. Сам я по дурости попал. Останься ты тогда, нас бы обоих прихлопнули. А так, живы оба. И на зонах не остались. - Что дальше было? - Дальше… А что дальше? Загибаться я начал. Сам понимаешь, как там лечат. Градусник, аспирин, зеленка. В лучшем случае пенициллин. Думал, конец. После пары дней такого лечения я несколько дней в отключке был. А потом как-то резко в больнице появились лекарства, врач стал полюбезнее. В три дня меня на ноги поставил. Через какое-то время после моего возвращения в камеру ко мне явился Жженый. Объяснил, что улучшившимся самочувствием я обязан Князю, что за все нужно платить. И спросил, не хочу ли я выйти отсюда. А кто же не хочет. - Как они тебя вытащили? Заплатили? Организовали побег? - Через врача. Ему отвалили крупную сумму, чтобы он однажды ночью запротоколировал факт моей смерти. Меня же тихо вывезли в труповозке. Вот так я и оказался на воле. Князь дал мне время оправиться, а потом быстро включил в работу. Спрашивал о тебе. Говорил, что ему в команде не хватает такого человека. Знаешь, учитывая наше с тобой нынешнее положение, это не самый плохой вариант. - Не думаю, что смогу быть полезен. Ладно ты, ты для всех мертв. А меня уже, наверное, по всей стране ищут. - Ты не в курсе, да? – хохотнул Круглый, бросая на стол газету. Заголовок сообщал о…моей смерти. Ай да Князь. Быстро все провернул. И недели не прошло, а он уже все устроил. Этот человек имел очень и очень немалое влияние. Не сказать, что я его боялся, страх давно уже был мне не знаком, но считаться с ним явно стоило. Мы еще долго говорили с Круглым. Нам было сейчас, что обсудить, приговаривая бутылку, пока он вдруг не сказал: - Лех, давай спать. Завтра много дел. - Дел? Нам же выходной дали. - Нужно купить тебе шмотки, Князь же велел. Да и на кладбище надо бы заехать. - На кладбище? - удивленно поднял я брови. - Не забыл, какой завтра день? У Вероники день рождения.***
Проснулись рано – в районе девяти утра. В СИЗО и Лебеде подъем, конечно, намного раньше, но в своей прошлой жизни я лишь ложился в это время. Поход по магазинам заставил понервничать. Я все время опасался того, что меня узнают, и дергался при виде поста ППС или даже охраны в магазинах, но в мою сторону даже никто не посмотрел. Впрочем, чему тут удивляться. Когда я пытался уехать из Москвы, я лично покупал билеты на вокзале на меня и сына. Моя физиономия висела прямо перед кассиром в то время, как она с каменным лицом пробивала мне билеты. Какой был шанс… Хотя нет никакой гарантии, что меня бы не взяли при посадке в поезд. Нервозности мне добавлял и сам по себе поход по магазинам. Никогда не любил всего этого. И не ходил на «шопинг» даже с Никой. Ника, Ника… Закупив шмоток и сразу же переодевшись, а затем приведя в порядок мою редкую шевелюру (Круглый настоял), мы доехали до кладбища. - Оставь меня. Я пойду один, - сказал я Круглому у ворот. - Уверен? - Уверен. Не обсуждается. Назад доберусь сам. Не дожидаясь возражений друга, я вышел из машины и направился в сторону стоящего у входа на кладбище цветочного, где собрал букет из десяти белых роз. Пройдя по аллее, нашел нужный квадрат. Приоткрыв дверь оградки, подошел к могиле, с фотографии на которой улыбалась свойственным ей огоньком молодая женщина. - Привет, малыш, - тихо проговорил я, попытавшись улыбнуться сквозь щемящую боль в сердце. - Вот я и пришел к тебе. Прости, что ни разу не был за все это время. Так все закрутилось. С днем рождения, крошка. Опустившись на колени, я руками подровнял могилу и разложил на ней цветы. Вот ведь… Пока Ника была жива, я не особо баловал ее цветами. Да что говорить, я и о дне ее рождения не всегда вспоминал. Я вел себя по отношению к ней и сыну, как полный мудак, обосновывая это их же благом, а она была мне верна до конца несмотря на многочисленные ссоры. - Знала бы ты, как мне тебя не хватает сейчас. Ты всегда была мне поддержкой и опорой, а я не ценил. Ты знаешь, я всю жизнь боялся двух вещей: боялся потерять тебя и сына и боялся, что меня возьмут. В страшном сне не мог представить, что такое случится с тобой. Не уберег. Я сел за столик, достал из кармана небольшую бутылку водки. Молча выпил, глядя на ее фотографию. - Меня ведь взяли. Так глупо. Ломанулся к Белову, думал, смогу. Идиот. Мог уехать. Мог забрать сына… Пашка… Так давно его не видел. Я подвел вас обоих. Прости… Прости меня. Я опустил голову. Еще долго сидел так, пил, потом говорил что-то в пустоту, понимая, что меня никто не услышит, но мне нужно было выговориться. А потом ушел. Молча. Лишь взглянул напоследок на немую могилу и ее фотографию.