Court/Суд

Флинт на мгновение мерцает, прежде чем его драконья форма исчезает в потоке разноцветных искр. Секунды спустя он стоит перед нами в человеческой форме. Хотя стоять, наверное, не совсем удобно, учитывая, что он слегка покачивается, балансируя на одной ноге и одновременно пытаясь сесть на корточки, чтобы взять костыли. Он бормочет проклятия под нос, и я двигаюсь к нему, решив не дать ему упасть лицом в самый разгар и без того ужасного для него времени. Однако Джексон опережает меня, подхватывая костыли Флинта одной рукой, а другой поддерживая его. Флинт пригибает голову, когда берёт костыли, но не раньше, чем становится очевидно, что его щёки горят от смущения. Я хочу подойти к нему, сказать, что всё в порядке, но каждая вещь в нём кричит, чтобы мы оставили его в покое. Поэтому я так и делаю, как и остальные. В конце концов, он встаёт на костыли и идёт вперёд, к родителям Луки. Мы убираемся с дороги — всё, что угодно, чтобы облегчить ему путь, — но как только он смотрит на мать Луки, я думаю, он нас уже не замечает. Похоже, она чувствует то же самое, так как смотрит в ответ так же пристально. Но её внимание сосредоточено не на глазах Флинта. Она смотрит на изуродованную ногу Флинта. Выражение его лица ужасно, душераздирающе, когда он прокладывает себе путь по коридору и останавливается перед ней. Подойдя к ней, он склоняет голову, точно так же, как это сделал Джексон. — Мне жаль, — шепчет он. — Мне так жаль, что мы не смогли его спасти. Сначала я думаю, что она ничего ему не скажет, но в конце концов она кладёт руку на его опущенную голову и шепчет: — Как и мы. В этих словах таится целый мир смысла и обвинений, и я вижу, как они обрушиваются на Флинта, Джексона и остальных, лавиной горя и боли, от которой они даже не пытаются уклониться. Это несправедливо по отношению к ним. Они упорно сражались против Сайруса, рискуя жизнью и конечностями, чтобы не дать ему получить Корону. Да, Лука умер, и да, это ужасно, трагично и бессмысленно. Но это не делает Флинта виноватым. Это не делает виноватыми и нас, когда мы были рядом с ним, делая всё возможное, чтобы обезопасить друг друга. В конце концов, где именно были родители Луки во время битвы, в которой погиб их сын? Взгляд на Хадсона говорит мне, что он думает о том же, о чём и я. Скорее всего, он думал об этом всё это время. В любом случае, сейчас он находится в режиме полной обороны — руки свободны, вес на ногах, глаза сфокусированы на родителях Луки и ждут, когда они сделают неверный шаг. Я очень надеюсь, что они этого не сделают. Джексон прочищает горло, и родители Луки неохотно отводят взгляд от Флинта и возвращаются к нему. Но он ничего не говорит. Просто поворачивается и продолжает вести нас по коридору к единственной учебной комнате на первом этаже. Когда мы наконец достигаем её, он замирает на мгновение, словно готовясь к тому, что там находится… или к тому, что произойдёт дальше. Затем он толкает дверь и отступает назад, чтобы родители Луки могли войти первыми. Мать Луки задыхается, глядя в открытый дверной проём, и на секунду мне кажется, что она вот-вот упадёт. Но отец Луки хватает её, обхватывая рукой для поддержки. Затем они вдвоём проходят через дверной проём в комнату, где хранятся останки Луки, а остальные тихо следуют за ними. Я напрягаюсь, ожидая, что всё будет точно так же, как в те моменты, когда мне приходилось опознавать тела моих родителей.Но оказалось, что в кабинете нет ничего холодного или стерильного. Пока я была с Хадсоном или Алистером, Орден превратил её в подобающее место для траура. Лука лежит на столе в центре комнаты, простыня накинута на него так, что видно только лицо. Вокруг него горят сотни чёрных свечей — должно быть, они совершили набег на башню ведьм, чтобы раздобыть столько свечей, а за свечами — контейнер за контейнером с полевыми цветами Аляски. На этот раз отец Луки задыхается, подавляя рыдания. Мать Луки просто опускается на колени рядом с телом сына. — Мы дадим вам несколько минут, — говорит Джексон в мучительной тишине, пока остальные кивают, как марионетки, а затем он отступает к двери. — Спасибо, — задыхается его мать. — Да, — вторит ей отец. — Спасибо, что позаботились о нашем сыне. — Лука был нашим братом, — говорит ему Байрон с болью в голосе. — Нет ничего, что мы не сделали бы для него. — Мы это видим. — Отец Луки прочищает горло. — Он всегда клялся… Он прерывается, когда в комнату вбегает Мариз в полном парадном облачении. Она всё ещё немного бледна, но в остальном она выглядит гораздо лучше, чем раньше. — Вивиан, Майлз. Мне так жаль, что мы встречаемся при таких обстоятельствах. Мы все любили Луку здесь, в Кэтмире, и его смерть тяжела для всех нас. — Родители Луки не отворачиваются от сына, поэтому Мариз поворачивается к остальным, её поразительное лицо наполняется состраданием, когда она шепчет: — Я приготовила для вас оздоровительные шашки. Они находятся в главной общей комнате, вместе с несколькими бутылками крови. Выпейте их сейчас, а позже я приготовлю ещё. Мы не знаем, что нас ждёт, и они нужны вам, чтобы восстановить силы. Нам определённо нужна любая помощь, которую мы можем получить, поэтому я киваю, а Флинт говорит: — Да, Мариз, — и мы поворачиваемся, чтобы выйти из комнаты. Но тут появляется отец Луки. Его голос разносится по комнате, когда он приказывает: — Не надо! Мариз тянется к нему. — Что случилось, Май? Ей не удается закончить фразу, потому что Вивиан выбирает этот момент, чтобы подняться с земли… и зубами вырвать Мариз горло. Мэйси кричит, когда мама Луки роняет Мариз, которая булькает и задыхается только с половиной горла, на землю и отступает назад, чтобы Майлз мог вонзить кинжал прямо в сердце фельдшера. — Ты должна уйти! — предупреждает Майлз, когда Вивиан вцепилась в безжизненную руку Луки. — Мариз предупредила Сайруса, что вы вернулись, и он идёт за вами. Мы должны были отвлечь его внимание. Проходит секунда, прежде чем его слова доходят до каждого из нас. Я знаю, что слишком занята, глядя на безжизненное тело Мариз, слишком занята, пытаясь понять, что только что произошло, чтобы понять его предупреждение. Ведь Мариз столько раз помогала мне с тех пор, как я оказалась в Кэтмире. Она спасла мне жизнь, когда разбитое окно чуть не убило меня. Она помогла мне принять мысль о том, что я горгулья, позаботилась обо мне после драки с Лией. Как она может быть на стороне Сайруса? Это не имеет смысла. Видимо, не только у меня есть сомнения, потому что Иден требует: — Ты думаешь, мы тебе просто так поверим? Ты убил её! — Для меня нет никакой разницы, верите вы нам или нет, — огрызается Вивиан. — Но очевидно, что вы заботились о моём сыне как могли. Это кажется правильным, что мы делаем всё возможное, чтобы заботиться о тех, кого он называл друзьями, как он делал бы, если бы всё ещё мог. — Убив Мариз? — спросила Мэйси, слёзы блестели на её щеках. — Да, и предупредив вас, чтобы вы убирались, пока не стало слишком поздно, — отвечает Майлз. — Мариз вам не друг, — рычит Вивиан. — Разве вы никогда не задумывались, почему она была единственной, кто остался здесь в живых? Потому что она всегда была верна Сайрусу. — Она смотрит вниз на Луку. — Как и мы, до сих пор. — Вы должны уйти, — срочно повторяет Майлз. — Сайрус хочет заполучить Грейс, и он не остановится ни перед чем, чтобы заполучить её. С этими словами он наклоняется вперёд и обхватывает Вивиан одной рукой, а другой — своего сына. Секунды спустя все трое исчезают, в мгновение ока уносясь из комнаты в портал, через который они прибыли сюда, и оставляя всех нас стоять над телом Мариз. Когда её кровь стекает по телу, я не могу унять дрожь, которая пробегает по позвоночнику от мысли, насколько жесток и неумолим этот мир — и что он придёт за мной следующей.