Court/Суд

Проходит несколько секунд, прежде чем двери полностью распахиваются, и я не могу не рассмотреть Большой зал, пока мы ждём. Могу ли я сказать, что «Большой зал» — идеальное название для этого места? «Тронный зал» тоже подходит, как и «Показная демонстрация богатства». Это кажется странным, потому что, основываясь на том, что я знаю о Мэйси и дяде Финне, я никогда бы не ожидала, что Суд ведьм будет выглядеть так. Суд вампиров? Да, чёрт возьми. Безусловно. Но ведьмы, которых я знаю в Кэтмире, более приземлённые. Они не так озабочены тем, чтобы выставлять напоказ свою власть и деньги. Но, опять же, это Суд. Судя по тому, что я знаю о королях и королевах старого времени, выставлять напоказ свою власть — это практически весь смысл пребывания при дворе. Тем не менее, когда мы входим в Большой зал, я понимаю, что мне только показалось, что коридор был замысловатым. На самом деле он довольно прост по сравнению с этим залом с его массивными фресками на потолке, гигантскими люстрами и картинами от пола до потолка, которые покрывают все стены, где нет огромных, украшенных шёлком окон. Сам пол сделан из мрамора с золотым напылением в тон всему золоту в комнате, и даже мебель экстравагантна и огромна. Особенно троны, которые сделаны из чистого золота, инкрустированного драгоценными камнями размером с мой кулак, с пурпурными атласными подушками на сиденьях и спинках — я думаю, что это уступка тому факту, что на цельном золоте, вероятно, не так весело сидеть. В то же время, тому, кто хочет иметь трон из чистого золота, вероятно, всё равно, трудно ли на нём сидеть, лишь бы он выглядел мощным и важным. Я немного удивлена, что король и королева не сидят на тронах. Я не успела узнать их, когда они приехали в Кэтмир, но они совершенно точно выглядят людьми, которые будут властвовать над целой комнатой своих подданных. Но это помещение заполнено людьми, которые смеются, разговаривают, едят с шикарного буфета, расположенного вдоль всей боковой стены, и никто не проявляет особого послушания. По крайней мере, до тех пор, пока за нами не закрывается дверь, и по залу не разносится гулкий хлопок защёлкивающихся замков. Кажется, что все в зале оборачиваются, чтобы посмотреть на нас, ещё до того, как охранники окружают нас и заставляют пройти с ними в переднюю часть зала, где они маршируют в очень сложном строю. Мужчина в модной военной куртке поверх тёмных брюк выходит вперёд и объявляет залу: — Король Линден Чой и королева Имоджен Чой. Только когда мы все оказываемся перед тронами, появляются король и королева, выходящие из толпы с тёмно-пурпурными бархатными мантиями, развевающимися вокруг них. Король носит свои тёмные волосы, коротко подстриженные, его дублет немного теснее, чем в последний раз, когда я видела его в Кэтмире, тёмный жилет натянут под фиолетовой накидкой. Королева возвышается над своим супругом, её клубнично-светлые волосы струятся волнами над усыпанным бриллиантами лавандовым платьем, которое мерцает при каждом её движении. Каждый из них также носит корону, и когда они усаживаются на свои троны — король слева, королева справа, — вся гвардия опускается в поклонах так низко, что они практически целуют пол. Но ещё больше меня удивляет то, что мои друзья делают то же самое. Мэйси, Иден, Давуд, Джексон, Хадсон и члены Ордена склоняются перед королём и королевой ведьм. Секунды спустя остальная часть комнаты следует их примеру, так что единственный человек, который в данный момент стоит прямо — это… я. Я тоже собираюсь поклониться, но Джексон и Хадсон в тот же момент протягивают руки, каждый из них цепляется за один из моих локтей, призывая меня оставаться прямо. И тут меня осеняет. Конечно, они кланяются. Каждый из них — принц в своём праве, но всё же ниже по положению, чем король или королева. Неудивительно, что Хадсон и Джексон так настаивают на том, чтобы я не кланялась. Я сжимаю кулак и кольцо на пальце и напоминаю себе, что я тоже королева. Татуировка короны на моей руке немного чешется от этого напоминания, и я неловко сдвигаюсь. Тем не менее, я продолжаю стоять. Лучше встретить короля и королеву ведьм как равных, я полагаю, чем как какого-то подчинённого, умоляющего не знаю о чём. О помощи? Об информации? Об убежище, как утверждала ранее Мэйси? Они рассматривают моё отсутствие мольбы перед собой, глаза полузакрыты, а губы искривлены в раздражённом оскале. Я не знаю, злятся ли они на то, что я отказываюсь кланяться, или на то, что у целой группы из нас хватило наглости прийти сюда. В любом случае, думаю, это не имеет значения. Не тогда, когда конечный результат — король и королева ведьм выглядят так, словно они провели последний час, обсасывая кучу очень кислых лимонов. — Вы можете встать. — Голос королевы, лёгкий и мелодичный, разносится по Большому залу, и, наконец, поклоны заканчиваются. Она ждёт, пока все в зале сделают то, что она сказала, прежде чем сосредоточить своё внимание на Мэйси, которая неловко сдвигается под пристальным взглядом, даже когда она держит взгляд своей королевы. — Зачем ты пришла сюда? — спросила королева, хотя это прозвучало скорее как обвинение, чем как вопрос. — Я не знала, куда ещё пойти, — отвечает Мэйси, и её голос не дрожит. Однако она дрожит как лист, и я хочу сделать шаг вперёд и предложить ей свою поддержку. Но что-то подсказывает мне, что на этот раз это будет неправильным шагом, поэтому я стою на своём и стараюсь не смотреть на королеву. — Кэтмир — это… — Мы точно знаем, что произошло в Кэтмире, — огрызнулась королева. — Так же, как мы знаем, что вы все несёте за это ответственность. — Мэйси тяжело сглотнула. — У нас не было выбора, кроме как уничтожить школу. Союзники Сайруса… — Я не говорю о той нелепой истерике, которую только что закатили принцы-вампиры, — огрызнулась королева. — Я говорю о похищении наших детей. Этого никогда бы не случилось, если бы… — Если бы что? — с рычанием требует Флинт. — Если бы мы позволили Сайрусу убить нас? — Скорее, если бы мы просто прогнулись и позволили ему владеть нами, — вмешивается Хадсон, — так же, как Суд Ведьм позволяет ему владеть ими сейчас. Глаза короля сузились до щелей от обвинения Хадсона. — Ты действительно думаешь, что оскорбление нас — это способ получить нашу помощь? — Нет, — отвечает Хадсон, небрежно пожимая плечами. — Но вы уже решили, что не будете нам помогать. Всё остальное — просто показуха. — Мы ничего не можем сделать для вас здесь. — Слова королевы прорезали и без того напряжённый воздух. — Валентина проводит вас. — Вы имеете в виду, что вы ничего не сделаете для нас, — возразила Мэйси. — Я просто не понимаю, зачем, если мы умоляем об убежище. — Вы ни о чём не умоляете, — огрызнулся король. — Вы требуете, а это не ваше место. — Мне жаль. — Мэйси опускает голову в явной мольбе. — Это вовсе не наше намерение… — Это именно ваше намерение, — говорит ей король. — Но ваше высокомерие и высокомерие ваших друзей — это не причина, по которой мы отказываем вам в вашей просьбе. — Мы уже сделали для тебя всё, что могли, — говорит королева. — Мы должны были уведомить Сайруса в тот момент, когда ты подняла тревогу, явившись сюда со своими друзьями-неколдунами. — Сайрус? — спрашиваю я, настолько недоверчивая её защитой, что слово вылетает у меня изо рта прежде, чем я осознаю, что собираюсь его сказать. — Вы теперь работаете с Сайрусом? — Мы не работаем с ним! — Голос короля разносится по Большому залу, когда его взгляд находит взгляд Хадсона. — Но вы лучше других знаете, что он сделал. — Вам придётся быть немного более конкретным, — говорит мой приятель, смахнув воображаемое пятнышко со своего плеча. — В последнее время мой отец был очень плохим. — Это ещё как сказать», — пробормотал Флинт себе под нос. — Думаешь, вы единственные, кого беспокоит то, что случилось в Кэтмире? — Король откусывает каждый слог, как будто у него плохой вкус. — Думаете, вы единственные, кто в бешенстве из-за людей, которых он забрал? У него более сотни детей ведьм из нашего двора и самых могущественных шабашей. Мы должны обеспечить их безопасность, пока не сможем договориться об их возвращении. — И вы думаете, что способ обеспечить их безопасность — это выгнать нас? — Мэйси спрашивает, глаза расширены, а голос пал. — Мы не можем укрывать вас и не можем оказывать никакой помощи. Пока мы не делаем этих двух вещей, король вампиров уверяет меня, что наши дети будут в безопасности. — Королева сглотнула. — Моя дочь будет в безопасности. И тут я вспомнила — дочь короля и королевы была первокурсницей в Кэтмире в прошлом году. Эмма, кажется, её зовут. Мэйси как-то указала на неё в коридоре, но я никогда не встречала её. Отчасти я понимаю, почему они сейчас такие нерадивые. Конечно, есть и другая, большая часть меня, которая считает их дураками. Они уже должны были понять, что доверять Сайрусу — во всём — это огромная ошибка. Если он хочет причинить Эмме боль, он причинит её, и абсолютно ничто не заставит его передумать. Видимо, я не единственная, кто так думает, потому что Хадсон разражается недоверчивым и оскорбительным смехом. — Вы не можете в это поверить, — огрызается он, когда они поворачиваются, чтобы посмотреть на него. — Ваши дети сейчас не в безопасности. Я знаю своего отца, и он никогда в жизни не соблюдал договорённости. Он даже не знает, как это сделать. Мэйси поднимает подбородок и говорит: — Он причиняет им боль. Он причиняет боль детям. Королева наклоняется вперёд. — Откуда вы это знаете? — Мариз сказала нам, что подслушала разговор волков о том, что дети нужны им для их молодой магии, а не для заложников. — Мэйси не упоминает, что Мариз в итоге предала нас, что заставляет меня задуматься, не сомневается ли Мэйси в том, что она нам рассказала. На этом король и королева обмениваются долгим взглядом, и я почти думаю, что они могут сдаться, могут понять, что не могут доверять Сайрусу и нуждаются в нашей помощи. Но затем король снова поворачивается к нам и качает головой. — Хотя это правда, что молодую магию легче украсть или употребить, Сайрус заверил нас, что нашим детям не будет причинен вред, и мы не видим причин сомневаться в нём. — Не видите причин? — Хадсон закатил глаза. — Вы что, не обращали внимания? Он похитил ваших детей. Что в этом поступке подразумевает честность? — А кто такая эта Мариз? — спрашивает королева, игнорируя комментарий Хадсона, одна надменная бровь поднята так высоко, что почти достигает линии волос. — Откуда мы вообще знаем, что ей можно доверять? Мэйси начинает объяснять, но едва успевает произнести первые слова: — Она была нашей… — как король ударяет кулаком по краю подлокотника своего трона. — Хватит! Мы больше не будем слушать вашу ложь. Вы немедленно покинете это место или столкнётесь с последствиями. — Его взгляд сужается на Хадсоне и Джексоне. — И не думайте, что мы не сможем остановить одну из ваших истерик, чтобы разрушить наш суд. Хадсон фыркнул. — Да, хотел бы я посмотреть, как вы попытаетесь. — Выгоняя нас, — добавляет Джексон, — вы бросаете единственную группу людей, которые могут помочь спасти вашу дочь. На этот раз это королева, чей смех оскорбителен. — Ты действительно думаешь, что у вас есть шанс против Сайруса и собранной им коалиции? Одиннадцать из вас против его многотысячной армии? — Если сам Сайрус не считает нас угрозой, тогда почему он прилагает столько усилий, чтобы выследить нас, не дать никому помочь нам? Хадсон высказывает очень хорошую мысль. Почему Сайрус идёт на такие крайние меры ради одиннадцати из нас? Ради меня? Я смотрю на Корону на ладони и думаю, что, возможно, знаю ответ.