Court/Суд

Электричество пробегает по моему телу так быстро, что перехватывает дыхание. А потом я чувствую его, свернувшегося глубоко внутри меня, как кобра, ожидающая удара. Всё больше и больше силы, крутящейся, вращающейся, заполняющей каждую клеточку моего тела, пока ей некуда будет деваться. Татуировка на моей руке, способная хранить магию, мгновенно заполняется, и всё же ещё больше силы течёт по моим венам, крича, чтобы я выпустила её наружу. Пусть она сделает то, для чего была предназначена: уничтожит всё на своём пути. И я никогда в жизни так не боялась. Этой вещи внутри меня, этой жгучей потребности поджечь мир и просто смотреть, как он горит, горит, горит. Я мгновенно отпускаю нить, но сила, сковывающая все мои мышцы, всё ещё кричит, требуя освобождения, и я знаю, что у меня есть всего несколько секунд, прежде чем я больше не смогу её контролировать. Мой взгляд метался по ванной в поисках выхода, но как только я поняла, что единственный выход — это дверь ванной, я услышала, как Хадсон в другой комнате говорит кому-то: — Заходи. Грейс только что вышла из душа, но… Действуя чисто инстинктивно, я ныряю в ванну и сворачиваюсь калачиком… как раз в тот момент, когда моё тело взрывается, или я думаю, что моё тело взрывается. Раздаётся оглушительный, громоподобный хлопок, когда всё электричество внутри меня мгновенно высвобождается. Ударная волна сотрясает стены, зеркало разбивается вдребезги, а потолок обрушивается вокруг меня, взорвавшаяся штукатурка поднимает густой туман пыли, в котором невозможно ничего разглядеть. Хадсон распахивает дверь, а я делаю неглубокий вдох, в ушах звенит, зрение расплывается, панический приступ охватывает моё тело. Что я только что сделала? И как? Я держала нить не дольше пары секунд, а она почти проглотила меня целиком, превратив в того, кого я едва узнала, — в монстра, который хотел поглотить весь мир. Я подтягиваю колени под подбородок, раскачиваясь взад-вперёд в ванне, слёзы текут по моим щекам. На минуту я испугалась, что мои слёзы напугают Хадсона, но, должно быть, я случайно включила душ, когда запрыгнула в ванну, потому что вода брызгает на одну сторону моего лица, смывая слёзы.  — Всё хорошо, Грейс. Я держу тебя, — шепчет Хадсон мне в волосы, но я не могу понять, как, когда я в ванне, а он у двери… Земля движется вверх и вниз, и я моргаю.  — Это я… Это я разбила землю? — Мой голос тонкий и дрожащий, но Хадсон, должно быть, услышал меня, потому что он хихикает, хотя это больше похоже на нервный смех, чем на то, что я действительно сказала что-то смешное.  — Нет, детка, ты не разбила землю. Но я уверен, что никогда не получу назад свой депозит. На самом деле, возможно, мне теперь придётся стать владельцем маяка. Под моими ногами что-то мягкое, прежде чем я понимаю, что Хадсон, должно быть, перенёс меня из ванной обратно в кровать. Его руки бродят по моей мокрой одежде, проверяя, нет ли повреждений, но я слишком потрясена, чтобы сделать что-то ещё, кроме как молча вдохнуть. Мне почти невозможно набрать в грудь воздуха, и я чувствую обморок от неглубоких вдохов, мои руки дрожат, когда я обхватываю ими колени и сворачиваюсь в клубок.  — С ней всё в порядке? — спрашивает Мэйси из дверного проёма, затем задыхается. — Что случилось?  — Ты можешь сказать мне, сколько будет два плюс два, Грейс? — спрашивает Хадсон. Почему он даёт мне тест по математике, когда я едва могу дышать? Боже мой, я, наверное, ударилась головой, и он беспокоится, что у меня сотрясение мозга. Мои зубы стучат так больно, что кажется, будто они в любой момент разлетятся вдребезги, но мне удается сказать:  — Ч-четыре.  — Правильно, детка. А как насчет четыре плюс четыре? Я делаю ещё один быстрый вдох, затем еще один, и запинаюсь:  — В-восемь.  — А восемь плюс восемь? На этот раз я делаю более глубокий вдох и открываю глаза, чтобы показать ему, что я в порядке. Он, должно быть, в бешенстве, если так беспокоится о травме головы. После ещё одного медленного вдоха мне удается сказать: — Шестнадцать. Хадсон испускает долгий вздох, опускает своё тело на кровать рядом со мной, а затем перекладывает меня на колени. Я прижимаюсь к его теплу, мои зубы уже меньше стучат, когда он обхватывает меня руками.  — Сделай ещё один глубокий вдох, Грейс. Вот так. Всё будет хорошо. — Его руки гладят мои вверх и вниз, прогоняя ледяные следы от прикосновения к этой проклятой зелёной нити. Я смотрю на свою кузину, которая машет палочкой в сторону ванной комнаты, а потом идёт к кровати, переминаясь с ноги на ногу, не зная, что делать, как помочь. Я протягиваю руку и хватаю её за руку.  — Я в порядке. Джексон и Мекай появляются в дверях мгновением позже, их взгляды устремлены на ванную комнату, в которой я только что была, рты открыты, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, на что они смотрят. И застываю. Вся стена ванной комнаты, отделяющая спальню от ванной, исчезла. Как и стена по другую сторону от ванны, с которой открывался прекрасный вид на океан. Раковина лежит на полу, расколотая на две фарфоровые части рядом с разбитыми трубами, и я смутно понимаю, что Мэйси, должно быть, машет палочкой, чтобы вода, заливающая комнату, не продолжала брызгать. Ванна пережила взрыв, но не многое другое. Часть потолка лежит по краям ванны, там, где были мои ноги. Я вздрагиваю, понимая, что ещё пара дюймов выше, и он обрушился бы прямо мне на голову.  — Что, чёрт, здесь произошло? — спрашивает Джексон, поворачивая голову к Хадсону и ко мне. — Ты в порядке, Грейс?  — Я в порядке, — повторяю я немного твёрже, но это всё, что мне удаётся вымолвить. Хадсон поднимает одну бровь и говорит: — Я уверен, что Грейс решила взять свою зелёную нить и сбрила сто лет моей жизни.