Court/Суд

После быстрого путешествия через радужный портал Мэйси, Джексон, Флинт, Мекай, Иден, Хадсон и я оказались в самом центре Коппер-Сентра, Аляска — в час ночи. Или, по крайней мере, я предполагаю, что это прямо центр города, поскольку мы окружены зданиями, что, как я обнаружила, не так уж часто случается в этом штате.  — Отличная работа, Мэйси, — говорит Джексон, ободряюще похлопывая её по плечу. Это так на него не похоже, что она поворачивается и смотрит на него с открытым ртом — как и я. Я только начинаю задаваться вопросом, не было ли его тело похищено в портале, когда он говорит:  — Идём. Тот факт, что он исчезает прямо на север, даже не подумав спросить мнения остальных, успокаивает меня. Он всё тот же старый Джексон, даже если он выглядит более привлекательным, чем я когда-либо его видела. Хадсон закатывает глаза, а я просто смеюсь. По крайней мере, до тех пор, пока он не подхватывает меня на руки и не исчезает вслед за Джексоном по открытому полю.  — Я собиралась лететь, — говорю я, устраиваясь поудобнее на его руках.  — Я подумал. Но если бы ты полетела, я бы не смог сделать этого, — отвечает он, наклоняясь вперед так, что его губы скользят по моей щеке. — Или это, — продолжает он, прежде чем быстро поцеловать меня.  — Ты правильно рассуждаешь, — соглашаюсь я. Я запыхалась, и он тоже, хотя уверена, что это никак не связано с тем, как быстро он бежит. Чтобы проверить теорию, я снова целую его, а затем не могу удержаться от смеха, когда он спотыкается о камень практически впервые в жизни.  — Чёрт возьми! — бормочет он, даже когда ловит себя и меня. — Ты опасная, женщина.  — Рада, что ты наконец-то это понял, — поддразниваю я, пока мы мчимся по земле. Темно, конечно, но луна светит достаточно ярко, чтобы я могла видеть цветы и русла ручьёв с текущей по ним водой. Я никогда не была здесь, когда вся местность не была покрыта снегом, и я удивлена, что моя толстовка достаточно защищает меня от замерзания. Примерно через тридцать минут Хадсон перестаёт исчезать и резко останавливается рядом с Джексоном.  — Это она? — Мекай догоняет его и спрашивает, широко раскрыв глаза, немного взволнованно.  — Это она, — отвечает Джексон, осторожно ступая по каменистой земле к входу в пещеру, всё ещё частично замаскированному. Мы все решаем, что сейчас самое время передохнуть, прежде чем войти в логово вампира. С ней никогда не знаешь, понадобятся ли тебе все силы для боя или нет.  — Эй, могу я поговорить с тобой минутку? — спрашиваю я Джексона, показывая головой, чтобы он присоединился ко мне сбоку от входа в пещеру. Мэйси и драконы толпятся вокруг, набирают воду или перекусывают после путешествия сюда, настраивая себя на противостояние с женщиной, которая регулярно подвешивает людей вверх ногами в своём доме над ведром.  — Конечно, в чём дело? — Он идёт за мной вокруг дерева и улыбается мне, и что-то в нём есть в этот момент — что-то более тёплое, чем я привыкла, — что просто открывает его. У него всё ещё есть властное отношение — я не думаю, что что-то изменит это, — но он выглядит менее изолированным, более счастливым, я думаю, это то слово, которое я ищу. Это заставляет меня колебаться, стоит ли нам обсуждать это. На днях я решила, что он заслуживает того, чтобы узнать правду о Кровопускательнице, о том, что она сделала с нашими брачными узами, но последнее, что я хочу сделать, это причинить ему ещё большую боль, чем он уже получил. Но когда он поднимает брови, я не могу придумать, что ещё сказать, чтобы занять его место. К тому же, у меня нет права скрывать от него эту информацию. Я думала, что имею, обосновывала, почему нет смысла говорить ему правду, если это причинит ему только боль, но я ненавижу, когда другие люди скрывают от меня что-то. Я не могу просто повернуться и сделать то же самое с ним. Именно поэтому я киваю в сторону места, расположенного чуть дальше от остальных членов группы и их супер слуховых способностей, и начинаю идти в ту сторону. Джексон следует за мной, но когда я оглядываюсь на группу, то замечаю, что Хадсон наблюдает за нами. Он не выглядит ревнивым, и, честно говоря, он даже не выглядит любопытным. Он просто выглядит покорным, и я с некоторым опозданием понимаю, что мне, вероятно, следовало предупредить его о том, что я планирую всё рассказать Джексону. Я даже не уверена, почему я этого не сделала. Может быть, я думала, что он попытается отговорить меня от этого.  — Грейс? — спросил Джексон, когда я продолжала смотреть себе под ноги. — Ты в порядке?  — Да, конечно. — Я возвращаю своё внимание к нему. В конце концов, это я всё начала. — Я хотела поговорить с тобой пару минут. О… — Нервы берут верх, и мой голос ломается, поэтому я прочищаю горло и пытаюсь снова. — О Кровапускательнице. Ты должен кое-что знать. На его лице появляется понимание, и он берёт мою руку и крепко сжимает её. — Тебе не обязательно это говорить.  — Должна. Я не хочу не сказать тебе что…  — Она уже сказала мне, — прерывает он. — В последний раз, когда я был здесь. Всё в порядке, Грейс. Из всех вещей, которые я ожидала, что Джексон, чёртов Вега, скажет мне в этой ситуации, «всё в порядке, Грейс» даже не входит в сто тысяч лучших. На секунду мне кажется, что моя голова может взорваться, так как тревога, свернувшаяся в моём желудке, поднимается вверх и застревает в задней части горла. Мне требуется некоторое время, чтобы снова сформулировать слова, но в конце концов мне это удаётся.  — Подожди минутку. Она рассказала тебе, что она сделала? С брачными узами? — Рассказала, — отвечает он. — Я знаю, что это отстой…  — Ты знаешь, что это отстой? — Я кричу достаточно громко, чтобы один из лысых орлов, пролетающих над нами, принял это за крик. — И это всё, что ты можешь сказать о том, что она с нами сделала? Что это отстой? Его улыбка ослабевает, и на краткий миг в его глаза возвращается тот самый печальный взгляд, который разбивает мне сердце.  — Я не знаю, что еще сказать, Грейс. Я ненавижу, что ты пострадала, ненавижу всё, через что тебе пришлось пройти из-за одного ошибочного решения…  — Ошибочного? — Я думаю, стоит ли мне сейчас оглядываться по сторонам в поисках камер. Потому что, конечно, конечно, меня пытаются обмануть. Нет другого объяснения тому, что Джексон воспринимает это так спокойно.  — Как ты можешь быть таким понимающим? Как ты можешь просто простить её за то, что она почти разрушила наши жизни? Ты почти потерял свою душу, Джексон. Ты почти… — Я прервалась, не в силах даже говорить о том, что чуть не случилось всего несколько дней назад.  — Она подарила мне тебя, — просто отвечает он. — Что бы ни случилось, чтобы ни случилось в будущем, она дала мне дар быть любимым тобой. Любить тебя. Ты знаешь, что это значит для такого человека, как я? Я ничего не чувствовал всю свою жизнь, а потом появилась ты, и теперь я могу чувствовать… всё. В его обсидиановых глазах появляются слёзы. Он смахивает их так же быстро, как они появились, но это не имеет значения. Потому что я видела их, и они снова и снова разрывают моё сердце.  — О, Джексон…  — Всё действительно в порядке, Грейс. — Он протягивает руку вперёд и расчёсывает один из моих локонов, как раньше. — То, что я смог полюбить тебя, означает, что однажды я смогу полюбить кого-то другого, может быть, даже того, кто действительно предназначен для меня. До тебя я и представить себе такого не мог. А теперь… — Он пожимает плечами. — Теперь это звучит не так уж плохо. Моё сердце замирает от его слов. Не потому, что я всё ещё люблю его таким — Хадсон моё всё, — но потому, что я всё ещё люблю его. Он — моя семья, и я хочу, чтобы он был счастлив — не когда-нибудь, а прямо сейчас.  — Ты самый лучший. Ты ведь знаешь это, правда? — спрашиваю я. Он пожимает плечами.  — Может быть. Я закатываю глаза и толкаю его плечом, но он только смеётся и спрашивает: — Как ты называешь бумеранг, который не возвращается?  — Бумеранг, который не возвращается? — спрашиваю я без особой надежды.  — Что? — Он качает головой в насмешливом отвращении. — Это было очень плохо. Очень, очень, очень плохо.  — Да? И каков же ответ, гений?  — Палка, очевидно. Теперь моя очередь смеяться, потому что:  — Это так плохо, что это хорошо. Он выглядит очень гордым собой.  — Именно. Мы поворачиваемся, чтобы идти обратно к пещере, и мой взгляд сразу же устремляется на Хадсона. Он больше не смотрит на нас. На самом деле, он ни на кого не смотрит. Вместо этого он прислонился к дереву в стороне, пролистывая свой телефон, как будто он на самом интересном канале. Он выглядит нормально, настолько нормально, что я уверена, что остальные даже не замечают этого. Но я знаю его достаточно хорошо, чтобы заметить, как его указательный палец постукивает по задней стороне корпуса телефона, что он это делает, когда чувствует себя неловко. Я вижу напряжённую челюсть и поджатые плечи, как будто он приготовился к удару — и он выглядел так, будто он скатывается прямо со спины. Боль при виде его в таком состоянии гораздо сильнее, чем удар в сердце. Это удар в живот, боль, которая проходит через весь мой организм. Может быть, поэтому я поворачиваюсь к Джексону и спрашиваю:  — Эй, не мог бы ты оказать мне услугу?  — Конечно. Всё, что угодно. — Его брови взлетают вверх.  — Отстань немного от Хадсона. Он…  — Это не так просто, Грейс.  — Я знаю, что это так. Но подумай о том разговоре, который у нас только что был. Ты так легко простил Кровопускательницу, а она чуть не уничтожила тебя. Она чуть не убила твою душу.  — Да, но он позволил Луке…  — Ты думаешь, ему легко? — спрашиваю я, раздражение делает мой голос резким. Он скрещивает руки на груди.  — Это не выглядит трудным.  — Убивать людей? — спрашиваю я, недоверчиво. — Ты не думаешь, что это его тяготит? Думаешь, ему не больно каждый раз, когда он так использует свою силу? Он может не показывать этого, но он борется. Борется с тем, что не вмешался перед смертью Луки. Ещё больше он борется с тем, что он вмешался и убил всех этих волков без разбора. Я качаю головой, впервые осознавая, что разочарована в Джексоне. Разочарована во Флинте, Мекае и Мэйси тоже. Хадсон страдает до такой степени, что умоляет меня забрать его силы, а они не могут видеть дальше собственных эмоций.  — Это ужасная сила, Джексон. Решать, кому жить, а кому умереть, одним щелчком пальцев — не более того, на самом деле. Одной мыслью. Одной быстрой мыслью. В этот крошечный момент чей-то брат никогда не вернется домой, чей-то ребенок, чья-то мать. И ты знаешь не хуже меня, что большинство людей, которые следуют за Сайрусом, не злые, как он. Они просто хотят выйти из тени. — Мой голос срывается, слёзы забивают горло. — И Хадсон убил их всех в мгновение ока, чтобы спасти нас в Кэтмире. Если ты не видишь, чего ему это стоило и чего продолжает стоить, то ты самый худший брат на свете, а он заслуживает лучшего. Мышцы на челюсти Джексона сжимаются, но он ничего не говорит, не разжимает руки. Но он слушает, я вижу, поэтому я использую свое преимущество. — У старухи был подробный план, который лишил нас выбора партнера, план, который едва не стоил тебе души. И ты прощаешь её, как будто это пустяк. Но твой брат не хочет использовать свою силу, чтобы убивать людей, не хочет быть таким, как твой отец, и он — мудак? — Джексон не отвечает, но кивает, прежде чем мы поворачиваемся и продолжаем идти к остальным. А когда мы возвращаемся, он смотрит на Хадсона и спрашивает:  — Не хочешь помочь мне с остальными подопечными? Это не много, но это начало. И я приму его.