Court/Суд

Через полтора часа чувство обещания исчезло, и на его месте осталась только боль. Серьёзно, сколько кругов вокруг замка должен пробежать один человек? — Подними его, Грейс, — говорит Честейн самодовольным голосом, от которого мне хочется бросить в него что-нибудь — ещё одну горгулью или один из очень больших, очень блестящих ножей Айседоры. В настоящее время он парит в нескольких футах надо мной в полной форме горгульи. «Лучше, чтобы критиковать тебя, моя дорогая», — думаю я про себя в своём лучшем стиле большого, плохого волка, который съел не только бабушку, но и всю расширенную семью. — Такими темпами ты будешь здесь на час позже всех, — кричит он на меня. — Но я думаю, ты не против? Когда люди, которые меня обходят, это драконы, вампиры, оборотень, ведьма и кучка горгулий, которым буквально тысячу лет нечем было заняться, кроме как бегать? Да, меня это вполне устраивает. Я начинаю говорить об этом Честейну, но прежде чем я успеваю произнести слова, он издаёт звук, похожий на клекот, и улетает — вероятно, чтобы найти какой-нибудь новый способ пытать меня, так как это, похоже, дало ему новую жизнь. Клянусь, он выглядит на десять лет моложе, чем когда мы с Алистером только появились здесь. Как будто каждый раз, когда он кричит на меня, он теряет месяц. Это значит, что если мы пробудем здесь все пять дней, на которые я планирую, то к нашему отъезду он будет в подгузниках и сосать соску. — Ты справишься, Грейс! — говорит Мэйси, догоняя меня — и под «догоняет» я имею в виду «обгоняет». — Ты почти у цели. Я гримасничаю, когда она пробегает мимо, но она только смеётся… и ускоряется. Примерно через тридцать секунд Джексон обгоняет меня в восьмой раз, но я не думаю, что это считается, так как они уступали друг другу по крайней мере столько же, сколько бежали нормально. И никто, кто не является вампиром или истребителем, не может за ним угнаться. Айседора, конечно же, угасала всю дорогу и сейчас находится внутри входа в замок вместе с Хадсоном, которому разрешили пропустить бег, так как он всё ещё не может находиться на солнечном свете. Джексона это больше не беспокоит, и я не могу дождаться, чтобы спросить его об этом позже. Давуд сместился и, вероятно, установил новый рекорд дистанции. Счастливая утка. Я попыталась сместиться и пролететь дистанцию, но Честейн с большим удовольствием указал на то, что упражнение выполняется. Я имела право сместиться, если хотела, но тогда я бы тащила свою бетонную задницу по этому полю, что, я думаю, мы все согласимся, не должно было произойти. Может быть, это мой дух соперничества, может быть, тот факт, что я вижу, как Честейн направляется обратно в ту сторону, и я не хочу, чтобы на меня снова накричали. Но что бы это ни было, я каким-то образом нахожу в себе прилив скорости. Я догоняю Джексона, который ухмыляется мне, а затем падает рядом со мной. Он мог бы в любой момент исчезнуть и оставить меня в пыли, но он этого не делает. Вместо этого он остаётся со мной, и мы оба постепенно идём всё быстрее и быстрее, пока не догоняем Мэйси и даже обгоняем её. Мои легкие и ноги горят, но я продолжаю бежать оставшиеся три круга — и Джексон тоже, хотя он уже давно закончил свои обязательные круги. Он остаётся со мной всё время, и когда я наконец финиширую, он остаётся рядом и падает на землю вместе со мной. На улице прохладно — всего около шестидесяти градусов или около того, но я всё равно вся мокрая от пота. Опять же, я не думаю, что когда-либо в своей жизни бегала так быстро. Или так далеко. Дома я бы отправилсась в свою комнату, чтобы принять душ и сменить одежду, но здесь мы тренируемся всего час. К тому же, заглянув в открытые двери замка, я увидела Хадсона, стоящего рядом с впечатляющим набором средневекового оружия, которым, я уверена, мне придётся научиться пользоваться. — Ты готова отправиться в обратный путь? — спрашивает Джексон. Я смотрю на Хадсона, который в данный момент изучает длинный шест с открытым кругом, прикреплённым к его вершине, как будто это самая захватывающая вещь, которую он когда-либо видел. Мне это не кажется таким уж интересным — пока он не берёт его в руки, поворачивает боком, и я понимаю, что круг имеет восемь больших шипов, прикрепленных к его внутреннему краю, и все они направлены прямо в центр круга, как будто он только и ждёт, чтобы схватить какого-нибудь беднягу и сорвать плоть с его костей. На самом деле, это всё ещё не кажется мне таким уж интересным. Ужасающе, да. Травмирует, безусловно. Интересно? Не очень. И могу я просто спросить, что, чёрт возьми, происходит с создателями оружия с начала времен, что заставляет их всегда стремиться к созданию чего-то, что причинит как можно больше боли и вреда? Я имею в виду, что уметь защищаться — это одно. Втыкать в кого-то трехдюймовые палк в живот — совсем другое. — Даже близко нет, — наконец отвечаю я Джексону, когда мне удаётся оторвать взгляд от этого чёртового оружия. — Спасибо, — говорю я ему, смахивая грязь и листву со своей задницы. — Я не уверена, что без тебя я бы не сделала эти последние пару кругов. — Ты бы сделала их. — Джексон ухмыляется. — Возможно, тебе пришлось бы ползти по полю, чтобы сделать это, но ты бы закончила. Я смеюсь, потому что он прав. Бесцельно бегать — это совершенно не моё, но бросать дело — это ещё хуже, особенно перед группой горгулий, которых я должна вести за собой. — Эй, ты в порядке? — спрашивает Джексон, его тёмные глаза бегают по мне, как будто ищут какую-то травму, связанную с бегом. Я заставляю себя улыбнуться. — Я в полном порядке. — Правда? — он бросает на меня сомневающийся взгляд, но я просто закатываю глаза и делаю вид, что внутри меня нет довольно большой части, которая сходит с ума от всей этой ситуации. Он смотрит туда, где Айседора показывает Хадсону особенно жестоко выглядящее оружие с длинными шипами, затем снова на меня. — Она слишком далеко, чтобы услышать. Каков реальный план, Грейс? Я моргаю на него. Боюсь, что если я скажу это вслух, то это прозвучит ещё более нелепо, чем сейчас звучит в моей голове. В этот момент к нам подплывает Мэйси и садится. — Грейс посвятила тебя в грандиозный план? — спрашивает она. — Вот-вот, — резко отвечает Джексон, и я понимаю, что моё время вышло. Я начинаю открывать рот и рассказывать им всё, когда две огромные тени драконов проносятся вдоль моих ног. Спустя мгновение Флинт и Иден подходят и садятся рядом с нами. — Ну, что планируем? — спрашивает Иден, и я усмехаюсь, что мы все так хорошо знаем друг друга. На самом деле, именно в этот момент мне кажется, что всё как раньше. И вдруг я не боюсь поделиться с ними своим планом. Они меня прикроют. Я бросаю взгляд на Хадсона, и он посылает мне быструю улыбку, а затем ведёт Айседору за плечо вглубь оружейной, чтобы посмотреть на более страшные способы убийства. Он отвлекает её для нас, и я говорю себе, что сегодня он заслужил пинту крови. Особенно когда он машет рукой Давуду, когда Айседора не смотрит, потом нам, и волк направляется в нашу сторону. Когда они присоединяются к нам, я делаю глубокий вдох, а затем всё объясняю. — Если мы не отдадим Сайрусу Камень Бога, он убьёт всех. Медленно и мучительно. Мы все согласны, да? — спрашиваю я, и все кивают. — Здесь нет лазейки. Нет способа выйти из этого простого уравнения: отдай ему Камень или умри, потому что подземелья сводят на нет все наши силы. — Я делаю ещё один глубокий вдох, а затем просто говорю. — Значит, мы отдадим ему Камень Бога. И пока он будет занят тем, чтобы сделать себя всемогущим, мы будем соревноваться в Испытаниях, и мы их выиграем. Мы возьмём Слёзы и исцелим армию, что сделает Сайруса снова уязвимым, а затем я возьму эту Корону, — я поднимаю руку с татуировкой на ней, чтобы все видели. — — Я возьму эту Корону, за которую столько людей пострадали, чтобы мы её получили, и я сделаю так, чтобы их смерти что-то значили. Я возьму свою армию, и мы вместе встретимся с Сайрусом, мы поставим его на колени, и мы используем Корону, чтобы забрать всё, что дал ему Камень. А потом мы заставим его заплатить за всех, кому он когда-либо причинил вред. Мы покончим с этим. Я быстро дышу, моё сердце колотится, пока я торопливо излагаю план, боясь, что в любой момент кто-нибудь остановит меня и скажет, что это бесполезно. Но вместо этого, все просто сидят в тишине, поглощая то, что я сказала, обрабатывая наши шансы, скорее всего. Флинт кашляет. — Хм, так что просто быстрый ответ на этот вопрос — почему вы думаете, что мы можем внезапно выиграть Испытания? Эта леди Тесс, похоже, была уверена, что мы проиграем, и проиграем крупно. В его словах нет тепла, и моя грудь сжимается, когда я понимаю, что он снова прикрывает меня, даже если идёт за мной на верную смерть. И именно поэтому я знаю, что мы победим. — Именно, Флинт. Мы уже знаем, каково это — проигрывать, и проигрывать по-крупному. Что, по мнению Сайруса, делает нас слабыми, — говорю я и качаю головой. — Но проигрыш не делает тебя слабым. Каждый раз, когда тебе приходится снова поднимать себя, ты становишься сильнее. Каждый раз, когда тебе нужно найти в себе мужество попробовать снова, снова надеяться, снова доверять — я оглядываю всех, зная, что мы все думаем о Лиаме, прежде чем продолжить — каждый раз, когда мы снова поднимаемся, мы становимся сильнее. И мы становимся сильнее. Мы можем сделать это. Вместе. Я просто знаю это. — Так что. — Иден растягивает слова. — Ты хочешь сказать, что мы кучка больших неудачников, и это значит, что мы победим? — Ну, думаю, я сказала это более красноречиво, — шучу я. — Но по сути да. — Круто, — говорит Иден. — Плюс, — добавляю я, — само собой разумеется, что если мы этого не сделаем, Сайрус превратит себя в бога, чтобы начать и закончить самую кровавую войну, которую когда-либо видел этот мир. Начиная со всех, кто выступал против него. — Итак, — Иден снова растягивает слово. — Твоя идея в том, что мы всё равно умрём кровавой смертью, но давайте возьмем нашу полосу неудач и превратим её в блиц-игру за фонтан молодости? Ладно, в тот раз это определённо звучало хуже, чем то, как я это сказала. — Я за, — говорит Джексон. Больше ничего. Но он смотрит на Флинта, задерживает взгляд на мгновение, пока Флинт не кивает. — Я тоже за, — говорит Флинт. — О, я определенно в любом плане, который может включать в себя то, что этот болван получит то, что он получил, — говорит Иден. — Я тоже, — добавляет Мэйси со злобной ухмылкой. Мы все как один поворачиваемся к Давуду. Он поднимает руки. — Эй, я не участвовал в этой полосе неудач, которая якобы делает всех сильнее, так что для меня это ничего не значит, — начинает он. — Но это при том, что я ненавижу хулиганов. А Сайрус — хулиган-переросток. Так что я за. Все аплодируют и ерошат волосы Давуда. — Ты заставил меня на секунду забеспокоиться, парень, — поддразнивает Флинт. — Беспокоиться о чём? — спрашивает Айседора, и мы все дёргается, как будто нас ударило током. Как долго она там стояла? — Давуд просто сказал, что он думает, что запал на тебя, Айседора, — поддразнивает Флинт, и кончики ушей Давуда и Айседоры становятся огненно-красными. — Но потом я заверил его, что это просто несварение желудка. — Айседора закатила глаза. — Вы все дети, — пробормотала она и ушла. Давуд поворачивается к Флинту и шипит: — Не. Круто. Она могла бы убить меня и поджарить мою ногу на открытом огне. — В результате все мы разразились хохотом. К тому времени, как мы снова взяли себя в руки, мы встали и пошли обратно в замок, где к нам присоединился Хадсон и просто сказал: — Итак, мы собираемся отдать Сайрусу Божественный камень, пройти Испытание, а затем засунуть Корону в рот этой напыщенной заднице, так? Мои брови взлетают вверх. — Как ты узнал, что это мой план? — Это был единственный разумный ход. — Он притягивает меня в свои объятия. — А моя девушка очень умна. Флинт издаёт рвотные звуки, но Хадсон игнорирует его и наклоняется для быстрого поцелуя, на который я непременно отвечаю. — Время игр закончилось, дети! — рявкает Честейн слева от нас, и мы все стонем. — Все, кроме Хадсона, берите оружие и отправляйтесь на тренировочное поле. — Он кивает в сторону моего парня и бросает через плечо солдатам-горгульям позади него: — Этот, очевидно, любовник, а не боец. Все захихикали, когда мой взгляд сузился на Честейна, и я прошипела: — Лучше надейся, что никогда не увидишь, как сражается мой любовник, Честейн. Ты бы и пяти минут не продержался. — Потому что да, стыд за кровь, стыд за слэш-секс должен прекратиться. Мне это надоело. Именно поэтому я поворачиваюсь к своему парню, сжимаю в кулаке его рубашку и притягиваю его к себе для обжигающего поцелуя на глазах у всех. Несколько горгулий аплодируют или свистят, когда поцелуй продолжается. Даже Мэйси кричит: — Ты молодец, девочка, — но я лишь смутно слышу их, поскольку всё, кроме ощущения Хадсона, исчезает вдали. Этот парень — моё всё, и он заслуживает того, чтобы весь мир увидел, что я чертовски горжусь тем, что мне посчастливилось стать его второй половинкой. В последний раз прикоснувшись губами к его губам, я откинулась назад и разгладила несуществующие складки на своей тунике, после чего повернулась на пятках и пошла в сторону тренировочного поля. Но не раньше, чем я поймаю ослепительную ухмылку на лице Хадсона. Или скрежет челюсти Честейна. Я точно знаю, что позже расплачусь за этот шаг, но он того стоил.