Court/Суд

"Опять!" говорит мне Честейн, и хотя его тон ровный, я чувствую, как раздражение накатывает на него волнами. "Меч вверх, обе руки на рукояти, теперь взмах". Мои плечи болят от тяжести, которую я испытываю, занося меч над головой снова и снова, и снова. Мы занимаемся уже более двух часов, и я думаю, что наконец-то освоила движения - подъем, взмах, поворот, парирование, попытка не сбиться с ног. Не смывать. Повторять. Кстати, о не смывать... пот стекает по моей спине, но я поднимаю меч еще раз, когда другая горгулья - высокая красивая женщина с коричневой кожей и множеством сережек в ушах по имени Мойра - замахивается своим мечом, чтобы столкнуться с моим. Я заставляю себя не вздрогнуть, когда мечи соединяются, и парирую удар достаточно долго, чтобы мои руки перестали вибрировать. Она делает вихрь назад, ее меч на этот раз заходит низко, и инстинкт заставляет меня щелкнуть крыльями и подпрыгнуть достаточно высоко, чтобы полностью пропустить замах. Когда я спускаюсь, я разворачиваю меч и останавливаю его прямо у ее шеи. "Ву-ху!" кричит Мэйси с места, где она сделала перерыв, чтобы понаблюдать. "Поймай их, Грейс!" Я качаю головой, немного смущенная ее энтузиазмом, но и более чем довольная тем, что кто-то заметил и подумал, что я хорошо справилась, учитывая, что Честейн выглядит так, будто он только что проглотил самый горький лимон всех времен. Но, опять же, именно так он выглядел все утро - по крайней мере, когда его взгляд падал на кого-нибудь из моих друзей или меня... за одним ярким исключением. Он любит Айседору. Он не смеется и не шутит с ней так, как со многими членами Армии Горгулий, но я уверена, что это потому, что Айседора не умеет шутить. Но он постоянно хвалит ее форму, ее навыки владения ножом (которые, признаться, впечатляют), ее скорость. И я понимаю. Она действительно крута со всеми своими ножами, но неужели она настолько хороша, что заслуживает около пятидесяти комплиментов в час? Особенно учитывая, что она на стороне Сайруса? Я знаю, что врагов нужно держать близко, но ползать в их заднице - это слишком близко для любого, даже для Честейн. Он не знает, что она с Сайрусом, - шепчет маленький голосок в моем затылке, но я отбрасываю свое внутреннее чувство справедливости на обочину. Мои плечи чертовски болят. "Фостер, иди сюда", - зовет меня Честейн, и я так удивлена, что чуть не роняю меч. Но поскольку это, скорее всего, вызовет на меня еще больше криков, я держусь за него кончиками пальцев, даже когда иду к нему. "Что тебе нужно?" спрашиваю я, когда наконец добираюсь до него. Это, конечно, не то, как с ним разговаривает большая часть армии. Но я продолжаю думать о Нури и о том, как она справляется с собой. Я знаю, что я не такая крутая, как королева драконов, но я пытаюсь создать образ королевы, а не просто восемнадцатилетней девушки, которую видит Честейн. Сначала Честейн не отвечает. Вместо этого он смотрит на меня так, будто не может поверить, что я не кланяюсь и не скребусь. Часть меня тоже не может в это поверить. Но я и мои друзья работаем не покладая рук, по очереди обучая армию горгулий. Я знаю, что изначально это была уловка, чтобы объяснить наше присутствие, но когда мы начали проводить спарринги с солдатами, узнавать их имена и дружбу, это постепенно превратилось в нечто большее. Почему-то во всех моих планах надрать задницу Сайрусу, я забыла кое о чем. Я провела все это время, думая о том, как я могу использовать армию Горгулий, чтобы помочь мне активировать Корону и победить его, но я забыла подумать о них не как об армии. Я забыла думать о них как о людях. Одно дело, когда я их не знала, когда я не сражалась с ними, не ужинала с ними и не разговаривала с ними. Они были просто безымянными, безликими существами - шахматными фигурами, которыми я могла маневрировать, и мне было неважно, потеряем ли мы кого-то из них в бою, лишь бы остановить Сайруса. Но теперь, с каждым человеком, которого я встречаю, с каждым человеком, за руководство которым я отвечаю, меня переполняют вопросы, беспокойство. Переживет ли Трент войну? Переживет ли Мойра? Я оглядываюсь вокруг на сотни солдат на поле, спаррингующих, разговаривающих или пьющих воду, и не могу побороть воспоминания о словах Хадсона, которые проскальзывают по моей коже. "Я хочу, чтобы ты двигала воздух". Слова Честейна вырывают меня из моих мыслей. Я моргаю и смотрю на него. "Двигать воздух?" спрашиваю я, не понимая, о чем он меня просит. "С помощью чего?" "С помощью твоей силы", - отвечает он мне, выглядя настолько потрясенным тем, что я спрашиваю, что он забывает о раздражении. "Мне жаль", - говорю я после нескольких секунд, в течение которых мы оба смотрим друг на друга в недоумении. "Я не знаю, что это значит". Он смотрит на меня так, будто думает, что я шучу. Затем поднимает руку и раздвигает чертов воздух. Это ударяет меня, как удар, прямо в центр грудины. От удара у меня перехватывает дыхание, и я чуть не падаю, но использую все оставшиеся унции энергии, чтобы удержаться на земле. Я ни за что не позволю ему получить удовольствие от того, что он сбил меня с ног. Не сегодня. Я также не доставлю ему удовольствия услышать от меня, как круто то, что он только что сделал. Не после того, как он обращался со мной с момента моего появления здесь. Честейн бросает на меня взгляд, когда мне удается удержать ноги на каменном полу. Но все, что он говорит, это: "Двигай воздух". Как будто это так просто. Но, может быть, так оно и есть. Я думаю о воде, которую я собрала во время турнира Лудареса, и о земле, которую я использовала для исцеления, когда Сайрус укусил меня. Хадсон помог мне научиться зажигать свечу, и многие люди помогли мне научиться летать. Но никто не научил меня управлять водой или землей. Я просто поняла это, когда осознала, что это возможно. Теперь, когда я знаю, что это возможно, я тоже могу это понять. Или, по крайней мере, я надеюсь, что смогу. Я хочу попросить Честейна показать мне в замедленной съемке, что он делал в этот раз, но на самом деле он почти ничего не делал. Он просто слегка ударил рукой, и я почувствовала, как воздух ударил меня, как удар тела. С этой мыслью в голове я делаю глубокий вдох. Пытаюсь сфокусировать свой разум и энергию в своем теле. И затем я бью рукой, сильно и быстро. Ничего не происходит, только Честейн снова начинает выглядеть самодовольной - что выводит меня из себя, учитывая, что я пытаюсь сделать то, о чем две минуты назад даже не подозревал. В конце концов, я делаю все возможное, чтобы игнорировать его и несносное выражение его лица, хотя это даже труднее, чем кажется. Я делаю еще пару глубоких вдохов и пытаюсь найти энергию в этом элементе. Это труднее, чем с водой, но она есть. Я чувствую ее прямо там, за гранью моего понимания. На этот раз я закрываю глаза, когда тянусь к ней, представляю, как воздух касается моей кожи. Движется сквозь мои открытые пальцы. Собирается на моей ладони, когда я загибаю пальцы вокруг нее. И на этот раз, когда я бью, я чувствую движение воздуха. Почувствуйте взрыв молекул вокруг моего кулака. Наблюдаю, как созданный мной ветерок обдувает волосы и воротник Честейн. Я сделала это. Я действительно сделала это. Это было не так мощно, как у Честейн, но это было что-то. И учитывая, что это была всего лишь моя вторая попытка, я определенно возьму ее на вооружение. "Сделай это еще раз", - говорит мне Честейн. И я повторяю еще три раза, и каждый из них мощнее предыдущего. Ни один из них не приближается к удару в грудину, который поразил меня, но когда воздух вздымает волосы Честейна прямо вверх, я начинаю думать, что, возможно, я смогу добиться этого. Я жду, что он скажет еще раз, но он не говорит. Вместо этого он поворачивается к Айседоре, которая в данный момент метает ножи в движущуюся мишень, сюрприз, сюрприз, сюрприз, и приглашает ее к нам. Это просто фантастика, учитывая, что я почти уверена, что скоро заменю эту движущуюся мишень. Честейн подтверждает эту мысль, когда делает несколько шагов в сторону от меня. Затем мы оба смотрим, как Айседора идет ко мне по подиуму, словно Двор Горгулий - это один гигантский подиум, а она - главная достопримечательность. "Кого тебе нужно, чтобы я убила?" - спрашивает она, когда наконец останавливается перед ним. "Сейчас никого", - отвечает он так, словно ее вопрос - самая обычная вещь в мире. "Но это может измениться в любой момент". "Дай мне знать, когда это произойдет". Она поворачивается, чтобы вернуться обратно, откуда пришла - что меня более чем устраивает, - но Честейн делает шаг перед ней. Она бросает на него взгляд, который говорит, что она не против сделать его своей следующей целью, если он не будет двигаться, но он не вздрагивает. Просто показывает, чтобы она повернулась, и говорит: "Думаю, пора поднять ставки сегодняшней тренировки для наших гостей". Мои кричащие мышцы не согласны, но у меня нет выбора. Он ведет нас двоих к площадке, которую я заметил ранее на тренировочном поле, и которая имела форму большого круга. Когда мы входим в это пространство, я не могу отделаться от ощущения, что мы входим на какой-то бойцовский ринг, и мне интересно, заметил ли кто-нибудь из моих друзей, что меня ведут на мою возможную казнь. Конечно, так оно и есть, поскольку я быстро замечаю Джексона и остальных моих друзей справа от меня, когда Хадсон исчезает на ближайшем дереве и прислоняется к нему, словно ему нет до этого дела. Я вижу его насквозь, потому что он, должно быть, прислушивался ко всему на поле, чтобы понять, что мне только что сказали провести спарринг с самой дьяволицей, и поэтому он рискнул скрыться за солнечным светом, чтобы подойти ближе. Я бросаю на него быстрый взгляд, который говорит: "Спасибо за доверие", и смеюсь, когда он пожимает плечами с улыбкой, потому что я полностью прочитала это как "Эй, я здесь, чтобы помочь унести тело". Возможно, мое тело, но не стоит придираться. "Бейлиг!" кричит Честейн, как только он достигает центра круга, и все горгульи на поле немедленно прекращают свои занятия, чтобы подойти к нему, расходясь веером по краям. "Пришло время выбрать Стража Дозора!" - говорит он, и все аплодируют. Это звучит не так уж ужасно. Я отличный дозорный. Я не уверена, за чем мне придется следить, но ладно, я справлюсь. Я начинаю чувствовать себя более уверенно, пока Честейн не смотрит мне прямо в глаза, ухмылка приподнимает один уголок его рта, как будто он знает что-то, чего не знаю я, и ему не терпится увидеть мою реакцию, когда он скажет мне. "Правила просты, Грейс. Каждый день я назначаю кого-нибудь Стражем, и он входит в это кольцо". Он жестом показывает на круг шириной более тридцати футов, в котором мы сейчас стоим. "Любой может оспорить мой выбор, выйдя на ринг и встретившись с тобой. У них будет четыре минуты, чтобы победить Стража. Тот, кто победит по истечении четырех минут, будет объявлен новым Стражем". "А что будет потом?" спрашивает Мэйси. "На ринг может выйти другой претендент". "Нет, я имею в виду, что будет, если никто больше не захочет бросить вызов последнему Стражу?" "Славная честь", - говорит Честейн, как будто этим все сказано. Женщина, которую я встретила, когда впервые посетила Застывший Двор вместе с Честейн, шагнула вперед, ее косы раскачиваются, когда она поворачивается лицом к Мэйси. "Сторожевая стража - самая почитаемая должность в нашей армии. Каждый человек здесь каждую ночь возлагает свою веру на дозорных, зная, что благодаря их жертве мы можем спать спокойно, мы можем восстановить силы, чтобы сражаться еще один день. Дарить этот дар своим братьям - это действительно честь сверх всякой меры". Не знаю почему, но у меня такое чувство, что эта история со сторожевой охраной сродни званию "Сотрудник месяца" на стероидах. Может быть, именно так Честейн смог удержать так много людей на тренировках в течение тысячи лет, изо дня в день, без четкого представления о том, когда это чистилище закончится и они вступят в настоящую битву. Что, конечно, отличная идея, но я не против того, чтобы мою фотографию повесили на стену в комнате отдыха сегодня. "Быть названным Стражем - значит быть достойным управлять нашим народом, вести за собой армию". Честейн выдерживает мой взгляд, точка. Затем поворачивается к своей армии и с размахом говорит: "Именно поэтому сегодня я нарекаю нашу королеву Дозорной стражей". Толпа аплодирует, и я знаю, что они думают, что он оказывает мне великую честь. Но это совсем не то, что он делает. Честейн хочет доказать всем, насколько я недостойна быть их королевой. И как будто это не самое худшее, он поворачивается к Айседоре и говорит: "А теперь, Иззи, я надеюсь, что ты окажешь мне честь стать первой претенденткой на роль нашей королевы". Иззи? Я обращаюсь к Мейси, но она только пожимает плечами. Я бросаю взгляд на Айседору, ожидая, что она будет раздумывать, каким ножом отрезать язык Честейн за это прозвище, но она ведет себя так, будто вообще не слышала сокращенного прозвища. Что говорит мне все, что мне нужно знать. Ей это нравится. Что такое с этими Вегами, что они думают, что лучший способ скрыть свои эмоции - это сделать вид, что им скучно? И тут меня осенило. У Айседоры, должно быть, такие же проблемы с отцом, как у Хадсона и Джексона - достаточно большие, чтобы проехать на полуприцепе, - и поэтому одобрение Честейн втайне значит для нее весь мир. Я вздыхаю. Это значит, что она будет стараться вдвое больше, чтобы надрать мне задницу за него. "С удовольствием", - говорит она ему, и ее позиция тут же смещается к пяткам. Я даже не успеваю подумать, как лучше защищаться, когда Честейн кричит: "Вперед". Я даже не успеваю схватить свою платиновую струну, как Иззи наносит удар.