Court/Суд

"Что случилось?" восклицаю я, распахивая двери. "Подойди к своему окну". Голос у них срочный, как и выражение лица, когда Мэйси и Флинт вваливаются в нашу комнату. В коридоре Иден колотит в двери, кричит Джексону: "Иди скорее!". "Что происходит?" Я смотрю на Хадсона, который уже стоит у окна с задёрнутыми шторами. "Похоже, на нас напали", - отвечает он, немного озадаченный и очень холодный, когда по всему замку раздается звон колокола. Тревога. "Мы застыли во времени", - говорю я, пробираясь к окну. "Едем на машине, находясь внутри нее, помните? Как может что-то напасть на нас, если мы находимся в движущейся машине?" Мне приходится повышать голос, чтобы меня услышали над криками, доносящимися снизу, а также над странным лязгающим звуком, наполняющим воздух. "Понятия не имею", - комментирует Мэйси. "Если только некоторые из их врагов не были каким-то образом заморожены во времени вместе с Двором Горгулий все эти годы назад". "И все же, разве армия горгулий не должна была уже убить их?" требую я. "Тысяча лет - долгий срок, чтобы продолжать атаковать место и не быть побежденным". Звон колокола становится все ближе и ближе к нам, и теперь мы слышим, как кто-то кричит: "Северная стена! Северная стена!" в промежутках между ударами колокола. Мы все обмениваемся быстрыми взглядами, прежде чем остальные выбегают из моей комнаты, чтобы одеться. Хадсон уже надел свою тренировочную форму и натягивает ботинки, когда я достаю свою толстовку. Он терпеливо ждет, пока я надену остальную одежду и соберу волосы в пучок. "Как ты думаешь, кто это?" спрашиваю я, мое сердце колотится в груди. Хадсон выдерживает мой взгляд. "Я не знаю, но начинаю чувствовать, что это как-то связано с их священной сторожевой стражей". И тиски вокруг моей груди выжимают дыхание из моих легких. Нет, нет, нет. Я не могу позволить себе приступ паники прямо сейчас. Не сейчас, когда я нужна своим людям. Втягивая воздух маленькими глотками, я молю всех, кого могу назвать, чтобы это прекратилось, но приступ становится только хуже. Я боюсь не только того, что там есть кто-то, кто, возможно, хочет нас убить, но и того, что у меня не хватит сил сражаться рядом с моими сородичами, как они должны ожидать. "Эй." Хадсон подходит ко мне, опускается на колени перед стулом, на котором он сидел, чтобы надеть ботинки, и нежно берет меня за лицо. "Это плохо, не так ли?" В его голосе нет осуждения. Нет разочарования, что я мешаю нам выйти и помочь в борьбе. Его бездонные голубые глаза наполнены любовью. "Ты можешь сказать мне, сколько будет два плюс два?" - спрашивает он, и я моргаю. Неужели он думает, что я снова ударилась головой, как тогда на маяке? "Не сотрясение", - заикаюсь я. Мои вены словно наполняются льдом, зубы начинают стучать, все тело дрожит. Но чем сильнее я борюсь с приступом паники, тем сильнее дрожит мое тело. Хадсон поднимает руку, приглаживает распущенный локон с моего лба и убирает его за ухо. "Я знаю, детка. Но все равно скажи мне, ладно? Сколько будет два плюс два?" У меня нет сил спорить, а он не выглядит так, будто собирается отступать, поэтому я выталкиваю слово. "Фа-четыре". Он улыбается. "Хорошо. А четыре плюс четыре?" "Восемь". "Восемь плюс восемь?" Какое значение имеет простое сложение, когда моя армия собирается сражаться с кем-то настолько ужасным, что они создали Дозорную Стражу, чтобы бдительно охранять их? Но я не могу сказать ничего из этого прямо сейчас, так как у меня стучат зубы, поэтому вместо этого я стискиваю челюсть и говорю: "Ш-шесть-шестнадцать". "Ты молодец, Грейс", - говорит Хадсон. "Можешь сказать мне, сколько будет шестнадцать плюс шестнадцать?" Я моргаю, затем отвечаю: "Три-тридцать-два-два. "А тридцать два плюс тридцать два?". К тому времени, как мы дошли до 256, дрожь прекратилась, и я наконец-то могу глубоко вдохнуть воздух в свои изголодавшиеся легкие. Когда я чувствую, что приступ паники ослабевает, я вздыхаю и кладу голову на плечо Хадсона. Он притягивает меня ближе и целует в шею. "Вот так, Грейс", - успокаивает он. "Теперь все лучше". И он прав. Это был один из самых сильных приступов паники за последние месяцы, и он прошел всего за пару минут. Я даже не дрожу так сильно, как обычно. Я откидываюсь назад и держу его взгляд. "Почему ты проверял мои математические способности именно тогда?" Верхушки его щек приобретают интересный розовый оттенок, и он пожимает плечами. "Ты моя пара, и я хочу всегда быть рядом с тобой, поэтому я изучил способы облегчения приступов паники. Очевидно, некоторые исследователи обнаружили, что математика задействует совершенно другую часть мозга, чем та, которая вызывает приступы паники. Так что, знаешь, выполнение простых математических действий может заставить тебя сосредоточиться на чем-то другом, а не на приступе, и, надеюсь, это облегчит его". Я проглотила огромный комок, образовавшийся в моем горле. "Ты изучил, как помочь мне справиться с паническими атаками?" "Да". Он пожимает плечами, как будто в этом нет ничего особенного, но это значит для меня весь мир. "Я люблю тебя", - говорю я, и никогда не имела в виду ничего большего. "Я знаю", - отвечает он с полуулыбкой. "А теперь пойдем посмотрим, не нужна ли твоим людям помощь. Эй, может, мы просто бросим Иззи в того, кто собирается напасть на замок. Это, по крайней мере, даст тебе еще одно забавное видео для повтора". Он подмигивает, и я смеюсь, как он и хотел. Последняя дрожь утихает, когда я быстро, но тщательно целую его - обещание того, как я хочу показать свою любовь к нему позже. Когда я откидываюсь назад, в его взгляде горит явный голод. "Хорошо, тогда", - говорит он, его акцент более густой, чем обычно. "Пойдем надерём задницу, чтобы мы могли закончить этот поцелуй". Он такой очаровательный, взволнованный и возбужденный, что я наклоняюсь вперед, чтобы еще раз быстро поцеловать его. "Ради всего святого..." Джексон кричит с порога, и я виновато отступаю назад. "Вы двое когда-нибудь остановитесь? Если вы не слышите маниакальный звон колокола, замок атакован!" Хадсон закатывает глаза, помогая мне подняться, и бросает Джексону: "Эй, брат, не надо меня ненавидеть только потому, что сегодня ты можешь ходить под солнечными лучами". Я подавляю смех рукой, когда лицо Джексона приобретает интересный оттенок красного. Он бормочет: "Придурок", а затем исчезает, и я больше не могу сдерживать смех. "Это было подло", - укоряю я Хадсона. Он начинает отвечать, но внезапный крик, донесшийся с башенки за нашим окном, останавливает его. И тут все происходит одновременно. Хадсон подхватывает меня на руки и перебрасывает нас к остальным, стоящим на каменной стене. Горгульи летают над нами, пуская огненные стрелы в нападающих, которым удалось преодолеть этот участок стены, а я впервые вижу существ, атакующих замок. И тут я кричу.