Court/Суд

"Я в порядке", - говорит он мне, когда я иду за ним, хотя я знаю, что это не так. "Нет", - возражаю я, разворачивая его так, чтобы видеть его лицо. "Ты измотан и голоден". Я наклоняю голову, чтобы у него был свободный путь к моей вене. "Тебе нужно поесть". Его реакция мгновенна - рычание, низкое и глубокое в глубине его горла, и я готовлюсь к тому, что его клыки вонзятся в мою кожу. И жду. И жду. И ждать. "Что случилось?" наконец спрашиваю я. "Почему ты не хочешь питаться от меня?" "Я не могу", - говорит он, его голос низкий и грубый, словно слова вырвались из его тела. В мгновение ока он оказывается на другом конце комнаты, так далеко от меня, как только может, руки засунуты глубоко в карманы. "Ты не можешь что?" требую я. "Питаться от своей девушки?" Я понимаю, что он пытается заглушить свои эмоции, что он думает, что ему нужно это сделать, чтобы пережить то, что от него могут потребовать сегодня ночью, но я также знаю, что ему понадобятся силы для предстоящей битвы. Я не хочу позволить ему подвергать свою безопасность риску, потому что он слишком чертовски упрям, чтобы питаться". "Тебе нужно поесть, Хадсон", - повторяю я, подталкивая его. "Я знаю, что мне нужно", - огрызается он в ответ. "И дело не в этом. Дело не в тебе". Его слова ударяют, как спичка в бензин, и я вспыхиваю. Гнев пронзает меня насквозь, и я чуть не прыгаю через всю комнату, чтобы вцепиться ему в лицо. "Что именно это значит?" требую я. "Я тебе не нужна?" "Ты знаешь, что я имею в виду, Грейс". Он проводит усталой рукой по волосам, как будто мой маленький припадок отнимает у него слишком много сил. Что почему-то бесит меня еще больше. Отчасти потому, что это не Хадсон - не мой Хадсон, парень, который был моим партнером, моей парой дольше, чем я готова была признать. И отчасти потому, что я вижу его насквозь. Ему больно, и он хочет, чтобы я оставила его в покое. Поскольку я этого не делаю, он набрасывается на меня, чтобы защитить себя и, в каком-то искаженном, чертовом смысле, чтобы защитить меня. Но он не защищает никого из нас, отказываясь кормить, не позволяя мне приблизиться к нему. Он просто разрывает нас, и я не могу с этим смириться. Мы слишком долго и упорно боролись за то, чтобы быть вместе. Я ни за что не позволю ему разбить нас на куски только потому, что он слишком заносчив, чтобы сказать мне, что его мучает. К черту это. "Я тебе не нужна?" повторяю я снова. Только на этот раз я не смотрю ему в лицо. Вместо этого я отступаю настолько, чтобы он мог видеть меня - видеть всю меня. А потом я стягиваю рубашку через голову. "Что ты делаешь?" - спросил он хрипло. "Что, похоже, я делаю?" Я кладу руку на ключицу, провожу ленивым пальцем взад-вперед по точке пульса. "Я устраиваюсь поудобнее". "Устраиваюсь..." Он прерывается, его челюсть яростно работает. Но его глаза - эти прекрасные, бездонные глаза - остановились на моем горле. Именно там, где я хочу. "Прекрати, Грейс". "Что прекратить?" спрашиваю я, нахмурив брови. И да, я провоцирую его. Но он заслуживает этого. Он не может издеваться над собой и ждать, что я буду сидеть и смотреть на это. Этого не случится, не сейчас. Никогда. И уж точно он не имеет права огрызаться и рычать на меня, пока он это делает. Чтобы доказать это ему и себе, я слегка откидываю голову назад, обнажая перед ним яремную вену, даже продолжая водить пальцами вверх и вниз по горлу. "Черт побери..." Он издает разочарованный рык, но его глаза не отрываются от моего горла. "Ты не знаешь, о чем просишь". "Я точно знаю, о чем прошу", - прорычала я в ответ, приближаясь к нему. "Я точно знаю, чего я хочу". Он отступает, глаза расширены, и тогда я понимаю, что поймала его. Потому что у маленькой меня есть большой, плохой Хадсон Вега в бегах. Я бы солгала, если бы сказала, что мне это не нравится. "Пожалуйста, Грейс. Я не хочу причинять тебе боль". Я тянусь вверх и откидываю волосы, позволяя локонам рассыпаться по плечам и спине. Их запах - мой - наполняет воздух между нами. Хадсон сжимает горло, даже когда его клыки опускаются, сексуальные кончики их скребут по его нижней губе. Мое сердцебиение учащается, и я знаю, что он слышит его. Более того, я знаю, что он видит это по пульсу, пульсирующему под моим пальцем. Он так близок к разрыву, что я чувствую это, чувствую его. Поэтому я подхожу ближе, ближе, ближе, заставляя его отступать, пока он не оказывается зажатым между стеной и мной. Тогда я откидываю волосы, наклоняю голову в сторону и жду, когда он сорвется. Это занимает секунду, может две. И вот он уже на мне, его руки запутались в моих волосах, и он притягивает меня к себе. Его рот опускается на мой, забирая, пожирая, уничтожая меня одним движением клыков по губам, одним быстрым движением его языка по моим. Затем он с рычанием откидывает мою голову назад, обнажая мое горло перед его голодными глазами. "Сделай это", - говорю я ему, мое тело разрывается от желания, от потребности, от жажды, которая, я знаю, никогда не исчезнет. "Сделай это, сделай это, сделай это". Он рычит, звук такой низкий и злобный, что он должен леденить мою кровь. Но вместо этого он только распаляет меня, и я тянусь вверх, запустив руки в его волосы. "Сделай это", - шепчу я еще раз. Секунду он смотрит на меня такими же горячими, злыми и болезненными глазами, как и я. А потом он наносит удар, как молния. Я задыхаюсь, когда его клыки вонзаются в меня, прорезая кожу до вены под ней. На мгновение возникает боль, раскаленная и обжигающая, но как только Хадсон начинает пить, она исчезает, как туман. Вместо нее - буйство ощущений, настолько сильных, что меня просто разрывает на части. Экстаз, боль, радость, ярость, жар, лед. И потребность. Такая сильная потребность, что я почти тону в ней, когда она обрушивается на меня, вокруг меня, сквозь меня. Потребность в моей паре. Потребность в Хадсоне. Потребность во всей той силе и любви, которая бушует между нами даже в трудные времена. Хадсон стонет, погружается глубже, и еще одна волна ощущений накатывает на меня. Эта волна не просто разбивается вокруг меня. Она затягивает меня под себя, все глубже и глубже, пока все, что я есть, все, чего я когда-либо захочу, не окажется связанным с Хадсоном. Мой Хадсон. Тогда я тянусь к нему, мои руки хватаются за его рубашку, мое тело прижимается к нему. Я все еще чувствую вкус его гнева, чувствую его жесткую силу в теле, так тесно прижатом к моему. Но я не борюсь с ним. Вместо этого я поддаюсь ему - и ему. Я отдаюсь Хадсону, его тьме и его свету. Боли, которая живет в нем, и эмоциям, разрушающим его изнутри. Я отдаюсь всему этому, и когда я начинаю тонуть, я молюсь, чтобы этого было достаточно, чтобы вернуть его ко мне. Этого достаточно, чтобы вернуть его к нам.