Court/Суд

Отпуск на Гавайях, должно быть, закончился, потому что шорты и ласты давно исчезли. Вместо них Джикан одет в смокинг, и это не просто смокинг. Нет, этот костюм мог бы сшить только Бог Времени, хотя я понятия не имею, как он это делает. Сделанный из богатого бордового бархата, покрытого золотым парчовым узором, он должен кричать о Лас-Вегасе и ночи тысячи шоу-герлз. Но это не так. Почему-то он выглядит на миллион баксов, а может и больше, а Джикан выглядит еще лучше. Может быть, дело в том, насколько хорошо костюм скроен и подогнан. Может быть, дело в идеальных аксессуарах в виде золотых запонок с глобусами, часов Patek Philippe и модных черных мокасин из крокодиловой кожи с золотым орнаментом. А может быть, дело в том, что неважно, насколько возмутительна одежда, она подходит Богу времени, потому что он еще более возмутителен. От кончиков его серебряных волос до кончиков его декоративных мокасин, этот человек источает стиль, власть и - в данный момент - злость. Такой гнев, что он едва может вымолвить слово. "Что ты сделала?" - требует он, окинув поле и ситуацию холодным взглядом. "Что. Что. Ты. Сделала?" Хотя я знала, что это возможно - что Джикан будет очень зол - нервы все еще звенят в животе. "Я..." "Это был не вопрос", - огрызнулся он. Я тяжело сглатываю, прежде чем попытаться снова. "Я просто хочу объяснить..." Он поднимает руку и сводит вместе пальцы и большой палец в универсальном жесте "захлопни свою ловушку". "Сейчас тебе нужно вести себя очень, очень тихо, иначе тебе не понравится то, что я с тобой сделаю". Он отходит от меня и начинает расхаживать по тренировочному кругу медленными, обдуманными шагами, по очереди глядя на каждую из застывших горгулий. "Мне кажется, я был очень откровенен во время нашего последнего разговора", - продолжает он, обходя Честейна, который застыл с поднятым мечом. "Так и было", - говорю я ему, пытаясь найти правильный баланс между раскаянием и разочарованием. Возможно, мне бы и это удалось, если бы нервы не выводили меня из себя. Столкнуться с ним, когда я случайно создала проблему, было одно дело. Столкнуться с ним сейчас, когда я сделал это специально... это труднее, чем я думала. "Очевидно, нет", - отвечает он, снова осматривая поле. "Учитывая, что ты не можешь следовать простейшим инструкциям". Он откусывает слова, так что каждый слог звучит и ощущается как выстрел, даже когда он идет дальше по полю. На этот раз он останавливается перед Артелью, которая застыла в идеальной защитной форме. Он обходит ее со всех сторон, внимательно изучая, хотя я не знаю, что он ищет. Внезапно его темный взгляд возвращается к моему. "Я предупреждал тебя не делать этого". "Я знаю". Я проталкиваю слова через пересохшее горло. "Но у меня не было выбора. Если ты позволишь мне забрать кольцо Честейна, я верну все на свои места и немедленно уеду. Я обещаю". "Ты обещала, что перестанешь шутить со временем, и посмотри, чем это обернулось", - бубнит он. "Нет, тебя предупреждали, а ты все равно сделала то, что хотела. Такой эгоист, думающий, что знает, что лучше. И за это последствия придется нести тебе. Я больше не буду соблюдать перемирие с твоей бабушкой. Суд Горгулий будет разморожен со временем". "Пожалуйста! Нет!" вскрикнула я, ничуть не стыдясь своей мольбы. Я знала, что он может так отреагировать, но реальность этого, осознание того, что армия Горгулий - моя семья и некоторые мои друзья - может превратиться из просыпающихся и общающихся за завтраком завтрашнего дня в застывших в стазисе, возможно, на целую вечность, заставило слезы наворачиваться на глаза и течь по щекам. "Это не их вина. Я пытаюсь спасти свой народ. Клянусь, я пытаюсь спасти всех. Мне просто нужно кольцо". Я всхлипываю. "Мне просто нужно кольцо". Мой разум мечется, пока я пытаюсь придумать, что сказать, чтобы он не выполнил свою угрозу и не разморозил армию. Честейн сказал мне, что за пределами замороженного Двора есть живые горгульи в их твердой каменной форме, невосприимчивые к яду в их системах. Но все равно, они больше не будут живыми, не совсем. И я сделала это с ними, не задумываясь. "Накажи меня. Пожалуйста. Не их. Просто отдайте кольцо моим друзьям, оставьте Суд Горгулий замороженным, а со мной можете делать все, что хотите", - умоляю я. Хадсон рычит, но у меня нет выбора. Джикан прав. Я сделала это. Я должна все исправить. Я должна объяснить. "Мне просто нужен был момент времени на моей стороне. Только один момент. Не больше. Я добиралась разморозить их, Джикан. Клянусь". "Но время - не твое дело", - рычит он на меня. "Разве?" "Я-" "Ты Бог Времени?" - спрашивает он. "Нет, не ты. Я - Бог Времени. Знаешь, откуда я это знаю?" Он достает из кармана карманные часы, которые он носил в пещере Кровопускательницы. "Потому что это у меня в руках. А это принадлежит Богу Времени. Это универсальный хронометр - и когда я говорю универсальный, я имею в виду универсальный - и официальный регистратор времени с самого начала. "Я поддерживаю время за пределами этого застывшего Суда, потому что Кассия умоляла меня. А эта женщина может умолять кого угодно о чем угодно - это зрелище, на которое стоит посмотреть. Но это?" - почти рычит он, жестом указывая на всех, кто застыл вокруг нас. "Замораживать людей во времени, которые уже заморожены во времени? Ты знаешь, что происходит, когда ты это делаешь? Есть предположения?" - требует он. "Я-" "Ты разрываешь время". "Мне жаль", - говорю я ему. "Я не знала..." "Конечно, ты не знала. Ты ничего не знаешь ни о чем из этого, но продолжаешь копаться в этом, как будто это твоя личная игровая площадка. Это прекратится здесь, сегодня вечером". Все мое тело приходит в состояние боевой готовности, потому что он либо собирается поразить меня прямо здесь - и, судя по тому, как он смотрит на меня, это вполне возможно, - либо собирается сделать то, ради чего я его сюда привела. То, в чем я так отчаянно нуждаюсь. "Ты узнаешь свое место, маленький полубог". Он произносит последнее слово так, словно это самое большое оскорбление, которое он только может придумать. "Просто помни, ты сама навлекла это на себя". Его взгляд окидывает застывший Корт, замерзших горгулий, разбросанных по тренировочному полю, а затем в последний раз возвращается ко мне. "Но я не бессердечен. Я перенесу ваше "где" в новое "когда", чтобы вы могли попрощаться". Я совершенно не понимаю, что он имеет в виду, но искренне надеюсь, что под "попрощаться" никто не умрет сегодня. От удара или яда. Он поднимает карманные часы и заводит их три раза. Затем щелкает пальцами и исчезает.