***
Дима сел на железный стул, прикрученный к полу, напротив Синицыной. Устало вздохнув, Позов подправил очки и начал говорить: — Наталья, я Дмитрий Позов. Я работаю в Следственном комитете. Мне бы хотелось задать Вам пару вопросов. Девушка словно не слышала его, всё повторяла одно и то же, как в бреду: — Николай... Новосибирск. Николай?.. Поезд!.. Кеша! Наталья продолжала говорить бессмыслицу. В конечном итоге, Позов, не получив ничего вразумительного от неё, раздражённо вышел из палаты. Выйдя, он заметил прислонившегося к стене Сергея. Тот что-то печатал в мобильнике со сосредоточенным видом, но, услышав скрип двери, поднял на долю секунды какой-то тяжёлый, холодный взгляд на полицейского, который тут же переменился и стал более дружелюбным, и сразу же убрал гаджет в карман халата. Позов успел заметить эти метаморфозы, но не стал их комментировать. Его больше напрягало, что от Натальи под такими препаратами и в таком состоянии невозможно было добиться какой-то внятной информации, а не зацикленного бреда воспалённого сознания. Но всяком случае, может, даже из тех снова и снова повторявшихся фраз, что он услышал от неё, найдётся какой-то смысл. А сейчас ему следовало бы проверить заведующего психиатрического отделения, раз на то пошло. — Ну как, смогли выяснить что-нибудь? — Со временем узнаем. — уклончиво ответил Позов, — Я бы хотел задать Вам пару вопросов, с глазу на глаз. Сергей вдруг усмехнулся и наклонил голову на бок: — Неужели я Вам настолько понравился, господин полицейский? Дмитрий недоумённо вскинул бровь, словно не расслышал, но не отстранился. Вроде шутка, но почему в глазах так много серьёзности? Повисла неловкая тишина. — Ладно, пройдёмте в мой кабинет, чтобы нам никто не помешал. — Конечно. Мужчины направились к лифту и вошли внутрь. Дмитрий откашлялся, привлекая внимание заведующего: — Скажите, Сергей, Синицына часто впадает в такое состояние? Матвиенко вскинул взгляд на Дмитрия. Глаза мужчины прожигали его насквозь, словно пытались добраться до самой его сути, без всей этой внешней шелухи сверху. Голос Сергея наполнил небольшое помещение лифта: — Довольно часто, почти всё время находится внутри себя. Пациентка закрыта и совершенно не идёт на контакт. К большому сожалению, пока мы ничего не можем сделать с этим. — Матвиенко с грустной усмешкой уставился себе под ноги. Дмитрий заметил это и несколько растерялся. Эмоции мужчины напротив менялись с такой лёгкостью и с такой бешеной скоростью, что такому человеку, как он, у которого почти в любой ситуации одно и то же лицо, было тяжело понять подобное. Вздохнув, Матвиенко подошёл к рабочему столу, присел на его край и расстегнул манжеты рубашки, выглядывающей из-под халата. — Ну что ж, господин полицейский, спрашивайте обо всём, что душе угодно. К Вашим услугам, так сказать. — Сергей подмигнул служителю правопорядка. Позов сглотнул вязкую слюну и достал из кармана служебной куртки диктофон. Включив его, он остался стоять, чтобы быть с допрашиваемым на равных: — Итак, когда в отделение поступила Наталья Синицына? — Около полугода назад. Ребята со скорой доставили её в наше приёмное отделение, а дальше её перенаправили к нам. — Где именно они её подобрали? — Увы, не имею ни малейшего представления. От девушки добиться информации мы толком не можем, а работники скорой были слишком заняты другими вызовами. — Она уже тогда несла бред? — Да, когда поступила к нам, рыдала и говорила, что не хотела, что это не её вина. Арсений и другие врачи пытались добиться хоть какой-то дополнительной информации, но безрезультатно. Пытались связаться с ее родными, но никто не откликнулся. Позже вызвали полицию. Полицейские дали нам номера родных: сестры, отца, матери. Никто, кроме отца, который дал нам ясно понять, что не собирается забирать дочь, ни приезжать за ней, не взял трубку. — Это был последний раз, когда Вы общались с ним? Не подскажите, как зовут её отца? — Недавно я снова пытался связаться с ним. Мне было нужно его разрешение для одних препаратов, которые должны были снизить её агрессивность и размытость границ реальности. Роман Анатольевич Синицин.... Очень в грубой форме дал понять, что его это не волнует. — Есть ещё что-нибудь? Матвиенко отрицательно покачал головой. Позов же, хмыкнув, выключил диктофон и убрал его в карман куртки. Взглянув на часы на стене, которые как раз были сбоку от него, он решил, что на сегодня достаточно расспрашивать гражданских и можно откланяться. Выяснить больше сегодня ему, по всей видимости, не получится. — На сегодня мы закончили. Спасибо за содействие. Матвиенко вскинул бровь, словно не ожидал, что чужак с пистолетом за пазухой так спокойно отпустит его. Думал, всё будет как в первоклассном детективе, но происходящие ему напоминало второсортный романчик. Впрочем, им с Поповым это играло лишь на руку. Меньше знают — крепче спят. — Тогда я провожу Вас. Отстранившись от стола, мужчина прошёл мимо полицейского и открыл дверь в коридор. Позов не заставил себя долго ждать, и они вновь отправились блуждать по больничным, недавно отремонтированным коридорам. За окнами уже смеркалось. Оказалось, время в логове безумия идёт довольно быстро. Матвиенко кинул изучающий взгляд в спину полицейскому. Казалось, Дмитрия это никак не волновало. Когда они приблизились к главному выходу, Позов внезапно остановился и сказал, глядя прямо в глаза Сергею: — Спасибо Вам, буду надеяться на дальнейшее содействие. Я не прощаюсь. — Да, с радостью. До свидания, Дмитрий.***
Несколько часов назад.
Антон завел машину и включил радио, музыка наполнила салон. Звучал по ощущениям старый, явно из прошлого века, заводной джаз с глубоким бархатистым мужским вокалом, яркими барабанами и гитарой. Арсений невольно заслушался и оценил предпочтения следователя. — Вы не спросите, где я живу? — Попов вскинул бровь. — В этом нет нужды. Не забывайте, я из Следственного комитета. — улыбнулся Шастун, обнажая верхний ряд зубов. Машина выехала с парковки возле больницы и завернула на шоссе. Вокруг мелькали небоскрёбы, «вышки», уходящие в уже начинающее темнеть небо, как они говорили с Позовым. Там, откуда они родом — из Сибири, таких архитектурных новшеств просто и быть не могло. — Неожиданно, но спасибо Вам. — Арсений обаятельно улыбнулся полицейскому. Яркие огни фонарей и фар машин сливались, освещая вечернюю темноту и дорогу, по которой они двигались по улицам Москвы. — Вы давно работаете, Антон? Я же могу так звать Вас? — Конечно, можете. А работаю давненько. — уклончиво ответил Шастун. Арсений откинулся на спинку кресла и на мгновение прикрыл глаза, проваливаясь от усталости в дрёму.