***
На следующий день.
— Арсений Сергеевич, это последний пациент? — спросила миловидная медсестра с короткими алыми ногтями, когда они вышли из очередной палаты. — На сегодня да, ещё одного буйного пациента мы не вынесем. У Вас какие-то планы? — По правде говоря, нет.. Слушайте, Арсений Сергеевич, а Вы не хотите сходить в бар? Выпьем, отдохнём после смены. Сегодня же пятница.— медсестра склонила голову на бок и бросила на доктора взгляд, полный надежды и откровенного желания, плавающего на поверхности этих обманчиво ангельских глаз. «Еще одно наивное, верующее в любовь и принцев, творение искусства.» — Спасибо за приглашение, но сегодня, увы, я занят. Уезжаю на выходные к бабушке. Лучше позови подруг, отдохни в мире адекватных людей. — Попов одарил девушку тёплой улыбкой. Медсестра заметно стушевалась, дрогнула уголками губ и кивнула: — Поняла, Арсений Сергеевич. Тогда пойду отдавать смену. Хорошего Вам вечера. — И Вам хорошего вечера. — усмехнулся психотерапевт, провожая спину девушки взглядом. «Как жаль... Если тебя немного подправить, вышел бы красивый кадр.»***
Вечер этого дня. Деревня Красоткий.
Гнилые дубовые доски безбожно скрипели под ногами, но Он не обращал на это внимание, спускаясь в подвал ветхого, с виду заброшенного дома. До его носа доносился мерзкий, тлетворный запах гнили, сырости и чего-то аммиачного. Казалось, если он пробудет там ещё пару минут, то пропитается этим полностью. Костлявые пальцы привычным движением щёлкнули переключатель на стене, обшитой чёрной специальной матовой тканью, и помещение окрасилось в индиговый приглушённый цвет. Повсюду висели на щипцах фотографии, а в самой дальней части комнаты стояло два стола — длинный металлический, на котором стояло несколько канистр, глухо закрытых неоновыми крышками и другой, поменьше, но уже из стекла и прочного чёрного пластика. На последнем ровным рядом были выстроены фотоаппараты разных времён: были совсем старые, одни из первых, с уже выцветшей краской на корпусе и самые современные цифровые модели. Самое главное, все они были рабочими. И каждый из них застал Смерть в самых пикантных её проявлениях. Хозяин проявочной расплылся в довольном оскале, предвкушая размах новой охоты, и прошёл к столу с канистрами.***
Неделя спустя.
Pov Дима.
Мы прибыли в деревню Красоткий. На кой чёрт Паша привёл нас в эту дыру, я понятия не имел. От места с этими покосившимся деревянными домами, выбитыми уличными фонарями, сморщенными бабками с гнилыми зубами в обветшалых платках, что так косились на наш внедорожник, меня передёргивало. Что-то не давало мне покоя. Только что, чёрт возьми? Лучше бы я уехал сразу же и не принялся бы расследовать пропажу людей. То, что я выяснил... Блять... От этого выворачивало наизнанку, от этого по коже пробегали мурашки, хоть я за свою жизнь видел всякое и в армии, и по службе. Паша отдал приказ осмотреть всю деревню и опросить местных, узнать, что да как. Я лишь молча кивнул. Мне вот что было было непонятно: почему не взяли Шастуна, раз он мой напарник, или, на худой конец, его вместо меня? Но напрямую спрашивать я не стал. Тем более, Воля обещал, что доплатит, поэтому мне оставалось, словно послушному Церберу, выполнять приказы. Хождения по всем хибарам и их осмотр порядком меня задрали, но остался последний дом, чему я не мог не обрадоваться. Зря, я радовался, зря. Передо мной стоял заброшенный советский дом, ничем не отличающийся от других того времени. Он был одноэтажным, с четырьмя небольшими комнатами. Что-то неприятное было в этом доме было, полицейская интуиция била в колокол. Заходить туда я не хотел, поэтому осмотрев его с улицы, я двинулся дальше, выйдя на небольшую площадь. Я увидел группу из четырёх бабушек и одного деда. Делать было нечего, и я решил присоединиться к ним. Может, удастся что-нибудь выяснить насчёт дома. — Слушай, парень, вокруг этого дома ходят странные слухи. Мы всегда обходили его пятой дорогой, лишь бы не попасться под этот прожигающий, холодящий взгляд почившей владелицы. Она ведьма, говорю тебе... Ведьма! «— Местные называли её «чёртовой госпожой», прислужницей самого дьявола, и внук её тоже того!» — кричала одна из пенсионерок, беззубая, с обветшалым платком бабушка лет, эдак, семидесяти пяти. Тогда я подумал, что эти пожилые люди несли бред. Неудивительно на старости лет сойти с ума в этой богом забытой глуши, но мне не стоило быть категоричным. Отчасти, как выяснилось гораздо позже, местные оказались правы: это было настоящее безумие — тот дом, его содержимое и его Хозяин.