***
А ливень все шёл и шёл, насыщая промёрзшую землю влагой. Казалось, в этой местности никогда не прекращался дождь. Небо заволокло тучами, а где-то вдалеке раздался гром молнии. Хватая ртом воздух, Дима пытался отдышаться: — Я должен выбраться! Я не могу тут сдохнуть! — цепляясь за мокрую глину и грязь, Позов пытался встать. От каждого падения становилось только хуже. Тело было уже на исходе: — Блять, не могу... Не могу, так болит... Не могу больше... Его постепенно стало морозить, бить мелкой дрожью, но до него начало доходить, что он не сможет самостоятельно выбраться из этой ямы. Его геройствование закончилось. Хватит. Всё тело будто вот-вот расколется на тысячу осколков, и он истечёт кровью прямо в этом грёбаном лесу. Но в промежутках, когда его сознание не омрачала невыносимая, нечеловеческая боль, Позов вспомнил, что недалеко был мост. — На помощь!... И ему было уже всё равно, кто найдёт его или найдёт вообще.***
— Внимание. Срочные новости. Пропавший без вести сотрудник Следственного комитета был найден. Сейчас мужчина находится в больнице. Как говорит водитель легкового автомобиля, сотрудник СК был найден в ловушке, созданной браконьерами. Сейчас Дмитрий Позов находится в больнице в критическом состоянии, как говорят врачи,он находится в реанимации. Мы пытались поговорить с коллегой Позова, Антоном Шатуном, но он отказался комментировать ситуацию.***
— Вы что-нибудь нашли? — спросил Дмитрий, когда его наконец-то перевели из реанимации. — Не совсем. Но то, что ты нашёл и принёс — это просто находка! Этого ублюдка уже ищут… Дим, я-я не знаю, блять! Пока ты там лежал, мы приехали туда. Этот твой лесник скрылся, но мы вошли в дом, о котором ты говорил.— правда, что Дима говорил, он не мог вспомнить, — В этом чёртовом доме мы нашли подтверждения для совершенно другого дела. Там были доказательства, того, что Арс — убийца. Этот дом принадлежал его бабке и после её смерти он устроил там ебаный театр трупов! Там в подвале была мастерская, в которой мы нашли снимки его жертв. Не уверены, что все, но гораздо больше того, что нам было известно. Там же наши ребятки обнаружили его диктофон, где он детально описывал свои действия. Оказалось, что он тестировал на них психотропные вещества, которые использовал в конечном итоге на Синицыной. Подводя итоги, у нас есть все доказательства, что он виновен. Мы наконец-то можем закрыть это дело, Дим. — Антон грустно усмехнулся.— Кто же знал, что милый на вид психиатр может оказаться таким жестоким убийцей. Матвиенко пойдёт как соучастник. Он знал, что он творил и прикрывал его. — Шастун, поймав взгляд, полный жалости, вздохнул, но решил рассказать, что именно он нашёл в доме.***
Всё изменилось как только Дима нашёлся. Я не мог даже подумать, что он мог там пережить. Мы отправились туда. Когда мы туда ехали, я чувствовал, что совершаю ошибку, но я не мог иначе. Дом, чёртов дом. Если бы только его не было… И хотя мне было страшно увидеть всё, что он натворил, как я предполагал, но я верил, что ошибался. Увидев мумифицированные тела и почувствовав омерзительный запах формалина и иссохшейся смерти, мне хотелось кричать. Выть от досады. Разочарования. Разбитых надежд. А затем моё сердце на мгновение, казалось, остановилось, когда я услышал его голос на записи диктофона. Вся симпатия, вся вера и доверие разбились. Осталось только непонимание и сжигающая ненависть.***
Свинцовое небо. Дождь. Запах дождя и леса перебивает запах сигарет. Разговоры сотрудников заглушает проливной дождь. Я не могу ни смеяться ни плакать, я просто стою и смотрю в даль, куда-то на тёмно-зелёные верхушки деревьев. Праведный гнев и разочарование бурлили по моим венам, распространяясь по всему телу. И я молча курю, находясь под этим проливным, смывающим всё живое ливнем в надежде на то, что он смоет мои ошибки. «Как я мог быть настолько слеп? Как мог довериться подозреваемому?» Я хотел взглянуть тебе в глаза, увидеть в них раскаяние, но знал, что вместо этого в них будет только тёмная синева лжи.Пальцы сжались в кулак только при мысли о нём. Я так хотел ударить его, так мечтал разбить ему нос. Лишь бы выпустить весь гнев. Но всё же задаюсь одним вопросом, зачем же он издевался над бедной девушкой, сестрой жертвы, пичкая её препаратами? В глубине души, конечно, я знал ответ, но боялся произнести это вслух. —… Он сделал это потому что… Он ёбаный псих. — выплюнув эти грязные, мерзкие слова, окончательно перечёркивающие всё хорошее, что между нами только было. Я ощутил внутри лишь холод. Пустоту. Безразличие. Жизнь интересная штука, она часто любит ломать нас, но всё же мы встаем на ноги... И я не исключение. Просто кому-то для адаптации необходимо больше времени, а мне достаточно одного ужасного разочарования для того, чтобы возненавидеть человека... Нет, не человека, а монстра. Я продолжаю стоять под этим дождём и вдыхаю запах хвойного леса. Позади меня ребята выносят трупы и собирают доказательства вины. Нас всех, меня в частности, ждет огромная кипа бумаг, судебных разбирательств, а после мы закроем это ёбаное дело. А я всё вдыхаю этот запах хвойного леса. Мне отчего-то стало спокойно, как-будто ничего и не было. Будто не было ни этого дела и ни дела о леснике, как-будто Паша не пропадал без вести, а Дима не получил травму, из-за которой должен всю свою жизнь пользоваться тростью. С болью в сердце понимаю, что несу какую-то ответственность за его травму, за его мучения. Если бы не я, то всё могло бы быть иначе. Я больше не могу смотреть в глаза своему же другу и это разрушает меня, но почему-то сейчас я спокоен. На душе полный штиль. Покой. Нет внутреннего едкого голоса совести в голове, что это всё моя вина. И я знаю, что как только я покину это место, всё это разом ударит меня по голове. А пока... Я всё вдыхаю этот запах хвойного леса. Всё пройдёт, всё изменится, пока мы живы. Произошедшее станет всего-лишь очередным запутанным делом в моей биографии.