The emptiness of your eyes

– Ли Минхо? Джисон смотрит на старшего из-под челки, словно не намереваясь говорить и слова больше. Его взгляд, наполненный искренним холодом и раздражением, пробирает Хвана до дрожи в позвоночнике, и тот только отмахивается, снова вернувшись к рассматриванию незнакомца напротив; этот названный Ли Минхо не выглядел как член общины или армеец: он был одет в легкую рубашку, которая не мешала движениям, и военные штаны, подобные тем, которые сейчас носил Хан. Что из странного: при нем не было абсолютно никакого снаряжения или вещей. – Блондиночка! – еще раз вскрикивает Минхо, махая обеими руками над головой. Трос тем временем расшатывается все сильнее, но Джисон не спешит, прежде чем подняться на выступ и сложить руки на тяжело-вздымающейся груди. – Не поможешь? – с наигранной наивностью спрашивает Ли, но младший не ведет и глазом, склоняя голову набок. – Он скоро упадет, – говорит опомнившийся Хенджин, но видя беспристрастное лицо Хана, только замолкает, глубоко вдыхая ночной свежий воздух. – Мы сейчас думаем об одном и том же? – Если ты о желании свернуть этому ублюдку шею, то непременно, – впервые подает голос младший и продолжает, все также не сводя глаз со знакомого. – Если военные и всполошились до той степени, чтобы проследовать за своей целью до самых окраин, то они ищут этого придурка, – с разочарованием говорит Джисон. – Эй! – вскрикивает парень, привлекая к себе внимание. – Скажи мне, что ты забыл в Конта-Ариасе, и я тебе помогу, – с притворной улыбкой обещает Хан. Минхо только щурит довольный взгляд, неподдельно радостно ухмыляясь, и мельком смотрит вверх, краем глаза отмечая аварийное положение собственных дел. – Блондиночка, мы разошлись два года назад, – надув губы, издали начинает Ли. – Но ты действительно думаешь, что я тебе поверю? – спрашивает мужчина, и с его лица сходит всякое удовольствие. Хван же наблюдает за развернувшейся картиной так, словно является зрителем спектакля с невероятно умелыми актерами. – Ты же просто лживая сука. Джисон издает смешок, не реагируя на провокацию. – Решил потешить свое самолюбие? – в ответ спрашивает тот, заинтересованно поднимая брови, но даже ни на долю не сдвинувшись со своего места, опасно повиснув над пропастью с такой уверенностью, будто делал это не первый раз (Хенджин постепенно начал сомневаться в праведной неосведомленности своего спутника). – Ты уже и забыл, что тем, кто меня наебал, был именно ты, а? – парень начинает расхаживать по краю, совершенно не заботясь о том, что некоторые ночные озверевшие в самом низу обратили на него внимание. – Но ты ведь выжил! – вскрикивает Минхо. – Не будь строптивой девчонкой. – Что от тебя нужно военным? – тверже обычного говорит Хан, и его лицо приобретает неприступность. Ли понимает, что благосклонность младшего – это его единственный выход остаться в живых. С некоторой неохотой он сначала осматривается по сторонам, с замиранием сердца замечая подбирающихся армейцев, и, глубоко вдохнув, поднимает свои глаза на стоящего напротив Джисона. – Они разгружали продовольственный конвой, – неохотно начинает тот, облизываясь. – Я рассчитывал пополнить свои запасы, но кто же знал, что эти выродки маскируют перевозки огнестрела под благотворительность нуждающимся! – он говорит с нескрываемым раздражением, на манер младшего складывая руки на груди. – Я свистнул у них пару стволов, даже не понимаю, почему они целой оравой на меня ополчились. – Как мне узнать, что ты говоришь правду? – спрашивает Хан. – Можешь спуститься и поинтересоваться в правдивости моих слов, – язвительно отвечает Минхо, и в то же мгновение один из тросов обрывается, заставляя все близлежащие здания содрогнуться от шума, а сердце всех троих парней от неистового страха. – Помоги, будь человеком! – истерично кричит мужчина, хватаясь пальцами за край платформы и безрезультатно ерзая ногами, пытаясь зацепиться за ее повисшую в воздухе часть. – Черт, – скалится Джисон и срывается с места. Он в мгновение ока возвращается обратно на противоположную цепь зданий, резво перебегая по деревянным балкам и маневрируя между сваленных на крышах кирпичей и прочего хлама. Хан опасно разгоняется на мокром бетоне, чувствуя, как подошва его кроссовок не справляется с трением, но уже через двадцать секунд парень оказывается стоящим на верхушке здания, расположенном бок о бок рядом со стеклянной высоткой. Он бегло осматривает пустующее пространство и единственное, за что цепляется его взгляд – это уцелевший трос, прочно закрепленный за вентиляционные блоки. – Не смей этого делать! – кричит ему Хенджин с другой стороны, но сознание Джисона затуманено настолько, что тот полностью пропускает его слова мимо ушей. Парень чувствует ускоренное сердцебиение, и один взгляд на растерянное лицо Минхо заставляет все его естество сжаться: каким бы подонком он ни был, Ли Минхо все еще остается человеком, который имеет право на существование. Хан глубоко вдыхает, успокаивая рвущуюся наружу панику, и в растерянности осматривается по сторонам, ища взглядом что-то, что напоминало бы ткань. Он вовремя натыкается на брезент, коим была покрыта добрая часть мешков с песком, и, достав из кармана перочинный нож, начинает в ускоренном темпе нарезать парусину на полоски, впоследствии плотно обматывая их вокруг ладоней. – Ты убьешься! – снова голосит Хван, и, мельком посмотрев на него, Джисон замечает искреннюю обеспокоенность и волнение. На его душе резко теплеет, а действия и шаги становятся более уверенными. Хан несколько раз глубоко вдыхает, здраво оценивая свои шансы: трос начинает обрываться ближе к платформе, поэтому чем выше он зацепится, тем выше возрастет его процент живучести. С другой стороны, проблема все еще кроется в его пострадавшей руке: он будет вынужден одной держать Минхо, а второй цепляться за единственный спасательный круг. Его рвение постепенно снижается, но как только все трое слышат очередной треск и усилившиеся голоса приближающихся военных – Джисон начинает незамедлительно приводить свой наспех придуманный план в действие. Он отходит назад настолько, чтобы в воздухе преодолеть по меньшей мере четыре метра и, прикусив щеку для пущей уверенности, разгоняется и прыгает. Он хватается за трос мертвой хваткой, раскачивая саму платформу, и вводя Минхо в животный ужас. Хан дышит настолько глубоко, насколько это возможно, и, распахнув веки, смотрит вниз, начиная осторожно скатываться ближе к старшему. Ли то и делает, что в полном недоумении задирает голову, но понимает явственный намек, и, цепляясь за платформу еще сильнее, подтягивается вверх, отпуская одну руку и беря в нее колышущийся трос. Если он отпустит вторую, то непременно упадет из-за невозможности поддерживать равновесие. Тем временем Джисон оказывается достаточно близко, чтобы здоровой рукой продолжать удерживать себя на ветру, а вторую протянуть Минхо. Мужчина собирается с силами и, сделав довольно мощный рывок, хватается за протянутую ладонь. Хана мимолетно тянет вниз. Он плотно сжимает челюсть, зажмуривая отекшие веки. Все его тело пробивает ноющая боль, и в эту самую минуту конец троса обрывается, а сама деревянная платформа с грохотом летит вниз, пригвождая своим весом нескольких ночных и спящих дневных. – Обхватывай ногами трос, – шипит Джисон. – Я долго не продержусь. – Ты ранен? – без напущенного юмора спрашивает Ли и повинуется просьбе, пытаясь зацепиться и восстановить баланс. Хан не отвечает. Он еще с минуту безвольной куклой висит на оборвавшемся с концами кабеле и с усилиями начинает взбираться вверх, не обращая внимания на копошение Минхо, который какое-то время жалуется на болезненное трение в ладонях, а потом и вовсе замолкает, начиная ползти следом. Джисон уже оказывается практически у самого конца, когда видит протянутую руку и, поднимая голову, наталкивается на недовольное лицо запыхавшегося Хенджина, который бóльшую часть времени искал способ взобраться на этаж выше и в конечном итоге попасть на крышу высотки. Хан принимает помощь, и уже через минуту они втроем в безмолвной тишине лежат на холодном бетоне, мимолетно любуясь яркими звездами. – Спасибо, – разрезает Минхо неловкость, виновато закрывая глаза. – Опытного и умелого странника смогла загнать в угол кучка военных, – выдыхает Хан и продолжает: – Теряешь хватку, – хотел он было произнести с иронией, но его голос дрогнул, и парень почувствовал мелкую дрожь во всем теле: рана открылась. – Нужно найти перевалочный пункт, – встревает Хван, видя образовавшиеся на повязках пятна крови. Он кидает злостный взгляд в сторону Ли, уж было начиная разделять желание Джисона его прикончить. – Ему нужна помощь. – Ему нужен я, – говорит Минхо, так же твердо смотря в чужие, налитые металлом глаза. – Во время погони мне пришлось обронить свой рюкзак на одной из крыш, – объясняется мужчина. – Там найдется все нужное, чтобы зашить его с головы до ног раза три. – Я тебе не доверяю, – парирует Хенджин. – Поверь, принцесса, ты не единственный, – язвит старший, поднимаясь на ноги. – Перед тем, как наведаться в гости в центральный район, я заключил временный договор с одной из многообещающих общин, – Минхо некоторое время роется в карманах, изредка кидая короткие взгляды на облокотившегося о бетонную стену Хана. – Потерпи, блондиночка, я скоро вернусь. Джисон, тяжело дыша, поднимает затуманенный взгляд, замечая только стремительно-отдаляющуюся фигуру. Он сглатывает скопившуюся слюну, сдерживая порывы завыть в голос, и переносит весь вес тела на преграду позади себя, окончательно теряя контроль над ситуацией и собственными движениями. – На него можно положиться? – спрашивает Хван, вызывая у младшего истерический смех. – Нет, совсем нет, – успокоившись, тянет Хан. – Но разве у нас есть выбор? Хенджин ведет взглядом по опустошенным крышам, на которых изредка встречаются бродящие фигуры озверевших. Он не имел понятия, что стоит говорить или предпринять, но точно знал, что лишние расспросы лишь усугубят ситуацию. Казалось, что старший надолго уяснил тот факт, что Джисон не является тем человеком, который при первой возможности выдаст всю свою подноготную. Он вообще не был тем, кто способен рассказать что-либо о себе без лишней мысли, и все их предшествующие разговоры – это только обрывки чего-то целостного, впоследствии чем-то разрушенного. – В какую сторону он пошел? – спрашивает Хан, всполошив при этом задумавшегося старшего. – Без оружия он долго не протянет. – Снова собрался его спасать? – задает ответный вопрос Хенджин, на что собеседник только злостно стреляет в него взглядом и поднимается на ноги, твердо удерживаясь на земле. – Как же твоя рана? – Я – странник, – Джисону кажется оскорбительным, что его попутчик не видит в нем сейчас больше, чем обыкновенного калеку. – А это значит, что в какой бы ситуации я не находился, всегда придется искать второй вариант, потому что чаще всего первым оказывается смерть. Прекрати судить людей по внешнему виду и в будущем тебе это окупится сполна, – парень проходит мимо Хвана, который только вымученно кивает и идет следом. – Откуда мы узнаем, на какой именно крыше находится Ли Минхо? – Он придурок, которых еще стоит поискать, но не идиот, – усмехается Хан. – Первое наиболее высокое здание, которое попадется нам по пути, и будет нашим конечным маршрутом, в ином случае, – парень медлит, за это время перескакивая с одной крыши на соседнюю близстоящую. – Я буду уверен в том, что он оставил свои пожитки лежащими прямо на дороге. – Зачем? – недоумевает Хенджин. – Спрячь вещь на самом видном месте, – пожимает плечами младший и продолжает: – Создать живую преграду из озверевших, чтобы к добыче никто не посмел подобраться. В этом и заключается невозможность этого варианта: нужно оставить при себе минимум оружия, а Минхо был кристально чист, – но в голосе Джисона все же чувствуются сомнения. – Что тебя беспокоит? – задает наводящий вопрос Хван. – Не «что», а «кто», – раздраженно выпаливает младший. – Это Ли Минхо. Он не похож на тех странников, которые встречались мне прежде, не похож и на меня, – Хан бегло осматривается по сторонам, замедляя движение и прикладывая ладонь к карману, в котором хранился его извечно-любимый нож. – Он достаточно безрассудный, чтобы поступить настолько опрометчиво. – Кажется, он не будет испытывать из-за этого волнения или страха, – полагаясь на мимолетное впечатление, выражает первую попавшуюся в голове мысль Хенджин. – Но что за история, которая вас связывает? Джисон молчит, а следом отвечает: – Это тебя не касается, – он говорил это с полной уверенностью в том, что и сам Минхо не будет кичиться тем, что между ними произошло: не в его приоритетах задумываться над прошлым и, более того, посвящать чужаков в детали личной жизни. – Вперед, – роняет парень, условно указывая на жилой комплекс, и в момент разгоняется, в воздухе цепляясь за перила балкона. Несмотря на пульсирующую боль, он твердо взбирается наверх, с каждым разом все прочнее и прочнее хватаясь за кирпичные выступы или трубы. Джисон смотрит вниз, мельком наблюдая как старший ставит ногу на металлические поручни и оказывается одним этажом выше. Он отмечает, что Хван довольно неплох в скалолазании, и с ухмылкой продолжает подниматься наверх, в этот раз более уверенно цепляясь ладонями в выступающий шифер или обвивая пальцами металлические решетки, которые ранее защищали окна, но сейчас работают в качестве вспомогательного материала. Через некоторое время они вдвоем оказываются на крыше, с которой открывается еще более поразительный вид. Хенджин подходит к краю и хмурится, вновь натыкаясь на стоящие вдоль улиц военные грузовики. Они были оборудованы иначе, чем парню приходилось видеть ранее, поэтому он сделал довольно печальное предположение, что транспорт принадлежит людям Хэйдшипа. Ситуация, в которой они находятся, довольно спорная, поэтому встреча с этой коммуной не добавит в их жизнь лишних красок. Одетые в военную форму люди имели свои отличительные черты, про которые ранее Хану удалось услышать от старшего: он мельком глянул на их ладони и, завидев татуированные полосы, с замиранием сердца продолжал наблюдать за происходящей на земле процессией. Он еще раз вспомнил слова старшего, но они несколько разнились с тем, что ему пришлось сейчас увидеть: группа хэйдшипской коммуны складывалась, по меньшей мере, из восьми человек и представляла из себя полноправную угрозу. – Армейские грузовики, но члены общины… – тянет Джисон и его глаза вмиг округляются, когда он видит в самом низу Минхо, затаившегося в одном из слабоосвещенных переулков. – Забудь мои слова. Этот идиот обобрал не военных, а Хэйдшип. Он снова соврал. Старший только прикладывает ладонь к лицу, вытирая отобразившееся на нем разочарование, перемешавшееся с сумбурным осознанием, и скидывает с плеч рюкзак, обращаясь к Хану: – Оставайся здесь, – говорит он убедительно. – Прежде чем помочь тебе, придется помочь ему достать рюкзак, который, наиболее вероятно, попал в один из грузовиков, – Хенджину даются эти слова с натяжкой, ведь наименее желанная им вещь – это обрести врагов в лице разрушительной силы коммуны. – Я спущусь и временно отдам ему один из своих стволов. – Хорошо, но… – тянет Джисон, совсем не смотря на собеседника. Хван тоже переводит взгляд в ту сторону, куда было устремлено все внимание младшего, и того обуревает недоумение: Минхо, со всей осторожностью и присущей ему бесшумностью, озирается по сторонам, проверяя ближнюю область на наличие противников, и безмолвно утаскивает одного из них в переулок, перекрывая тому нос и рот. – Ты уверен, что ему действительно нужна твоя помощь? – Ты так же можешь? – только и спрашивает Хенджин. – Кто знает, – загадочно разводит руки Хан и, помедлив, добавляет: – Иди. Встретимся на крыше госпиталя, и не смей действовать согласно его «убедительным» планам, если хочешь выбраться оттуда живым, – предупреждает Джисон. – Они настолько плохи? – Они созданы исключительно под Минхо, – скалится младший. – Он разрабатывает их согласно собственной выгоде, поэтому даже не надейся, что там найдется хотя бы один пунктик с названием «Командная работа», – Хан вздыхает. – Его планы хороши только тем, что достигнуть безупречного их выполнения он может лишь в одиночку. – Хорошо, – кивает Хенджин и уже через несколько минут оказывается вне поля видимости младшего. Джисон, отдышавшись, смотрит на оставленный Хваном свой рюкзак и, оглянувшись по сторонам, подтягивает его ближе к себе, расстегивая молнию. На его лице больше нет злости или раздражения, только бескрайняя отстраненность и усталость. Парень достает альпинистское снаряжение, коротко усмехаясь, и фиксирует ремень на поясе, предварительно размотав прикрепленную к нему веревку. Хан отходит чуть поодаль, смотря вниз, и щурит взгляд, замечая внизу бродящих ночных. Они выглядели дезориентированными и сонными: скоро рассвет. – Лживая сука, говоришь? – бубнит себе под нос Джисон, зацепляя карабин за металлические прутья. Не спеша, он вновь возвращается к рюкзаку и достает оттуда небольшую сумку с медикаментами. – Надеюсь, ты сдохнешь. – Какое сквернословие! – вскрикивает подошедший вплотную Минхо, и Хан отскакивает назад, в попытках прийти в себя. Он переводит взгляд на старшего и замечает при нем его собственные вещи. – Отправить мальчишку умирать ради того, чтобы по-тихому съебаться? – на его лице проступает ухмылка: он знал, что младший так поступит. Они – странники. – Предельно умно, блондиночка. Джисон выжидающе смотрит, но Ли ничего не предпринимает, продолжая смотреть на него с глуповатой улыбкой. Минхо всегда был тем человеком, который относится к серьезным вещам с простотой, но для младшего весь апокалипсис имел гораздо бóльшую символику, чем можно было себе представить. Это было его шансом освободиться от своего прошлого, которое он вспоминает с гордостью, но необычайной редкостью. – Ты, как никто другой, осведомлен, что мы путешествуем в одиночку, – голос Хана больше не сквозит теми эмоциями, которые он раскрывал в присутствии Хвана. – Я не планировал заходить с ним настолько далеко. – Соглашусь, – кивает он головой. – Я был предельно удивлен, увидев тебя с тем парнем, – Ли вздыхает, будто на кратное мгновение разочаровавшись в Джисоне. – Но признаю, ты оправдал мои надежды. – О каких надеждах идет речь, Минхо? – спрашивает Хан, поднимаясь на ноги. Его фигура под лунным светом выглядит миниатюрной, но достаточно пугающей, чтобы старший отступил на шаг назад. – Именно из-за тебя всю, дай подумать, ближайшую жизнь я буду вынужден скрываться, как блядская крыса в канализации, – он скрипит зубами, и его голос приобретает еще бóльшую жесткость. Минхо смотрит на него нечитаемым взглядом, а следом ставит свои вещи на бетон, заставляя младшего насторожиться. Ли медленно расстегивает пуговицы на своей рубашке, словно заставляя Джисона понервничать, и спустя минуту избавляется от верхней одежды. Уродливого вида укус красуется прямиком на надплечье, и Хану требуется некоторое время, чтобы переварить информацию. След от человеческих зубов пропитан черным гноем, и Минхо сильнее сжимает челюсть, вновь одеваясь обратно. – Мы в одной лодке, блондиночка, – с грустью в голосе говорит мужчина, томно выдыхая спертый воздух. – Я не собираюсь плакаться или лезть в петлю, но раз уж стечением обстоятельств мы встретились в Конта-Ариасе, было бы неплохо разрешить свои проблемы вместе, – повисает неловкая тишина. – Кто тебя укусил? – спрашивает Джисон и бесстыдно подходит ближе, вновь оголяя чужое раненое плечо. Он внимательно всматривается в характер укуса, прежде чем продолжить: – Это был озверевший не инкубационного типа и, что более того, совсем не с этих территорий. Инкубационными озверевшими звались те твари, чей единственный укус не вызывал симптомов или последующих побочных эффектов. Их кровь, попадающая в человеческую, смешивалась с ней без дальнейшего проявления, но это срабатывало только при первой полученной ране. Чем больше – тем хуже. – Это был охотник, озверевший ферментного типа, – выдыхает Минхо. Озверевшие ферментного типа представляли из себя наибольшую угрозу: их слюна работала в качестве катализатора инфекции и непременно сразу же вызывала проявление внешних и внутренних симптомов. И за время царствования эпидемии «Тетра» таких озверевших по всему миру появилось только два вида: альфа и охотник, наделенные разумом, приближенному к человеческому. До Джисона начала доходить приблизительная причина того, почему Минхо в качестве убежища выбрал именно Конта-Ариас, и последующие его слова это подтвердили: – Я наткнулся на орду охотников к Северу отсюда, – говорит он, а у Хана черствеет сердце. – Они шли в количестве двадцати особей, не больше, но главная проблема не в этом, – Ли прикрывает веки, присаживаясь на холодный бетон и поднимая глаза. – Их предводителем выступил альфа, блондиночка. Они сравняют Конта-Ариас с землей в ближайший месяц. Не успевает Минхо закончить, как из-за спины слышится шум и падение чего-то тяжелого. Оба парня в момент оборачиваются назад и затаивают дыхание, когда видят обескураженного Хенджина и его мертвенно-бледное лицо. – Какого черта?