***
– Мне это совершенно не нравится, – вздыхает Хван, когда младший кладет рацию обратно в карман. Хенджин игнорирует предшествующий звонок Минхо и рвано осматривает закрытую на ключ деревянную дверь в подсобке цветочного магазина. Она была загорожена мешками с землей, и места еле хватало, чтобы протиснуться между ними. И дураку стало понятно, что за ней находится бункер, и Джисон несколько раз пробно толкает ее вперед, но казалось, что вход был заблокирован и с другой стороны. – Либо никого из них здесь не было, – шипит Хан, налегая на дерево плечом. – Либо Феликс и Чанбин достаточно умны, чтобы не подпустить к себе незнакомцев. Оба варианта меня не устраивают, – говорит Джисон и, попросив Хвана отойти в сторону, вколачивает в дверь ногу. – Какова ирония: предосторожность не сыграла нам на руку. – Есть другой вход? – спрашивает Хенджин, осматривая небольшое помещение: на стенах висели крючки с верхней одеждой, в углу одиноко стоял запыленный журнальный столик, а на нем мирно покоились грязные кофейные чашки со следами от помады и, что более печально, крови. Все свидетельствовало о том, что в магазинчике проживала одна женщина, и о ее печальной судьбе не смогут узнать ее, вероятно, также погибшие родственники. – Вряд ли, – отмахивается Хан. – Но если с внутренней стороны ручка ничем не подперта, то вполне может помочь отмычка. Выбивать дверь нельзя: лишний шум нежелателен, – Джисон шарит по карманам, но разочарованно выдыхает. – У меня есть, – говорит Хван и на вопросительный взгляд отвечает: – Сынмин сказал, что это может пригодиться, – парень достает целый набор и, пристроившись около замка, какое-то время возится с ним. – Ты умеешь взламывать замки? – Нет, – кряхтит Хенджин и, когда слышится характерный щелчок, продолжает: – Возможно. Джисон скептически выгибает бровь, но когда дверь открывается, то все его претензии улетучиваются. Перед ними открывается вид на длинную бетонную лестницу, уходящую глубоко вниз. По обоим краям через равные интервалы мигали практически неработающие лампочки; под самым потолком висели клочья паутины, а чем глубже парни спускались, тем отчетливее становился писк грызунов. Во всем остальном путь состоял из кромешной тишины и изредка можно было заметить спящих летучих мышей, которые удобно устраивались на деревянных подпорках, держащих потолок. – Хенджин, – окликает старшего Хан, и тот в ответ мычит. – Если в этом месте будут обратившиеся дети и ты не сможешь их убить, – Джисон говорит размеренно и уверенно. – Предоставь это мне. Хван никак не реагирует, но понимает, что иного выбора нет. – Только ради того, чтобы посмотреть, на что ты способен. В самом конце узкого коридора располагалась металлическая дверь. И особых проблем не возникло, так как она уже была настежь открытой. Возможно, Феликс или Чанбин посчитали, что угроза миновала, но именно это и сыграло сейчас парням на руку. Требовалось как можно быстрее ускориться: сначала вытащить одного, а уже после отыскать второго, хорошо, если оба еще дышат. Хан переступает через порог и задерживает дыхание от представшей его взору картины. Перед ними расстилался невероятной длины коридор. Он был увешан уже не лампочками, а подсвечниками, внутри которых медленно догорали фитиля. Бункер представлял из себя целый улей, и Хенджин бы не ошибся, сказав, что удивлен не меньше стоящего рядом младшего. Помещение было разделено на десятки и сотни комнат. Джисон был готов поспорить, что в каждой из них располагаются двухъярусные кровати и все остальные приспособления, необходимые для жизни. Только вот тишина. Тишина в этом месте – плохой знак, и вероятность того, что комнатки были со звукоизоляцией – минимальна. Хан вместе со старшим решаются медленно сдвинуться с места. Большинство дверей, которые они пытались открыть, оказались запертыми. Но что больше пугало – это широкий коридор. Чем дальше они смотрели, тем меньше им казалось, что они находятся в бункере. Это место было подобно нескончаемому пути страданий, ведь пол был орошен лужами крови. Около бетонных стен сидели обездвиженные скелеты, и Джисон боялся поверить в собственное предположение о том, что они принадлежали детям. В момент он понял, что вместе с Хваном пришел не в бункер, а на кладбище. – Твою мать, – шипит Хенджин, привлекая к себе внимание. – Смотри. И Хан поворачивается. Впереди он видит столпившихся около одной двери озверевших, и как только они подходят ближе – становятся слышны детские крики. «Неужели в этом месте действительно кто-то остался?» – спрашивает самого себя парень и не медлит, прежде чем бросить короткий взгляд на Хенджина, который также берет себя в руки и достает из кармана нож. Узкое пространство, несколько ночных – и все это в самом начале пути. Ночь обещает быть жаркой. – Я беру левого, – оповещает Джисон и свистит, привлекая к себе внимание всех троих монстров; Хван округляет глаза от удивления, ведь можно было подойти сзади, но не возражает и смиренно кивает, принимая боевую стойку. – Не получи укус. – Ты тоже, – усмехается старший, и Хану начинает казаться, словно тот о нем заботится. Озверевшие двигаются быстро, но в силу своей природы, приспособленные к выживанию в одиночке, толкают друг друга и падают, но продолжают из раза в раз подниматься и распахивать свои зловонные челюсти, выставляя вперед обглоданные червями руки. Состояние их тел свидетельствует о том, что эти твари обратились долгое время назад, но Джисон решает, что займется размышлениями позже и также срывается с места, плотно сжав в ладони рукоятку ножа. Хенджину приходится вступить в схватку первым: озверевший налетает на него и сбивает с ног, но парень не теряет самообладания и, сжав челюсть, выкручивает чужие руки в противоположные стороны до характерно хруста, напрочь игнорируя клацанье гнилых зубов около собственной шеи. И, когда Хван слышит приближение последнего монстра, он как можно скорее переваливает противника на спину, меняясь с ним местами, и с размахом вставляет лезвие в покрывшуюся плесенью переносицу. – Осторожнее! – кричит отвлекшийся Джисон, который в это время прижимает озверевшего к стене и своим телом пригвождает его к месту. Старший дезориентировано кивает и, не успев отдышаться, сталкивается с последней тварью. Казалось, что она была кровожаднее и целеустремленнее предыдущей, поэтому Хенджин некоторое время сдерживает озверевшего на месте, восстанавливая приток сил, и краем глаза видит как под ноги Хану падает очередной мертвец. Он удивляется тому, насколько бесшумно по сравнению с ним Джисон проделывает свою работу, и это секундное замешательство в этот момент могло стоить ему жизни. – Я ведь просил, – тяжело дыша, проговаривает Хан; его руки заляпаны черной кровью, а лицо искажается в притоке гнева. – Быть осторожнее, – договаривает парень, и сверху на Хенджина падает озверевший, который издает протяжный стон, измазав его рубашку грязью, и замолкает навечно. – Пошли. Если подобные заминки будут попадаться им и дальше, то становится понятно, по какой причине Чанбин и Феликс не смогли вернуться в Неймлесс вовремя. – Неизвестно, сколько нам придется идти, поэтому нужно ускориться, – говорит Джисон и направляется к закрытой двери, у которой минутою ранее толпились твари. – Эй! – вскрикивает парень, несколько раз ударив кулаком по металлу. Хван нетерпеливо топчется в стороне, и, когда вход в комнатку открывается, он непременно быстро вместе с младшим заглядывает внутрь, и единственное, что поражает его до глубины души, – это твердость взгляда, которая была направлена прямо в его глаза. Хенджин понимает, что именно таким образом на него смотрел и Хан пару дней назад. – Кто вы? – первым задает вопрос Джисон, беспардонно пересекая порог. Он видит двух детей: девочка лет десяти и, как ему показалось, ее младший брат, совсем еще мальчик. Хан смотрит в девичьи глаза нечитаемым взглядом, и она отвечает ему тем же. У малышки длинные грязные волосы, чумазое лицо и рваная одежда, но это не отменяет того факта, что сейчас она твердо стоит на своих двух и прикрывает собственным телом брата. Казалось, что они вдвоем попали в это место не случайно, а целенаправленно, и Джисон задает свой вопрос снова, пропитываясь к детям уважением. – Беженцы, – отвечает ему звонкий, но лишенный волнения голос. – Городской общины? – продолжает опрос Хан, и даже Хенджин не может понять, по какой причине он это делает. Девочка мотает головой, и ее волосы прилипают к вспотевшей коже на оголенной шее и щеках. – Западной пустоши, – отвечает она, словно на подсознательном уровне решив довериться Джисону. – Что насчет ваших родителей? – спрашивает Хан, но ребенок отрицательно качает головой. – Была определенная причина, по которой вы решили покинуть общину? – парень говорит «вы», но сам понимает, чьей инициативой стал побег. – Там небезопасно, – коротко отвечает девочка, и Джисон многозначительно кивает головой: единственной опасностью для коммун пустоши были только колониальные озверевшие и орды. – Ваши имена? – Серим и Себом. – Хенджин, – Хан обращается к старшему, и тот клонит голову набок, отвлекаясь от рассматривания скудно-обставленной, но относительно чистой комнатушки. – Бери пацана, я понесу девчонку. – Ты хочешь взять их с собой?! – выражает недоумение Хван. – Я могу убить уже мертвого ребенка, – цедит Джисон прямо в чужое ухо. – Но не живого, – выдыхает он со злостью, и Хенджину ничего не остается, кроме как опуститься на колени и спиной повернуться к детям. – Залезайте, – говорит Хан, и, когда на их спинах оказываются худые и заметно продрогшие тела, они начинают идти дальше. – Вы не слышали здесь больше людей? – спрашивает Хван, когда детские руки обвивают его шею, а чужой нос щекочет затылок. – Мы пришли сюда несколько часов назад по следам какого-то парня, – лепечет Серим, и Джисон подтягивает ее повыше. – А спустя пару часов, когда мы уже были в той комнате, мимо прошел второй, он-то и привел этих монстров. Хан кивает; через время начинает раздаваться мирное сопение, и оба парня продолжают идти в полной тишине, стараясь издали рассмотреть других озверевших, если таковые имелись. Джисон приблизительно знал как устроен бункер, ведь перед выходом Чонин с Бан Чаном позаботились об их осведомленности, и им оставалось совсем недолго до общих залов, которые ранее были оборудованы под большое количество людей, а сейчас, по словам Кристофера, представляли из себя самое что ни на есть натуральное чистилище. – Ты уже убивала мертвецов? – спрашивает Хан, заинтересовавшийся историей этих детей. Ему казалось, что он им симпатизирует по той причине, что их судьбы схожи, и сам старался себя в этом убедить. – Одного, – сонно кивает Серим, и на этом их короткий разговор заканчивается. Джисон же убил своего первого озверевшего только годам к шестнадцати. Его первый незапланированный побег в возрасте десяти лет выдался не только поучительным, но и плодотворным. Грязным, умытым черной кровью, он вернулся в общину, где над ним решили смиловаться, не обнаружив укусов. Хан ограничился только новой прической и статусом, после представленного им зрелища. Иногда он придавался мыслям о том, что поступил глупо, но никогда не жалел о содеянном. Этим событием знаменовались его первые шаги во взрослую жизнь, и Джисон ступал по кривой дорожке уверенной поступью. – Смотри, – окликает младшего Хенджин, когда они доходят до первой развилки, внутри которой располагался широкий круглый зал. Помещение было заполнено перевернутыми обеденными столами; все поверхности покрывались толстым слоем пыли, а на полу вразнобой лежали окоченевшие трупы озверевших, которые не смогли выбраться и погибли от голода, начиная пожирать друг друга. Но зрелище, которое шокировало Хана больше всего – это одежда, которая была на монстрах. Он попросил очнувшихся ото сна Серим и Себома закрыть глаза и еще раз осмотрел мертвенно-застывших погибших. Все это были дети. Твари, которых Джисон больше не осмеливался называть детьми, облаченные в розовые платьица, миловидные сарафаны и потрепанные шорты с многочисленными вариациями футболок, вызывали только приступ тошноты и подступающие к глазам слезы. Хван тем временем отшатывается в сторону, крепче сжимая детские теплые ноги в своих руках, и с сожалением осматривает обглоданные насекомыми кости. – Рядом… – тянет Хенджин. – Должна быть комната обслуживающего персонала, – говорит он, вспоминая наставление глав. – Феликс и Чанбин должны были проверить камеры слежения. Так проще ориентироваться в поиске оставшихся припасов. – Другие бункеры похожи на этот? – тихо спрашивает Хан и бегло смотрит на растерянного старшего. – Нет, вряд ли, – качает он головой и продолжает: – Вся линия убежищ под Конта-Ариасом соединена громадным лабиринтом, но сложность передвижения по нему заключается в том, что металлические двери, соединяющие бункеры, можно открыть только ключ-картой доступа, – Хван прикусывает губу. – Это было создано для точечного распределения выживших, чтобы они не терялись в поисках нужного входа на поверхности, а смотрящие внутри могли контактировать друг с другом на случай, если города могла коснуться ядерная катастрофа. – И даже спустя столько десятилетий это место все еще функционирует, – усмехается Джисон. Он отчетливо понимает, что люди, ранее ответственные за деятельность внутри бункеров, давно мертвы, а ключи похоронены вместе с ними. Да и в том случае, если его предположение окажется неверным, незнающий человек не сможет использовать их по назначению. – Как далеко до комнаты управления? Хенджин щурит взгляд, осматривая освещенные перед ними коридоры. – Налево, – только говорит он, и Хан вздыхает.«Когда передо мной становился выбор пасть или продолжать бороться, поначалу я совершенно не понимал правильного ответа. Оказывается, достаточно было стараться в силу собственных возможностей, пытаться выделиться среди миллионов муравьев и провозгласить себя предателем королевы, отречься от своей доли родиться и умереть в стенах общины. Эти мысли успокаивали меня, качали в маминых руках как тогда, в далеком беззаботном детстве.»
– Хен, – Хан находится в легком недоумении, но после сразу поворачивает голову и натыкается на взгляд малышки. – Мы ведь пришли, – утвердительно говорит она и самостоятельно сползает с чужой спины. – Почему ты уверена, что они внутри? – спрашивает Хенджин, вместе с ее братом присаживаясь перед Серим на корточки. – Вы ведь говорили, что нужна ключ-карта, – отвечает девочка и пожимает плечами. – А идти больше некуда. Джисон подходит к ней, осторожно убирает сплетенные волосы с осунувшегося лица и поворачивается к старшему, коротко кивая. – Звукоизоляция, – говорит Хан. – Они точно внутри. И вместе с ними либо кто-то находится, либо что-то случилось. – Оба варианта нам не подходят, – иронично усмехается Хенджин, но уверенно толкает заевшую, но открытую дверь вперед. Их лица озаряются не долгожданным ярким светом, а наставленными дулами пистолетов. Джисон сначала опешил, но после сосредоточил свой взгляд на одной точке и, несколько раз моргнув, заметил тех, ради кого они сюда и пришли. Чанбин и Феликс. Хан даже как-то невесело улыбнулся, посмотрел в чужие черные зрачки и отодвинул оружие подальше от себя, совершенно не беспокоясь о том, что это могли заметить дети. Один из них, как Джисон и предполагал, был не мертв, но ранен. Он сидел поодаль на небольшом диванчике, тяжело дышал и прижимал руки к животу. Хван осмотрел помещение следующим и оценил ситуацию. Все это время сохранялась гробовая тишина и разбавляло ее только прерывистое дыхание всех присутствующих. Хенджин поднимает руки в воздух и, демонстрируя собственную безоружность, начинает говорить, прежде чем Хан успевает съязвить: – Неймлесс послал за вами, – кратко говорит он и представляется: – Хван Хенджин. Незнакомец сначала смотрит скептически, но при виде двух отшатнувшихся детей только задумчиво ломает брови и, немного поразмыслив, приветствует нежданных гостей: – Со Чанбин. – Что с ним? – игнорируя рукопожатие, спрашивает Джисон, и Чанбин кидает на него недоумевающий взгляд, но ничего не предъявляет. – Это… – мужчина мнется, но, видя непроницаемый взгляд Хана, сдается. – Укус. Ночной. – Инкубационный тип, – кивает Джисон и подходит ближе к Феликсу, нагло убирая его руку и задирая футболку. Рана кровоточит, но парень замечает, что след от зубов въелся не слишком глубоко в кожу. – У вас закончился морфин? Почему он стонет так, будто его выебали? Хенджин инстинктивно поворачивается к детям, но те отошли на доброе расстояние от предполагаемой опасности. – Убери руку, – говорит Хан, когда Феликс снова пытается натянуть одежду обратно. Джисон достает из кармана ампулу со шприцем и уже через мгновение подставляет иглу к покрасневшей коже. – До Неймлесса дойдешь, – усмехается парень и вонзает шприц в чужой живот, чувствуя, как под ним напрягается тело парня. – Феликс? – Ли Феликс, – кивает он и выдыхает. Отчего-то Хвану это имя кажется знакомым, но он только отмахивается от непрошеных мыслей. – Забирай всех этих детей, – говорит Хан, обращаясь к Хенджину. – Этот вроде живой, – он кивает на остолбеневшего Чанбина, который в это время пытался безрезультатно помочь Феликсу встать с места. – Берите машину и катите отсюда к чертям собачьим, – Джисон прикидывает приблизительное время на улице и прикусывает губу. – Что? – Хван задыхается. – А что будешь делать ты? Младший смотрит на него из-под выжженных прядей волос. – Окажу услугу Мортему. «Время травить паразитов».