The emptiness of your eyes

Впервые услышав об альфе, Минхо почувствовал только маниакальное желание. Он рвано улыбается, сжимая пальцы в кулаки, и с замиранием сердца смотрит на пустующее место напротив себя. Он мог думать о Хан Джисоне миллион раз на дню, но сейчас его мысли занимала предстоящая схватка с ферментной тварью. Встретившись с таковой впервые – он сбежал. Второй раз – одержал победу, но был укушен. В третий – пострадал невинный человек. В четвертый раз он не собирался допускать три предыдущие ошибки. Окружающие его люди освобождают его руки от кожаных оков и рывком поднимают мужчину на ноги, крепко сжимая напряженные руки. Минхо смотрит на них с насмешкой, наблюдая за ответной реакцией, когда один из незнакомцев ненароком толкает его в плечо и продолжает вести Ли дальше, словно ничего не произошло. – Молитесь, чтобы к моменту, когда я выйду оттуда победителем – вы были уже мертвы, – предупреждает Минхо, и в этот раз его голос звучит угрожающе. – Что ты сможешь сделать без оружия, щенок? – смеется высокий военный. Странник резко останавливается на месте и оборачивается, смотря в чужие непроницаемые глаза. Он мельком оббегает взглядом стоящий рядом персонал и облизывается, толкая язык за щеку. – Мне и самому не терпится это узнать, – шепчет он и продолжает: – Бьюсь об заклад, что это умение мне пригодится, когда я вырву твой бескостный язык и засуну его тебе в зад. – Вперед, – мужчина насильно оборачивает Минхо в противоположную сторону, заставляя того широкими шагами преодолевать расстояние до заветной комнаты. Вместе со всей наблюдательной группой они быстро оказываются у нужной двери. Минхо входит первым, сразу замечая стекло, разделяющее небольшое помещение от более освещенного и полностью опустошенного. Все, что находилось внутри – это бродящий без присмотра альфа, который, учуяв чужое присутствие, моментально набросился на перегородку, заставив добрую часть присутствующих отскочить назад в страхе. Минхо же смотрел на него с интересом. Он не руководствовался какой-то определенной стратегией в борьбе с озверевшими, не просчитывал дальнейшие шаги для достижения цели по их убийству. Ли предпочитал действовать хаотично, но сейчас внимательно изучал поведение будущего противника. Говоря откровенно, последняя его встреча с альфой закончилась чувством вины и стыда из-за брошенного в беде Хан Джисона. Но у него были на то свои причины: Ли Минхо хотел жить. – Не дрейфь, мы достанем тебя, – хамовато улыбается один из них. – Когда на тебе живого места не останется, – его смех подхватывают остальные, но Минхо только закрывает глаза, выдыхая. Он не имел и малейшего желания вступать в бессмысленный спор, ведь кожей чувствовал, что помощь понадобится отнюдь не ему самому. И единственная цель – не получить укус – более не казалась неосуществимой. Минхо, отвлекшись на свои мысли, поздно замечает себя наедине с альфой. Мужчина сглатывает в сладком ожидании и сразу же отходит от озверевшего на безопасное расстояние, тщательно следя за каждым движением твари. Она, в свою очередь, только наблюдает, будто идентичным образом изучая повадки своего долгожданного соперника. Альфы были прирожденными лидерами. Они не лезли на рожон, заблаговременно предвещая свой плачевный исход, но когда чувствовали свое превосходство над противником, то действовали незамедлительно. Альфа, стоящий перед Минхо, предпринимать что-либо не спешил. Они медленно вышагивали друг напротив друга по кругу, не намереваясь ненароком спровоцировать драку. И Минхо понимал, что был прав: эти существа по своей природе намного удивительнее, чем описывались в детских кошмарах и легендах. Озверевший приглушенно рычит. Альфа сам по себе был выше Минхо. Он отличался чрезвычайной схожестью с обычным человеком, но Ли обратил внимание на его опустошенные глаза. В них томилась неисчислимая тоска, будто внутри озверевшего долгие годы был заперт настоящий владелец тела. – Прости, – непонятно по какой причине извиняется Минхо, видя в чужом взгляде нечто живое. Он понимал единственный мотив, из-за которого альфа был вынужден его убить – жажда. Жажда руководила всеми известными миру озверевшими. Она заставляла их просыпаться по утрам и с исключительной жестокостью разделываться если не с попавшимися путниками, то друг с другом. Не имея возможности питаться людьми, они прибегали к каннибализму. Но кто по-настоящему знал, о чем они могут думать? И способны ли? Были ли все это время озверевшие лишь телесными тюрьмами для человеческих душ? Люди боялись думать об этом лишь по одной причине – они страшились пропитаться к этим тварям эмпатией. Ведь в этом мире ни у кого не осталось сил сопереживать даже друг другу. Альфа неестественно дергается, словно услышал Минхо, будто понял, что он пытался ему сказать. Но в этой схватке между двумя индивидами неизменно одержит победу тот, кто все еще способен думать. Озверевший делает выпад вперед, и Минхо настораживается, приседая. Мужчина напрягает ноги, готовясь в любой момент отпрыгнуть в сторону или накинуться на тварь в ответ. Он сотни раз убивал этих монстров: днем и ночью, в состоянии полной сосредоточенности или плещущей в душе эйфории, на грани собственных возможностей и с небывалой ранее легкостью, оседающей где-то на дне пылающих легких. И Минхо был готов сделать это снова. Он был готов поставить на кон свою жизнь, но взамен получить ни с чем несравнимое удовольствие от вида растекающейся по полу черной крови. Ли Минхо был готов устроить этим отбросам за стеклом незабываемое шоу. И в этот момент альфа нападет. Он накидывается на Минхо, который мгновенно реагирует и перекатывается влево, тяжело дыша. Мужчина быстро поднимается на ноги, прежде чем заметить на стене, где только что стоял, глубокие следы от острых когтей. Рваный след обрывался, оставляя только несколько кровоподтеков на плитке. Альфа так же, как и Минхо, хотел в полной мере насладиться происходящим. Кровь застывает в венах, и Ли чувствует внезапный приток адреналина. В этот раз он нападает первым, совсем не собираясь сдавать позиции. Тварь отходит в сторону, но Минхо успевает схватить чужое запястье стальной хваткой и взять минутный контроль над чужим сопротивляющимся телом. Он выкручивает прогнившую ладонь до характерного хруста костей. Сейчас эта мелодия была для него колыбельной. Минхо отпускает озверевшего и отпрыгивает назад, смотря на болтающуюся кисть. Он довольно ухмыляется, хоть и понимает, что ему чрезвычайно повезло. Альфа раскрывает пасть, обнажая заточенные под убийства зубы. Стекающая с них вязкая жидкость заставляет Ли поморщиться и прикрыть нос рукой, откашливаясь. Этот запах никогда ему не нравился и мужчина не мог представить ситуации, в которой подумал бы иначе. В силу отведенного пространства, альфа разгоняется и прыгает. Минхо на секунду замечает в воздухе его худощавое тело, которое спустя мгновение приземляется на его собственное. Когти вгрызаются в предплечья, и Ли болезненно скулит, изо всех сил пытаясь скинуть монстра с себя, но ничего не выходит. Альфа вразнобой клацает зубами, пытаясь вгрызться в шею Минхо, но последний ловко уворачивается, предпочитая сосредоточиться на защите, а только после – на контратаке. Он стонет от сковавшего его дискомфорта, когда одежда пропитывается слизью, смешанной с… человеческой кровью? – Почему так долго? – голос ученого кажется недовольным. – Он просто странник! – Нельзя разбрасываться словами так просто, – говорит один из военных, явно увлеченный схваткой. – Странники – это самые настоящие монстры в людских телах. Они как озверевшие, только живые, – наблюдатель складывает руки на груди. – Думаешь, их сторонятся только из-за глупых общинных легенд и слухов? – он заливисто смеется. – Они опасны тем, что не видят разницы между сумасшествием и здравомыслием. – Но он слаб. – Они отличаются от простых людей незнанием меры собственных возможностей, – продолжает солдат, принимая во внимание чужое недовольство. – Странники не ставят себе лимитов. А этот парень, – тянет он, смотря на растекающегося в улыбке Минхо. – Он просто псих. Смотрите, ему ведь в кайф! Вы привели его не на каторгу, а в парк аттракционов, идиоты, – мужчина качает головой, разворачивается и уходит. Минхо внимательно наблюдает за действиями альфы. Озверевший ходит уклончиво, будто заметив в мужчине достойного соперника, и сдавленно рычит, метаясь взглядом от одного конца комнаты в другой, выбирая наиболее подходящее место для будущей атаки. Минхо смахивает ладонью скопившийся на лбу пот, а следом вытирает руки о больничные штаны. И одновременно с альфой они набрасываются друг на друга с обоюдным желанием к кровопролитию. Они катятся по полу, пытаясь завладеть ведущей ролью, но Минхо оказывается проворнее, сжимая коленями чужие покрывшиеся слоем гнили ноги. Он смотрит в лицо озверевшего с вожделением, видя в нем не неотесанную тварь, а переродившегося человека. Перед ним, в первую очередь, враг. И Минхо не имеет никакого права его недооценивать. Сейчас важна только победа, приближающаяся с каждой пройденной минутой. Но внезапный крик прерывает все его планы. Но кричит не лежащий под ним альфа. Кричит человек. И Минхо узнает этот голос. Он узнает в нем Хан Джисона. Альфа начинает неестественно дергаться, словно реагируя на зов. Он скидывает с себя Минхо, но не обращает на него никакого внимания, набрасываясь на стекло. Он воет так громко, что мужчине приходится закрыть уши и отползти от источника шума подальше, чтобы не оглохнуть. Он сильно зажмуривает глаза, пытаясь избавиться от ощущения разрывающихся барабанных перепонок. Минхо сжимает челюсть, помутненным взглядом смотря в расплывшуюся фигуру напротив. Стеклянная перегородка постепенно начинает трескаться, и Минхо решает, что сейчас самое время действовать, чтобы не доставить Джисону еще больше проблем. Он срывается с места, накидываясь на альфу со спины, и, превозмогая боль в ушах, сжимает своими бедрами чужое бьющееся в подобии конвульсий тело. Странник дергается, когда озверевший с характерным хрустом поворачивает к нему голову, но следом беспрепятственно вгрызается пальцами в чужие глазницы. Кровь брызгает Минхо в лицо, стекая по губам и подбородку, но мужчина никак не реагирует, продолжая все дальше пробираться к чужому мозгу. Он действует напористо и решительно, не обращая внимания на противную слизь под подушечками пальцев и чужеродную кровь, попавшую прямо в рот. Ли смотрит в глаза озверевшего нечитаемым взглядом, оставляя того в состоянии дезориентации и растерянности. Но долго сдерживать порывы альфы Минхо не может. Странник откатывается в сторону, наблюдая за тем, как тварь продолжает рваться на звук все еще не утихомирившегося крика. Но Минхо не собирался ни паниковать, ни предпринимать необдуманных действий. Он обходит монстра стороной, оставаясь незамеченным, и, вдохнув в легкие побольше воздуха, хватает пальцами чужую руку. В этот раз озверевший всецело обращает на него свое внимание, но не может ничего сделать из-за слепоты. Они падают на пол, но Минхо не теряется и, приставив к шее альфы ногу, тянет его обглоданную руку на себя, собираясь вырвать ее к чертовой матери. Кость первое время не поддается, но из-за отсутствия сопротивления задуманное воплощается в реальность. Рука отрывается с противным треском, за которым следует одичавший вопль озверевшего. Минхо мгновенно переламывает кость надвое, а следом подходит к альфе со спины и загоняет обрубок ему в череп. Ли отшатывается в сторону, выпуская из рук импровизированное оружие, и тяжело дышит, опираясь на стену позади. Минхо наблюдает за расплывающейся лужей крови, а сразу после этого в стекло напротив. Перед ним был лишь черный экран, но он отчетливо понимал, что за ним и альфой по ту сторону все еще кто-то наблюдает. Он медленно отталкивается от плитки и подходит вплотную к потрескавшемуся стеклянному ограждению, опираясь о него окровавленной ладонью. Дверь открывается, а за ней показывается чрезмерно запыхавшийся Хенджин. – Выглядишь пиздец жутко, – только и кидает он, судорожно смотря назад. – Пора выбираться отсюда, пока военные не дошли до лабораторий. И Ли Минхо был с ним полностью согласен.

***

– Обопрись! – настаивает Дэиль, пытаясь вразумить теряющего сознание Джисона. – Ну же, парень, не заставляй меня тащить тебя на спине. Хан что-то мычит себе под нос, интуитивно хватаясь ладонью за живот, куда минутами ранее были наложены швы. Он болезненно шипит, осматривая тусклый коридор, и издали замечает движение, напрягаясь всем телом. Люди с каждым разом пугали его все больше и больше, порождая тем самым новую фобию, и Джисон ничего не мог сделать со своей на это реакцией. Он был уязвим и не мог позволить себе лишнее проявление слабости. – Джисон! – Где остальные? – спрашивает Дэиль у подоспевшего Хенджина, пропуская мимо ушей его попытки наладить бессмысленный разговор. – Они все еще наверху? – Боюсь, что дело хуже, чем мы могли себе представить. Выйдем через кладбище, сейчас там безопасно. – Что происходит? – спрашивает Джисон. Хенджин и ученый отмалчиваются. – Мне спросить еще раз? – Хан начинает нервничать. Он терпел весь этот ад не ради того, чтобы сейчас не иметь представления о ситуации. – Общины активизировались, – Хван решает, что лучше скажет он, чем Джисон узнает об этом от кого-то другого. – Потенция ждала лишь подходящего момента для атаки, – Хан в неверии открывает рот, словно выброшенная на сушу рыба. – Вместе с другими южными общинами они публично объявили войну Мортему, Хэйдшипу и военным, – Хенджин смотрит вперед, высматривая Минхо, который обещал присоединиться минутой позже. – Но что самое худшее, – парень заминается. – Твой крик, Джисон. Он привлек орду охотников. Они приближаются к центру. – Мой… что? – Крик, – повторяет уже Дэиль и продолжает: – Твое тело перенимает способности озверевших, – эти слова ударяют по сознанию Хана стальным молотом. – У тебя осталось слишком мало времени, чтобы думать об этом, Джисон, – мужчина выглядит крайне серьезным и сосредоточенным. Конта-Ариас изменил не только странников, но и своих собственных обитателей. – Твои раны больше не будут затягиваться. Организм перестал регенерировать самостоятельно, – Хенджин и Хан замирают на месте. – Все, что я могу – это насильно остановить кровь, но малейшее неверное движение и ты – труп, если не уже. – Блондиночка! Этот голос выводит Джисона из состояния полного опустошения. Он резко оборачивается назад, смотря на Минхо слезящимися глазами. Хан вырывается из крепкой хватки Дэиля и буквально падает на подбежавшего к нему старшего. Он зарывается носом в чужую шею, наконец-то имея возможность прочувствовать что-то родное, почувствовать себя дома. Минхо обнимает его, словно обрел потерянное вновь. Для него больше не существует прошлого и его призраков. Сейчас у него есть только настоящее и Хан Джисон. – Я, безусловно, очень рад трогательной демонстрации чувств, но нужно торопиться, – говорит Дэиль, подходя ближе. Сейчас он оставался единственным человеком, вид которого говорил, что он все держит под своим контролем. Ученый кидает краткий взгляд в сторону выхода и широкими шагами направляется в его сторону, параллельно наблюдая за отстающими ребятами. И если раньше он был готов пожертвовать жизнью каждого для достижения желаемого, то сейчас у этого не было никакого смысла: погибнут они – он пойдет следом. – Орда приближается с Севера, – говорит он очевидные странникам вещи. – Ни при каком раскладе событий мы не сможем выбраться отсюда незамеченными, – Дэиль качает головой и, издали завидев приближающегося военного, дважды стреляет тому в голову. – Еще трое ваших ребят остались наверху, но вскоре им понадобится наша помощь. Машины припаркованы около центрального входа на кладбище, – договаривает мужчина, когда они поднимаются и выходят на свежий воздух. Джисон дергается от накатившего холода. Это место оставалось по-прежнему таким же пустынным, как и несколько дней назад. Он идет вперед на пошатывающихся ногах и зажимает живот обеими руками, болезненно щурясь. Одинокие безликие могилы стояли нерушимыми колоннами, оповещая о пройденных печальных временах. Внезапно в небо вздымаются вороны, когда с противоположной стороны раздаются очереди выстрелов и унисонный вой охотников, но среди них был и голос, который выделялся. Кричал альфа. Джисон сгибается вдвое, зажимая уши, и оседает на землю, пытаясь сдержать рвущийся наружу стон. – Он на грани, – констатирует факт Дэиль. – Уводи его отсюда, – говорит он Минхо. – Скорее всего, мы больше не увидимся, – несмотря на ситуацию, его голос звучал размеренно и спокойно. – Поэтому я выполню свою часть сделки прямо сейчас. Он зарывается рукой в карман больничного халата и достает оттуда опустошенный шприц и ампулу, наполненную красной жидкостью. Минхо молчит, переводя дыхание. Он окидывает взглядом все еще бьющегося в агонии Джисона и принимает прощальный подарок от Дэиля. – Пообещай мне одну вещь, – говорит Минхо. – Пообещай, что больше никто в этом блядском мире не узнает о существовании анестетика, – и в отличии от их крайнего разговора, Кан Дэиль кожей чувствует исходящую от человека напротив угрозу. – Потенция не остановится на половине пути, – отвечает Дэиль и продолжает: – Если она решила стереть с лица земли военных и к ним приближенных, то так тому и быть, – он иронично усмехается: его прошлое больше не будет иметь никакого значения. Его имя будет стерто из истории города, словно его никогда и не было. – В этом месте не останется ученых, способных в ближайшие сотни лет вновь достичь аналогичного результата. Конта-Ариас еще не скоро восстановится после происходящего. – Буду считать, что ты со мной согласен, – Минхо подходит к Джисону, поднимая его на руки. – Идите к машине Чанбина, – говорит Хенджин, и все они сразу сдвигаются с места. – Он быстро довезет вас обратно до Неймлесса, – он выглядывает за пределы кладбища, замечая стоящих поодаль Сынмина и Бан Чана. – Я поеду с ними. – Что насчет тебя? – спрашивает Минхо, поворачиваясь к Дэилю. Мужчина пожимает плечами. – Я вернул должок. Моя история окончена. В один момент Минхо почувствовал к этому человеку безграничное уважение и благодарность, но было поздно что-либо говорить. Кан Дэиль ушел, единожды обернувшись назад. Был ли этот жест его своеобразным «Прощай»? – Вперед, – кивает Хенджин. Они выходят на просторную и длинную улицу, сплошь и рядом усеянную трупами дневных озверевших. Омерзительные тела растекались по асфальту на манер желе, мешая свободному передвижению. Минхо аккуратно переступает через одного, все быстрее приближаясь к машине. Издали он видит отстреливающихся от тварей парней, но его глаза даже вскользь не замечают ни одного охотника, не говоря об альфе. – Как обстоят дела? – спрашивает Хенджин. – Пора сматываться обратно в Неймлесс, – кидает Чанбин, опустошивший очередную обойму. – Орды пока не видно, но она будет здесь с минуты на минуту. – Только не в Неймлесс, – качает головой подошедший и запыхавшийся Бан Чан. – Нельзя привести за собой хвост из разумных убийц, пока Феликс и Чонин занимаются эвакуацией людей на подземные этажи центрального здания. Едем к бункерам. Близнецы должны прикрыть нас по дороге, – Джисон вопросительно выгибает бровь. – Я сказал им обосноваться на высотках вдоль проезжей части как можно дальше от Неймлесса, но ближе к Северу. – Ты все еще уверен, что довериться им было хорошей идеей? – Сынмин по-прежнему не одобрял затеи с братьями Чхве, хотя отступать уже было некогда. – Менять что-либо уже поздно, но когда они вдвоем поставят тебя раком – я напомню. – Я думаю о людях, – качает головой Кристофер. – Какими бы ни были Джун и Джин, – он вздыхает, поправляя снайперскую винтовку на плече. – Между нами контракт. – В нем дыр больше, чем в сыре, – невесело смеется Ким, но его глаза округляются, когда он смотрит вперед. – Охотники! – присутствующие приходят в состояние боевой готовности, и только Минхо ближе прижимает к себе содрогнувшегося Джисона. – По машинам! Чанбин открывает задние двери пикапа и пропускает внутрь странников, моментально обосновываясь на месте водителя. Он давит педаль газа в пол и с присущей ему неосторожностью выруливает на проезжую часть, старательно пытаясь не задеть лежащих на земле озверевших. Чанбин смотрит в зеркало заднего вида и его лицо приобретает выражение полной сосредоточенности. – Держитесь крепче, – говорит он, и в следующий момент машина с визгом срывается с места. Чанбин краем глаза замечает бегущих прямо за ними охотников и выжимает из пикапа все оставшиеся силы, уповая на удачу добраться до бункеров в целости и сохранности. Впервые встретившись с реальной угрозой смерти Со не допускал и единой мысли о возможном провале. Сейчас от него зависит не только его жизнь, но и жизнь двух людей, которые доверились ему. Он не мог даже на минуту в себе засомневаться. – Осторожнее! – кричит Минхо, когда смотрит назад и замечает стремительно приближающуюся тварь. – Пристегнитесь, живо! – в ответ кидает Чанбин, резко выворачивая руль в сторону. Он тяжело дышит, когда охотник падает в нескольких дюймах от машины, не успев приземлиться на крышу пикапа. – Вы как? Минхо отмахивается, продолжая неистово сильно держаться побелевшими пальцами за обивку. И когда движение выравнивается, он переключает свое внимание на Джисона, осторожно стараясь его растормошить. Хан только болезненно скулит, сжимая руками живот, и опасливо поднимает голову к источнику звука, замечая склонившегося над ним старшего. – Пригнитесь! Оба странника прижимаются ближе к сидениям, и по прошествии нескольких секунд машину ведет в сторону от сильной тряски. Минхо наобум цепляется пальцами за джисоновы предплечья, и в конечном итоге перетягивает Джисона к себе на колени, сцепляя руки у него на спине. Ли насильно вдавливает чужую голову к себе в шею, восстанавливая сбившийся ритм сердца. Он чувствует как ноги Хана сжимают его бедра, и еще сильнее прижимает парня к собственной груди. – Все будет хорошо, блондиночка. Все обязательно будет хорошо, слышишь? И в этот момент Минхо не понимал, кого именно он успокаивал. Столкнувшись с опасностью лицом к лицу, никто из них по-настоящему не знал, что стоит делать. – Эй! Меня слышно? – разносится голос Хенджина из чьей-то рации. – Чего тебе?! – кричит Минхо, с замиранием сердца наблюдая за бегущим по другой стороне улицы охотником. Он смотрел прямо в его глаза с готовностью напасть в любую минуту. – Чанбин! – Хван обращается непосредственно к водителю, игнорируя недовольный тон своего друга. – Они готовятся прыгать! До близнецов еще далеко, поэтому виляй так часто, как позволяет пространство! – Со выдержанно кивает, сразу проверяя обстановку позади. – Мы едем следом за вами, попытаемся сбить нескольких. Удачи! – Чанбин, – окликает его Минхо. – Что?! – рявкает мужчина, резко выкручивая руль. Он планировал сосредоточиться лишь на одной цели, но вдобавок к ней появилась еще сотня, и Со не сказал бы, что это его сильно осчастливило. Чанбин резко тормозит, поворачиваясь и выезжая из тупикового переулка. – Где ствол? – спрашивает Ли и продолжает: – Эти ублюдки забрали все мое оружие. – В кобуре на бедре, – кидает Со, вновь сосредотачиваясь на дороге. Он выезжает на просторную трассу, окидывая взглядом зеркало заднего вида и, заметив машину Бан Чана, ускоряется, мастерски минуя преграды в виде сваленных в одну кучу дневных. За пределами салона слышатся поочередные выстрелы. – Может, – Минхо кривится. – Сам достанешь? Чанбин смеется, смотря на него из-под отросшей челки. – У тебя комплексы, герой? – спрашивает мужчина. – Нет, нет, нет! – кричит он, пытаясь вывернуть руль вправо, но оказывается слишком поздно. – Ложитесь! Машину внезапно сильно встряхивает, и все присутствующие слышат противный звук треска лобового стекла. Чанбин ударяется головой о руль, скуля, но вовремя берет себя в руки и оборачивается к странникам. И вновь встряска. Резкий звук рвущегося металла раздается будто предсмертная симфония, и когда крик охотника становится отчетливее, то все понимают, что их жизни находятся на перепутье двух дорог. Минхо судорожно поднимает голову наверх и замечает лишь когти, впившиеся в крышу пикапа, словно нож в растопленное масло. Он открывает рот в ужасе, но своевременно накрывает руками голову Джисона, когда стекло мелкими убийственными осколками разлетается по салону. Повернув голову, Минхо замечает взгляд озверевшего, направленный прямо в его испуганные глаза. – Педаль газа в пол, Со Чанбин! – кричит странник, когда тварь предпринимает попытку достать его мерзкими щупальцами через разбитое окно. И в тот же миг голова охотника отлетает в сторону, а следом слышится еще несколько громких выстрелов, кричащих о приближении другой машины. Минхо не теряет шанса и впивается в бедро Чанбина мертвенной хваткой, пытаясь нащупать пистолет, и когда ствол оказывается у него, то удовлетворенно откидывается на спинке сидения, проверяя заполненность магазина. Высунув голову, он целится в головы озверевших. Чанбин плотно сжимает челюсть, доводя пикап до предела его возможностей. – Мы на финишной прямой, – говорит он, и все звуки резко утихают. Минхо еще какое-то время упорно отстреливается от монстров, не переставая свободной рукой обнимать младшего за спину, но потом отказывается от этой затеи, ведь понимает, что он попусту тратит патроны: для борьбы против охотников единственная верная стратегия – это элемент неожиданности, который они утратили несколько кварталов назад. Орда постепенно уменьшалась, но все еще обладала неоспоримым численным преимуществом. Джисон дышал тяжелее обычного. Вздох давался ему с титаническими усилиями, а выдох – с отражающейся в груди болью. Его время медленно, но верно подходило к концу, и он понимал это лучше всех. Каждое неловкое движение отпечатывалось болезненным шрамом, ему было больно даже думать. И это чувство заставляло его полностью и бесповоротно ввериться в руки судьбы, оставить свою жизнь на ее попечение. Хан Джисон был мертв уже давно, и пришло время расстаться не только с душой, но и с телом. Время тянулось медленно, словно раскаленная резина. Вой озверевших доносился с гигантскими интервалами, а сил беспокоиться о них не было. Джисон переносит весь свой вес на грудь Минхо и закрывает веки, окунаясь в беспросветный и, казалось бы, вечный сон. Он был столь сладким, что парень не имел права отказаться от подобного наслаждения. И Ли разделяет эту участь с ним, ослабевшими руками поглаживая чужую мирно вздымающуюся спину. Из мира грез их вырывает звук захлопнувшейся двери машины. – Выходите, живо! – кричит Чанбин прямо им в уши, чуть ли не насильно выталкивая из пикапа. Он неосторожно стряхивает с плеч странников осколки стекла и оборачивается по сторонам, чтобы проверить окружающую обстановку. – Спускайтесь первыми. И в этот момент за их спинами раздается остервенелый крик альфы.