Надежда в подарок

      Первые дни июня не задались даже по меркам северной Британии. Море штормило беспрестанно, а дождь всё больше походил на сплошной серый занавес.       Этим вечером ветер, казалось, намеревался разнести в щепки дом, то и дело завывая да брюзжа потрепанной черепицей. Старенькая и местами обросшая мхом, она не выдержала погодной облавы первой — так в спальнях и коридоре появились несколько вёдер и тазиков. Но Грейнджер по-прежнему отказывалась от помощи эльфов, а очередь к местному мастеру растянулась на недели ожидания.       Как бы Малфой сегодня ни пытался уговорить того залатать прорехи без очереди, мужчина стоял на своём, нервно размахивая потёртым коричневым блокнотом. Ох, как же искренне Малфой пожалел, что не может использовать Империо на старом маразматике. А лучше — парочку жалящих, чтобы поскакал чинить крышу вприпрыжку.       Радовало одно — то, что утром походило на гаденький, но сухой день, к обеду обернулось непроходимым ливнем. Так что упёртому деду придётся любоваться своими закорючками остаток дня вместо радостного пересчитывания заработанного на завышенных за срочность ценах.       День выдался ни к черту, но вечер приберёг несколько сюрпризов на десерт.       Драко подумалось, что сама судьба заигрывает с ним, и он вернулся в первый день своего пребывания здесь. С той лишь разницей, что сегодня именно он ждал прихода Грейнджер. А та как назло где-то запропастилась после работы. Время близилось к восьми, и Малфой в десятый раз за последние полчаса плевался ядом у окна. А Гермиона по-прежнему не появилась. Рик умостился у двери и напряжённо вслушивался в грозовую какофонию, то и дело поглядывая на Драко с явной тревогой.       Грейнджер всегда всё делает согласно расписанию, на то она и Грейнджер. Окончив смену к шести часам, она забежит в продуктовую лавку и успеет на автобус в половине седьмого… Вот только из указанного автобуса она не вышла, как и из двух последующих, а Малфою пришлось вернуться домой, бросив затею дождаться Гермиону с зонтом на остановке, так как даже Рик уже стучал зубами от холода.       Утром Гермиона отправилась в город на мопеде. А, зная её любовь к местным автобусам, Драко боялся, что Грейнджер, вопреки здравому смыслу, натянет свой уродливый дождевик и попытается доехать самостоятельно. Но ведь она не дура. Что-то случилось…       Быть заложником обстоятельств не менее противно, чем схлопотать тёмное проклятие. И вот снова Драко чувствовал себя взаперти, лишённым возможности предпринять что-либо.       Перед глазами возник Хогвартс. Вернее, то, что от него оставалось. Вот с безумной улыбкой упала Беллатриса, и он даже успел ощутить некое облегчение. Где-то неподалёку Поттер с надрывом выкрикнул свой Экспелиармус, уставший Люциус всё ещё пытался справиться с Фенриром чужой палочкой, а Нарцисса… Его мама падала, и никто не мог помочь. Драко лишь оторопело смотрел с открытым ртом, как разбивается самое дорогое в его жизни, и был не в силах что-либо изменить…       Наверное, будь на его месте Поттер, он бы придумал, как спасти мать. Не сплоховал бы подобно Малфою. Не позволил бы уничтожить родную душу…       И Грейнджер тогда выжила рядом со шрамоголовым героем.       Но теперь здесь только Драко и буря за окном… И он по-прежнему не знал, что делать.       Нарцисса лежала ниц на зелёной траве, будто протягивала палочку в новом пассе. Её волосы разметались, а мантия в утреннем свете приобрела необычный лиловый отлив. Она упала в последний раз так грациозно, что хотелось обвинить её в излишней театральности.       У Грейнджер из перспектив только обочина, грязь и, в лучшем случае, быстрая смерть.       Малфой обругал себя за подобные мысли, но тугой узел страха сжался плотнее. Каждая жила натянулась до боли, и поползновения проклятия ощущались почти физически.       «Ты не посмеешь бросить меня здесь одного! Не снова!» — выкрикнул он в темноту.       Жалкий бестолковый мальчишка, запертый в собственном теле, не способный противостоять обстоятельствам, не способный спасти… Снова.       А в реальности — лишь до скрежета сжатые зубы и холодные дрожащие пальцы.       — Миппи!       Эльф обеспокоенно всматривался в изуродованное беспокойством лицо молодого хозяина. Тот стоял, молча пялясь в одну точку, нижняя губа отчётливо дрожала, а страх, как подкожный червь, извивался и жалил натянутые мышцы.       — Хозяин, — тихонько проскулило растерянное существо.       — Аппарируй меня к кофейне Грейнджер, — прохрипел он, сглотнув комок.       — Но вам нельзя…       Драко посмотрел на эльфа с таким отчаянием и яростью, что тот умолк, прижав уши.       — Знаю! — Он схватился за голову. — У меня нет выбора, я должен что-то сделать! Был бы мопед…       — Позвольте Миппи сам найдёт мисс.       — Ты не справишься с ней в приступе, она может испугаться тебя. Грейнджер очень сильна, и… в такие моменты она не знает, где реальность…       — Тогда Миппи вернётся за хозяином, — быстро затараторил эльф, пытаясь скрыть свою ложь во благо за спешкой. Формально он не лгал, и разве мог он поступить иначе?       — Да! Так и поступим! Что ты смотришь?! — Эльф исчез в тот же миг, а Малфой рухнул на стул.       У ноги материализовался Рик, понимающе заглядывая в глаза. За окном прогремел очередной раскат грома. И наверху хлюпнула через край переполненного ведра дождевая вода.       — Всё будет хорошо, дружище. — Драко потрепал пса дрожащей рукой. — Завтра починим крышу и уговорим зануду Грейнджер заменить все поющие половицы. Всё будет хорошо, — как молитву продолжил нашёптывать он.

***

      Смена только подошла к концу, хотя посетителей не было ещё с обеда. Надежды на то, что дождь закончится, разбились вместе с ускоряющимся ритмом разбивающихся о мостовую капель.       Тревога стягивала мышцы, но Гермиона гнала дурные мысли как можно дальше. Главное добраться домой, а там… она уже не будет одна.       Во рту пересохло.       Грейнджер взяла сумочку и в очередной раз попыталась отмахнуться от навязчивого страха. Удалось продержалась полдня, осталось совсем чуть-чуть.       Когда начался ливень, Гермиона по обыкновению принялась за генеральную уборку. В такую погоду клиентов обычно не было, а просто просиживать часы она не любила. И книга как на зло закончилась.       Несмотря на банальность истории, Грейнджер очень обрадовалась чтению. Ведь это первая прочитанная книга после окончания войны. Гермиону настолько впечатлил этот маленький успех, что книгу она прочла за два дня и пообещала себе взять абонемент в местной библиотеке.       Все предыдущие попытки сконцентрироваться заканчивались неудачами, и вместо удовольствия настигало разочарование. Буквы плыли, а слова превращались в неразборчивую мешанину. И чем больше Гермиона старалась, тем быстрее находила в строчках упрёки из прошлого. Обвинения и обиды лезли между слогов, как бесконечные полчища крыс из щелей в старом полу… Но теперь у Гермионы получилось! Она справляется! Они справляются…       Как бы ни досаждало общее проживание с недотепой Малфоем, он понимал её… Чувствовал так, как может только знающий. Каждое выпущенное жало скорее бодрило, нежели ранило. Да и Гермиона не мало яду выплюнула ему в лицо. Между ними всё менялось стремительно, но постепенно. Наверное, в этом такой же парадокс, как и в том, что они живут под одной крышей.       Драко больше не закрывал на ночь двери в спальню…       Где-то хитрил и увиливал от простых поручений, или огрызался на замечания, но, когда приходилось протянуть руку помощи, его ладонь всегда была раскрыта. Шрам у изгиба мизинца и огрубевшая кожа от долгих полетов на метле. Пара глубоких шрамов на запястье от неумелой попытки суицида в приступе истерики. Длинные шероховатые пальцы и… тепло.       Драко пообещал играть на маленьком пианино для Гермионы каждый вечер, пока она готовит ужин, взамен на молчание старенького радио.       Только пианино ещё нет, и эта чёртова буря…       Около четырех пополудни одна из молний ударила в правую башню собора. Не сильно, но этого хватило, чтобы начался пожар… а напуганная Гермиона ещё четверть часа глотала воздух раскрытым ртом в попытках усмирить накатившую панику.       Несмотря на дождь, дым повалил столбом. Даже из кафе было слышно, как рушится деревянный настил лестницы. Вдалеке почти сразу взвыла сирена пожарной машины. А перед глазами снова рушился Хогвартс, падали башни на поле для квиддича, и с новым раскатом грома армия Темного Лорда продолжила своё наступление… Близкие люди падали на землю один за другим, как скошенные колосья при жатве… только та жатва была кровавой и грязной.       За окном засуетились люди в красной форме, спасая самое старинное строение Тейна, а они своё не уберегли.       Они боролись за благое дело… За свободу! И проиграли, победив. Они выбороли свою свободу, но так и не смогли ею насладиться…       Ведь это ничего. Гермиона взяла себя в руки, храбро сжав кулаки. Они воевали не только за себя, а и за тех, кто будет после них. Может и не так, как хотелось, но всё вышло. Хогвартс, наверное, отстроили, и трава перед ним снова стала зелёной. Дети носятся на переменах и планируют будущее. Все жертвы того стоили.       Собственное отражение в витрине показалось ей состарившимся. Волосы поседели и поредели, кожа одряхлела и покрылась пятнами. Глаза потускнели, а в ореховых радужках появились блеклые жёлтые прожилки. Рука сама собой потянулась к сморщенной щеке.       Неужели всё утеряно? Больше не будет шанса, не будет надежды… Неужели для них всё закончилось? Жизнь закончилась, не успев начаться. Тогда зачем же они продолжают барахтаться?       Часы пробили шесть, и музыка автоматически отключилась. В углу замигал синим огонек сигнализации, напомнив, что нужно поспешить. А ливень за окном продолжал отчаянно поливать город.       Гермиона оторопело уставилась на мигающую лампочку, будто с её помощью легче вернуться в реальность. А, спохватившись от слабого сигнала, завертела головой в поисках сумки. Пальцы машинально набрали привычные четыре цифры, и вот уже дверь позади мягко щёлкнула, а Грейнджер всё не могла выбраться из тины памяти.       В кармане приятно холодил ладонь алый пузырек — результат её кропотливых стараний и шанс Малфоя на нечто большее, чем просто доживание скудного остатка…       Гермиона сильная. Осталось лишь преодолеть путь до остановки.       А страх всё больше обвивал ногу старой морской сетью. Его просолившиеся за месяцы веревки потихоньку начали врезаться в мясо, пытались утащить на дно.       Гермиона как русалка, угодившая в рыбацкие сети. Только душой.       Над головой сквозь толщу воды пробивался заветный свет и мысли о том, чья рука сейчас так нужна, но проклятая сеть тянет… Гул давно забытых голосов вопит со дна, молит о спасении, но Гермионе нечем им помочь…       Она сама обречена. Может, это их утешит…       Если у этого места и был запах, то скорее всего он походил на затхлый смрад отстойника, где по бетонным «берегам» расползался зелёный скользкий налет, а соль и сырость доедали остатки железных тросов… Отстойника, шлюзы которого не поднимались годами. Где у кромки застоявшаяся вода обнажила груды подгнившего мусора… А вместо крика чаек — этот гул со дна. Только под толщей человеческое тело не способно различать запахи.       Иногда выбор между тем, чтобы выплыть или утонуть, не такой уж и очевидный.       Слабое покалывание в пальцах напоминало, что Гермиона должна выплыть. Ведь там, наверху, есть тот, кого она ещё в состоянии спасти. Маленький флакончик вместо спасательного круга в тёмном Северном море её личных страхов.       Лёгкие обжигала потребность в воздухе. Нужно дышать! И руки сами собой сделали спасительный взмах, выталкивая к свету. Чёрт побери, Гермиона должна сказать Драко, что смогла разобрать и улучшить его зелье…       Должна доказать в очередной раз, что она Гермиона Грейнджер!       Поросшая водорослями сеть сдирала кожу, противилась глупому желанию выжить, но для Гермионы это не боль. Голоса сквозь непроглядную темень кричали громче. Даже вода не способна заглушить и заставить захлебнуться этот искаженный вой, но и свет вверху всё ближе.       Руки человека, узревшего надежду, не могут обессиленно опуститься.       И вот он — первый вдох. Вокруг мостовая, и лупит ливень. Уставшая Гермиона пыталась отдышаться и понять, сколько она простояла окаменелой статуей. Нужно поспешить домой — всё же оставаться в штормовом море без спасительной шлюпки небезопасно. Нужно двигаться!       Сквозь дождь прокатился звон колоколов собора, и Грейнджер нахмурилась. Не могла же она простоять сутки! А без сгоревшей лестницы звонарю не добраться до колоколов… Но ритм ударов о толстый металл огромных бойниц лишь нарастал.       «Была ли в соборе другая лестница, ведущая в эту часть?»       — Они молчат. — Мягкий родной голос так спокойно констатировал факт её безумия. — Как и я всё это время. — В зелёных глазах не появилось и капли упрека, только разочарование.       А Гермиона… Гермиона смогла лишь закусить губу и всхлипнуть от покатившихся по щекам слёз. Страшно обернуться, но тело уже не слушало. Руки повисли бесполезными тряпками вдоль тела, а в горле рос болезненный ком. И лишь искарёженное сожалением и стыдом лицо по-прежнему отражало эмоции.       — Странный выбор спутника, не находишь? — Он присел, не отрываясь от стены, и уставился на собор. — Некрасивый, напоминает все эти фамильные особняки чистокровных. Так что же заставило тебя вышвырнуть мою дружбу на помойку, Гермиона?       Она открыла было рот, но так и не смогла выдавить ни звука. Дрожащие пальцы задеревенели и не помогли вытереть полные слёз глаза, а вместо слов из горла вырвался тихий свистящий хрип.       «К тебе всегда приходят только мёртвые… Неужели…»       Что-то важное внутри цокнуло, а затем оборвалось. И мир вокруг поплыл, содрогнувшись напоследок раскатистым громом.