***
Без пяти десять, пройдя по дорожке мимо клумбы с умиротворяющими флоксами и геранью, Вика вошла в мрачное трехэтажное здание, фасад которого украшало панно с улыбающимися и, видимо, абсолютно психически здоровыми людьми. Тем не менее стены вестибюля, как бы намекая на что-то, завесили огромными репродукциями Ван Гога. Впечатление было такое, что дизайнеры никак не могли договориться по поводу основной концепции. Женщина из регистратуры, лицом напоминающая Николая Баскова, куда-то позвонила, и уже через пять минут перед Викой возникла миловидная блондинка, у которой на бейджике было написано Алла. Алла туманно представилась ассистенткой и, пока они поднимались по широкой лестнице с чугунными перилами, успела рассказать, что закончила медицинский колледж и сумела устроиться в «Праксис» только благодаря дяде, который трудился здесь же завхозом. «А так просто сюда даже санитаркой не попасть», — Алла подмигнула ей, очевидно, уже заранее определив, что Вика тоже «блатная». Уже у самой двери, критически осмотрев Вику с ног до головы, она ухмыльнулась: — Мне нравится твоя стрижка, за такие короткие волосы трудно будет уцепиться, — увидев Викины округлившиеся глаза, Алла довольно рассмеялась. — Ха-ха, не бойся, шутка. У нас тут скука — в основном депрессия и булимия, иногда для разнообразия шиза, но буйных нет. Илья Александрович выглядел так же, как и на маминых студенческих фотографиях, — за двадцать пять лет у него даже волосы не поредели. Наверняка папе, стремительно теряющему шевелюру, это не понравилось бы. — Ну здравствуйте, Виктория Романовна, — профессионально вкрадчивым голосом произнес Шадхан и, приподнявшись, пожал ей руку. Вика широко улыбнулась, подражая людям, изображенным на панно, и подумала, что рукопожатие у него довольно вялое, для мужчины. — Здравствуйте. Можно на «ты». Вы ведь, наверное, меня в коляске видели, или что-то в этом роде. — На велосипеде, трехколесном, один раз встретил твоих родителей на Москворецкой набережной, — он рассмеялся и кивнул в сторону одного из мягких кресел. — Садись. И уставился на Вику, разглядывая без смущения. — Да ты — копия Кати. Только глаза не голубые. — Глаза папины, — согласно кивнула Вика и уселась в желтое кожаное кресло. — Ну, это справедливо, — Шадхан усмехнулся. — Должно же быть хоть что-то и от него, — взгляд его посерьезнел. — Слушай, тут такое дело, я, конечно, маме обещал, что лично присмотрю, но обстоятельства внезапно изменились… уезжаю на месяц в Штаты на курсы. — Ладно. Значит, как и прошлым летом, пойдет работать в хирургическое. В мамином отделении все Вику знали и любили, жаль, она не фанатела от крови и запаха гноя. — Но ты не переживай, — жизнерадостно продолжил Шадхан. — Я уже договорился с Шишкиной. Галина Петровна — психоневролог с большим стажем, отличный специалист. Сейчас она должна подойти, и я тебя представлю. В этот момент в кабинет вошла немолодая полноватая женщина в белом халате. Илья Александрович поспешно вскочил. — А вот и Галина Петровна. Как раз вовремя. Знакомьтесь — это Виктория, — он направился к двери. — В общем, берите ее под крыло, учите уму-разуму, передавайте опыт, а я побегу, у меня пациент на десять тридцать. Уже стоя на пороге, он подмигнул Вике: — Маме привет. — Ну давайте знакомиться, Виктория, — Шишкина усмехнулась и уселась на диван. — Илья Александрович сказал, вы четвертый курс медфака МГУ закончили? — Да, — Вика гордо выпрямила спину. Учеба в одном из лучших медицинских вузов страны казалась ей самым охуенным фактом в ее биографии, ну, помимо того, что она когда-то трахалась с классной руководительницей. — Бардышевская Ира у вас клиническую читает? — Да, — Вика невольно расплылась в улыбке. — А вы ее знаете? — Работали вместе в Кащенко, — Шишкина поправила платиново-голубую прядь, упавшую ей на лоб. — Она даром время не теряла: материал собрала, диссертацию защитила и ушла, так сказать, из практики в теорию. — Бардышевская — отличный преподаватель, — Вика решила проявить принципиальность. — На парах у нее очень интересно. — Ну, пиздеть — не мешки таскать, — с иронией произнесла Шишкина. — Ладно. Ты иди, оформляйся, а потом приходи ко мне в двести двенадцатый.***
Получив пару белоснежных брючных хлопчатобумажных костюмов, плохо отпечатанную брошюру с правилами для персонала и пропуск, Вика приступила к работе, которая заключалась в заполнении анкет «Психический статус пациента». Первыми на прием пришли мать и сын-подросток. Судя по предыдущим записям, у сына было диагностировано ОКР. Мать, эдакая холеная MILF, начала жаловаться, что у него «опять обострение», из ее слов Вика поняла, что одевается парень не меньше часа, потому что соблюдает одному ему понятный ритуал и раскладывает на диване одежду в виде некоей геометрической фигуры, да еще и в определенном порядке, строго придерживаясь единой цветовой гаммы. Вика с тревогой вспомнила, что и сама недавно истерила, когда перед экзаменом по неврологии не могла найти свою счастливую красную футболку с принтом «Che-хов». Она украдкой написала Свете: «Как ты думаешь, у меня есть ОКР?» Света ответила: «Лучше бы было — в квартире было бы куда чище». Мама-мильф расстроенно попросила «сделать что-нибудь с этим кошмаром». Воркующим голосом рассказав о новейших «намного более эффективных, но, к сожалению, более дорогих» препаратах, Галина Петровна поменяла нейролептики и назначила дату следующего приема. После этого в кабинет втиснулся полный мужчина в гавайской рубахе, расходящейся на животе. По документам ему было всего тридцать восемь, но мужик выглядел на полтинник, дышал перегаром и жаловался на боль в пояснице. Рентген и УЗИ ничего не выявили, и терапевт перекинула его «дальше по этапу», как выражалась Шишкина, которая тут же поставила ему соматическую депрессию. После того как он, забрав пухлую папку со всеми своими снимками и анализами, выкатился за дверь, Галина Петровна, усмехаясь, прокомментировала: «Маскированные депрессии можно лечить годами, может, и поясницу отпустит за это время». Следующей по списку значилась женщина со смешной фамилией Свистун. Вот ей как раз Вика бы в жизни не дала указанные в карте тридцать пять. Маленькая худенькая Свистун напоминала истощенного подростка и, после развода, страдала от невротической депрессии. На приём она приходила регулярно и с Шишкиной вела себя практически как с родственницей. Они даже успели обсудить трудные роды у кошки Галины Петровны. Кошку звали Дуняша, и слушать о ней Вике было куда интереснее, чем о бессовестном экс-супруге Свистун. Через полчаса после ухода Свистун в кабинет вошли женщина с мужчиной. Вежливо поздоровавшись, они расположились в креслах. Только усевшись, женщина достала из явно дорогой брендовой сумки телефон и начала что-то быстро в нем печатать. Ее спутник, сильно смахивающий на Джона Сноу , со смущенной улыбкой произнес: — Лена, милая, мы пришли на приём к врачу. Может, ты отложишь свои дела хотя бы на десять минут? Вика быстро пробежалась глазами по информации из регистратуры. Первый визит. Елена Владимировна Бородина, тридцать четыре года, замужем, детей нет. Жалобы на бессонницу и рассеянность. — Вы супруг? — спросила Шишкина. — Да, Олег Михайлович Бородин, — после небольшой паузы он добавил с легкой усмешкой: — Можно просто Олег. Я ведь могу поприсутствовать? — Если ваша жена не возражает, — Галина перевела неодобрительный взгляд на Бородину, которая преспокойно продолжала печатать сообщения. — Лена! — немного нервно произнес Бородин. — К тебе обращаются. Вике стало его немного жаль. — Простите, — женщина с явной неохотой оторвалась от телефона. — По работе важный вопрос, — выключив мобильный, она опустила его в сумку. — И нет, я не возражаю против присутствия моего мужа. — Замечательно, — с подозрительным воодушевлением произнесла Шишкина. Не исключено, что ей нравились длинноволосые красавцы с мужественной улыбкой. Разглядывая пару, Вика отметила, что деловой костюм (Прада-хуяда какая-нибудь) так себе сочетается с фланелевой рубашкой и дорого потертыми штанами. Эти двое были словно с разных планет. — Итак, Елена Владимировна, что вас беспокоит? Вика в который раз за день восхитилась волшебной метаморфозой. Во время бесед с пациентами грубоватая Галина Петровна буквально преображалась, превращаясь во внимательную и заботливую женщину с участливым блеском в глазах, словно перед приходом пациента незаметно нашептывала какое-нибудь трансфигурационное «Инаниматус Коньюрус». — Ничего, кроме бессонницы, — поспешно ответила Бородина. — Просто выпишите мне снотворное, и я пойду. У меня еще совещание. «Понты», — подумала Вика. И тем не менее властность, звучащая в голосе женщины, произвела на нее впечатление. — Лен, но… — протестующе начал ее супруг. — Олег, я же сказала, всё нормально, — резко произнесла Елена Владимировна. Присмотревшись к ней, Вика решила, что ее можно назвать весьма симпатичной. Прямой нос с почти незаметной горбинкой, тонкие губы, ямочка на подбородке, подчеркнутая линия скул на худощавых щеках и, в довершение ко всему, большие серые глаза, в которых конечно же плескалась загадочная грусть. — Снотворное выписать не проблема, — Галина Петровна ласково улыбалась и, видимо, уже размышляла, как не выпустить состоятельную пациентку из своих цепких психиатрических объятий. Во время инструктажа она объяснила Вике, что одноразовые встречи — это провал. Пациента надо растянуть, как леденец, надолго. — Но вы же сами понимаете, что нарушения сна могут являться симптомом более серьезного заболевания. — Вот, а я что тебе говорил? — с укоризной произнес Бородин. Столкнувшись с ледяным взглядом своей супруги, он, совершенно не смутившись, продолжил: — Может, если не меня, то хоть специалиста послушаешь. — Вы можете выделить какие-то особые причины? — спросила Шишкина. — Перенапряжение? Проблемы на работе? Чем вы занимаетесь? Елена Владимировна пожала плечами. — Я руковожу компанией. Может, слышали — Pure Pleasure? Поставки натуральной косметики. Сотрудничаю с салонами красоты. У нас довольно известный бренд. Шишкина неопределенно кивнула. А Вика с иронией подумала о том, что Бородина явно переоценивает популярность натуральной косметики. — Разумеется, работа нервная. Ну и сейчас вообще — кризис, многие закрылись. Не знаю. Может быть, из-за этого. — Может, может, — Галина Петровна энергично закивала головой. — У меня много пациентов бизнесом занимается, это очень распространенная причина. Вам надо… — Извините, что вмешиваюсь… — вдруг перебил ее Бородин, — но Лена сейчас умолчала о том, что в апреле погибла ее близкая подруга. — Олег, прекрати, — раздосадованно воскликнула Бородина, но он продолжил говорить: — И теперь ей кажется, что ее преследует та самая машина, что задавила Аню. — Мне не кажется! — Елена резко оборвала его. — Я действительно своими глазами уже несколько раз за последние две недели видела «Фольксваген-Туарег», который совершенно точно ехал за мной, я уверена… — она запнулась. — Может быть, это совпадение. — С тех пор, как она узнала, что наезд совершил «Фольксваген-Туарег», ей всюду мерещится эта машина. Понимаете? — Олег выразительно посмотрел на Галину Петровну. — Не всюду, — упрямо возразила Елена. — А на дороге. Всегда сзади. Я даже специально резко поворачивала, она продолжала ехать за мной. — Вас глубоко потрясла смерть близкого человека, это нормально, не нужно это отрицать, — у Шишкиной неожиданно сделалось сочувствующее лицо. Примерно с таким же выражением она слушала о том, как Свистун каждый день пишет бывшему мужу письма, но не отправляет их. — Машина сбила ее на переходе. Но виновника так и не нашли. Свидетелей нет. Только запись камеры, видео плохого качества. Дело в итоге закрыли, — голос Елены был ровным и спокойным, словно она говорила не о смерти подруги, а просто пересказывала новости из криминальной хроники. — Все были в шоке… — на широких мужественных скулах Бородина заходили желваки. — Все это внезапно и, конечно, тяжело принять, потому что очень нелепо и несправедливо. Очевидно, он был куда более чувствителен, чем его слишком деловая жена. Потому что на ее лице не дрогнул ни один мускул. — Да, я переживаю, и это нормально. И я не знаю, почему мне бросается в глаза этот «Фольксваген». Возможно, у меня действительно расшатана нервная система. Пропишите мне какой-нибудь феназепам и мы пойдем, — Бородина нетерпеливо дернула ремень сумки. Она вела себя довольно высокомерно. И тем не менее Вике она нравилась. Ничего удивительного в этом, конечно, не было — она питала неконтролируемую слабость к женщинам со сложным характером. — Нормально?! Расскажи, как ты плакала, что тебе страшно, — требовательно произнес Олег, повернувшись к жене всем корпусом. Она залилась румянцем и опустила глаза. — Не надо делать из мухи слона. Я просто перенервничала. — Ничего себе перенервничала! — он дернулся раздраженно. — Ты уже голоса слышишь! — Голоса? — заскучавшая было Галина Петровна заметно оживилась. — Расскажите подробнее? — Не голоса, а звук, — смущаясь еще больше, поправила мужа Бородина, — позавчера я была одна дома, Олег только должен был приехать, и вдруг звук, такой пронзительный, похожий на писк, мне показалось, это из вентиляции… — Прихожу, смотрю — она решетку сняла и ищет там что-то, — «Джон Сноу» бросил на Шишкину умоляющий взгляд. — Вы же не думаете, что это что-то серьезное… может, ей просто надо отдохнуть, в отпуск съездить. Его короткие сильные пальцы беспомощно скользнули по тонкому запястью жены. Как будто он хотел взять ее за руку, чтобы поддержать, но отчего-то передумал. Галина Петровна надела очки. — Я пока ничего не думаю. Диагнозы ставятся не так быстро. А отдыхать, безусловно, надо, — она вежливо улыбнулась. — Давайте поступим так: я сейчас сделаю назначение — попьете легкие препараты недельки две. За руль садиться в это время не рекомендуется, — Шишкина торопливо начеркала пару строк на рецептурном бланке. — Если сон не вернётся, или появятся еще какие-нибудь тревожные симптомы, запишитесь ко мне, и мы проведем полное обследование, — она протянула листок Елене Владимировне. Взяв рецепт, Бородина небрежно кинула его в сумку. — Я не думаю, что в этом есть необходимость, — Бородина встала. — Пошли, Олег. Ее муж покачал головой и, поднявшись, пригладил рукой волосы. — Извините, — с грустью в голосе сказал он Галине Петровне. — Спасибо вам большое. Когда дверь за ними закрылась, Галина Петровна подошла к Вике и, бросив мимолетный взгляд на монитор, усмехнулась: — «Война и мир», том первый пишешь? Зря. Вряд ли она еще раз здесь появится, скорее всего, в стационар сразу загремит, кинь ее в папку «Одноразовые» и можешь быть на сегодня свободна.