Специалист по вашей безопасности

Алтан стоит в ванной перед зеркалом в полный рост и рассматривает синяк на белой коже: вдоль ключиц – один длинный, прерывистый кровоподтёк. Алтан проводит по следу пальцами и ловит болезненное удовольствие от воспоминаний. С поцелуем получается полная ерунда: Алтан теряется, когда чужие горькие губы прихватывают его за нижнюю, а потом мокрый скользкий язык осторожно проникает внутрь, оглаживает. Алтан так пугается всего этого, что сам отталкивает Вадима и дышит сбивчиво, чувствуя во рту чужой вкус. Вадим скалится: – Самые лёгкие деньги в моей жизни. Ладно, поехали. Алтан всю обратную дорогу пытается прикинуться невидимкой, но Вадим не задаёт вопросов, включает музыку – Гага, серьёзно? – и на Алтана даже не смотрит. Когда паркуется во дворе особняка, поворачивает голову, смотрит в упор: – Успокоился, золотце? – Да. – Тогда иди. Во вторник как обычно. Алтан думает, что бы было, если бы он ответил «Нет», и вываливается из джипа. Перед сном Алтан пытается проанализировать ощущения трезво, без эмоций: физическая составляющая была откровенно странным опытом – никакого кайфа Алтан от чужого языка у себя во рту не поймал. Однако само чувство близости, за секунду до, когда Вадим наклонился к нему, окутал своими запахами, заглянул в глаза на мгновение, такой насмешливый и взрослый, опытный – Алтан даже думать не хочет, скольких Вадим вообще целовал в своей жизни – вот это было по-настоящему волнительно. Как будто Алтан какой-то секрет узнал, тайну, сокровище нашёл. И вот это поселяется под рёбрами и не хочет оттуда уходить, мешает спать. Во вторник тренировка срывается – Вадим уезжает опять по работе. Алтан бегает в одиночестве на дорожке, потом берёт бокен и с удовольствием отрабатывает удары из верхней стойки. Вечером не выдерживает и пишет Вадиму. Вадим – он что, реально ничего не боится? – присылает в ответ селфи на фоне тёмной фигуры, в которой угадывается человек с мешком на голове. Вадим скалится во все тридцать два, на огромном кулаке с отведённым большим пальцем видны следы крови. Алтан в ответ скидывает селфи на фоне своего английского. Потом случайно попадается ну очень смешная картинка, и Алтан не думает даже – открывает чат и бросает Вадиму. И как-то входит во вкус. Тот иногда отвечает смайликами, иногда не отвечает ничего, но никогда не пишет: «Отстань, хватит присылать свои картинки». Алтан читает увлекательнейшую книжку по генетике и не придумывает ничего лучше, чем сделать фотку обложки на фоне собственных коленей и скинуть Вадиму. На нюдсы это не тянет, привлечь его к ответственности за нарушенное обещание не сворачивать кровь, вроде бы, не за что, так что Алтан отправляет, одновременно закрывая гештальт по скидыванию сомнительного контента со своим участием. Вадим реагирует туманно: «Огонь, золотце». То ли книга хорошая, то ли что-то ещё. Алтан решает не переспрашивать, но ловит от этого кайф. И делает так снова и снова. На тренировках с Вадимом они не разговаривают. Тот честно отрабатывает деньги, час гоняя Алтана в хвост и в гриву. Алтан привыкает к режиму и в дни, свободные от занятий с Вадимом, приходит в зал утром побегать. Больше всего из того, чему его учит Вадим, Алтану нравится фехтование на мечах. Вадим на это только ржёт: «Чё угодно чтобы не трогать людей, да, золотце?» А потом приносит ему настоящую катану. Говорит, что его благодарить не за что – катану прислала Юма. Алтан даже не думал, что у Вадима могут быть какие-то дела с сестрой. И испытывает ревность – а с ней он о чём говорит? И как? Юма старше и куда интереснее Алтана. Она нравится Вадиму? А Вадим ей? Катана простая, но очень красивая. Тяжёлая – руки устают быстро. – Не балуйся, ногу себе отрубишь, – говорит как-то Вадим, когда опаздывает на тренировку, вваливается в зал и застаёт Алтана с катаной в руках. Алтан чувствует себя как ребёнок, которого спалили за игрой с воображаемыми друзьями. Вадим подходит и забирает катану, смотрит в глаза: – Это оружие, золотце, а не снаряд. У тебя скилл пока не такой высокий, можешь травмироваться. Алтан смущается, говорит прохладно: – А может, я сам разберусь? Вадим скалится: – Конечно, золотце. Я тогда пойду? Алтан закатывает глаза: – Ладно, извини. – Уверен? – Мне на колени встать? Вадим на это только грозит пальцем, сощурившись, ничего не отвечает и уносит катану на стойку. Алтан чувствует, что только что прошёл по тонкой грани, за которой начинается сворачивание крови, и пытается скрыть улыбку. Вадим оборачивается: – Ну, чё встал, давай в темпе, у меня ещё дел до жопы сегодня. Алтан подчиняется. Алтан привыкает, что Вадим иногда отменяет тренировки. Селфи с работы он присылает нечасто, но Алтан подозревает, что фундамент семейной империи состоит из трупов и крови чуть менее, чем полностью. Вадим же занимается его укреплением на радость деду. Очередную отмену он воспринимает спокойно, хотя Вадим обещал, что вернётся к тренировке и даже скидывал фотку кофейного стакана из аэропорта с подписью «редкая дрянь, не рекомендую». Алтан отправляет грустный смайлик, когда утром, проснувшись, видит короткое сообщение, даже без «золотца». В ответ получает странное: «Спи, я днём заеду». Типа, не тренироваться? Подождать? Алтан пишет: «Всё нормально?» Вадим не отвечает и не читает его сообщение. Спать Алтан не хочет, поэтому принимается за учебники. Днём – это вообще во сколько? Ни одно сообщение из тех, что Алтан отправляет в течение дня, Вадим так и не читает, вызывая у Алтана тревогу. Звонить он не решается – это уже какая-то запредельная навязчивость, у деда тоже не спросишь, куда он там отправил своего специалиста по безопасности. Так что Алтан остаётся наедине с неизвестностью. Вадим приезжает в начале девятого – скидывает короткое: «Переодевайся и спускайся». Когда Алтан через десять минут заходит в зал, Вадим сидит на полу у стены, подтянув одну ногу к груди. Алтан сразу чувствует что-то чужое в стандартном запахе, который таскает на себе Вадим – сигареты какие-то другие, что ли? Вадим выглядит так, как будто у него в жизни произошло что-то ужасное и изумительное одновременно. Он выглядит мечтательным – что? – и каким-то дико вымотанным. Ловит взгляд: – Чё? Разминайся давай. Алтан спрашивает: – А деньги? – А, да похуй. Брось там, – и прикрывает глаза, медленно вздыхая. – Ты пил, что ли? – Пил, золотце. И трахался. Но сейчас я трезвый и с тобой. Так что давай, не тормози. Алтан теряется от такого. Это даже на ревность не тянет – обида, скорее. Что, он его настолько не воспринимает, что вот так в лицо ему вываливает это своё? Вадим открывает глаза, смотрит на бесящегося Алтана, легко поднимается на ноги, подходит, нависает сверху: – Чё-то не так, золотце? Алтан впервые понимает, что это такое: когда хочется ударить человека. Впервые ловит желание причинить физическую боль. И не отказывает себе в этом удовольствии. С силой, всем корпусом, как учил Вадим, бьёт острым кулаком того в печень. Вадим не ожидает удара и уйти с линии атаки не успевает, но быстро перегруппировывается, берёт Алтана в захват локтем, прижимая к себе, и разворачивает к зеркалу. Скалится, пока Алтан пытается вдохнуть и скребёт ногтями по удерживающей руке, шепчет на ухо, глядя на Алтана в отражении. – А неплохо, золотце. С защитой, конечно, полный пиздец, но удар хороший. Я вот только не понял: ты это чего так, без разминки сразу в спарринг, а? Он оставляет только одну руку, чуть ослабляя захват и позволяя дышать, а второй рукой лезет Алтану под свитшот, обжигая горячей ладонью, проводит по рёбрам. Шепчет на ухо, касаясь губами: – Хочешь знать, золотце, как я его трахнул? Алтан не может ответить – только дышать ртом, как выброшенная на берег рыба – и смотрит заворожённо на собственное отражение в зеркале, на уязвимое тело в руках Вадима. Пальцы под свитшотом тоже не добавляют ясности мышления. Вадим скалится, проводит языком Алтану по чувствительной тонкой коже за ухом, не отрывая взгляда. И, наконец, отпускает. Отходит на несколько шагов, бросает: – Ты не в форме сегодня. Я тоже. Так что отложим тренировку до следующего раза. Бывай, золотце. Алтан стоит, закрыв лицо ладонями, пока не слышит, что Вадим ушёл. Потом снова смотрит на отражение в зеркале. Никакой надежды. Никакой надежды, что Вадим не заметил, что у Алтана встал. Деньги лежат там же, где Алтан их оставил. Это катастрофа.