Специалист по вашей безопасности

Алтану кажется, что после дня рождения ничего не изменилось. На самом деле, изменилось всё. Из воспоминаний о посещении борделя быстро уходит стыд, и Алтан начинает думать, что это было не так уж плохо – в конце концов, в их кругах многие женятся на бедных, но красивых дурах, и потом их оплачивают. Никакой разницы. Алтан сидит в своей комнате и долго, придирчиво выбирает, какую картинку отправить Вадиму первой после примирения. Он пролистывает паблики, пытаясь отыскать что-нибудь без четверных подтекстов, но смешное. Останавливается на котиках. Вадим читает сообщение сразу и присылает скобочки. Три скобочки. Самое прекрасное, что Алтан видел в жизни. Алтан медленно выдыхает и откидывается на подушку. До тренировки в пятницу остаётся два дня. Алтан жалеет, что на вопрос «Домой или гулять, золотце?» выбрал «домой»: от мысли о свежей апрельской ночи, где Вадим катает его на своей монструозной «классике» по городу – красивый, насмешливый, взрослый – у Алтана начинают внутри копошиться щекотные бабочки. И обида на себя, что устроил глупую истерику и такой шанс потерял. В доме шумно и людно – мать и сестра заполняют собой пространство, задают вопросы – море вопросов – устраивают семейные завтраки-обеды-ужины. Алтан на них сидит с лицом лягушки, отвыкший от чрезмерно тёплой обстановки. Дед от такого показательного воссоединения успешно отмазывается говорит: «Работа, извините, девочки». Алтан завидует. Играют с сестрой в приставку – наконец-то. Юма не смотрит на него, но ухмыляется, как будто что-то знает. Спрашивает: – Как катана? Вадик говорит, у тебя хорошо получается. Алтан от этого краснеет – что ещё ей Вадик говорит, интересно? Поводит плечами: – Нормальная катана. Спасибо. Не удерживается, спрашивает в ответ: – А вы с ним... что-то кроме меня обсуждаете? Юма смеётся: – Не обольщайся – мы с ним обсуждаем зачистки в Гонконгском секторе. Там япошки распоясались, надо что-то решать. Алтан решается: – А что ты о нём думаешь? – Он хороший специалист. Я бы даже сказала, очень хороший – ты не представляешь, за какие деньги его у наёмников перекупили. Там послужной список – одних только госпереворотов три штуки, не считая всякой мелочи вроде освобождения заложников. Алтан сидит ошарашенный – Вадим выглядит раздолбаем, какие уж тут госперевороты? Говорит: – Он тебе нравится? Юма смеётся, поворачивает голову, смотрит пристально, не обращая внимания, как Алтан добивает её персонажа ударами с разворота: – Вадик? Нравится. А тебе? Алтан заливается краской ещё сильнее. – Тебе надо что-то делать с лицом, ты как на переговорах будешь сидеть потом? Сожрут же, – она отворачивается к экрану. – Как там в борделе, кстати? Не обижали? Алтану кажется, что после этого «А тебе?» ничего более неловкого не будет – и ошибается. Юма продолжает: – Мне Вадик тогда написал, предупредил, что заберёт тебя, чтобы не теряли. А ты думал? Он ответственный. И улыбается. – М-да, Алтан, какой ты, оказывается, впечатлительный. Алтан мечтает провалиться сквозь диван. Перед тренировкой Алтан подрывается в шесть утра. Внимательно изучив себя в зеркало – синяк на ключицах так и не сходит до конца – выбирает красную футболку с растянутым воротом. Ему хочется, чтобы Вадим это видел. Он надеется, что желающих так рано встать не найдётся – обычно не находилось. В зал спускается, как на экзамен. И видит, как Вадим стоит рядом с Юмой возле стойки со снарядами и о чём-то разговаривает. Они оборачиваются на него одновременно, замолкая, Алтан замирает. – Привет, золотце, – говорит Вадим, и Юма изгибает бровь, перехватывая взгляд Алтана. – Разминайся, ща начнём. Алтан – да в который раз уже – мечтает раствориться. Синяк в вороте футболки, в ванной казавшийся ему бледной тенью, теперь светится, как лампочка, на белой коже. Юма, разумеется, замечает. Говорит Вадиму: – Ты его душишь, что ли? Или с лестницы упал? – Ага, душил. Приёмчик отрабатывали, а у него кожа нежная. – Я, вообще-то, здесь, – говорит Алтан и идёт к дорожке. – Извини, – говорят одновременно, и Алтан их почти ненавидит. Обоих. Они веселятся. Обсуждают балансировку холодного оружия, что-то там про ятаганы и отрубание голов с одного удара. Алтан чувствует, как поднимается удушливая волна раздражения – он не для того такие деньги платит Вадиму, чтобы тот стоял болтал с его сестрой. Это его время, личное, он его купил. Вадим выглядит как обычно, только кажется каким-то более довольным, что ли. Как будто впервые за долгое время выспался. Посторонние запахи, которые тогда выбесили Алтана, так и остаются на месте. Алтан, косясь на них с Юмой, вдруг думает, что у Вадима кто-то появился. И, видимо, не исчез. – Ну чё, золотце, покажешь сестре, чему я тебя научил? Давай сначала со мной, потом с ней. Алтан, уже на взводе, встаёт в стойку напротив Вадима. Думает мгновение и встаёт в верхнюю – небезопасную с таким противником – Вадим выше и руки у него длиннее, но сейчас Алтану хочется так. Хочется угрожать. Бокен разлетается с третьего удара – Вадим выставляет защиту на корпус, и Алтан бьёт так, как будто убить собирается. Никакой демонстрации до касания – искреннее желание. Вадим говорит: – Ты чё, золотце, охуел? Юма аплодирует: – Нормально. Мы, конечно, занимаемся древесиной, но если ты так всегда тренируешься, то быстро разоришь деда. Что-то я теперь не уверена, что хочу с тобой спарринговаться. Вадим говорит: – Так, ладно, это было показательное выступление. Он вообще нормальный, реально. Алтан так и стоит с остатками расколотого бокена в руках. Его даже это не отрезвляет – хочется как-нибудь ещё съязвить в ответ этим спецам по госпереворотам и холодному оружию. Вадим забирает у него из рук деревяшку, которой теперь разве что под рёбра можно ткнуть, отдаёт свой бокен – горячий от ладоней – себе берёт новый. – Давай ещё раз, золотце. И без истерик – а то пойдёшь на дорожку до конца тренировки. Алтан с грохотом кидает бокен на пол и молча идёт на дорожку. Юма говорит: – Зато я теперь поняла, почему он столько платит за тренировки. Я бы в два раза больше брала. Я пойду. Вадик, на завтрак останешься? Алтан закатывает глаза. Вадим отвечает: – Не, спасибо, у меня дел до ж... много, короче, на сегодня. Юма уходит. – И чё опять не так, золотце? – Вадим встаёт у него за спиной, полностью в слепой зоне. Алтан продолжает молча бежать, дышит ровно: два шага на вдох, два на выдох. – Алтан. Алтан вздрагивает. – Я с тобой разговариваю. Алтан сбивается с шага, от греха подальше останавливает дорожку, оборачивается. Выпаливает: – Тебе до всех есть дело, до сестры, до этого твоего – но я тебе плачу за тренировки, чтобы ты был тут, со мной, а не... Вадим приподнимает бровь, рассечённую шрамом: – То есть вот так теперь? Я не уделяю тебе внимания? Золотце, а ты ничё не попутал? – С кем ты трахаешься? – Опа. – С кем?! – Не с тобой, золотце. Как и обещал. Алтан опять кидается в драку, но Вадим в этот раз легко уворачивается и укладывает Алтана на пол. Садится сверху на бёдра, перехватывает обе руки и прижимает над головой. Алтан дёргается – бесполезно – Вадим тяжёлый. И сильный. У Алтана остаётся только одно желание – лишь бы не встал. – Ну чё, теперь поговорим, золотце? Красивые косы, кстати, тебе идут. Похож на Медузу Горгону – у меня книжка в детстве была, охуенная. Так чё с тобой не так? Алтан решает, что лучшая тактика в его положении – а он уже проиграл – спокойствие и равнодушие, насколько это возможно. – Со мной нормально всё. Я уже успокоился. Слезь с меня. – Ну нет. Ты же хотел, чтобы я был с тобой на все деньги? Футболочку-то тоже не просто так выбрал? Выебнуться хотел? А что уже терять, думает Алтан. – Хотел. Нравится? – Нравится, золотце. Но мы договорились. Алтан смотрит Вадиму в глаза, пытаясь понять – это сейчас шутка? – Чё, думаешь, я не хочу тебя трахнуть? Хочу. Алтан закрывает глаза и медленно втягивает носом воздух, чувствуя, как по телу растекается что-то незнакомое, ни на что не похожее, как будто кипяток по венам пустили. Говорит на выдохе, сам себя пугаясь: – Так трахни меня уже. – Да щас. Чтобы меня потом твой дед за рёбра на крюк в гараже подвесил? Нет. Так что давай, золотце, успокаивайся. Хочешь, в бордель тебя отвезу? Выпустишь пар. – Хочу. – Вот это другой разговор. Значит, план такой: я отпускаю твои руки, ты спокойно лежишь ждёшь, пока я встану, а потом встаёшь сам. Можешь умыться холодной водичкой сходить. Всё понял? – Понял. Вадим поднимается на ноги и отходит на два шага. Алтан садится, обнимая колени: – Как его, хотя бы, зовут? Вадим вздыхает: – Да блядь. Опять начинается. Олег его зовут. Доволен? Всех Олегов в Питере изведёшь теперь? – Подумаю. – Тоже мне, царь Ирод, блядь. Иди умывайся. Алтан подчиняется.