Специалист по вашей безопасности

Дед зовёт Алтана к себе в кабинет поговорить. Алтан думает, что так, видимо, и выглядит теперь его новая взрослая жизнь. Когда Алтан заходит, на кушетке возле стены валяется Юма с телефоном в руках. Алтан косится на неё, не зная, чего ожидать. – Садись, – говорит дед и кивает на кресло напротив стола. Алтан садится, готовый к любой выволочке за свои фокусы – за последние три недели он успел достаточно накосячить. И вряд ли дед настолько не в курсе. Вадим своим терпением к его истерикам делает только хуже – Алтан старается держать себя в руках, получается через раз. Алтану очень стыдно потом, ему хочется прекратить общение полностью, но он не может победить в себе тягу увидеть Вадима, когда есть такая возможность. Юма заглядывает на тренировки ещё пару раз, и они всё-таки спаррингуются. Вадим выглядит самодовольным, Юма – удивлённой. Алтан убирает со лба выбившуюся из пучка прядь волос и упивается своим мимолётным превосходством – он чувствовал себя быстрее, знал, куда Юма ударит за мгновение до, легко уходил от атак. – Ну вообще, так не очень честно, – говорит Юма о том, как Алтан грязно дрался только что. – Да ладно? А мне казалось, важен результат, – скалится Вадим. Юма смеётся: – Воспитаешь нам из парня беспринципную тварь. – Уже воспитал, – отвечает Вадим и подмигивает Алтану. Тот краснеет, не зная, обижаться ли на «тварь». Вадим возит его в бордель раз в три дня, и Алтан входит во вкус – оказывается, если не загоняться, как и советовал Вадим, то секс – это очень приятно. Вадим всегда ждёт его внизу и отвозит потом домой, но никогда не предлагает «гулять», как было в первый раз. Кто платит за всё это и сколько это стоит, Алтан даже не думает. Алтан каждый раз хочет увидеть у Вадима в глазах хотя бы тень ревности. Не получает ничего. Про своего Олега Вадим ничего рассказывать не хочет: ни как выглядит, ни чем занимается. Говорит: – Золотце, ты заебал, это ни на что не повлияет. – А он про меня знает? – Знает. – И про то, что мы целовались, знает? Вадим вздыхает: – И про это знает. Ему похуй. – Это потому, что я... Вадим раздражённо перебивает: – Блядь, золотце, нет: потому что ему в принципе похуй. Отдохнул? Давай снова в стойку. У Алтана это всё не укладывается в голове. Теперь он сидит перед дедом, косится на Юму, как тревожная лошадь, и ждёт. – Алтан, не хочешь объяснить, почему Вадим возит тебя по борделям и ещё и платит за это? – Я его попросил, – отвечает Алтан, глядя прямо перед собой. – Я тебе говорил не отвлекать его от работы? Пользуешься тем, что он лояльный. Ладно тренировки – Юма говорит, он, и правда, хорош. Но это... Полностью с ним расплатишься, понял? И чтобы больше такого не было – полный гараж водителей сидит в нарды играет, их и бери. – Хорошо. Я понял, – отвечает Алтан, чувствуя огромный холодный ком в животе, и поднимается на ноги. – Сиди, это не всё ещё. Мы решили, что ты поедешь учиться в Лондон осенью. – Но я хотел в ИТМО на биоинженерию. Дед смотрит на него с раздражением: – Алтан, ты не понимаешь? Мы и так долго тебя держали в России. Тебе нужно обрастать связями, не моими, а своими собственными. С кем ты на своей биоинженерии познакомишься? С дочерью доярки из Большой Ижоры? Алтан медленно выдыхает. Говорит: – Я не поеду в Лондон. Сдам ЕГЭ и поступлю туда, куда хочу. Дед срывается, бьёт кулаком по столу, Алтан вздрагивает: – Совсем распустились оба! Ты что, считаешь, это мелочь какая-то? Это будущее! Твоё личное будущее и будущее компании. Ваша мать не хочет этим заниматься, она хочет по показам мод шариться с мужиками своими, так что ей «спасибо» скажи, но вы оба – оба – будете работать на то, чтобы компания существовала и процветала, понятно? Алтан не шевелится. Говорит: – Нет. Я не хочу этим заниматься. – Алтан, – говорит Юма со своего места, – ты сейчас не прав. Алтан на неё не смотрит. Дед берёт себя в руки. – Хорошо. Предлагаю тебе обдумать своё решение. А пока я тебе счёт заблокирую, чтобы ты оценил последствия своих «хочу». Свободен. Алтан поднимается с ровной спиной, кивает и уходит к себе в комнату. Кружит, как тигр, борясь с желанием сделать что-нибудь прямо сейчас. Сбежать. Разломать мебель. Поехать утопиться в Финском заливе. Позвонить Вадиму. Хотя бы написать. Он хватает телефон, открывает чат. И тут же теряет весь боевой запал. Картинки и смайлики. Больше ничего. Алтан чувствует удушающий стыд от внезапного понимания, как выглядит в глазах Вадима со своим навязчивым вниманием, со своими истериками. Вадим с ним возится, потому что лояльный – так дед сказал? Вадиму он не нужен, у него там другая жизнь, интересная, сложная, насыщенная. А Алтан ему может, разве что, чужие картинки пересылать. И кровь сворачивать. Алтан отбрасывает телефон, снимает очки и закрывает лицо ладонями. Юма заходит без стука. Стоит в дверях, опершись о косяк. Алтан смотрит на неё близоруко. Глаза у него теперь красные целиком. – Что? Она проходит внутрь, садится в кресло напротив. – Алтан, тебе это сейчас кажется несправедливым, но дед прав. Тебе придётся подчиниться. – Это ты меня сдала? – Нет, конечно. И не Вадик, если тебе это важно. – Да похуй. – Ничего себе. Хорошо, дед этого не слышал. Прекращай истерить. Летом съездишь куда-нибудь, отдохнёшь, развеешься. Хочешь, в Тоскану, хочешь, в Мексику. – Да не хочу я никуда уезжать, что, непонятно?! Юма вздыхает: – Алтан, Вадим улетает со мной в Гонконг на полгода. Алтан снова закрывает лицо ладонями. Просит: – Уйди, пожалуйста. Юма уходит. Алтан надевает очки, берёт телефон. Пишет: «Почему ты не сказал, что улетаешь с Юмой?» Алтан гипнотизирует сообщение несколько минут, пока на нём не появляется галочка о прочтении. «В 19». И всё. Алтан спускается в зал и долго бегает на дорожке. Вадим ждёт его в машине, как обычно. Выглядит каким-то отрешённым и тревожным, курит. Смотрит на Алтана вскользь. Бросает: – Садись. Едут молча. Алтан лежит головой на стекле двери и лениво думает, больно ли топиться. Вадим снова привозит его на пляж, паркуется, гасит двигатель. Вздыхает тяжело. – Короче так, золотце. Я уезжаю работать в Гонконг, поэтому у тебя будет новый тренер: твоя сестра пришлёт какого-то нормального китайца, заодно язык подтянешь – пригодится. – Меня отправляют учиться в Лондон. – Так это ж хорошо, не? – Я не хочу. С дедом поругался сегодня. А ещё, он когда меня позвал и про шлюх начал спрашивать, я думал, проблема в шлюхах, а ему не понравилось, что я тебя использую, как водителя. И сказал деньги тебе вернуть. Вадим скалится, как раньше почти: – И чё, принёс? – Нет. Дед счёт заблокировал. – Ладно, золотце, забей. Дарю. Ты это, если реально не хочешь – так не едь. Если ты ещё не понял, тебе, вообще-то, всё можно. Алтан от такой фразы даже теряется. – В смысле? – Да в прямом. Когда дед на тебя давит, он хочет, чтобы ты сопротивлялся. Ну, такое вот уёбищное воспитание, извини. Как из тебя акулу бизнеса-то сделать, если ты со всем соглашаться будешь? Алтан смотрит на Вадима, говорит: – Я в детстве собаку просил. Он отказал. До сих пор не простил его за это. – Хера ты злопамятный, золотце. Чую, ждёт меня заточка под рёбра, что трахаться с тобой не стал. Алтан спрашивает: – Когда ты улетаешь? – Послезавтра. – Ещё можешь успеть избежать потенциальной заточки под рёбра. Вадим смеётся: – Видишь: работает дедово воспитание. Учишься делать выгодные предложения. Но я всё-таки откажусь, пожалуй. Можем пососаться, если хочешь. Вадим выкидывает окурок в окно и смотрит на него, сощурившись: – Чё, испугался? Алтан опять чувствует что-то прошибающее рёбра изнутри и кипяток по венам – всё одновременно – едва не задыхается. Ему стыдно, что он так легко себя предаёт, но ничего сделать с желанием согласиться на что угодно, на любую ласку, он не может. – Выходи, – говорит Вадим серьёзно. Алтан вываливается из машины, Вадим выходит со своей стороны. – Садись назад, – говорит. Алтан лезет на задний диван, Вадим садится рядом. Говорит: – Смотри, золотце: мы сейчас будем целоваться по-взрослому. Гештальт тебе до конца, это, конечно, не закроет, но хотя бы будешь знать, что мне не похуй. Договорились? Алтан кивает. – Вслух это скажи. – Я согласен. Вадим больше не скалится, оказывается близко, сверху нависает, лезет Алтану под куртку и свитшот горячими ладонями, притягивает к себе, губами утыкается куда-то в шею, языком проводит, зацеловывает. Алтан от тактильной перегрузки только и может, что воздух ртом хватать. Вообще ничего общего с тем, что с ним делали девушки в борделе. Вадим шепчет на ухо: – А ты, и правда, сладкий, золотце. А потом целует, лезет языком в рот так нагло, так влажно, грубо – никакой осторожности. И тогда Алтан ловит, наконец, кайф от этого. От того, что не контролирует ситуацию. От того, что Вадим его хочет. Из Вадима такая дикая страсть лезет наружу, что Алтан до последнего надеется, что он нарушит обещание и всё-таки его трахнет, хотя даже примерно не представляет, как это может быть для него. Но руки Вадима не спускаются ниже пояса, скребут по спине, по рёбрам, соски задевают. На что я согласился, думает Алтан. Пусть это никогда не заканчивается, думает Алтан. Но заканчивается внезапно. Вадим отрывается от него, смотрит бешеными чёрными глазами, облизывает клыки. Говорит: – Ладно, хватит. Я пойду покурю. Выходит из машины и идёт к воде. Алтан сквозь тонированное окно наблюдает, как он курит, и думает, что, возможно, отомстить деду за не купленную когда-то собаку – не самая плохая идея.