Вечная пропасть

      Надо было отдать должное Сибилле, подготовка к мероприятию поражала воображение. Белоснежные хризантемы в вазах из черного мрамора плавали в окрашенной в черный цвет воде в стеклянных сосудах. Под потолком из центра комнаты расходились драпировки из черного и белого шифона, создавая эффект шатра, а зеркальный шар плавно крутился, отражая дополнительные блестящие блики. Белые свечи в черных канделябрах отбрасывали мягкий свет на скатерть столов в шашечку.       На них стояли подобранные к тематике угощения: канапе из угольных маслин и белоснежной моцареллы, черника с пломбиром, печенья Oreo, тарталетки с черной икрой, роллы. Даже интерьер дома, будто специально был сделан для подобных мероприятий, темный паркет, светлая мебель — ни одного лишнего цвета в этой однообразной роскоши.       Все это чем-то напоминало шахматную доску. А гости были похожи на шахматные фигуры, жаль только, что у белых, вопреки законам реальных шахмат, здесь не было никакого преимущества.       Пока я оглядывалась, осознала, что Фирмин растворился, оставив меня одну, и ощутила внутренний страх и дискомфорт.       Внезапно раздался хрустальный звон, и нежный, лилейный голос заставил музыку утихнуть, а гостей замолчать. На белой винтовой лестнице с лакированными перилами стояла Сибилла с бокалом шампанского в изящной руке.       У меня пропало дыхание от того, насколько роскошно она выглядела. Черное, эластичное платье повторяло изгибы ее тела, словно вторая кожа, а провокационный вырез груди был декорирован крупной цепью из белого серебра. В высоком разрезе виднелась белоснежная стройная нога, а лицо было скрыто маской, однако ни у кого не оставалось сомнения, что это хозяйка дома и организатор сегодняшней вечеринки:       — Дамы и господа, благодарю Вас всех, что приняли мое приглашение и пришли. Каждый год для меня честь открывать сезон, но этот раз будет особенным. Полный приключений, тяжелых выборов, увлекательных вызовов, а самое главное — в конце испытаний каждого из вас ждет долгожданный приз, — девушка выдержала театральную паузу, дав мне секунду на то, чтобы понять: для всех, кто не посвящен в клуб "игроков" могло показаться, что речь идет про последний год обучения, но истинный посыл предназначался исключительно для учащихся в черных одеждах. Они внимали ее каждое слово, застыв с бокалами в руках и загадочно улыбались.       — Вас ждет впереди светлое будущее, если мы будем усердны, осторожны и…послушны. Давайте отлично проведем время и насладимся этим вечером. За вас!       Она подняла бокал и осушила его, все остальные одобрительно вторили ей и поддерживали тост, кто-то чокался.       Я осмотрела холл внимательным взглядом, подмечая несколько знакомых лиц в белых нарядах. Вот девушка, с которой я пару раз пересекалась в библиотеке, а тот невысокий парень был одним из моих оппонентов в шахматном клубе. А вот и парочка, которая постоянно целуется на диванчике на большой перемене в белых парных футболках. Они совершенно не догадываются, что сегодня станут жертвами бессмысленной и беспощадной игры. Возможно, я могла бы им помочь, но мне нужно сосредоточиться на поиске Вивьен и разыскать ее, прежде, чем ее выцепит Сибилла.       Староста класса и хозяйка дома бесследно испарилась, музыка снова заиграла, басами отдавая в уши, а я привстала на цыпочки, пытаясь высмотреть в толпе знакомую рыжую макушку подруги.       Черт. Мой рост был худшим подспорьем в этой задаче, и мне явно нужно сменить тактику. Я осмотрелась, огромная гостиная была совмещена с кухней, с черными блестящими фасадами, островок для готовки стоял отдельно длинным прямоугольником и ломился от алкоголя и закусок к нему. Дверей из гостиной было несколько, по словам Фирмина, в прачечную, гостевой туалет, выход на мансарду и задний двор, и винтовая лестница. Судя по тому, что гости спокойно спускались со второго этажа по ней, проход туда не запрещен.       Мы обсуждали с Фирмином в Фейсбук, как мне нужно вести себя на этом мероприятии, основных правил было два: не пить и не отсвечивать, если с первым я могла легко справиться, то второе выполнить было тяжеловато. Парни и девушки в черных нарядах узнавали мое лицо, переглядывались и самое страшное — дружелюбно улыбались мне, чему могла быть только одна причина. Они попробуют со мной заговорить.       Будто в подтверждение моих мыслей, раздался леденящий душу хриплый голос, который, к сожалению, мне был знаком:       — Коралина! Какое совпадение, что ты тоже здесь, — меня обступили с двух сторон Габриэль и Арман в черных обтягивающих мускулы футболках. — Кажется, наше первое знакомство прошло не лучшим образом, крошка.       Говорил Габриэль, сегодня он был без дурацкой кепки и, судя по запаху, парень уже прилично выпил. Его друг, Арман, стоял молча и был менее дружелюбен, буравя меня недобрым взглядом, а на его скуле я заметила еще не зажившие следы драки с Ваастом. Я наконец смогла разглядеть татуировку, это был скелет змеи, обвивающейся вокруг его шеи, а раскрытая пасть терялась где-то за ухом. Гадость.       Я изобразила милую улыбку, но не слишком открытую, чтобы парни не подумали, что я не против их компании, однако и провоцировать их не собираюсь.       — Привет, да, пожалуй, — голос вышел таким, будто мне сдавили горло, а руки мигом сцепились в замок, унимая дрожь. Радовало лишь одно — вокруг толпа людей, пусть и незнакомых: не станут же они продолжать начатое прям при всех.       — Мило выглядишь, крошка, — продолжал усердствовать Габриэль, и я поняла, что он еле стоит на ногах, то и дело облокачиваясь на плечо друга. — Ты не против выпить с нами?       — Спасибо, но нет… Я жду друга, — я не знала, куда деть свой взгляд, он метался то к злобным глазам Армана, то к глупой улыбке Габриэля и беспомощно возвращался к носкам собственных кед.       Габриэль хохотнул, сокращая со мной дистанцию, лицо обдало кислое дыхание с примесью крепкого алкоголя:       — Да что ты говоришь? Ваасту сюда вход закрыт…       — Габ, заткнись, — внезапно одернул его Арман и выдал другу предостерегающий взгляд.       — Да ладно тебе, братан, думаешь, она ничего не знает? Эта мышь уже наверняка все разнюхала, благодаря ее подружке, которую…       — Завались, а, — Арман схватил его за плечо и что-то зашептал на ухо, а затем обдав меня презрительным взглядом увел пьяного в стельку друга в сторону лестницы.       Я чуть ли не в голос выдохнула от облегчения, не веря своему счастью и понимая, что это лишь начало вечеринки, и через пару часов, адекватности здесь поубавится раза в два. А это значит, что времени у меня не так уж много.       Сжав покрепче лямки рюкзака, я стала протискиваться сквозь плотно забитый гостями зал, низко опустив взгляд, слыша только обрывки фраз и смеха сквозь ставшую еще громче музыку.       Мне удалось вырваться из толпы и прижаться к стене за торшером, и тут я увидела ее. В экстремально коротком черном платье с тонкими бретелями и полупрозрачным корсетом на огромном угловом диване, рассчитанном человек на десять, сидела рыжеволосая подруга. Я сначала не узнала Вивьен: кудрявые волосы были выпрямлены и уложены, а красные яркие губы громко смеялись и растягивались в белоснежном оскале. Она непрерывно пила, делая большие нервные глотки из бокала, содержимое которого не кончалось, потому как незаметная прислуга в сером платье то и дело подливала алкоголь в пустеющие стаканы.       Рядом с ней сидели несколько знакомых девочек из свиты Сибиллы, в том числе Кэрол. На второй части модульного дивана с бархатной обивкой устроился Хуберт и пять незнакомых мне парней, которые курили у парадной двери. Мой бывший друг расслабленно откинулся на спинку и лениво тыкал пальцем на угловой панели музыкального центра, встроенного прямо в подлокотник. Мелодия в зале стала более энергичной, и толпа гостей одобрительно загудела и принялась танцевать, сливаясь в бешеном ритме. Сибилла расположилась напротив в отдельном кресле с высоким изголовьем, обнажая вырез платья, и с довольным видом потягивала коктейль ярко-зеленого цвета.       Я вжалась в стену и пыталась унять участившийся пульс, держа в голове слова Фирмина, что, конечно же, нельзя подходить к Вивьен, если она не одна. Одноклассник сказал, что мне необходимо отправить сообщение, как только я найду подругу, но так, чтобы никто не видел. Но на меня никто не обращал внимания: кому нужна какая-то замухрышка, когда есть алкоголь и множество пьяных девиц в откровенных нарядах. Так уж нужно соблюдать эту инструкцию и лишний раз толкаться на танцполе, пробираясь к лестнице?       Но принять решение я не успела, потому как кто-то прижал меня к стене, не давая сдвинуться с места. Я видела перед собой только черный костистый скелет, вырезанный на коже, и перестала дышать. Арман буравил меня взглядом, злобным, яростным и каким-то диким, а толпа стала казаться абсолютно ненадежным прикрытием, потому что была полностью поглощена безумным ритмом электро-музыки. Я начала задыхаться от страха, широко распахнутые глаза безмолвно искали помощи, но широкие плечи парня загораживали меня от внешнего мира. Нужно ли мне закричать? Я определенно привлеку внимание, но не станет ли это ошибкой?       Арман наклонился и вдохнул воздух у моей щеки, обдав шепотом:       — Ты вкусно пахнешь, детка. Знаешь я бы мог сказать, что делаю это только ради денег, но это будет, определенно, самая приятная и вкусная штука баксов в моей жизни.       Внутри что-то обвалилось, к горлу подступил ком, и я поняла, что даже если захочу, не смогу издать и звука. Награда за мою девственность осталась где-то вдалеке, в толщах прошлого за всеми событиями, которые произошли со мной за эти полмесяца. И вот сейчас оно всплыло ужасной и безысходной мыслью, что я крупно встряла.       Тут случилось что-то странное, какое-то коллективное движение: писк, вибрация, звук пришедшего сообщения, трель. Одновременно и массово толпа качнулась и принялась рыться за пазухами, доставая свои смартфоны. Арман нахмурил брови и отстранился, выуживая из кармана джинсов телефон.       Время словно замедлилось, и я поняла, что пора действовать: как учила меня Марианна, я ударила его коленом между ног, отчего Арман согнулся пополам, обласкав меня шквалом матерных слов.       — Ах ты, мерзкая ты сука…       Но оставаться и дослушивать нелестные высказывания желания не было, и я юркнула в сторону, растворяясь в толпе. Сердце гулко бухало в ушах, дыхание прерывалось, а страх тошнотой подкатывал к горлу, но оглянуться я не осмелилась и, усиленно работая локтями, прокладывала себе путь к лестнице.       На втором этаже атмосфера была совершенно иная, неяркий свет от настенных светильников казался интимным и зловещим, а приглушенная музыка с первого этажа создавала глубинные вибрации от басов. Здесь тоже были гости, о чем возвещали стоны за закрытыми дверьми, смех и приглушенные разговоры. В конце коридора у окна стояла парочка и увлеченно обжималась, между их губами то и дело мелькали языки, а руки девушки уже скользнули в расстегнутую ширинку парня. Я поджала губы, отметив, что она была в белой рубашке и юбке, а ее партнер — в черном.       Тут, я заметила парня, каждый шаг которого давался ему с огромным усилием. В какой-то момент он остановился, не в силах продолжить путь вдоль коридора, оперся рукой о стену и поднял голову. Я узнала Габриэля и сжалась внутренне, чуть ли не жмурясь от страха, но парню было так плохо, что он лишь сполз на пол и распластался на спине, не обращая на меня никакого внимания.       Я аккуратно подошла к Габу и приложила палец к жилке на его шее, пульс был ровным, а плотно сжатые глаза возвещали о том, что он скорее всего просто отключился и уснул. Я с усилием перевернула его массивную тушу на бок, как делала это однажды с моей напившейся матерью, чтобы та не захлебнулась от рвоты и не умерла во сне.       Из кармана широких спортивных штанов выпал телефон и я застыла, глядя на заблокированный экран с уведомлением из неизвестного приложения. Написанное не сразу дошло до меня, и я несколько раз перечитала:       «Ставки растут, господа. Тому счастливчику, который лишит Коралину Леклерк девственности на этой вечеринке, заплачу по двойному тарифу. Всем веселья!»       Что за… Я схватила телефон и руку неподвижно спящего Габриэля, приложив его палец к кнопке. Легкая вибрация дала знать, что смартфон разблокирован, и, крепко прижимая его к груди, где быстро стучало сердце, зашла в первую попавшуюся комнату, из которой не раздавалось развратных звуков.       К моему счастью, она была пуста. Облегченно выдохнув, я осмотрелась: кровать с роскошным полупрозрачным пологом, резной комод белоснежного цвета, ковер с густым ворсом, столик с зеркалом и лампочками, какие я видела только в гримерке. На стене висели фотографии, открытки и вырезки из журналов, и, рассмотрев их, я замерла: я попала прямиком в комнату Сибиллы.       Вот она с родителями на теннисном корте, вот они на яхте отдыхают среди лазурной глади воды, вот маленькая золотоволосая принцесса держит на руках мопса и улыбается, демонстрируя два отсутствующих передних зуба. Эти фотокарточки показались такими личными, что мне захотелось выйти, однако, сейчас это казалось не самым разумным решением.       Боже мой. Они все получили это сообщение, по какой-то внутренней рассылке, и теперь я нахожусь, действительно, в огромной зоне риска. Черт. Черт. Черт. Я метнулась к двери и хотела ее закрыть, как с леденящим ужасом поняла, что щеколды изнутри нет. Что же у нее за родители, что не разрешают иметь замок в комнате подростка?       Я заметалась по помещению, отметив свое бледное лицо в отражении зеркала. Нужно чем-то подпереть дверь. Но обстановка была настолько минималистична, что ничего подходящего не обнаружилось, и я решила, что лишь зря трачу время, а Фирмин, наверняка, ждет от меня информации.       Я достала свой телефон и отправила ему короткую СМС: «Она в гостиной на диване, вместе с Сибиллой.» Руки дрожали, и пара букв поменялись местами: надеюсь Фирмин не подумает, что я невменяема или пьяна.       Затем я опустилась на колени прямо на пушистый ковер, нервно взяла телефон Габриэля и сердце почему-то бешено заколотилось, когда я открыла уведомление и зашла в приложение с логотипом в виде красной буквы «G» на черном фоне.       Интерфейс был до смешного прост: аккаунт с никнеймом «Гиббон», баланс денег на счету, количество выполненных заданий и вкладка с активными. Я поднесла свой телефон и сделала фотографию профиля, удивляясь сумме — шесть тысяч евро. Я перешла в чат и замерла от увиденных постов.       «Взломать страничку Одетты Шаньон в Инстаграм и поставить статус «Мне срочно нужен жесткий трах 15€»       «Разбить яйцо об голову Робена Шевалье. Сделать это на территории школы. 10€»       «Станцевать стриптиз в мужской раздевалке (для девушек). Оставить можно только трусики 300€»       «Предложить переспать англичанке прямо на уроке (для мальчиков) 150€»       «Вырезать дырку сзади на штанах Люсьена Ранкура. Сделать на территории школы 50€»       «Поставить на все рабочие столы в кабинете информатики порно-заставки. 25€»       Я листала эти глупые задания, отправленные под анонимным никнеймом «The Rule», жадно пробегая глазами по дате отправления и статусу. У некоторых был бессрочный срок исполнения, напротив последнего поста про лишение невинности тикал таймер. Осталось три часа. Мне нужно убираться отсюда. Срочно.       Перед глазами всплыло веснушчатое лицо Вивьен, ее милая щербинка между зубов, когда она улыбалась, и чаша весов дрогнула. Она пожертвовала своим положением, она знала, что ее могут наказать и причем серьезно, но, несмотря на это, девушка все равно рассказала мне о нападении, пусть это и не особо помогло. Но в том, что я доверяла Хуберту ее вины не было.       Могу ли я просто взять и уйти, когда уже попала в логово «игроков», когда уже зашла так далеко? Могу ли я оставить ее после всего, что ей пришлось пережить? Я вспомнила ее слезы, когда она рассказала о том, что произошло между ней и Фирмином, вспомнила, насколько ей больно и насколько свежи ее раны, и поджала губы, горько усмехнувшись. Ведь на другой чаше весов была моя честь, моя невинность, и последнее, что мне хотелось сегодня — быть изнасилованной.       Очнувшись от размышлений, я спохватилась: сейчас добрая половина виллы небось ищет меня, по крайней мере Арман, так точно. Мне обязательно нужно задокументировать увиденное в приложении — это прямое доказательство того, что творится в закулисье «Де Грайф».       Внезапно экран моего телефона загорелся входящим видеозвонком от абонента «Хозяин», а я не удержалась и грубо выругалась. Какого черта ему нужно от меня в десять часов вечера, да еще и по видеосвязи?!       Я судорожно поднялась с пола и огляделась в поисках ванной, и, к моему счастью, заметила дверь, встроенную в стену. Ванная комната была отделана ослепительно белым фарфором и украшена медными ручками, уголками и прочими архитектурными излишествами. Чистота и элегантность. Можно было подумать, что я находилась в старинном отеле.       Я открыла кран, позволяя струе воды наполнить тишину помещения приятным журчанием, и встала у менее приметной части стены, спустив рукава платья и обнажив плечи. Будь он неладен этот Вааст. Еще немного и я стану великой лгуньей, если уже ей не стала.       Когда я приняла входящий звонок, то тут же залилась румянцем от пытливого взгляда парня, который развалился на диване в полулежащем положении, но вместо привычного похотливого тона и шуточек он строго спросил:       — И чем ты занята, полторашка?       — Вот собираюсь принимать душ, Вааст. Так что давай побыстрее, а то холодно, — я держала телефон так, чтобы создавалось впечатление, будто я голая.       — С телефоном? — он скептически поднял бровь, а сердце пропустило пару ударов. Да какое ему дело вообще?       — Ты не слушаешь музыку, когда моешься? — я нарочито удивленно вытянула губы, но в ответ лишь получила сухое:       — У меня встроенные в душевую кабину колонки. Почему ты накрашена?       — Что за допрос, Вааст? Я сегодня гуляла с мамой, — отвечать на его вопросы стало все сложнее и сложнее, а внутри росло неприятное предчувствие, которое тут же подтвердилось.       — Складненько поешь, Коралина. Только вот это ванна Сибиллы.       Внутри что-то обвалилось, я непременно стушевалась бы, опустила глаза или ехидно поинтересовалась, откуда ему известно, как выглядит ванная старосты, если бы не ворвавшийся в комнату шум. Моей реакции хватило лишь на то, чтобы выключить льющуюся воду и успеть защелкнуть дверь, благо она закрывалась.       — Коралина, черт возьми, что ты там забыла?!       Мои руки задрожали, когда я поняла, что в комнате исключительно мужские голоса, горло схватил спазм. В маленьком окошке экрана вызова я увидела свое перекошенное от страха лицо, что не укрылось от Вааста, который уже почти кричал:       — Коралина, блять, ты можешь отве…       — Я перезвоню, — быстро произнесла я, и только, когда повесила трубку, поняла, что от испуга мой голос звучал, как шепот. Меня ждут огромные неприятности от Вааста, и еще хуже, от парней, которые уже активно переговаривались в комнате.       В ванной была, по видимому, отличная шумоизоляция, потому что их слова доносились до меня обрывками:       — Сука…она не могла уйти…       — Ее бы просто…к тому же…распоряжения…       — Это что телефон…       — Горит свет…       Сердце застучало с утроенной силой, я даже не обратила внимание, как Вааст усиленно набирал мой номер снова и снова, и мне пришлось зажать рот, когда кто-то неожиданно дернул ручку двери. Паника будто намеренно глушила мои мыслительные процессы, генерируя лишь хаотичное сердцебиение. И вместо того, чтобы подпереть дверь своим телом, найти что-то в ящиках, чем можно обороняться, или ответить на звонок Вааста в конце концов, я просто застыла у дальней стены, спиной ощущая леденящий кожу кафель и ожидала своей участи.       — Эй, паскуда, выходи. Я знаю, что ты там, и лучше тебе быть послушной.       Этот голос я, к сожалению, знала — Арман, он кричал прямо в дверь и был, определенно, очень зол. Молодец, Коралина, пришла на вечеринку, чтобы спасти Вивьен, а кто же поможет тебе?       Может быть, они не будут все-таки ломать дверь в комнате самой хозяйки. Как же я ошибалась. Пара рюмок крепкого алкоголя и удар по яйцам сделали свое дело, и раздался громкий удар, а затем щелчок сломанного замка. Арман застыл в проеме и нашел взглядом забившуюся в угол меня, я вдохнула поглубже и закричала во весь голос, не понимая при этом, издаю ли я хоть какие-то звуки или это мое сознание генерирует пронзительный визг. Понять этого мне не дали, я получила звонкую пощечину, заставившую мою щеку гореть огнем, а затем грубо схватили за волосы и поволокли в комнату, бросив на кровать.       Я вырывалась изо всех сил, но мои запястья сжимали так сильно, что малейшее движение отдавалось острой болью, и в какой-то момент я тряпичной куклой просто застыла на мягком одеяле. Мужские смешки и голоса надо мной, бесцеремонные взгляды и сила мужских рук, сковавших меня, казалось бы, везде — на кистях, на лодыжках, на шее — заставили реальность перед глазами дернуться и поплыть. Я ощущала, как потоки слез, стекают по скулам и прячутся в висках.       — Что, сучка, уже не такая храбрая? — хрипел Арман, наваливаясь на меня всей тяжестью тела. — Я поделюсь с Вами, парни, но буду первым.       Я уже не понимала, что происходит, но к горлу подкатил тугой всхлип, мое тело покрылось холодным потом, воздух перестал поступать в легкие, и лежавший на мне кабан был не причем. Паническая атака. Душно. Картинка завертелась так быстро перед глазами, будто мне снова шесть лет, и я катаюсь с папой на карусели в Диснейленде.       Издалека пробивались испуганные голоса:       — Что это с ней?       — Я не знаю, чувак, но она трясется.       — Она притворяется, неужели непонятно. Анри, дай ей экстази, чтобы расслабилась.       Я округлила глаза и попыталась укусить потянувшуюся к моему рту руку, за что получила еще одну пощечину.       — Ах ты, сука, — сильные пальцы сдавили мои подчелюстные узлы, и я против воли разжала зубы, вскрикивая, когда горькая таблетка коснулась моего языка.       — Глотай, — я замычала, пытаясь сплюнуть, однако мой рот и нос накрыла ладонь, и мне ничего не оставалось, кроме как проглотить наркотик, чтобы получить желанный доступ к воздуху.       — Умница, — прошипел Арман, лица которого я даже не видела из-за слез, — а теперь займемся делом.       Я услышала расстегивание ширинки, и этот звук окончательно стер границы реальности, заставляя меня просто безвольно прекратить сопротивление и отрешиться от происходящего.       — Нет, не займетесь, — голос звенел сталью, но, одновременно с тем, был твердым и спокойным. — У вас десять секунд, чтобы покинуть эту комнату и больше не попадаться мне на глаза.       Еще мгновение и мои руки и ноги снова стали принадлежать мне, слезы, будто мгновенно высохли, лишь во рту осталась неприятная горечь от экстази. Я приподнялась на локтях, обхватывая себя руками и проверяя, на месте ли одежда и собственное достоинство. Касаемо последнего, я уже не была уверена.       В комнате остались только я и… Рене. И она явно занимала более высшее положение в иерархии их клуба, раз они беспрекословно ее послушались и испарились.       Девушка пристально оглядела меня с ног до головы, и я смело приняла ее взгляд. По темным глазам было невозможно понять, о чем она думает в данный момент, но с последней нашей встречи на крыльце школы, дружелюбия у одноклассницы явно не прибавилось. Даже, несмотря на то, что она спасла меня.       — Я должна тебя поблагодарить? — спросила я, ощущая легкое головокружение и накатившую слабость в конечностях.       — Не утруждайся, в моем вмешательстве не было благородных помыслов, — холодно ответила Рене, все еще застыв в проеме двери.       — Это понятно. Но я не про спасение.       — А про что? — девушка нахмурила брови и нервно выглянула в пустой коридор.       — Это благодаря тебе на меня открыли охоту и чуть не изнасиловали. Благодаря тебе меня записали в «жертвы». Если мне и есть, за что сказать тебе «спасибо», то только за это, — слова формулировать оказалось почему-то сложно, мне хотелось столько всего высказать ей, за всю ту боль, что Рене причинила мне, но мысли отчаянно путались в голове.       — Но, как вижу, я не ошиблась. Среди «игроков» тебе было бы точно не место, — ее раскосые глаза безразлично смотрели прямо мне в лицо, и я вспыхнула от ярости, вставая, и на негнущихся ногах подошла к девушке.       Она была значительно выше меня, но меня совсем не смущало это, наоборот я ощутила какой-то необъяснимый прилив уверенности и сил, видимо, из-за плескавшегося в крови адреналина.       — Это не тебе решать, Рене. Я не хочу быть причастной ни к тем, ни к другим. Почему я вообще должна в этом участвовать? Я доверила тебе свою тайну, а ты сделала из этого «квест» с наградой…       — Я не обязана тебе ничего объяснять, Коралина, — перебила меня Рене и схватила меня за запястье, выводя из комнаты, я только успела схватить свой рюкзак с кровати, а телефон, как оказалось, я все это время сжимала в руке. — Но, если тебе интересно, я не рассказывала никому об этом. Кто-то услышал твое признание в душевой и пустил слух.       — С чего я должна тебе верить?.. — я не смогла подстроиться под быстрый шаг длинных ног Рене, облаченных в черные кожаные лосины, и чуть не упала, если бы не ее крепкая хватка.       — Не должна… Господи, они чем-то накачали тебя?       — Да.       — Чем?       — Я не знаю, вроде…вроде экстази.       Рене остановилась и встряхнула меня, заставляя взглянуть в ее раскосые глаза с графичными стрелками:       — Если ты не ела ничего в ближайшие часа два, то действие таблетки начнется уже через двадцать минут. Ты станешь общительна, расслаблена и весела. Многие вещи начнутся казаться тебе интересными, уйдет стеснение, страх и тревога, и вот тут будь аккуратна. Сибилла хочет тебя видеть, она захочет вовлечь тебя в игру, тебе нужно… Коралина, ты слушаешь? — но я уже не обращала внимание на девушку, узор на стене приковал мой взгляд. Или это был не узор, а отблеск света на обоях. Он плавно извивался в воздухе и менял форму, сверкая красноватым сиянием, уже не таким зловещим, каким мне показалось сначала.       — Сибилла сегодня очень красивая, не думаю, что я скрашу ее окружение… — пробормотала я, механически передвигая ноги. Они шли сами, и я совсем не принимала в этом никакого участия. Забавно.       — Ты думаешь совсем не об этом. Держи себя в руках, Коралина, — мы уже подошли к лестнице, ступени были мягкие, как сливочное масло, и мне захотелось снять кеды, чтобы ощутить их податливую поверхность, но Рене слишком быстро спускалась.       — Может быть позвать тех парней? Они явно неплохо справлялись с держанием меня, — я пыталась перекричать музыку, мой голос был звонким и каким-то чужим.       — Черт. Черт. Черт, — только и ответила Рене, а мне резко захотелось потанцевать. Я никогда в жизни не была в клубе, не сливалась в танце с толпой, не поднимала руки вверх, закрывая глаза и отдаваясь дикому ритму. Это, определенно, было очень здорово. Но холодные пальцы Рене оковами сошлись на моем запястье и не давали мне и минуты передохнуть.       Когда я увидела диван, то восторженно заулыбалась. Он был темно-серого цвета, бархатный и гладкий, прямо как огромный кит. От нестерпимого желания разлечься на нем засвербело в носу, и я против воли шмыгнула и пальцами дотронулась до него, чтобы унять щекотку в ноздрях.       — Спасибо, Рене, что привела нашу уважаемую гостью, — залепетала Сибилла, завладев моим вниманием, но я все еще поглядывала на кита, страстно желая на него сесть. Надеюсь, мне предложат устроиться на нем.       Я посмотрела на свою спутницу-спасительницу, очень хмурую и раздраженную, а затем снова перевела взгляд на хозяйку дома. Она уже была без маски, и все также сидела в кресле, словно правительница перед своими подданными из фильма «Алиса в Зазеркалье». Только ее голова не такая большая, как у Красной королевы, да и Сибилла не кричит каждые две минуты «Голову с плеч!». От этой мысли я хихикнула и привлекла внимание всех сидящих.       — Что это с ней? — вопрос был задан Хубертом со стаканом в руке, наполненным голубой жидкостью. Я сглотнула и поняла, что безумно хочу пить. Кубики льда были похожи на крупные камни хрусталя и казались такими живительными и холодными, что я не заметила, как оказалась рядом с Хубом, как опустилась на мягкую обивку кита и как потянулась к его трубочке. Обхватив губами и втянув немного прохладного напитка, сладкого и свежего, я прикрыла глаза, а когда открыла, то наткнулась на немой вопрос во взгляде парня, в нескольких сантиметрах от моего лица.       — Какого?..       — Она под наркотой, — сухо сообщила Рене и села рядом, бесцеремонно прогоняя какую-то девушку с места рядом со мной.       Я отстранилась, облизывая губы, и откинулась на спинку, трогая ладонями приятный бархат. Уверена, что кит на ощупь один в один, как этот диван, только мокрый.       Сибилла громко засмеялась, и я тоже. Мы смеялись только вдвоем. Почему остальным не весело? Если смеяться вместе с кем-то, значит ли это, что мы подруги? На этот вечер, определенно, да.       — Что ж, замечательно. Предлагаю сыграть в игру. Правда или действие. Что думаете?       Все одобрительно закивали, а моя рука внезапно завибрировала, и я поняла, что это звонил телефон, вросший в кожу. Нужно потом будет спросить у мамы, как его отлепить, а то ходить в душ с ним не очень удобно, не хотелось бы намочить подарок Вааста. Хм, Вааст…       — Я не думаю, что Коралина в тех кондициях, чтобы играть…       — Заткнись, Вив. Большинство за.       Я выпрямилась, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы сфокусировать взгляд на Вивьен, которую я сначала не заметила. Казалось, будто я не могу вспомнить что-то важное, что-то упускаю из виду. Но сейчас мне было слишком весело, слишком хорошо, чтобы думать о чем-то, кроме этого. Я улыбнулась широко подруге и помахала рукой, ловя смешки сидящих на ките. Наконец-то теперь всем весело, всем, кроме Вивьен. Ее лицо было испуганным, в нем читалось непонятное мне отчаяние. В чем дело?       Я хотела спросить, что с ней случилось, почему она не рада мне?       Но слова вышли другие:       — Вивьен, ты ведь любишь Фирмина все еще? А то я не знала, наверняка, когда сказала ему…       — Что ты… — ее лицо побледнело, будто из него выкачали всю кровь, рыжие волосы, которые она так усердно выпрямляла для вечеринки уже начали слегка виться. Я представила, как их вытянули по струнке и заставили стоять несколько часов, потом какой-нибудь один волосок решил устроить диверсию и подговорил к бунду остальных. Их становилось все больше и больше, силы ополчения росли, и вот уже кончики ее рыжих волос превратились в легкие волны. Будет интересно понаблюдать, к концу вечеринки, обретут ли ее волосы свободу.       Я так сосредоточилась на этой, определенно, важной мысли, что не заметила, как Рене тыкает меня в ребра:       — Сиди молча, Коралина, иначе пожалеешь, — я лишь отмахнулась и развернулась к своей настоящей подруге на этот вечер, Сибилле, с которой мы так звонко смеялись вместе. Староста уже встала и положила на центр стола пустую бутылку из-под виски— откуда я знала, что это именно виски— и крутанула ее изо всех сил.       Правил я не знала, но, кажется, нужно выбирать правду или действие. Звучит очень просто и весело.       Стекляшка звенела о поверхность стола, вращаясь, и остановилась нарочито медленно. Горлышко — на Кэрол, донышко — на Хуберта.       Парень ехидно улыбнулся и спросил:       — Правда или действие?       — Правда.       — Хм… Какой у тебя фетиш в постели?       Кэрол почему-то покраснела, а я подумала, как бы ответила я. Мне определенно понравилось, если бы у моей кровати были колеса.       Как-то в детстве я попала в больницу, и меня катили по коридору сразу несколько человек, очень быстро. Это весело. Мне нравится скорость.       Но Кэрол ответила совсем неожиданно, и мне подумалось, что она просто не поняла вопрос, и все промолчали, чтобы ее не смущать. Я тоже промолчала, потому что воспитанная.       — Мне нравится по-собачьи…       Хуберт хмыкнул и позволил покрасневшей до ушей девушке крутить бутылку.       Горлышко — на меня, донышко — на Сибиллу.       — Правда или действие, Коралина? — лукаво спросила староста, и я задумалась.       Вставать с кита очень не хотелось, поэтому ответ был очевиден.       — Правда.       — Ты ведешь личный дневник?       Я нахмурилась, откуда она узнала. Вот же я глупая. Она не знает, поэтому и спрашивает, но поскольку мы с ней подруги на сегодня, я могу с ней поделиться.       — Да, веду. Пишу там свои маленькие секретики и… — Рене незаметно ущипнула меня за ногу, заставив меня заткнуться. Да что ей нужно от меня? Может ей нравится делать кому-то больно?       — Очень занимательно, — промурчала Сибилла, а я рассмеялась. Какая же она замечательная и дружелюбная. — Крути бутылочку, Коралина.       Я нагнулась и коснулась пальцами бутылки, прохладное стекло быстро завертелось, и я довольно наблюдала за этим движением. Интересно, если бутылка не остановится, мы будем сидеть здесь вечно? Будет здорово, потому что нам придется остаться подругами с Сибиллой навсегда.       Горлышко — на Вивьен, донышко — на незнакомого мне парня в белой рубашке.       — Правда или действие?       — Правда, — глухо отозвалась подруга, почему-то не отводя от меня пристального взгляда. Похоже, они с Рене сегодня заодно.       — С кем был твой первый поцелуй?       Я затаила дыхание, потому что не знала наверняка. Хорошо, что это вопрос не достался мне, потому что с Томасом никто не знаком, а еще это было бы ложью. Настоящий первый поцелуй случился с Ваастом… Вааст.       Я, словно что-то должна была сделать, но, хоть убей, не могла вспомнить что.       Толпа все также двигалась под музыку, стробоскоп выхватывал из этой людской массы поднятые руки, восторженные лица и сплетения тел. Они, словно живая изгородь, отделяли наш островок с китом от внешнего мира, мира, где остались все мои переживания, тревоги и страхи.       — С Фирмином, — все присутствующие загудели, а я довольно закивала.       Точно любит. Значит я не соврала ему… Фирмин. Точно, я должна ему написать, вот только что? Я посмотрела на руку-телефон и не обнаружила его в ладони. Черт, где же смартфон?       — Предлагаю усложнить игру. За каждый выбор правды — выпиваем, — воскликнула Сибилла, а я захлопала в ладоши. Пить хотелось действительно сильно, а жадина-Хуберт отсел от меня подальше, чтобы не делиться своим коктейлем.       Горлышко — снова на Вивьен, донышко — на Сибиллу.       — Правда или действие?       — Правда.       — Все пьем. Вив, что выберешь, простить измену или самой изменить?       Хоть я и не совсем понимала атмосферу, однако воздух будто резко стал напряженным, и даже поток моих радостных мыслей приостановил свое течение, сосредоточившись на побледневшем лице Вивьен. Все присутствующие сделали глотки из своих стаканов, и даже мне налили алкоголь в свой собственный бокал. Невидимая рука в сером, как из «Семейки Адамс», хотела бы и я себе такую же.       — Нужно выбрать что-то одно? — тихо спросила Вивьен, а мне почему-то стало ее жалко. Сибилла задает слишком сложные вопросы, лучше бы тоже спросила ее про дневник.       — Ты уже выбрала один раз, разве нет? — Вивьен молча осушила стакан и встала, явно вознамерившись уйти, однако холодное «Сядь» от Сибиллы пригвоздило ее обратно к дивану. Ну точно, Красная королева, по-моему ее голова даже увеличилась в размерах.       Вивьен молча крутанула бутылку. Ей, определенно, невесело.       Горлышко — на меня, донышко — на девушку, которая сидела ближе всего к Сибилле.       — Правда или действие?       Мне все еще не хотелось вставать и очень хотелось пить.       — Правда, — я отпила из бокала приличный глоток и выслушала вопрос:       — Тебе когда-нибудь нравились мужчины значительно старше тебя?       Мой отец. Но я уже стала понимать, что вопросы непростые, а с подвохом. И мне нужно дать какой-то другой ответ, но в голову, как назло, ничего не приходило, кроме одного мужчины. Но девушка, которая меня спрашивала, не была Сибиллой, и с ней мы не дружили, чтобы лишний раз откровенничать.       Внезапно до меня донесся недовольный гул, он, словно волна, он поднимался и нарастал, рискуя накрыть с головой. Я вытянула голову и вгляделась в толпу, все остальные, сидящие на диване последовали моему примеру. Гости на танцполе то и дело возмущенно вскрикивали, матерились, бросая злобные взгляды на вышедшего к нам Вааста.       Я поежилась, когда его разъяренный взгляд коснулся моего лица. Парень оделся явно не для вечеринки, серая свободная футболка, спортивные штаны и кроссовки. Может над ним решили подшутить и отправили приглашение без оповещения, что нужен черно-белый дресс-код. Я заметила, что лицо Вааста начинает съезжать слегка в сторону, и моргнула, удивляясь тому, насколько его коже неприятно терпеть на себе это злобное выражение.       Наверное, он и правда расстроился из-за неподходящей одежды, и вот сейчас он откроет рот и оповестит всех о том, какие они козлы, что так его надули.       Сибилла первая подала голос:       — Лоран, какими судьбами… — ее тон звучал вежливо, все-таки я умею выбирать друзей. — Ты же знаешь, что ты здесь нежеланный гость. Что тебя сюда привело?       — Я пришел, чтобы забрать свою девушку. Ей пора домой. Ого, вот оно как. Не хотела бы я оказаться на месте его девушки, потому что, кажется, ей не поздоровится. Я сделала еще глоток из бокала, даже не понимая, что пью, и улыбка против воли расползалась на моем лице, как стрелка на капроновых колготках.       — Но Коралине очень весело, как видишь, будет очень некрасиво с твоей стороны прервать ее веселье, — какая же Сибилла все-таки милая. Стоп. А причем тут я?       — Как жаль, что мне плевать. Пойдем, Коралина, — я заозиралась по сторонам, как будто здесь мог быть кто-то другой с таким же именем, и посмотрела на Вааста еще раз.       Он злился, нет, он пылал, я буквально ощущала волны негативной энергии, исходящей от него. Она чернильными жгутами впивались в кожу моего лица, что я поморщилась.       — Видишь, Вааст, она не хочет уходить. Но, кажется, я придумала альтернативу, хоть ты и не «игрок», не составишь нам компанию? Тогда можешь забрать ее, как мы закончим.       Идея Сибиллы была потрясающая, и хоть я совершенно не понимала, почему он должен меня забрать, сыграть с Ваастом очень хотелось, у него определенно очень много секретов. Я подвинулась ближе к Хуберту, почему-то испытывая странное желание погреться, кто-то открыл окно и холодный ветер обдувал кожу. Одноклассник странно взглянул на меня и приобнял за плечи, слегка ухмыляясь. Сегодня все очень добры ко мне.       — Конечно, Сибилла. Ты очень гостеприимна, только можно мне наедине поговорить со своей девушкой, — ну вот, теперь Вааст тоже подобрел, только почему-то все еще не улыбался, и куда все-таки пропала его девушка. Но мне было слишком хорошо, чтобы об этом долго думать. Рука Хуберта приятно согревала плечо, мягкий кит-диван обнимал меня сзади, а в голове искрилось выпитое шампанское. Или что-то покрепче?       — Ну разумеется, возвращайтесь поскорее, иначе пропустите все веселье.       Внезапно тепло на плече от руки Хуберта пропало и сменилось на холодное касание Вааста: он буквально схватил меня и вытащил с середины дивана, утаскивая сквозь снующую толпу.       Танцевавших стало в два раза меньше, теперь все разбрелись по гостиной и выпивали. Мы идем искать его девушку? В целом, я не против помочь ему в поисках, лишь бы он не злился. Когда Вааст улыбался его лицо преображалось, и он становился очень хорош собой. Как греческий бог, ну или по крайней мере полубог.       Парень завел меня в комнату, где вкусно пахло свежими простынями и кондиционером для белья. В богатых домах были прачечные, я такие видела только в фильмах. Дверца стиральной машины была очень похожа на иллюминаторы в самолетах. Интересно, каким окружающий мир видится изнутри, особенно наполненный водой?       Я сдерживала улыбку, так как Вааст явно не разделял моего веселья, и решила перейти к делу:       — Будем открывать каждое окошко по очереди? Я начну справа.       — Что ты несешь?       — Ну, чтобы найти твою девушку… — я скромно опустила глаза, чувствуя какой-то нестерпимый жар от мысли, что мы здесь совершенно одни.       Вааст подошел ко мне вплотную, схватил мой подбородок и поднял лицо на свет от ряда лампочек, встроенных в потолок.       — Боже… Да ты вмазанная. Где твой телефон? Я звонил тебе, черт возьми, сотню раз.       — Он врос в мою руку, но потом отвалился сам, я не знаю где. Может быть остался на ките.       Вааст закатил глаза, обхватил мои плечи и сильно встряхнул, так что я не устояла на ногах и уткнулась ему лицом в футболку, вдыхая носом лавандовый запах. От него пахло еще лучше, чем в этой комнате, как будто я шагнула в сказку или в плотное цветочное облако.       Мне стало так уютно, что я обхватила руками парня и зашептала:       — Я так рада, что ты пришел. Мне так хорошо и спокойно. Надеюсь, ты найдешь свою девушку.       — Я пришел за тобой, полторашка. Тебя кто-нибудь трогал, кто тебе дал наркотики?       Лавандовый мирок треснул, и я вспомнила то, что случилось в комнате. Мысли все еще тяжело было собрать кучу, и я находилась в такой теплой и воздушной прострации, что понадобилось усилие, чтобы вспомнить и осознать:       — Да, кажется, надо мной хотели надругаться, но Рене спасла меня и подружила с Сибиллой. Теперь мы с ней лучшие подруги, потому что смеялись…       — Остановись, Коралина. Действие наркотика пройдет через пару часов, давай поедем домой и ты хорошенько отоспишься. А завтра поговорим, хорошо?       Его голос стал мягким, будто он говорил с несмышленым ребенком, но я знала этот тон. Таким говорят взрослые, когда хотят показать свой авторитет и статус, поэтому, даже не видя ничего такого в том, чтобы покинуть вечеринку, мне захотелось воспротивиться.       — Я не уйду никуда, Вааст. Это невежливо. Сибилла пригласила нас поиграть, а поскольку мы подруги — обидишь ее, обидишь — меня.       — Ты несешь чушь, Коралина, и завтра осознаешь, какую.       Я отстранилась от парня, но все еще обнимала его руками за торс, чувствуя пальцами крепкие мышцы спины.       Он строго смотрел на меня сверху вниз, а я вдруг покраснела: с опозданием до меня дошли слова, что он пришел за мной. Что назвал своей девушкой. Не помню, чтобы давала согласие на это, но сейчас он мне казался нереально привлекательным. Сексуально привлекательным.       И слова, будь они неладны, сами лились из моего рта:       — Ты вкусно пахнешь.       — Правда? — Вааст изогнул бровь, явно забавляясь, но я рада была его улыбке.       — Мне хочется чего-то, связанного с тобой, но я не знаю чего. Нестерпимо хочется, у меня между ног очень горячо, — я сказала и ужаснулась, непослушные буквы сложились не в те слова, а «не те» слова — в непристойные предложения.       Вааст удивился этому не меньше меня, и я ощутила, как напряглись его мышцы под моими ладонями.       — Было бы неправильно снова пользоваться тобой… — ответил он, но голос одноклассника прозвучал хрипло, а зеленые глаза молили буквально об обратном.       — А когда ты поступал правильно?..       Я не успела договорить, как он подхватил меня под ягодицы, посадил на одну из стиральных машин, вклиниваюсь телом между разведенных ног. Его язык настойчиво толкнулся между моих сомкнутых губ, я не успела даже ни о чем подумать, как ответила на поцелуй. Прижимаясь к его груди, обхватив руками плечи, я позволила своим пальцам изучать его твердые мышцы плеч, бархатистую кожу шеи, а затем запустила их в густые волосы. Наши сердца так часто бились, будто соревновались между собой в бешенной гонке.       Рука Вааста легла мне на поясницу, а по телу прошла дрожь, пульсацией отдавшаяся между бедер. Я почувствовала его возбуждение в тот момент, когда он ладонями обхватил мои ягодицы и притянул к краю стиральной машины, а выпирающий бугор на его штанах одновременно сладко и болезненно впился в нежную кожу паха. Я тихо заскулила, решив, что о смущении и стыде в кой-то веки подумаю завтра.       Наркотическое действие вводило меня в режим безграничного счастья и эйфории, алкоголь и удовольствие от поцелуя затопили разум, что на долгие мгновения я забыла, где я нахожусь и с кем целуюсь. Я обхватила ногами его бедра и бесстыдно терлась об него, не прерывая поцелуя, долгого и жадного.       Вааст первый отстранился с еле слышным стоном, сдерживаясь, судя по опьяненному взгляду, чтобы не наброситься на меня вновь. Я пыталась восстановить дыхание и свела ноги вместе, все еще оставаясь на стиральной машинке. На черных штанах Вааста, в месте, где я прижималась к нему, виднелся влажный след моего возбуждения.       — Черт тебя побери, Коралина…       — Я могу застирать… Или мы можем избавиться от них окончательно… — я была разочарована, мне было так горячо, везде, особенно в голове. Мысли так или иначе сводились к одному, к парню, поцелуй с которым привел меня в неподдельный восторг и экстаз.       — Да я не про это… Ты… — он дышал с трудом, отойдя от меня на добрых два метра, как будто я могла расплавить его, как огонь восковую свечу. — Ты невыносима.       — Я не понимаю, что это значит. Я сделала что-то не так? — я обиженно поджала губы и спрыгнула со стиральной машины, наблюдая, как Вааст взял первое попавшееся полотенце из стопки на этажерке и оттирал влажное пятно. У него все еще был стояк. И почему-то эта мысль мне приносила уйму самодовольства и удовлетворения.       — Нет. Ты делаешь все так. Слишком так… — пробормотал он и взглянул на циферблат часов, отбрасывая полотенце в корзину для белья. — Домой?       Без близости Вааста стало прохладно, и туман в голове будто слегка рассеялся. Это разумно. К тому же, в машине мы можем продолжить.       — Да, только найду свой телефон, возможно, я оставила его на диване.       — Не думал, что такие вещи действуют на тебя отрезвляюще.       О, нет, кажется, до трезвости еще было далеко. Я это поняла, когда сделала шаг и меня резко повело вправо, а мой грязный рот решил окончательно угробить мою репутацию целомудрия на корню:       — Нет, просто я рассчитываю на продолжение в машине, Вааст.       Его лицо надо было видеть, и я захохотала, ковыляя к двери и радуясь, что на мне кеды, а не какие-нибудь десятисантиметровые шпильки. Надеюсь, ребятам на диване было также весело, как и мне.       — Не хочу тебя разочаровывать, но я приехал на мотоцикле, полторашка.       — Оу. Тогда мы остаемся, — неожиданный приступ веселья от собственной шутки снова накрыл меня, и мой громкий смех уже раздался в зале, поглощенный дискотечной музыкой и низкими басами.       Когда мы вышли к ребятам, то я ощутила, что они заметно напились. Рене тыкала Хуберта в бок, стучала его по коленке и заливисто смеялась. Сибилла скинула туфли на высоченном каблуке и устроилась в кресле с ногами, игриво улыбаясь. В пересадке на диване также произошли некоторые рокировки, ребята уже сидели парочками, а кто-то расположился прямо на ковре у камина.       Лишь одно лицо оставалось мертвенно бледным и безучастно серьезным. Вивьен. Не участвуя в общем веселье, она застыла на краю кушетки и сидела, выпрямившись по струнке, будто в ожидании чего-то.       — А, вот вы где, — ко мне подскочила Рене, улыбаясь во все тридцать два и обдавая мое лицо шлейфом духов и мартини. — А мы все еще играем в игру, правда правила поменялись. Теперь это действие или действие, а то алкоголь подходит к концу. Я, кстати, нашла твой телефон, он завалился между подушек, — она вложила мне в руку айфон и навалилась на меня, затопляя мое ухо горячим шепотом. — Я смотрю вы время зря не теряли, твои губы все распухли, а глаза горят.       — Мы уже уходим, — с сожалением проговорила я, игнорируя ее неубедительный протест, и поймала одобрительный взгляд Вааста, который ждал в стороне. Эх, пропускаю самое веселье.       Тут я разблокировала экран телефона и по инерции проверила входящие уведомления, застыв. Несколько звонков от Фирмина. И сообщение: «Убирайся оттуда. Мой источник сообщил, что часть ее наказания — это ты.» В голове что-то громко заскрежетало и встало на место. Я совершенно забыла, зачем я здесь. Как я могла забыть...       — Хотя…знаешь, Рене, я передумала. Я остаюсь.