Вечная пропасть

      Наверное, в моем возрасте большинство подростков уже слышали эти слова, и не раз. Были они искренними, или сказанными в порыве страсти, или спутанными с первой влюбленностью, но так или иначе я замерла, приняв эти заветные три слова в немом молчании. А потом тишину рекреации разрезал пронзительный звонок на занятие. Я плохо помню, что сказала Ваасту, но тут же развернулась и ринулась в толпу одноклассников, желая скрыть свое смятение и потрясение. Парень лишь молча сжал губы в тонкую полоску, но в зелени глаз проскользнуло что-то очень похожее на боль.       Я крепко обнимала двумя руками рюкзак со спрятанным в нем дневником, а мысли просто беспорядочно метались в моей голове. Я ведь подозревала, что с ним творится что-то странное, но услышать признание в любви было настолько неожиданно, что я все еще верила, что это просто глупый розыгрыш.       «У Вааста нет девушек, Коралина, только игрушки», — вспомнила я слова Рене. Словно пролистнув страницы книги, я перебрала в воспоминаниях всё наше начало знакомства: его омерзительные шутки, наглые касания, унизительную игру в "хозяина" и "собачку". Я закрыла на это все глаза, потому что думала, что мы просто используем друг друга, что нас не связывает ничего, кроме моей тайны в дневнике. Но это уже давно не так.       Как я могла забыть про то, что он сделал? Сколько дискомфорта и издевательств я вынесла? Он…он ушел бы тогда, там, на парковке, зная, что Арман посадит меня в машину и… А теперь он смеет говорить мне, что любит меня?!       От злости глаза заволокло красной пеленой, и я резко остановилась в проходе, из-за чего Фирмин, шедший за мной, наткнулся на мою спину.       Он удивленно вытащил наушник из уха и приподнял бровь:       — Фирмин, я подсяду к тебе?       — Мне все равно, — бросил он в ответ и обошел ряд, занимая свое привычное место за предпоследней партой в среднем ряду.       — Отлично, — прошептала я, и уселась рядом с одноклассником. Я ощущала, как Вааст буравит взглядом мое лицо, проходя мимо нашей парты. Ощущала, как начинает полыхать мой затылок. Ощущала, как неправильно все, что сейчас происходит, но он все еще нужен мне. Нужен, чтобы лишиться невинности. Нужен, чтобы избавиться от змеиного клубка в подполье лицея. Нужен, чтобы забыть Реймонда?.. Если еще в первых двух вещах, хоть и с горечью, я готова была признаться самой себе, то в последней…это было бы низко и эгоистично. А заслуживал ли Вааст такого отношения, решать было не мне.       — Дорогие ученики, — мадам Гудро, учительница биологии с кожей темно-оливкового цвета и неизменным бантом под шеей, который каждый день менялся в тон ее сумочке, наклонилась над ноутбуком, раскрывая на интерактивной доске презентацию, — Согласно учебному плану, я буду проводить занятие из курса сексуальной грамотности.       Класс одобрительно зашумел, по рядам прошлись смешки, а учительница недовольно покачала головой:       — Ничего не поменялось с пятого класса, когда мы проходили «пестики и тычинки», а вы ведь уже все взрослые и осведомленные люди.       — Не все, — выкрикнул со второй парты Хуберт, и по аудитории прошелся уже откровенный и глумливый смех. Пару голов передо мной обернулись с унизительными улыбками, отчего мне захотелось зажмуриться, но я лишь, не моргая, смотрела перед собой и радовалась, что не села рядом с Ваастом. Лучше уж буду ощущать его жгучий взгляд спиной, чем увижу хоть каплю веселья в его глазах. Подавив желание, хотя бы на секунду, обернуться и узнать, какое у него выражение лица, я сцепила зубы покрепче и продолжила слушать мадам Гудро.       — В прошлом году мы обсуждали сексуальность с точки зрения истории и общественных установок, и вы даже готовили реферат на тему венерических заболеваний, и этот год не будет исключением. Я жду, что до вас дойдет, что это точно такой же курс, как и любой другой, — женщина наклонилась и переключила мышкой слайд, — Пока вы еще окончательно не растеряли всю концентрацию, предлагаю сразу взять темы для доклада. Работать будете в паре. Я сейчас зачитаю проблематики. Кто первый поднимает руку, того и тема, только сразу называйте, с кем будете выступать. На сбор материала и подготовку даю Вам неделю, то есть к следующему четвергу.       — Нежелательная беременность.       Пара рук взметнулась за первой партой, и мадам Гудро записала учеников в таблицу.       — Сексистские стереотипы.       — Суррогатное материнство.       — Гормоны пубертатного периода.       — Бесплодие.       — Половая самоидентификация.       Ученики то и дело охотно поднимали руки, стараясь забрать себе тему поинтереснее, а я сидела, как истукан, не в силах пошевелиться. Боялась, что меня снова выставят на посмешище, неправильно трактуя мой выбор.       — Биологические основы удовольствия.       Пару человек передо мной взметнули ладони, но учительница смотрела куда-то за мою спину.       — Вааст. С кем будешь работать?       — Леклерк, — услышала я серьезный голос парня сзади, и уже не могла сдерживаться. Резко развернув голову, я встретилась с ним взглядами, и этот мерзавец очаровательно улыбнулся, подмигивая мне.       Класс снова начал активно перешептываться и откровенно веселиться.       Учительница постучала по столу ручкой, и веселые шепотки стихли.       — Записала.       Закончив распределять рефераты, мадам Гудро переключила слайд на яркий заголовок, от которого хотелось завыть в голос. «Современные методы контрацепции.»       — Итак, ребята, какие методы предохранения Вы знаете?       — Отсутствие секса, — выкрикнул Хуберт, на что класс одобрительно загоготал, а учительница лишь снисходительно улыбнулась. Надо отдать ей должное, при всем невежестве моих одноклассников, она проявляла достойную выдержку и терпение.       — Самый действенный метод, Хуберт, с этим не поспоришь. Еще?       — Барьерная контрацепция, — подняла руку Рене.       — Молодец. Еще?       — Внутриматочные спирали, — тихо сказала одноклассница, Ирен, с длинной, падающей на глаза челкой.       — Хорошо. Еще?       — Презервативы, женские и мужские, диафрагмы, химические методы, температурный метод, календарный, прерванный половой акт, гормональная контрацепция, — выдал знакомый голос с задней парты, а я восхитилось как спокойно и уверенно он звучал.       — Очень хорошо, Вааст, — учительница с удовлетворенным лицом переключила слайд и принялась разъяснять про каждый метод более подробно, а успокоившийся класс наконец обратился в слух и даже начал конспектировать лекцию.       За десять минут до конца урока, мадам Гудро посмотрела на часы и как-то обреченно пробормотала:       — Будь неладна эта измененная программа мед.просвещения. Так, ребята, — учительница хлопнула в ладоши, привлекая рассеянное внимание класса, — практика.       Макушка у женщины скрылась за кафедрой, и на столе появился крупный, фаллический предмет на прорезиненной подставке, на что класс надулся и лопнул от смеха, словно перекачанный воздухом мыльный пузырь, что бедной учительнице пришлось перекрикивать всеобщий смех.       — Хоть презервативы имеют и среднюю эффективность защиты от нежелательной беременности, однако являются все еще самым распространенным методом контрацепции. Тише, класс… Поэтому сегодня кто-то один покажет нам, как надевать его на мужской орган. Да тихо, господи… — Прикрикнула учительница, и в этот мимолетный момент тишины раздался голос Сибиллы.       — Мадам Гудро, мисс Леклерк пропустила весь курс, думаю, будет справедливо, если она немного подтянет свои знания.       Я была без понятия, почему учительница биологии прислушалась к сомнительному аргументу старосты класса, однако, к своему ужасу, я все же услышала:       — Мисс Леклерк, прошу, к доске. Не бойтесь, он не кусается, — женщина улыбалась по-доброму, не подозревая, что только что скормила моим одноклассникам жирную наживку в виде бесконечного глумления и насмешек.       Фирмин с едва скрываемым сожалением посмотрел в мою сторону, как бы говоря «Не завидую тебе, подруга».       Я встала и на заметно ослабевших ногах поплелась к кафедре, сгорбив плечи и желая провалиться сквозь землю.       В школах, в которых я училась, тоже были уроки полового воспитания, хоть и протекали они на более общие темы, и практик надевания резинок на фаллос у нас уж точно не было. Я встала лицом к классу, а перед глазами маячил приклеенный к столу пенис из резины или силикона, если честно рассматривать его не особо хотелось.       Мадам Гудро ободряюще коснулась моего плеча и положила рядом квадратик алюминиевой фольги:       — В этом нет ничего страшного, Коралина. У тебя все получится, а я помогу. Не обращай внимание на этих дураков.       Я боясь смотреть в аудиторию, дрожащими пальцами взяла холодную упаковку, надорвала ее и двумя пальцами осторожно вытащила сложенный в латексное кольцо презерватив.       Мадам Гудро активно закивала и придвинула фаллический символ ко мне, озвучивая в класс то, что заставило мои уши запылать:       — Презерватив следует надевать на уже эрегированный член, до начала полового акта. Ты знаешь, что такое эрегированный?       Я вымученно кивнула, а Хуберт громко хохотнул и выдал:       — Я не знаю, что такое эрегированный. Покажи нам, Коралина, — он сделал пару движений рукой, имитирующих мужскую мастурбацию, а я оскалилась:       — Это чистосердечное признание в импотенции, Хуберт?       Класс разразился смехом, а Рене запрокинула голову и хохотала громче всех, хлопая обиженного брата по спине.       — Тише, класс, — мадам Гудро снова принялась стучать по столу, отчего резиновый фаллос затрясся перед моим лицом, погружая аудиторию в новую волну смеха. Я даже улыбнулась и слегка расслабилась, чувствуя, что хоть и ненадолго но отвоевала свою гордость, — У нас итак мало времени, ребята.       — Быстрее надевай, Коралина, а то сейчас упадет, — выкрикнул кто-то с третьего ряда, а мадам Гудро уже не на шутку взвыла, повышая голос, потонувший в гоготе учащихся:       — Итак, продолжим. Необходимо оттянуть крайнюю плоть, — она выжидающе уставилась на меня, и я робко обхватила силиконовый ствол, желая поскорее закончить эти мучения.       — Хорошо, теперь зажми кончик презерватива двумя пальцами и надень его на головку. В резервуаре не должно оставаться воздуха, так как это может привести к разрыву презерватива во время секса.       Я сделала, как она сказала, нажимая трясущимися кончиками пальцев на резервуар и приставляя латексное кольцо к головке.       — Умница, — сказала мадам Гудро, а усмехающийся гул заставил мои щеки полыхать, и все чего мне хотелось сейчас — просто выбежать из аудитории. Внезапно, я испытала острую потребность увидеть одно единственное лицо. Я несмело подняла взгляд к задним партам, и ощутила что-то новое, пугающее и волнующее одновременно.       Среди скользких улыбок и взглядов одноклассников, лицо Вааста было абсолютно серьезным, с плотно сжатыми губами и напряжением во всем теле. Он смотрел на меня сосредоточенно и как-то пронизывающе, что я на секунду забыла, что в кабинете находится кто-то помимо нас.       — Коралина, дальше начни разворачивать презерватив на всю длину пениса, — я завороженно послушалась, и мои пальцы заскользили по стволу вниз, а взгляд впился в пронзительную зелень глаз Вааста. Я буквально увидела, как парень совсем чуть-чуть приоткрыл рот, а я перестала слышать все вокруг, ощущая лишь два биения сердца.       Откуда-то издалека раздался голос мадам Гудро:       — Хорошо, Коралина. Презерватив должен разворачиваться легко, если этого не происходит, значит Вы, ребята, надели его не той стороной. Снять его нужно сразу после…       Раздавшийся в дверь короткий стук, стал для меня похоронным маршем, потому что в класс вошел мистер Реймонд и тут же в кратковременном смятении уставился на меня. Точнее на мою руку, все еще сжимающую фаллос. Мужской атрибут будто обжег меня огнем, и я тут же отдернула ладонь, пряча за спину. Если класс и хотел в очередной раз посмеяться надо мной, то не осмелился сделать это при классном руководителе.       — Извините, что прерываю Ваши…кхм…практические занятия, мадам Гудро.       Женщина ничуть не смутилась и расплылась в улыбке, поправляя съехавший от попыток угомонить одноклассников бант:       — Мы уже закончили, месье Реймонд. Коралина, ты большая умница, у тебя все отлично получилось с первого раза. Можешь сесть.       Я ошарашенно поспешила занять свое место, уже вся пылая от приумножившегося после появления учителя стыда. Фраза мадам Гудро была безобидной, но для меня это звучало, словно «Так держать, Коралина, тебя ждет великое будущее на поприще плотских утех.» Фирмин одарил меня каким-то странным взглядом с примесью уважения и сочувствия, оглянуться на Вааста я побоялась, будучи не готова снова испытать ту странную химию между нами.       — У меня есть важное сообщение для тех, кто еще не успел ознакомиться с информацией на стенде первого этажа, — начал Реймонд, медленно окидывая взглядом учащихся, — 7 декабря три человека из шахматного клуба будут представлять наш лицей на городских соревнованиях «Белая ладья». Пятнадцатого ноября я озвучу трех претендентов, и мы начнем плотное подготовление к турниру, поэтому с середины этого месяца и до седьмого декабря включительно шахматный клуб приостановит свою работу для всех остальных, — я затаила дыхание, а в сердце теплилась надежда, что он не забыл про наш уговор, — мисс Леклерк, просьба заглянуть в мой кабинет на большой перемене. На этом у меня все. Высокий мужчина кивнул мадам Гудро, бросил быстрый взгляд на фаллос и вышел из кабинета, я могла поклясться, что он улыбался.       Звонок на перерыв заставил меня рысью покинуть класс одной из первых, будто я пыталась убежать от публичного унижения, которому подверглась. На следующих двух уроках, я все также отсаживалась от Вааста, а тот, в свою очередь, даже не пытался ко мне подойти и заговорить.       Что, черт возьми, с тобой не так, Коралина? Тебе впервые признались любви, и будучи отвергнутой Томасом в четвертом классе, ты, как никто другой, должна была знать, как это больно и несправедливо. Взяв телефон в руки, я набрала сообщение, затем стёрла и отложила айфон на дальний угол парты, нерешительно поглядывая на экран, пока учитель французского языка зачитывал нам темы для выпускных сочинений.       Внезапно, прямо передо мной упал скомканный клочок бумаги. Мы что, в первом классе? Я развернула ее и узнала почерк Вааста, дрожащий и неровный: «Буду ждать тебя после уроков там, где всё началось. Дай мне, черт возьми, шанс все объяснить.» Я зажала записку в кулаке и с бьющимся сердцем засунула в карман пиджака, ощущая неясный трепет от предстоящего диалога.       На перерыв к классному руководителю пришлось идти в спешке, потому что учитель французского долго не мог найти подготовленные для нас методички для домашнего ознакомления и задержал после звонка на пять минут. В кабинет я не постучалась, потому что меня и так, очевидно, ждали, и, открыв дверь, была сбита с толку, когда увидела прямо у стола мистера Реймонда светловолосую девушку.       Она оперлась руками о столешницу широко расставив пальцы и сильно нахмурилась, оглядывая меня. Я явно прервала какой-то напряженный диалог. Волосы незнакомки были чуть светлее моих, с потрясающим медным отливом, большие глаза цветом напоминали холодную сталь, да и в целом фигурой и лицом она была похожа на меня. Единственное, что разнилось в очевидном сходстве — это рост. Длина и стройность ее ног заставила бы закомплексовать даже профессиональную модель.       Девушка отошла от стола, за которым сидел мистер Реймонд с непроницаемым выражением лица, и поравнявшись со мной, холодно бросила учителю через плечо, прежде чем выйти за дверь:       — Мы еще не закончили, — я отметила, что на ней не было школьной формы.       Когда дверь хлопнула, а немой вопрос в моих глазах начал потрескивать напряжением, мистер Реймонд выдохнул и встал из-за стола, что мне пришлось задрать голову:       — Извини меня, Коралина, я не ждал визита, так бы не лишил тебя обеда и перенес бы разговор на завтра, — на его обыденно бесстрастном лице нельзя было прочесть ни единой эмоции, что с каждым разом глядя в эти холодные глаза цвета обсидиана, я не была уверена, что он вообще способен на чувства. Что в нем нашла моя мать? Ей всегда нравились весельчаки, по типу Жана… И что, тем более, нашла в нем я?..       — Тогда с Вас обед, мистер Реймонд, — зачем-то сказала я, надеясь, что он не воспринял это буквально.       — Ужин, — коротко проговорил он, даже не улыбнувшись, и я поняла, что девушка, стремительно покинувшая кабинет, действительно подпортила ему настроение, — Я уже сообщил Марианне, что буду вас ждать у себя в субботу. Я пришлю машину к шести.       Я мысленно отметила, что у меня есть еще два дня, чтобы обдумать план действий.       — Спасибо, что приняли предложение, месье, — ответила я, соответствуя его формальному тону. И зачем я каждый раз пытаюсь разрядить атмосферу своими неуместными шутками?       — Касаемо турнира, я не могу игнорировать тот факт, что ты, возможно, играешь лучше всех участников шахматного клуба. Как и тот факт, что для твоего зачисления в его списки у меня недостаточно полномочий, — я заметно поникла, а блеск надежды в моих глазах померк, — Но есть альтернативный вариант. Неофициальный. Представлять наш лицей на турнире может, кто угодно, хоть человек, который в глаза шахматной доски не видел. Я выберу двух своих сильнейших кандидатов из секции…и тебя тоже внесу в списки на участие.       Я призрачно улыбнулась, до конца не понимая, к чему он ведет, а внутри росло ликование. Мистер Реймонд устало потер переносицу и присел на край стола, отчего его черные брюки натянулись, открывая моему взору крепкие линии мышц ног. Я буквально силой отвела взгляд, ожидая какого-то подвоха от пока что идеального сценария:       — Загвоздка в том, что тебе нужно тренироваться. И при всем уважении, старик Лионель уже не может тебе дать тот уровень, с которым ты столкнешься на турнире. Там лучшие из лучших в юношеской лиге, практикующие шахматисты с высокими разрядами, международники. А наш лицей уже давненько не занимал призовые места. Это твой шанс, Коралина, — он посмотрел мне в глаза, выжидающе, будто хотел, чтобы я испугалась, пошла на попятную, но я лишь коротко кивнула:       — Я готова тренироваться столько, сколько нужно, сэр.       — В этом и суть. Комната шахматной секции открыта только для ее участников, ее содержание оплачивается из карманов их родителей. Я могу тренировать тебя в той же библиотеке, или столовой, но это вызовет ненужные мне вопросы, — слова учителю давались непросто, как будто он сам не был до конца уверен в том, что собирается сказать, и меня это пугало, — Я предлагаю индивидуальные уроки за пределами школы. Там, где мы не вызовем подозрений. Городская библиотека, кофейня, для парка сейчас слишком холодно, но если тебе там будет комфортнее, то пожалуйста. В общем, подумай над этим и как решишь…       — Я согласна, мистер Реймонд, — слова слетели легко. Мне неважно было, где играть, если меня будет учить сам мистер Реймонд, я этот шанс не упущу. Совершенствоваться под кураторством лучшего шахматиста, с которым мне только приходилось сталкиваться, дорогого стоит, даже, несмотря на то, что это означало бы остаться с ним наедине. Особенно, если это означало бы остаться с ним наедине.       — Хорошо, и да, разумеется, об этом никто не должен знать, Коралина. Первое занятие в понедельник в 16:00. Ты выбрала место?       Я раздумывала дольше, чем хотелось бы, и неуверенно произнесла:       — Если нельзя, чтобы нас кто-то увидел, то все общественные места сразу отпадают. Дижон — город маленький. Лучше всего подойдет дом, мой…или Ваш. Маме тоже нельзя об этом говорить?       — Я пока не решил, — честно признал мистер Реймонд, и впервые на его лице отразилась неуверенность, — Я подумаю об этом и сообщу ближе к понедельнику, договорились, Коралина?       Я кивнула и, попрощавшись, вышла из кабинета, незаметно прикладывая руку к быстро стучащему сердцу. Нераскрытые учителю волнение, радость и трепетание будоражащей волной разлились по всему телу, и до конца дня я не могла думать ни о чем другом. Пока не вспомнила, что мне предстоит не менее тяжелый диалог с Ваастом на заднем дворе школы. Там, где всё началось.       Проверив на месте ли дневник, я переоделась в осеннюю куртку с глубокими карманами, и напялив свой старенький берет, который носила еще моя мама в молодости, я вышла через заднюю дверь и увидела Вааста около своего боббера. Парень опирался о сидушку мотоцикла, а ветер трепал его волнистые волосы, отчего на его голове воцарился беспорядок, который шел ему гораздо больше, чем аккуратная укладка. Он выглядел так одиноко, что мое сердце сжалось от тоски, и я подавила порыв обнять его.       Когда я с растущим в груди волнением приблизилась, Вааст не сразу услышал мои шаги из-за сильного ветра и шелеста опадающих листьев, поэтому у меня была пара секунд, чтобы полюбоваться его задумчивым профилем.       Когда он повернул ко мне голову, то я снова ощутила этот взгляд, тяжелый, плавящий, волнующий, что мне захотелось разрушить тишину первой:       — По поводу того, что ты сказал… Это правда?       Вааст рассматривал мое лицо, его рассеченные царапиной губы сжались в линию, брови были сведены в напряжении, а ответ был до смешного прост:       — Да.       — Как давно?       — Видимо, как увидел тебя в этой чертовой анимешной юбке, которая еле прикрывала твою задницу.       Я поморщилась и отвела взгляд к затянутому облаками небу, от утреннего солнца не осталось и следа.       — Если это связано с моей задницей, то прошу, не отнимай больше мое время.       Вааст запустил пятерню в волосы, отчего-то этот жест показался мне таким отчаянным, что уходить расхотелось. Он выдохнул и признался:       — Я не знаю, Коралина, не знаю, черт возьми. Со мной впервые такое. Ты не выходишь из моей головы ни на минуту. Я пытался вести себя отстраненно, пропадал днями, разбивал в руки кровь, будто вместе с этим пытался выбить тебя из моей башки. Я думал, что как только поцелую тебя, все пройдет. Что это просто азарт, но… все стало только хуже…       Вааст не смотрел мне в глаза, очередной порыв ветра донес до меня дурманящий аромат лаванды, а его речь коснулась чего-то очень чувствительного в моей душе.       — Я впервые хочу не владеть кем-то, а быть рядом.       Парень выпрямился и подошел ближе, я буквально ощущала его желание коснуться меня, и мне будто тоже этого хотелось, но если я не спрошу сейчас, то не сделаю этого никогда:       — Вааст…в тот день, когда все началось, если бы я не согласилась на твои условия, ты бы ушел? — мой голос дрогнул, картинка поплыла от непрошенных слез, но я услышала четкое:       — Нет. Тогда я хотел тебя себе, и не отдал бы только из-за эгоизма. Я бы точно также набил бы им ебальники и потребовал бы у тебя выплатить мне долг, — его прямота и искренность, единственное, что я никогда не ставила под сомнение в этом парне, но почему я ожидала услышать что-то другое. Что я хотела услышать?       — Я не смогу тебя за это простить, Вааст. Не сейчас, — одноклассник скривился, и возвел глаза к небу, что я увидела выступающий кадык на шее, и мне захотелось дотронуться до него.       — Я…я виню себя за это, Коралина, каждый день. Но я хочу, чтобы ты знала, я никому не говорил этих слов. Ни разу, — Я верила, но не знала, смогу ли дать ему то, что он хочет взамен.       — Ты можешь получить любую девушку в этой школе. Что если… что если я соглашусь, и ты поймешь, что я всего лишь очередной покорённый трофей, и я тебе больше неинтересна.       На искренность отвечают искренностью, я озвучила то, что крутилось в моей голове с момента его признания.       — Тогда я буду самым глупым мужчиной на свете, который упустил свой шанс быть счастливым, — Вааст пристально смотрел на меня сверху вниз, блуждая глазами по моим скулам, губам, шее, и так по кругу, неторопливо смакуя то, что видит, — А я не идиот, полторашка.       — А если я, пока не понимаю, что чувствую к тебе? — мой голос был тихим, и ветер подхватил мои слова, унося куда-то вдаль, что я даже не была уверена расслышал ли Вааст их. Но он услышал:       — Ты уже чувствуешь, Коралина, просто не понимаешь что. Как и я не понимал, — Вааст сделал еще шаг ко мне и наши тела практически соприкасались, что я ощущала тепло, исходящее от парня. Запах лаванды окутал меня, пробуждая воспоминания о наших поцелуях.       — Дай руку, — голос Вааста стал ниже, а дыхание прерывистым. Я протянула ладонь, и его теплые пальцы объяли ее жаром, мягким и обжигающим одновременно. По телу прошел разряд, а мой пульс участился вдвое, кружа голову, рисуя в воображении что-то яркое и восхитительное.       Парень приложил мою ладонь к своей груди, под его расстегнутой кожаной курткой, под линией твердых мышц билось сердце. Так часто. Так быстро. Так жарко. Прямо как мое собственное.       — Ну так что, полторашка, не дашь ему остановиться? — Вааст улыбнулся одним уголком рта так обольстительно, как умел только он.       Мои ноги онемели, в животе плескались волны возбуждения, легкого и пьянящего, словно самое сладкое вино, оно заполняло хмельным туманом разум, и я не смогла бы разрушить этот момент, даже если бы очень хотела.       Краем сознания я понимала, что подошла к точке невозврата, и все равно кивнула, медленно, но твердо, а затем смущенно убрала руку с горячей груди Вааста, спрашивая:       — И что теперь? Что обычно делают люди, которые встречаются? У меня… ни разу не было парня, — мой голос становился все тише и тише, что конец предложения затерялся за воем ветра, леденящий холод которого я перестала чувствовать совершенно.       — Тебе показать, полторашка?       Я округлила глаза от ужаса и, запинаясь, спросила, почему-то испытывая необъяснимое смущение, которого не было раньше.       — Ты же…ты же не имеешь в виду то…то, что я делала сегодня на биологии.       Парень секунду молчал, потом откинул голову и засмеялся, громко и от души, глядя в небо. Мои губы невольно расплылись в улыбке, от лучей счастья и радости, которые окутывали меня в кокон и уносили от всех проблем прочь. Как бы хотелось растянуть это мгновение катарсиса, остаться в нем подольше.       Когда Вааст успокоился, его выражение лица слегка изменилось, а взгляд потемнел. Я уже знала, что это значит, либо он в немой ярости, либо возбужден.       — У тебя очень ловкие пальцы, полторашка, но я не стану давить, пока ты не будешь к этому готова, — щёки обдало жаром от мысли, что ждать ему придется недолго, — К тому же, помимо секса, есть множество других способов, как мы можем сделать друг другу приятно.       Я выгнала из мыслей разговор с Рене на задворки подсознания, потому что все, что касалось умений Вааста с одной стороны будоражило меня, а с другой — злило. У него было много девушек, неприлично много, и этот вопрос рано или поздно встанет перед нами. Но не сегодня. Не сейчас.       — Например? — прошептала я, а мой взгляд сместился на линию его губ.       Вааста упрашивать два раза не нужно было. Парень, не раздумывая обвил мою талию, наклонился и поцеловал. Я не успела отреагировать, а мой жалкий протест затерялся где-то в его горячем дыхании. Губы Вааста были настойчивыми, а когда его язык скользнул в мой рот, волна жара уплотнилась между ног, что я чуть не застонала в голос. Чтобы хоть как-то заземлиться в этой реальности, я уперлась руками в его грудь, то ли пытаясь вжаться сильнее, то ли пытаясь оттолкнуть. Вааст лишь крепче впечатал меня в свое тело и углубил поцелуй, ладонями сжимая мою талию, двигаясь вверх по позвоночнику, впиваясь в лопатки. Я отрывисто вздохнула от удовольствия, когда его рука легла мне на затылок и зарылась в пышную копну волос, совсем слегка оттягивая голову назад, хотя мне и без того приходилось стоять на носочках.       Парень стал дышать чаще, я с каким-то мучительным наслаждением ощущала его напряженный член в джинсах, упирающийся мне в живот, но меня это совсем не пугало. Я упустила момент, когда мой рассудок перестал принадлежать мне, но потребность это сделать была слишком острой, чтобы игнорировать ее. Кто-то будто управлял моей рукой, непрерывно двигая ее вниз, по четким линиям грудных мышц, по бугристому рельефу пресса, мимо кожаного ремня. Моя ладонь легла на его пах и слегка сжала угадываемую под брюками возбужденную до предела плоть. Устыдившись того, что я делаю, я тут же отдернула руку, и Вааст прервал поцелуй, переместив свои влажные губы к моему уху:       — Что ты там забыла, полторашка? — горячий шёпот расползся россыпью мурашек по шее, спине и уместился в районе поясницы.       — Проверяю, насколько я не в твоем вкусе, — припомнила я Ваасту его же слова.       — Не советую тебе испытывать мое желание. Оно тебе пока что не по зубам.       В голове было так сладко и пусто, что я не хотела возвращаться в трезвое состояние, не понимая, как я могла жить раньше без этой дурманящей потребности в откровенных, горячих ласках, потребности чувствовать, что тебя кто-то любит.       Вааст нехотя отстранился и выругался, выдыхая облачко пара в воздух. На улице заметно похолодало, а я этого даже не заметила.       — Черт. Это невозможно. Ты невозможна, — я стояла в замешательстве. От проникающего под куртку холода, пришлось обхватить себя руками, — Я никого никогда так не хотел.       Я улыбнулась комплименту и спросила:       — Может, у тебя фетиш на девушек, которые не умеют целоваться?       — Если ты плохо целуешься, Коралина, тогда я чертов девственник.       Я облизнула губы, а Вааст показательно отвернулся, бормоча себе под нос ругательства, потом снова окинул меня взглядом, отбрасывая волосы со лба легким движением головы:       — И у тебя действительно ни разу не было молодого человека?       Я помотала головой, не в силах скрыть ехидную улыбку:       — Ага. И ты разобьешь мне сердце, Вааст.       Но парень не улыбнулся, засунул руки в карманы кожаной куртки и произнес с нескрываемой печалью:       — Я почти уверен, что это сделаешь ты, Коралина Леклерк.