Обитель, укрытая в облаках.

Сяо сжимал в объятиях бессознательное тело и стирал с окровавленных губ багровые пятна, повторяя словно мантру: -Живой… живой… Якша впервые за долгие века чувствовал такую всепоглощающую, пьянящую лучше любого вина радость, что океаном топила его в своей пучине, из которой тот не стремился выбираться. Неужели, думал он, неужели хоть кто-то согласился разделить жизнь с таким как я?! Якша смотрел на бледное лицо человека в своих руках, кровь из прокушенной губы смешалась с белилами и слёзами, вместе с шеей его покрывала едва заметная тень вен, по которым прошлась губительная сила. Руки, что с такой силой сжимали его ладонь во время отвратительной самому Якше церемонии, сейчас безвольно опали на землю, куда едва не осело тело теперь уже супруга. Сяо вспомнил, как на первом же ритуале его несостоявшаяся невеста буквально сгорела в мерзком чёрном пламени, как веками приходили прекрасные, словно цветы девушки, кто-то смотрел с презрением, кто-то со страхом, а кто-то со слепым обожанием, их были сотни самых разных ярких лиц, но всем было суждено, если не превратиться в пепел, то опасть безжизненным телом к ногам Якши, под всё более разочаровывающийся с каждым разом взгляд Моракса. Каждый, Бездна, раз Сяо пришлось вести невинных людей на смерть, если как охотник на демонов он понимал, что осквернённые души ему не спасти, то этих чистых, непорочных от скверны он губил сам, пусть и не желая того. Да и не только людей, Адепты, даже сами бессмертные небожительницы не могли противостоять отвратительной силе, они всего-то держались чуть дольше чем смертные девушки, мгновение, не более… Когда после очередной охоты Моракс сообщил ему, что нашёл нового кандидата, Сяо едва удержался, чтобы не взяться за грудки Властелина Камня с мольбой, чтобы тот не заставлял его убивать ещё одного человека, но помешали ужасная усталость, искреннее уважение к Властелину Камня и понимание, что Гео Архонт не желает ему зла, как тот сам неоднократно повторял, а наоборот, банального человеческого счастья. Тогда Сяо хотел лишь взвыть, что какое счастье, а уж тем более человеческое он так жаждет подарить монстру?! Но Якша уже на следующий день наблюдает из дворца за прибывшей делегацией из Иназумы, тогда его удивило, насколько безрассудна или самоуверенна, а может и всё сразу, Электро Архонт. Из охраны она взяла лишь одного юного паренька, пусть по походке сразу видно, что тот сведущ в боевых искусствах, но всё же охраной это от слова совсем не назовёшь, ведь даже на банальную прогулку и то берут больше стражи! Вот Адепта зовут в зал, словно по кругу повторяет Якша маршут до места восседания Властелина Камня, сейчас его оповестят о свадьбе, познакомят с очередной невестой, а потом опять эти выворачивающие душу крики… В зал входит, как тогда подумал Сяо, Адепт, ведь не может смертный обладать таким сиянием, не может идти так, будто облака под ногами струятся, казалось, пройдись это неземное создание по развернувшемуся полю битвы, все солдаты сложат оружие, оборвётся резко звон клинков, лишь бы не потревожить прогулку небожителя. Но Сяо не ощущает от него энергии Адептов или иной силы, разве что яркую, вспыхивающую нетерпеливыми разрядами пурпурную силу Электро элемента, золотые, словно сотканные из солнечных лучей волосы переливаются в закатном свете, глаза — самый дорогой янтарь — не уступают взору Моракса, смотрит, изучает. А Сяо глядит на смертного презрительно, с ненавистью, ведь пусть лучше его осквернённого ненавидят, не смотрят с обожанием и любовью, которой тот не заслуживает. И смертный не подводит, взирает с той же ненавистью, что огнём пожирающим пляшет в янтарных очах, с такой холодной, но обжигающей яростью, будто дай меч и сорвётся в бой, жизнь бьёт неутомимым потоком в них, а Сяо становится ещё более гадостно на душе, такому огню да расти, расти и сжигать препятствия на своём жизненном пути, а Якша сейчас его погасит, будто ветер свечку. И вот они стоят по центру площадки церемониальной, ладонь в руках лежит аккуратно, будто вот-вот сбежит, с горечью усмехнулся Сяо, может этому смертному рассказали, что с ним произойдёт, может его решили так изощрённо казнить? Якша мельком смотрит на чаши медные, каменья в них настолько дорогие, как говорил ему с гордостью Моракс, что город можно купить, пусть и блестят те так холодно и безразлично, пусть и взирают веками на свершающиеся здесь преступление так легко и непринужденно. А Моракс, тем временем связывает их запястья алым полотном, кровавой цепью, что вырваться не даст, а Сяо чувствует едва заметное тёплое прикосновение к чужой коже, вместе с холодным шёлком оно обжигающе горячее, так и хочется льнуть щекой к чужой ладони. А ветер подхватывает широкие концы ленты и тянет за руки, будто говорит тебе «Беги, беги, свободен будь!», и то отстраняется чужая ладонь от запястий, то возвращается вновь, и так легки эти прикосновения, будто бабочка крылом задела, сама того не заметив, но рука столь горяча, что каждый раз взывает табун мурашек по закалённой сражениями коже, так ещё и ветер холодный их смывает, дразниться, чтобы каждый новый раз был уникальный. -Скажи, Адепт Сяо, берёшь ли ты в супруги смертного Итэра? Всё тот же вопрос, Сяо не задумываясь отвечает: -Беру. Просто он знает, что отказаться нельзя, не даст полотно рубиновое, и мысли шальной в голове не допустит. Моракс задаёт тот же вопрос парню, Сяо смотрит на Итэра, так зовут юношу рядом, в глазах так бьётся, словно птица вольная: «Нет, не хочу, я отказываюсь!», Адепт горько усмехается про себя, думает, что смертный начнёт вырываться из алых цепей, взглянет с пылающей ненавистью, словно сжигая вместе с собой, ведь ответ лишь формальность, всё равно начнётся ритуал. Но вдруг раздаётся едва-едва слышимое: -Беру. А у Сяо в груди сердце падает в пустоту, ведь голос такой обречённый и пустой, и течёт его же сила по венам чужим так, что даже сквозь белила видны грязно-чёрные реки, а в руку его вцепляются намертво чужие ладони. Сяо в слепой надежде сжимает в ответ, будто хочет, жаждет забрать себе хоть толику чужой боли. И опадает вдруг чёрное пламя, и слышатся чужие судорожные вздохи, мгновение Сяо колеблется, не верит, а потом кладёт руку на чужую шею, припадает к вздымающейся груди и слышит… Слышит, чувствует как яростно пульсирует венка на шее, как бьётся о грудные рёбра сердце, как пылает жизнь внутри чужого тела. А лицо, а руку опаляет жаркое дыхание и тепло кожи. А Сяо не верит, не верит, что тело под ним живое, не замечает ничего вокруг, только тонет утопает в такой новой, неведомой ему ранее радости, в голом неприкрытом счастье, аккуратно, словно хрусталь, но крепко, боится, что сейчас оно исчезнет, держит одной рукой чужое тело, а другой, что связанна багровым полотном стирает кровавые разводы на лице и чувствует тепло чужого запястья, утыкается слепо в жаркие изгибы чужой шеи и слышит, как быстро-быстро бьётся жилка под тонкой кожей. —Сяо… — тихо окликнул его Моракс. Якша неохотно отрывает голову от шеи, лицо тут же неприятно опаляет холодом ветер, но руками всё так же сжимает чужое тело. —Ему нужен доктор… — Гео Архонт аккуратно снимает руки Адепта с тела юноши, он и сам не верит, что за столько веков ритуал не окончился жертвою, в то же время он смотрит на Якшу и радуется безумно за него, радуется, что теперь угрюмый, вечно нелюдимый Адепт не один. Сяо резко встает и, аккуратно, но крепко сжимая тело, уже супруга, в руках, молча смотрит на Властелина Камня, тот кивает и идёт вместе с ним во дворец…

***

Ветер, мягкий, чуть холодный, что самое то в жаркую, как сейчас, погоду, обводит линии тела, шаловливой рукой пробегаясь по лицу и ладоням, разочарованно пролетая над шёлковым покрывалом. Солнце тёплое, даже обжигающее, неприятно светит прямо в глаза. А проснуться заставляет принёсенный шальным ветерком листик. -Апчхи! Итэр недовольно трёт нос и даже не думает вставать с такой уютной кровати, разве что шторки не помешало бы закрыть, и когда это в дождливой Иназуме стало так жарко, неужели Сёгун в хорошем настроении? Итэр усмехнулся, ну да конечно, скорее Сара начнет вместо тренировок сопливыми любовными романами учитываться, чем Электро Архонт будет в хорошем расположении духа. На лицо падает ещё один листик, и Итэр недовольно приподнимается, сонным взглядом оглядываясь в поисках окна и… -Точно… — вспомнил он, вспомнил, что ни Иназумы, ни Сары, ни Сёгуна рядом нет. Есть лишь чужие земли Ли Юэ, огромный давящий дворец и, и жених… Последнее особо разочаровывало, неприятной вспышкой в памяти всплыли воспоминание минувшего дня, а может и дней, так как Итэр понятия не имел, сколько пролежал тут. По лицу опять скользнули солнечные лучи и едва ощутимо мазнул листком по руке ветер, Итэр осмотрел комнату в поисках окна, та была построена в форме широкого купола, чьи стены мягкого песочного цвета разделялись шестью лакированными балками из красного дерева, из которых шли деревянные перегородки в традиционном стиле Ли Юэ из сложных геометрических узоров. Они повторяли округлую форму стен, разделяя комнату на шесть «отделов», в которых находились изящные шкафы, заполненные разнообразными склянками и горшочками, от них по всему помещению рассеивался неизвестный, но приятный тяжёлый аромат трав, будто стоишь в жаркий день на цветочном лугу. Сам юноша спал на широкой кровати вдоль стены, где она специально выпрямлялась, её изголовье было сделано в стиле комнаты, а кипельно-белые шёлковые простыни были настолько мягкими, что с прикосновением приходило ощущение, будто проводишь рукою по перьям. Над кроватью было широкое круглое окно, ветер беззастенчиво трепал полупрозрачные оранжевые занавески, а мягкие солнечные лучи освещали всю комнату. Поняв, что окно не закрыть, в виде отсутствия ставней, Итэр решил вернуться в тёплый плен одеяла и продолжить спать, зарывшись в перины он уже закрыл глаза, как посреди мирской тишины прошёлся негромкий скрип двери и чьи-то бодрые шаги. В комнату зашёл невысокий парень с приятным, даже солнечным лицом, скорее всего виновата яркая улыбка на светлой коже, с высоким пучком беспросветно-черных волос и спокойно-бирюзового цвета с узором каких-то трав на ткани внизу и по краям рукавов ханьфу. В руках вошедший нёс поднос с какими-то мисками, зайдя внутрь парень довольно ловко, не глядя, закрыл ногою дверь и пошёл к кровати. —Господин Итэр, — радостно сказал он — вижу, вы уже проснулись, как замечательно, мы думали, вы проспите дольше! —А сколько я спал? — приглушенно спросил Итэр из-под одеяла. —Три дня, господин. —Так много? — удивился юноша, выглядывая из тёплого кокона, раньше, даже после самых изнурительных битв с тяжёлыми он спал самое большое — день, этого хватало, чтобы на утро быть бодрым и полным сил, а тут целых трое суток. —Почему же так много? — удивился парень, ставя поднос на тумбочку рядом с кроватью — По нашим расчётам, вы должны были проспать две недели минимум, а ещё лучше месяц! —Так долго? —Ваше тело получило колоссальные повреждения, ему нужно много времени, чтобы оправиться. Но организм оказался очень крепким, уже сейчас разговариваете. Кстати, каково ваше самочувствие? —Нормально. —А вы, вижу, не многословны, — по-доброму усмехнулся парень — хорошо, тогда скажите, нет ли чувства онемения в конечностях, тошноты, головокружение, не болит ли сердце, нет чувства дезориентации в пространстве? —Нет, нет, нет, нет и ещё раз нет. —Прекрасно, просто великолепно! — хлопнул в ладоши парень — это превосходит все наши прогнозы. —Прошу прощения, — сказал Итэр — но как вас зовут? —Я что, не представился? Прошу прощения, это моя оплошность! Моё имя Цю Веньян. —Итэр. — юноша протянул правую руку для совместного пожатия —Рад с вами познакомиться, господин Итэр! — охотно ответил Веньян, сияя тёмными, словно обсидиан глазами. —Без господина, просто Итэр. —Но как я могу?!.. —Считай, я тебе разрешил. —А, конечно, Итэр… Тогда позвольте спросить, были ли у вас ранее перенесены болезни? —Пару раз подхватывал несильную простуду в далеком детстве… — вспоминая, ответил юноша. —Отлично, тогда сколько примерно дней вы были на постельное режиме? —Двое суток. —Прошу прощения — удивился что ил Веньян. —Принял лекарства, ну настойку из мяты, или эсценсия из тычинок пылающего цветка и постельный режим на два дня с тренировочными боями по утрам, а потом в бой. —Что значит в бой?! —Это когда идёшь куда-то в место конфликта… —Нет, нет, нет! — замахал руками Веньян — Извините, я неправильно выразился. Я имел ввиду, что вы почти совсем не отдыхали при простуде? —Ну я спал. —Ага, а сколько часов? —Да как обычно. —Понятно… — парень выглядел обескураженным — А какой образ жизни вы вели? Расскажите один день из вашей повседневной жизни. —Сначала сон, примерно до рассвета, чтобы не пришлось с фонарём идти, потом тренировка до полного восхода, потом еда, обычно каша с мясом и фруктами и молоко, иногда тонизирующий чай, потом медитации и тренировки. Иногда могут вызвать на поле боя, там все по ситуации, если есть ранения то часть времени на обработку, прочистка и перевязка, дальше еда, каша и суп из водорослей с мясом, потом тренировки, бывает работа с документами и так до захода солнца. —И… Это каждый день? —Ну, да, а что такого? —Ничего, просто… Вы не были солдатом? —Как раз таки был, да и сейчас я навыки не растерял. —Понятно… А как вы оцениваете своё состояние в целом? —Думаю, что я здоров, наверняка уже могу держать меч в руках и… —Стоп, стоп, стоп! Какой меч, вы же едва поправились? -Но чувствую я себя хорошо… -Это ещё не признак здоровья, тело часто может обманывать, а потом преподносить неприятный сюрприз. Позвольте я прощупаю ваш пульс? -Ладно. — Итэр протянул руку — О, и, давайте без выканья, я себя неловко чувствую. -Конечно, если вас это стесняет, то я с радостью буду к вам на ты, так подойдёт? — с улыбкой спросил Веньян, кладя пальцы чуть ниже запястья. Итэр молча кивнул. Вскоре парень опустил чужую руку и с улыбкой сообщил: -Поздравляю, ваш организм идёт на поправку стремительно, как горят благовония в храме! Ох, я уже представляю как обрадуется этой новости господин Сяо… Этот садист? Возмутился Итэр, да он последний кого обрадует новость о моем выздоровлени, скорее наоборот! Внезапно дверь резко раскрылась, вошедший так сильно толкнул её, что та с грохотом ударилась об стенку и влетела обратно в чужую руку, Веньян едва не вскочил и резко вместе с Итэром обернулся на вошедшего. В комнату лёгкой, изящной походкой вошла Гань Юй, с первого взгляда она казалась такой умиротворенной, что не поверишь, будто она секунду назад с яростью распахнула дверь, но стоило приглядеться, и становилось видно, как в красивых закатных глазах пылает разъедающая чёрная ненависть, что словно дёгтевое пятно на белоснежной шёлковой ткани. Короткими, но быстрыми шагами Адепт полукровка прошла к кровати Итэра. -Не могли бы вы нас оставить? — холодно спросила, нет, приказала Гань Юй Веньяну, тот, заподозрив неладное, с недоверием в глазах ответил: -Прошу прощение, но я как врач не могу оставлять пациента без присмотра. -Даже если я буду за ним следить? — невинно похлопала глазами кроткой лани Гинь Юй. -Исключений быть не может, к тому же, что-то я не припомню, чтобы у вас имелись необходимые для врача навыки, какая от вас будет польза, если пациенту станет хуже? Ого, подумал Итэр, болея за Веньяна, сразу пошёл в лобовую атаку, не дожидаясь противника. -Неужели, вы настолько плохого обо мне мнения? — возмутилась Гань Юй. Ага, понял Итэр, значит давим на жалость, с одной стороны неплохой приём, но в твоей ситуации отвратительный ход, итак, дальше у нас… -Да, — ответил Веньян, одновременно и удивив и больше заинтересовав юношу — я врач, и я не могу доверять посторонним в деле лечении моего подопечного. -Но если бы вас попросили сказать так Властелину Камня, то вы бы… -Поверьте, ответил бы точно также, хоть вы и работаете столько лет во дворце, но то, что вы не знаете текст врачебной клятвы всех докторов служащих здесь, вызывает подозрения в качестве вашей работы, особенно, когда недавно пребывавшая здесь Кэ Цин знает её. Ого, сначала указал на возраст, что является для многих больной темой, указал при этом на некомпетентность и сравнил с явно молодой Кэ Цин, восхищался Итэр, Веньян, жги! -Вы, вероятно настолько упиваетесь своим самолюбием, что осмеливаетесь оскорблять волю Властелина Камня прямо при его подчинённой! Давишь чужим авторитетом Гань Юй, неплохо раздумывая Итэр, но выставлять при этом себя кем-то важным не лучшая затея. -И когда же я оскорбил волю Властелина Камня? — вызывающе сложил руки на груди Веньян. -Меня выбрал сам Гео Архонт, а вы прямо критикуете его выбор, сомневаетесь в мудрости Высшего Императора Ли Юэ! -Мою кандидатуру тоже одобрил Властелин Камня, это во-первых, во-вторых он же сам и говорил, что решения нужно оспаривать, так как всегда есть лучшее решение, и в-третьих, Гео Архонт самолично приказал мне тщательнейшим образом следить за пациентом в крайне тяжёлом состоянии, а вы, прямо сейчас, мешаете мне выполнять его волю! Так что прошу вас немедленно удалиться из палаты, вы явно были на улице и даже не удосужились привести себя в порядок. Нет, ну это полная победа, с удовлетворением думал Итэр, уравнял положения обоих сторон, проявил большее почтение к Мораксу тем, что вспомнил про необходимость оспаривания, обернулся тактику авторитетов против неё же самой, но при этом представил себя как верного и кроткого слугу, что лишь смиренно выполняет приказ господина и выгнал её по сути на законных основаниях, а финал какой, в конце указал на то, что она явно нечистая, скорее всего фраза была двухсторонней. На мгновение лицо Гань Юй, словно чернила в чистую воду пустили, исказила гримаса презрения и злобы, мгновение, не больше, девушка быстро сориентировалась и, смиренно извинившись, вернула маску кроткой лани и пошла к двери. В окно влетел ветер, взметнув песочные занавески, и принося с собой несколько золотистых листьев. Гань Юй с короткой улыбкой повернула лицо к прохладному, спасительному в жаркий день, порыву. Со стороны это выглядело потрясающе красиво, свет солнца падает на прекрасное лицо, мягко обводя контуры, изящные линии, словно пальцами закрывается в небесно-голубые волосы, гладит изящные рога, пытаясь поймать ленты, с которыми играет ветер. Пушистые ресницы мягко трогаются и робко, неуверенно приподнимаются, пухлые, будто лепестками цветов мазнули розовые губки чуть приоткрываются, дополняя и без того красивый пейзаж Да вот только из глаз закатных яд чёрный тенью от пушистых ресниц сочиться, а из губ вылетает не пение птичек утром ранним, а змеи шипение, едва слышимое для остальных, но только не для жертвы: -Ты ещё пожалеешь… Остаток фразы едва различим за тихим скрипом двери и в помещении наступает тишина. -Пф, — недобро, как-то криво усмехается Веньян, резкими движениями беря в руки широкую кружку — сколько лет, а всё та же сука…