Обитель, укрытая в облаках.

Яркое солнце было прямо в зените и слепила каждого как на поле боя, так и за его пределами, люди специально скупали в лавках арены шляпы, чтобы слепящий свет не мешал насладиться битвой. Толпа рукоплескала, встречая нового участника не только на поле боя, но и на арене, многих заинтересовал юный вид бойца, некоторые зрители начали кричать, то в поддержке, то издеваясь, не было важно, что говорил каждый отдельный зритель, ведь все так или иначе сливался в неразличимый гомон. Несмотря на то, что с арены убрали кровь, та ее часть, что смешалась с песком в неоднородную массу противно давилась под ногами, неизбежно наполняя поле боя запахом железа. Итэр с невозмутимым лицом прошел к центру арены, на месте он неспешно огляделся вокруг себя, разворачиваясь, давая толпе рассмотреть нового бойца, и одновременно осматривая зрителей, но ничего кроме удивительного разнообразия одежды и ее цветов он для себя интересного не нашел. Прозвучал гонг, толпа затихла, хотя в воздухе чуть ли не спирало от молчаливого, но одновременно громкого ожидания. Тишину разорвал скрип решеток, не спеша на свет вышел противник, тут толпа, не сдерживаясь, разорвалась в безумных выкриках, приветствуя нового участника, а Итэр чуть не поддался желанию оступиться назад или вообще сбежать с арены. Создание более чжана в холке неспешно появилось на свет, Итэр даже не знал, к какому зверю его стоило бы отнести. Первой появилась змеиная голова где-то в один чи длиной, ее глубокие золотистые глаза безэмоционально оглядывали поле боя, совершенно спокойно проходясь по каждому зрителю. Саму голову покрывали изумрудные чешуйки что, словно настоящее сокровище, гордо переливались на ласковом солнце, плавно, практически незаметно, переходящие в короткую, но ухоженную светло-рыжей окраски шерстку. Само тело змеи было лошадиным, по большей части именно верх, та область, на которую больше всего падал свет, внизу же, по животу и внутренней стороне ног таинственно сверкали изумруды чешуек. Копыта создания разделялись на четыре "пальца", каждый из которых был полностью покрыт более темными чешуйками и содержал на конце короткий, но внушительный по размеру коготок. Гривы и хвоста у монстра не было в их привычном понимании, нечто между волосами и чешуей уплотненным пучком пять цуней в длину выступала на их месте. Несмотря на кажущуюся несуразность существа, оно не казалось чем-то неестественным, наоборот, казалось, будто оно изначально было таким, удивительным образом сочетались в нем черты змеи, холодного существа, живущего в норах под землей и лошади, вольного, горячего кровью создания, что рассекало стремительной молнией луга вместе с ветром. Полузмей-полуконь неспешно шагал по арене, безразлично рассматривая свое окружение, будто зная, что его сегодняшний враг Итэр, он обратил на него внимание в самом конце. Замедлив свой шаг, создание подошло к юноше, оставаясь на расстоянии четырех-пяти чжаней. Золотой взор вытянутыми зрачками впивался прямо в медовые глаза юноши, не один из соперников не показывал ни доли страха, не единого намека не проскальзывало у соперника. Итэр понимал, тактика дуэли здесь не сработает, ведь откуда такому созданию знать негласные правила людских боев, значит присматриваться, обдумывать атаки придется прямо во время боя. Зверь выставил вперед правую лапу, вторую выставил в сторону, пригнувшись к земле он будто застыл ни единый мускул не двигался, лишь ветер едва заметно касался светло-рыжей шерстки, заставляя ее переливаться в солнечном свете. Золотые глаза намертво впились в соперника, создание готовилось вот-вот сорваться в схватку не на жизнь а на смерть. В своеобразном проявлении этикета не людского, не звериного, соблюдая правила боя оно дожидалось противника. Воздух будто стал в несколько раз тяжелее для соперников, эта тонкая грань между напряженным миром и яростным боем истончалась все сильнее и сильнее, ожидая, пока последний участник не переступит черту, не разорвет, пускай даже неверным вдохом, эту нить, после чего обрушится мир в пыли битвы. Юноша вздохнул, перехватил меч покрепче в руках и встал в сэйган, одну из самых сложных, но одновременно самых эффективных стоек. Правая голень поставлена вертикально к полу, левая нога вытянута полностью, правая ступня направлена на противника, левая развернута в сторону по отношению к правой и ее середина на линии первой ступни, ноги расставлены не слишком широко, но и не слишком близко, рукоять меча направлена в центр, тандэн, острие, киссаки, на уровне горла, правый локоть чуть согнут, руки не напряжены, расстояние от рукояти до живота чуть больше кулака, плечи также расслаблены и опущены, грудь развернута, взгляд прямой, спокойный и сосредоточенный. Напутствие отца слышалось так, будто он был совсем рядом, не дальше цуня, стоял и направлял руки, ставил более правильно, размеренный голос твердо, но терпеливо рассказывал все тонкости, отпечатываясь в самой глубине души, и несмотря на то, что юноша еще молод и все сильнее устает держать тяжелый меч, он все равно старается встать в точности с указаниями отца, навечно запоминая каждое слово. Тело юноши будто окрепло, словно сталь его наполнял многолетний опыт воинов, жизнью заплативших за него, в какой-то момент Итэру внезапно показалось, что в действительности стойка нужна для того, чтобы слиться с погибшими бойцами, стать с ними единым целым в общем, неотличимом движении. Руки, что до боли сжимали меч, будто скинули с себя тяжелый груз переживаний, крепко сжимали клинок, внезапно такой легкий, что оставалось диву даваться, как он раньше казался таким неподъемным. Ноги готовились вот-вот оторваться от земли подняться в воздух в едином с ветром порыве. Все чувства, эмоции сменились на голый расчет, граничивший с неконтролируемой жаждой битвы, балансом хрупким между рациональностью и безумием. В голове все стало предельно ясным, будто сквозь кристальную призму, зрение, слух, обоняние, даже осязание стали точными по предела. Итэр посмотрел прямо в глаза зверя и выдохнул... Я готов. Пылью взмыл в воздух песок, поднятый грузной, но невероятно ловкой тушей полузмея-полуконя, зверь яростно заозирался в поисках исчезнувшего врага. Итэр тем временем стоял сбоку от противника и думал, раз создание наполовину конь, а самым слабым местом у лошади является поясница, так как там позвонки не укреплены ребрами, а покрыты только мышцами, то стоит бить либо туда, либо в шею, ближе к самому острому месту стыка чешуи и шерсти, значит нужно ударить со всей силой туда. Но осуществить задуманное Итэру не дала стремительно приближающаяся когтистая лапа, она обрушилась на бойца прямо в грудь. Толпа вскинулась с мест, оглушая своими криками, но когти лишь с жалобным звяканьем соскользнули с кирасы, оставив на ней небольшие царапины. Ну ничего, подумал Итэр, кружа вокруг зверя, до этого я раздумывал над тактикой, но сейчас, он пригнулся, пропуская удар над головой, я тебе так просто не попадусь! Итэр поднырнул под зверя, опуская меч наискось лезвием вниз, зверь подумал, что тот метит в горло, поэтому вскинулся на задние лапы, но воину именно это и требовалось, с силой он полоснул по ногам создания, направив фламберг вертикально по круговой, расправляя киноварный веер из кровавых брызг, широким полукругов в два чжаня осевшим на песок. Зверь взвыл, опадая на землю, едва не погребая Итэра под собой, успевшему кувырком вылезти из-под обрушивающейся туши. Мгновение понадобилось монстру, чтобы он сменил тактику, теперь он извивался по земле, помогая себе передними лапами, расставив их в бока, с еще большей яростью он бросился в бой. Толпа вновь взвыла, кажется еще более звучно, чем до этого. Итэр стал усиленно петлять в стороны, уворачиваясь от атак зверя, однако созданию все же удалось пару раз повалять его в песке, напрочь отбив все бока, едва не распотрошив, так как в последний момент Итэр успевал подставить фламберг. Пусть зверь и стал медленнее преодолевать расстояние, но теперь он мог с легкостью повернуть корпус в бок и сцапать воина, так что Итэр не рисковал приближаться к твари, выждав момент, пока тварь не поднимется на руках вверх, он пригнулся, метя ровно в шею созданию, тот просек маневр и пригнулся, готовясь вот-вот броситься с открытой пастью. Мгновение замешательства едва не стоило Итэру жизни, он на голых рефлексах подскочил, желая хоть как-то уйти с линии атаки, однако он вдруг осознал, что получил отличную возможность. Не пренебрегая ей, воин незаметно достал спрятанный между кирасой и кольчугой стилет, не целясь, он метнул его в зверя, лезвие скользнуло по переносице, на чистой силе удара достигая одного глаза. Несмотря на пустяковое ранение, зверь взвыл, вертя головой с закрытыми глазами, избегая нового удара, этим маневром Итэр выиграл себе время для удара, он, перепрыгнув зверя, приземлился тому на спину и, чуть пригнувшись на коленях, со всей силы обрушил меч в круговом ударе по пояснице зверя, затем, не заботясь о силе и направлении еще один и еще, в общей сложности он успел нанеси шесть отрывистых ударов, превратив то, что раньше называлось поясницей, в месиво, будто какой-то пьяный столяр пытался распилить его ржавой пилой. Все это время зверь мотал головой, не сразу сознав, из какой конкретной части тела накатывает слепящими не хуже брошенного клинка волнами боль. Определив источник, зверь вскинулся на своих лапах, поворачиваясь к нападающему. Для Итэра мир будто замер, сойдясь лишь на золотых глазах сочащимся чистым безумием с истончившимся до почти не различимого черным зрачком, не раздумывая, что он делает, воин опустил меч, делая рывок вперед, он резко поднимает его, наискось рассекая шею зверя, как он и предполагал, там она была слабее всего, поэтому сверкнувшее на слепящем солнце лезвие породило необъятно широкий алый веер, сотканный из багряных капель крови, связанных в одним лишь им известном узоре тем, что принадлежали зверю. Мир словно вновь пришел в движения, Итэр возвращался к привычному течению времени с нарастающими криками толпы, лишь позже юноша смог понять, что зрители ликовали, обратив взгляд к опавшей туше зверя, ликовали от его победы... Юноша случайно посмотрел прямо туда, где несколько мгновений назад плескалась чистая, необузданная, истинно звериная и ничья больше ярость, в глаза монстра, остекленевшие, уже не смотрящие на мир вокруг, пусть тело еще треплется едва в жалких конвульсиях, но изумрудная чешуя будто потеряла свой блеск, охладел теплый шелк шерсти, жизнь ушла из тела зверя, покинув того уже навсегда. Итэр наклонился к голове твари и замер, со стороны казалось, будто он провожает зверя в последний путь, казалось, будто даже зрители что-то кричали об этом, но на самом деле юноша искал брошенный в монстра стилет, он уже похоронил погибшее создание, на мгновение взглянув тому в глаза, молчаливо, совсем незаметно, без всяких почестей проводив того в последний путь, он похоронил зверя по тем же законам, на которых они сражались несколько мгновений назад, по законам битвы. Найдя оружие, юноша незаметно спрятал его между кирасой и кольчугой и пошел обратно в камеру, где его радостно встречал Кай, остальные воины либо молчаливо выразили свое одобрение, либо обошлись легким хлопком по плечу и парочкой отрывисто брошенных слов одобрения. -Поздравляю, дружище! - едва ли не кричал Кай. -Сейчас он оглохнет, - осадил парня один из бойцов - и заместо него на поле попрешься ты. Кай злобно огрызнулся, но стал говорить потише. -Серьезно, - вдруг сказал он - не знаю как тебе удалось победить этого монстра, ведь ты новичок! -С этим что-то связано, чего я не знаю? - спросил Итэр, обтираясь сложенными на скамейке в камере чистыми ровными кусками ткани. -Иногда, - начал объяснять Кай - этого монстра выпускают против детишек, но тут говорят образно, имеется ввиду, что это либо аристократы, либо другие люди из высших слоев общества, в общем все те, кому в руки меч брать просто не приходилось. Видимо, приняли тебя за одного из них и выпустили эту зверюгу на потеху толпе. А ты кстати откуда? -Не отсюда, - туманно ответил Итэр, он точно не собирался рассказывать о себе подробности человеку, с которым знаком меньше дня, пусть он и кажется с виду неплохим малым, а особенно он не собирался болтать среди толпы еще более незнакомых людей - солдатом был. Кай хотел был что-то спросить, но его опередил боец пятидесяти лет с виду. -Взвод уничтожили? Итэр удивленно посмотрел на мужчину, с нескрываемым интересом он спросил: -А почему не выдвинули вариант банального дезертирства, господин... -Глендауэр. - мужчина усмехнулся - Вообще сужу по глазам, у тех кто сбежал и у тех, чей взвод уничтожили всегда похожий взгляд, они все помнят свое отделение. Только вот, - Глендауэр посмотрел прямо в глаза Итэру - у первых всегда есть страх, что их настигнут и накажут за побег, а у вторых его нет. -А что есть? - с любопытством спросил Кай, за что получил подзатыльник от одного из бойцов. -У вторых, - усмехнулся мужчина - всегда готовность к бою, ведь их взвод жив, пока живы они. -Кстати, - спросил Итэр у потирающего голову Кая - а с кем я сражался? -Ты про имя этой тварюшки? - парень почесал голову. Глендауэр со вздохом встал и отвесил Каю второй подзатыльник, от которого тот едва не упал на пол. -Вот сколько раз я ему говорил, а все никак не запомнит, позор на арене! - мужчина повернулся к Итэру - Того зверя, с которым ты сражался зовут Фердуншанг, сразу отвечаю, он здешний, уж не знаю, как эту гадость вывели тут, но где-то с сотню лет назад расплодились по стране, особо к людям не лезут, хотя полакомится не прочь. -Спасибо. - юноша благодарно кивнул старому бойцу. Итэр задумался, а кем является он, по словам Глендауэра, он до сих пор является частью своего полка, но ведь он теперь мертв, его вычеркнули из солдат, он больше не часть Иназумы, так можно ли его считать дезертиром, ведь он морально и физически покинул его, когда участники живы здоровы? Спустя две сгоревшие палочки благовоний к ним пришел Кай, куда-то выходящий на время перерыва. -Итэр, - позвал он задумавшегося парня, когда тот поднял голову продолжил - уж не знаю, поздравить тебе или удачи пожелать... -Не томи! - окрикнул парня Глендауэр, вместе с остальными бойцами. -Ладно, ладно, - проворчал Кай - в общем, тебе поставили сразу четыре сражения в одно, вроде бы решили, что такой бой будет зрелищнее, да и в предыдущем ты так хорошо справился... -Там еще предвидятся какие-нибудь монстры? - сразу спросил юноша, глядя на задумчиво чешущего голову парня. -Нет, - протянул он - преступники будут. Прозвучал гонг, Итэр вышел вновь на арену, сразу с ним на поле боя запустили четырех человек, двоих из них юноша сразу определил как яростных пресекателей закона, покрытые сплошь татуировками вместе со шрамами они косолапо шагали по арене, с презрением оглядывая воина. Третий участник группы противников был явным лучником, Итэр это понял по неуклюже повязанной на нижней половине лица ткани и характерному прищуру, будто уже прицеливается, через мгновение он достал лук, подтверждая догадки Итэр. А вот четвертый был откровенно странным, щуплый, совсем несуразный, он с нескрываемым страхом оглядывался вокруг, готовый вот-вот кинуться на колени, моля толпу о пощаде. Пусть противники и выглядели внушительно, но Итэр с неким сожалением понял, что это всего лишь обычные разбойники, чья вотчина это узкие переулки, заросли кустов и листва деревьев в тени ночи, здесь же на открытой местности они не смогут развернуться, здесь нет места где можно спрятаться и незаметно ударить в спину жертве, здесь яркий солнечный свет слепит глаза тех, кто привык к сумраку тюремных камер и тени зданий. Первым напал лучник в команде противника, Итэр пригнулся, пропуская стрелу над собой, и направился к команде противника. Двое бугаев сразу обрушили на него огромные, едва ли не больше самого воина двуручные мечи, но в последний момент тот резко вспрыгнул, рассекая грудную клетку одному, приземлившись, Итер замахивается фламбергом по ногам второго, нечеловеческие вопли сразу заполняют арену, смешиваясь с возбужденными выкриками ликующей толпы. Обескураженный произошедшим лучник дрожащими руками пытается достать стрелу из колчана, но положив ее на тетиву, он теряет из виду воина. -Да у меня на родине кайраги умнее вас! - выкрикивает Итэр, утопая в танце битвы, он вонзает фламберг в бок противника, буквально прорываясь через плоть того прямо насквозь. лучник с диким воплем опадает на землю, едва Итэр успевает вытащить из его тела меч. Орет так, подумал воин, будто я ему ноги подпилил, а я ведь даже ничего важного не задел, впрочем, Итэр посмотрел на фламберг, на его волнистые линии и с некоторым наслаждением отметил, что с такими ранами лучник вряд ли долго проживет. Когда-то давно, еще на своих первых миссиях Итэр ужасно переживал, что приходится драться, а нередко и убивать разбойников. Когда он обратился со своим волнением к отцу тот спокойно допил свой чай и отвёл сына в архив, достав несколько своих дел он стал терпеливо рассказывать в подробностях, что за преступления совершилось, какие были жертвы и какие наказания были применены к нарушителям закона. Когда они пришли домой, Итэра едва не стошнило от всей той мерзости, которая была описана на бумаге, даже его отец после этого пытался успокоить сына, но зато у Итэра навсегда пропала любая жалость к преступникам. Воин неспешно подошёл к испуганному, отползающему по земле назад последнему разбойнику. -П-прошу, п-пощади! Итэр задумался, человек перед ним выглядел испуганным, по сравнению с остальными разбойниками возникало вопрос, а что он-то здесь забыл? Может по ошибке запихнули на арену? С другой стороны не все преступники выглядят ужасно, к примеру мошенники могут выглядеть совершенно законопослушными гражданами, а в душе быть хуже любого головореза. -Пощадить тебя? - спросил Итэр, вглядываясь в разбойника. -Прошу, господин, это все ошибка, я ничего не делал! -Хм, ты действительно не выглядишь как преступник. -Конечно! Прошу, пощадите меня! Нашёл, подумал Итэр, когда заметил, что, говоря последнюю фразу, преступник полез рукой за спину. -Наверное, - задумчиво произнёс Итэр, опуская меч - мне действительно не стоит тебя убивать... Преступник не стал ничего говорить, лишь холодно ухмыльнулся, бросаясь на воина с ножом в руках. -Но я хочу избавить мир от тебя. - тихо сказал прямо в лицо опешившему преступнику, выронившему нож, чтобы дрожащими руками ухватиться за рану. Особенно сильно Итэр ненавидел как раз таких преступников, зачастую мошенников и изменщиков, что изображают из себя саму невинность и жертву обстоятельств, чтобы в самом конце воткнуть нож в спину, немало хороших чиновников, да и просто людей пало жертвой подобных мерзавцев некоторые из них хорошие знакомые Итэра, так что воин не отказал себе в удовольствии и, вынимая фламберг из тела, провернул тот, теперь на месте пореза красовалась рванная дыра с жалко висящими ошметками плоти. Толпа же ликовала, явно одобряя поступок победителя, среди вы криков можно было услышать такие фразы как: так им и надо! Всех бы гадов так порешить и подобные. Для толпы подобная расправа стала некой отдушиной, Итэр поднял наверх меч, и арена буквально содрогнулась от криков зрителей, чтобы не оглохнуть от воплей, Итэр поспешно ушёл к себе в камеру. Другие бойцы отнеслись к его поступку либо нейтрально, понимая, что либо он, либо они, но часть, даже большинство как и толпа одобряли поступок Итэра, не из-за того, что последнего он все-таки убил, не из-за восторжествовавшей справедливости, а потому что он не побоялся, не поддался и закончил дело до конца, они одобряли его поступок как воины, такие же как он. -Приятель, - позвал Кай - во-первых отлично справился, эти ребята позавчера команду вырезали, во-вторых, досматривать будешь? -А есть смысл? - спросил Итэр, вытирая кровь полотенцем. -Вообще-то, - внезапно сказал Кай - один из бойцов других камер интересовался про тебя, мой хороший знакомый, сказал что у них в камере во время второй битвы один парень очень расспрашивал про тебя, выглядел серьёзно настроенным, так что советую к себе сходить, бои-то у тебя на сегодня все, заодно отдохнешь. -Пожалуй, мне действительно требуется отдых. В конце Кай рассказал, что у входа в комплекс можно сдать броню на чистку и получить банные принадлежности, сами бани находятся между корпусами. Поблагодарил парня, Итэр последовал инструкциям и пришёл в подземный комплекс. В грубо обработанный белый камень вставили такие же обточенные камни, излучающие свет, а в многоярусных полах дымились природные источники. С удовольствием вымывшись в горячей воде, Итэр надел белые брюки с рубашкой и отправился в жилой комплекс, там его встретил парень, примерно его одногодка. Белые волосы были когда-то давно небрежно обрезаны и теперь собирались в невысокий хвостик, тело подтянутое, но Итэр точно мог сказать, что парень не солдат, ведь даже у тех кто недолго служил на долгие годы остаётся привычка держаться в стойке, а парень стоит напряжённо, все время чуть меняет позу. Когда он обернулся, юноша смог как следует рассмотреть его лицо, мягкие, тонкие черты делали его чуть детским, плотно сомкнутые и поджатые на время ожидания губы, на деле оказались чуть припухшими, но особенное впечатление создавали глаза, глубокие багряный, но не как свежепролитая кровь, скорее как... Как клен на моей родине, подумал с некой горечью юноша. -Привет, - сказал незнакомец - ты Итэр, тот, который кричал про кайраги на арене? Парень выглядел очень взволнованным, пока ждал ответа, он выглядел так, будто от него зависла его жизнь. -Да, это я кричал... -Ты из Иназумы? - перебивая спросил юноша, в чьих глазах Итэр прочитал невероятно искреннюю мольбу, такую отчаянную надежду, что Итэр решился сказать правду. -Да, когда-то это была моя родина. Могу я поинтересоваться, чем так зацепили мои слова на арене про кайраги господина... -О, простите не представился, может звучать немного странно, но я ваш земляк, Каэдэхара Кадзуха.