-..., Проснись, Проснись!...
Голос с трудом пробивался сквозь плотную пелену блаженной тьмы бессознательности, такой манящей, что отпадало любое малейшее желание просыпаться. -Проснись!... Внезапно Итэра выдернуло из объятий сна, казалось, сквозь тело, прямо по венам вместе с кровью прошла молния, выгибая дугой. Словно выпутываясь из паутины сна, вязкой, чей хозяин отчаянно не желал отпускать жертву из сетей, несмотря на то, что юноша проснулся, ему потребовалось время, чтобы сознание освободилось от клочков искусного тёмного плетения. Полностью очнувшись, Итэр огляделся, в первую очередь он обратил внимание на свое тело чьи очертания были весьма смазанными, будто рябь по воде будоражит отражение человека. Юноша перевел взгляд на руки, с неким удивлением обнаружив на них наручи, подаренные Сарой еще в начале его обучения, представляющие собой стёганные рукава с несколькими нашитыми пластинками из лакированной кожи и характерной эмблемой клана Кудзе на практически черным, с едва заметным легким пурпурным отливом, фоне, так как наручи предназначались для защиты левой руки, держащей лук, от удара тетивой. Причём в связи с особой техникой стрельбы из лука — юкаэри, когда оружие после стрельбы свободно проворачивается в держащей его руке, удар тетивой может прийтись не по внутренней предплечья, а по наружной. Несмотря на то, что Итэр решил пойти по стопам владения клинком, он использовал подарок для немаловажных тренировок против нагинаты, холодного оружия с длинной рукоятью овальной формы и изогнутым клинком на конце. Так как нагината – универсальное оружие, собравшее в себе все самые сильные стороны меча, копья и длинного шеста и воин с этим оружием мог наносить противнику рубящие и колющие удары, при этом держа его от себя на значительном расстоянии, тренировки с наручами были нередким явлением, которое, сюдя по едва заметной, скупой, но нередко проскальзывающей улыбке на лице Сары, радовало сестру. В приподнятом настроении Итэр заметил, что находился в темном пространстве облаченный в полный боевой доспех, даже верные катана и вакидзаси с характерными знаками мастера закреплены на поясе. -О, - внезапно раздался голос - все-таки проснулся! Итэр в недоумении обернулся, позади него стоял Дурин, дракон с наивно-детским любопытством начал в открытую осматривать воина, будто хотел разглядеть каждую царапинку на доспехе. -Дурин, - с удивлением поприветствовал Итэр - где мы, и... Что ты делаешь? -Осматриваю, - ответил дракон так, будто одно слово объясняло все в мире - никогда не видел таких странных доспехов, но они красивые! Юноша был озадачен, не зная как реагировать на подобное описание, с одной стороны парню было искренне обидно за то, что качественную работу мастера-кузнеца обозвали странной, с другой обида смягчалось искренним признанием красоты доспеха. Внезапно дракон приподнял одну руку юноши, подлезая головой в бок на уровень бедер. -И как ты это надеваешь, столько веревочек... - удивлялся Дурин. -Т-ты, ты чего это творишь?! - Итэр залез рукой, облаченную в тэкко между серебристых, с легким аметистовым отливом прядей дракона и, сжав, несильно потянул наверх, оттаскивая любопытную голову, под недовольное пищание дракона. Дурин стоял напротив Итэра, тогда как воин с вытянутой рукой, несколько оттягивал за волосы голову дракона назад, запрокидывая её, Дурин же пытался махать руками в попытках освободиться, зафиксировав их положение, юноша пристально осмотрел дракона. Одеяние осталось то же, только сменило состояние из потрепанного в почти новое, да и цвет кожи выровнялся, исчезла болезненная бледность и следы истощения, появились легкие следы румянца на щеках, потеплели губы. Аметисты глаз с вкраплениями киновари кленовых листьев уже избавились от оков безнадежности и безумия, лишь искреннее недовольство , какое-то детское даже плескалось в них, пока дракон старался выбраться. Как ребенок, с раздражением подумал Итэр. Надеюсь, со стыдом подумал он, я себя так не вел! Иначе становилось искренне жаль Сару, которая если не откровенно воспитывала его, то возилась большую часть времени между постоянными тренировками, да и за отца брала досада, пусть он редко уделял своим детям время, в основном из-за обязанностей главы клана Кудзе и комиссии Тёнре. Итэр задумался, он не мало ломал голову после событий произошедший почти полутора года назад, когда был отозван указ об Охоте на Глаза Бога. Юноша не понимал, что побудила на предательство его отца, того человека, что был предан Сёгуну всем сердцем и душой, что воспитывал своих детей в уважении и почтении к Электро Архонту, тот человек, который заботился о народе Иназумы, активно участвуя в собраниях глав комиссий. На памяти юноши было немало подобных моментов, к примеру Кудзе Такаюки всегда пресекал на корню любые идеи о повышении налогов, или урезании бюджета, выделяемого на нужды граждан, такие как сельское хозяйство и медицины. Итэр усмехнулся, вспоминая как однажды юный представитель семьи Сасаки, вассалов клана Хиираги, выдвинул предложение передать управление сельскохозяйственным корпусом страны в руки нескольких кланов, преимущественно расположенных на Западе и Северо-западе страны. В силу своего юного возраста Итэр не смог понять, чем грозит этот приказ, но, как позже объяснил Камадзи, также крайне неодобрительно отреагировавший на предложенное, данный указ приводил страну к постепенной монополизации сельскохозяйственной продукции этими кланами, а поскольку те находились в преимущественно западных территориях страны, с северным уклоном, восточные и южные территории могли серьезно пострадать. Все дело в том, что монополизировавшие производство кланы будут забирать излишек продукции себе, что неизменно приведёт к тому, что особенно жадные главы кланов будут занижать в отчётах объём произведено продукции. В итоге торговый баланс сместиться в одну сторону, когда как наиболее отдалённые регионы страны будут страдать. Итэр приходил к месту совещаний утром и вечером, однако отец стоял насмерть, тогда глава клана Хиираги заболел, а свободных членов не было, так что они отправили волеизъявителя из вассальной семьи, не имевших права голоса. Кудзе Такаюки ни в какую не соглашался поддержать предложение представителя. Уже в полдень он избрал до глупости простую, даже глупую, но как оказалось весьма эффективную стратегию, глава клана Кудзе просто не сходил с места, буквально. Он был глух к увещеваниям всех в зале совещаний и сидел недвижимый в традиционной позе, спина прямая, ноги сложены в лотос, руки вывернуты локтями вверх и ладони на коленях. Словно изваяние искусного мастера отец просидел так с закрытыми глазами все совещание, а поскольку обсуждать следующий вопрос нельзя, пока не разрешён предыдущий, все заседание пошло насмарку. В итоге предложение отвергли уже в самых поздних сумерках. Сопровождая отца домой, Итэр спросил у того, почему он так поступил, ведь это не их область ответственности, да и восточные территории далеки от земель их клана. В ответ Кудзе Такаюки лишь легонько посмеялся и погладил юношу по голове: -Всё потому, что я люблю нашу страну и её народ, если бы то предложение утвердили, тогда множество людей пострадало. Почему, спросил юноша не глядя впиваясь глазами в пустоту, ты предал свой идеал?... -Итэр... Итэр, ну отпусти, я так больше не буду! Очнувшись, воин отпустил волосы Дурина, отчего дракон едва не свалился назад. -Не знаешь, где мы находимся? - оглядываясь, спросил Итэр. -Как я понял, - потирая голову, ответил дракон - это твоё подсознание, точнее, наше с тобой, иначе меня бы тут не было. Эй, - внезапно встрепенулся дракон - если я прав, ты можешь вызвать в памяти моменты из прошлого, ну, точнее то, что ты помнишь, к примеру сможешь заново увидеть давние события. -А людей,я смогу увидеть людей? -Если ты их знаешь, то да. Есть кто-то на примете? -Да, есть какая-то стратегия, чтобы увидеть дорогого мне человека? -Просто скажи мне, кого ты хочешь увидеть. Немного поразмыслив, Итэр ответил: -Да, свою старую семью. Спустя время в светлой, особенно учитывая кромешную тьму вокруг, серой дымке возникли столь знакомые родные образы. Первой был отец, Кудзе Такаюки, человек, который дал ему кров, еду, достойное обучение, а самое главное - семью. В светлой дымке стали невероятно выразительные черты лица. Не очень высокий лоб, прямой, волевой нос и подбородок, высокие скулы с некой необычайно плавностью, мягкостью в них. Светло-каштановые прямые волосы, с парой очень ранних, полученных ещё в молодости седых прядей, о происхождении которых отец всегда умалчивал, по бокам на висках обрамляли взрослое лицо, которое, не смотря на преимущественно боевой род занятий клана, обладающее действительно аристократическими чертами с присущи и им плавностью и тонким изящество линий. Хоть облик отца и отдавал некоторой болезненностью, выражающейся в постоянной бледности кожи, порой особенно тяжёлом шаге, однако на нем всегда присутствовала постоянным гостем какая-то своя, особенная детская весёлость. И сейчас Итэр всматривается в тёмные, практически чёрные глаза, едва не сливающиеся со зрачком, однако при свете домашних фонарей они сверкают жидкой сталью с серебром звезд. Они смотрят на солдат строго, с неким презрением перемешанным с печалью на бывшего главу клана Камисато, что по болезни передал главенство сыну, но эти глаза всегда смотрят с, немного грубой, неловко, но нежностью и любовью на всех своих детей. Потом, в соседней дымке возникает образ Кудзе Камадзи, старшего брата и самой неоднозначно фигуры в жизни Итэра. Сначала юноша искренне ненавидел брата, и понятно почему, тот постоянно пытался убить их с сестрой, и Сара с юношей отвечали тем же. Постоянная внутридворовая борьба велась непрерывно, пока однажды чаши весов не оборвалась под грузом чаш... Это произошло за два года до переворота Сангономией Кокоми. Итэр, Сара и Камадзи получили одно и то же письмо, без подписи, но с печатью Три Комиссии, содержание было очень кратким:Ровно когда луна взойдёт над Иназумой, приходи к северу подножия горы Ёго, там, за кустами мяты будет пещера, где все разрешиться.
С небольшой разницей во времени, но они собрались в пещере. -Ты... - просипела Сара, после напряжённого молчания - Зачем ты нас сюда позвал? -Да я бы лучше всю Бездну пригласил, чем тебя или его! - Камадзи раздражённо махнул в сторону Итэра. -Если не ты, тогда кто? - спросила сестра. -Может это вовсе не кто-то из нас? - предположил юноша. -Но кто тогда ещё? - возмутилась сестра. -Хватит, - тихо сказал Камадзи, вместо привычных язвительности и презрения, а то и откровенной ненависти, его голос был наполнен усталостью - не знаю как вы, но у меня нет столько свободного времени, чтобы просиживать его с вами, я ухожу. -Пф, ну и пожалуйста. - фыркнула Сара. -Нам тоже стоит идти, - сказал Итэр - помнишь, завтра будет тренировка перед праздником в честь Сёгуна. -Что за? ... Бездна! - донёсся голос Камадзи - здесь решетка! -Решетка? -Какого?... - Итэр подбежал к Камадзи, в свете развешанных по всей пещере факелов едва блестело железо толстых прутьев. -Не пробить. - с сожалением говорит Сара. -Тут есть записка! - кричит Итэр, обнаружив кусок плотной бумаги в небольшой щели.Клан Кудзе изжил себя, этой ночью погибнут трое его детей, а завтра в полдень его глава, семья Такашики больше не будет вассалом, они приведут Иназуму к Вечности.
-Что за бред?! - возмущённо воскликнул Камадзи. -Вполне понятный, - ответила Сара, больше самой ситуации Итэра пугало столь редкое беспокойство в голосе сестры - нас предали свои же вассалы, даже описали, что хотят сотворить, нас троих убьют в пещере, а отца... - голос сестры потонул в тихом всхлипе. -Надо выбираться. - твёрдо сказал Камадзи. -Может тут есть какой-нибудь потайной рычаг или что-то похожее на это? - Итэр начал шарить руками по стенам в поисках хоть чего-то выдающегося. -Тихо, - вдруг сказала Сара - слышите шум? Камадзи с юношей послушно прислушались, едва заметный грохот нарастал все сильнее и сильнее, все было понятно без слов, их хотели завалить. -Нужно что-то делать! - крикнула Сара. -Да без тебя знаю! - Камадзи отчаянно искал хоть малейшую трещину в старой решётке. -Прекратите препираться! - крикнул Итэр, ещё яростнее шаря руками по серой каменной поверхности. Оба парня совершенно не обращали внимание на быстро стершиеся ладони, уже оставляющие лёгкий кровавый след. -Мы ничего не найдём, нужна сила которая выбьет решётку. - подытожила Сара. -Достаточная, чтобы пробить нам путь наружу, что-то вроде взрыва. - раздумывал Камадзи. -Взрыва?... - тихо переспросил Итэр. Взгляд юноши блуждал по пещере, пока не остановился на железном крепления, плотно вбитом в твёрдую породу. Итэр подбежал к стене, пытаясь дотянуться до факелов. -Давай подсажу. - раздалось рядом, обернувшись, юноша, к своему удивлению, увидел Камадзи, без малейшей тени насмешки или презрения во взгляде, только твёрдая, непоколебимая, словно сталь меча решимость. Итэр заторможенно кивнул, Камадзи помог юноше достать до железных, уже успевших покрыться ржавчиной креплений. -Мы можем использовать Пиро и Электро стихии, чтобы устроить взрыв. - объяснил он, сжимая до побелевших костяшек пальцев древко факел в руках. Камадзи задумался, его пальцы, покрытые многочисленными мозолями от меча и кисти для письма, вцепились в ткань хлопкового кимоно. -Хорошая идея. - улыбнулась Сара. Итэр, ободренный поддержкой сестры, уложил факел на пол рядом с решеткой, Сара достала лук и стрелы, на металлическом наконечнике цветком ириса расцветали пурпурные, искрящиеся, чуть трескучие лепестки молний, готовые вот-вот сорваться в полет. Сара спустила стрелу, за мгновение до того, как опадающие камни сбили со старых креплений несколько факелов, Электро стихия срывалась пурпурными вспышками во все стороны с летящей стрелы, пускаясь в пляс с пламенем опадающих факелов. Запланированный взрыв оказался гораздо сильнее, а грохот безжалостно ударил по слуху. -Осторожно!... - крик Камадзи практически не слышался. Из шокового состояния Итэра с Сарой вытащил сильный, даже болезненный рывок за предплечья. Сквозь боль, вызванную ударом об землю, юноша разглядел лицо старшего брата, перепачканное пылью, налипшей на пот и кровь, тонкая киноварная лента стекала со лба, видимо, подумал Итэр, откашливаясь от взметнувшейся пыли, его ударило одним из падающих камней. -Ну, - криво улыбнулся Камадзи, стирая ребром ладони багрянец, тонкой струйкой стекающий из разбитой губы - зато от решетки мы точно избавились. Сбоку завозилась Сара, ненадолго замявшись, старший брат помог её подняться на ноги, убедившись, что та стоит относительно ровно, он осмотрел Итэра. Так как юноша стоял ближе всех остальных к месту взрыва, его оглушило сильнее всего, даже сейчас отвратительный визг резал слух, перед глазами все плыло и темнело, сознание так и норовило юркнуть в небытие. Юноша почувствовал, как его рывком отрывают от земли, закидывают руку и помогают выйти из пещеры. -Ха... Ха... - тяжелое дыхание брата было совсем близко. -Нам... Кха-кха!... Нам нужно в поместье Кудзе... - откашливалась случайно вдохнувшая пыли Сара. Камадзи молча кивнул, Итэр постепенно сбрасывал оковы шока, так что добрались они быстро. Чем ближе становилось здание их дома, тем отчетливее слышались яростная песня из звона мечей и криков. Люди в городе предпочли оставаться в своих домах, молясь Электро Архонту, чтобы кровавая бойня обошла их с семьей. Камадзи, Сара и Итэр, уже бегущий без чужой помощи, неслись по пустой улице, залитой холодным светом полной луны, лишь пробежав больше её половины они заметили многочисленные тела воинов, на чьих доспехах расцветали кровавые ликорисы, серебрящиеся в бездушном сиянии ночного светила. В сердцах бегущих пускал свои корни, красовался веером раскидистых ветвей страх, только бы не опоздать, только бы прийти вовремя, билась одна мысль в их головах, когда они подбежала к открытым нараспашку воротам. -Молодой господин Камадзи!... - с радостным криком подбежал солдат со знаком их клана на кирасе, на его лице помимо усталости от долгого боя были видны невыразимое облегчение, восторг, радость, старший брат тактично промолчал про обращение не по статусу - Как же хорошо что вы с братом и сестрой живы, старший господин... -Веди нас. - перебил его Камадзи, доставая из ножен нагамаки. -Да, Камадзи-сама. Следуя примеру старшего брата, Итэр достал катану и вакидзаси, а Сара вскинула лук наготове и достала стрелу, холодную сталь клинков и наконечника едва заметно окутало пурпуром молний, готовых вот-вот сорваться в бой по воле хозяина. Итэр, держа клинки наготове, осматривал двор поместья, к его радости и облегчению, подавляюще большая часть бездыханных тел носила знаки другого клана, однако расслабляться было рано, звон мечей в самом доме подозрительно затих, напряжение росло с каждой секундой, когда распахнулись тяжелые двери. Облегченный вздох сорвался с губ всех присутствующих, когда на улицу, в окружении солдат своего клана вышел Кудзе Такаюки. -Отец! - радостно крикнула Сара, опуская лук и убирая стрелу в колчан. -Сара? - удивился мужчина, опуская меч - А где... Камадзи, Итэр! - он едва не махнул им рукой, в который удерживал клинок, но, одумавшись, сделал это свободной рукой, на его лице расцвела яркая, искренняя улыбка. Отдав неразборчиво, из-за отдаленности от прибывших, краткие указания солдатам, отец чуть ли не бегом сошел по лестнице вниз. Спустя несколько мгновений, Камадзи, Сару и Итэра заключили к крепкие, всегда теплые, надежные и безопасные объятия. Когда все улеглось, на следующий день, несмотря на усталость, бодрствующих поздней ночью Сару с Итэром позвал к себе Камадзи. Старшему брату пришлось вместе с отцом разгребать последствия неудавшегося переворота, поэтому на его лице четко виднелись следы усталости и недосыпа. -О, вы пришли, отлично. Сестра переглянулась с юношей, их обоих озадачило внезапное приглашение, несмотря на это они, соблюдая приличие сели за стол напротив. -Даже не знаю, что сказать. - Сара с Итэром были в полном изумление, ведь как это, у старшего брата не находится слов или даже язвительной фразочки - Стоит начать с того, что за последние два дня я многое осознал и... Мне стоит извиниться перед вами, по крайней мере, за пренебрежительное отношение к членам клана Кудзе. Камадзи глубоко поклонился, не издевательски, церемониально. -Что ты?... - Сара не могла подобрать слов. -Ты заболел? - сразу предположил Итэр. -Нет, просто... - Камадзи тяжело, с явным грузом усталости в голосе вздохнул - Я прекрасно понимаю, что не исправлю наши отношения простым извинением, да и сам не горю желанием сразу становиться образцовой Иназумской семьей, - он внезапно усмехнулся - да и, откровенно говоря, не такие у нас с вами характеры. - вот уж с чем Сара с Итэром охотно согласились - Я не говорю вам поменять ко мне отношения, просто хочу обозначить, что не буду пытаться вас убить, вы достойные воины и ваша потеря точно ослабит наш клан, а как показали недавние события, наша положение на грани шаткого. -То есть, ты предлагаешь мир? - уточнил Итэр. -Скорее перемирие. Сара с юношей переглянулись, слова Камадзи были правдивы, да и им самим уже надоела эта вражда и жизнь в страхе быть убитым членом семьи. После недолгих раздумий они кивнули друг другу и ответили: -Мы согласны. -Хорошо. - удовлетворенно кивнул Камадзи - А теперь идите спать. -Ты нас уже выгоняешь? - спросила Сара, в недовольном жесте скрестив руки на груди. -Нет, просто мне передали отчет, что завтра вы идете патрулировать Татарасуну, так что если не хотите выглядеть завтра как ожившие трупы, то идите и выспитесь. Доводы были убедительными, так что Итэр с сестрой удалились. Они не простили Камадзи за долгие годы бесконечных покушений, но вместе с ним прервали эту порочную цепь, из их жизней не исчезли препирательства и некая язвительность, но они уже не несли в себе цели оскорбить, скорее стали неотделимой частью общения. Что же твориться у тебя в голове, это всегда была тайной для меня, подумал Итэр, вглядываясь в образ старшего брата. Несмотря на всю серьёзность облика и твердость духа, лицо Камадзи было юным, чуть моложе прожитых годов, но некая тяжесть всегда лежала на нём тенью, присущей людям, пережившим многое на своем веку, такое сочетание создавало действительно удивительный облик. Лицо парня было чуть заостренным, истинно аристократичным, как когда-то его назвал глава клана Камисато, и его утверждение было правдивым, кожа, то ли от постоянной работе в стенах кабинета, то ли от чего либо еще другого была очень светлой, если не откровенно бледной, оттого на ней особенно выделялись алые губы, постоянно прикусывать которые было привычкой Камадзи в моменты волнения или глубоких раздумий. Нос был прямым, ровным, как у отца, но узким, немного даже изящным, будто прочерченная опытным художником линия. Глаза у брата были достаточно большими, но тот их всегда прикрывал, часто погружаясь в свои мысли, оттого чуть длинные тёмные ресницы постоянно отбрасывали тень, делая взгляд еще глубже и выразительнее. Сами глаза были словно лепестки ириса, особая закатная смесь из розового, даже пурпурного росчерка на небе и холодного блеска аметистов. Рядом с радужкой, цвет практически терял краски, становясь будто первый лед морозным зимним утром на реке, а ближе к краям обретал те уникальные оттенки драгоценных камней и закатного неба, лишь у самых краев добавлялись едва заметные золотистые, словно уходящее солнце и багрянец первой пролитой крови вкрапления. Волосы Камадзи, мягкими волнами стелющиеся до половины спины и обычно собранные в низкий хвост, нельзя было описать одним цветом, они были некой удивительной смесью, на темно-русых прядях будто осел тонким слоем пепел, придавая свою печальную холодность, но в то же время к ним в противовес обильно добавили старого вина, отчего пряди сияли теплым драгоценных блеском граната. Несмотря на свою суровость, лицо Камадзи обладало, будто немного женскими, порою очень мягкими чертами, его скулы не были чутко очерченными как у отца, они были скорее как дымка тумана, очень плавными и спокойными, такими же был и разлет темных бровей, аккуратный, без резкости, будто каллиграф удачно провел кистью. Последней была Кудзе Сара, несмотря на то, что Итэр чаще видел её в боевом облачении, здесь, в его сознании она была одета более по-домашнему. Кимоно, обычно однотонное, серое, или темное с едва заметным оттеном пурпура, неярких, строгих цветов изредка украшалось скромным узором из цветов ирисов, которые так любила сестра, и, обязательной для всех членов их клана, золотой вышивкой их знака. Пусть Итэр и знал, что под, казалось совсем домашней одеждой, скрывалась легкая, обычно кожаная броня, но такой спокойный облик сестры всегда давал юноше успокоение. Сара поддерживала своего младшего брата с самых ранних лет, пусть и едва заметно, но она всегда по-своему заботилась о нём, объяснила основные ценности жизни, азы обращения с оружием, редкие, скупые, но искренние улыбки сестры всегда грели сердце юноша, потому что он понимал, раз сестра улыбается, значит все спокойно и нет причин для волнений. Несмотря на то, что их пути по оружию достаточно скоро разошлись, они не отказывались от совместных тренировок. Каждый из них приходил, когда другому было тяжело, к примеру Сара помогала справиться на ранних порах его жизни в семье, а он успокаивал её, когда на девушку взваливали слишком большую нагрузку и ответственность. Единицы, включая его самого знали, как тяжело справлялась, казалось всегда собранная и хладнокровная, Кудзе Сара с возложенной на неё ответственностью за вверевших ей свои жизни воинов, каждую потерю она оплакивала как гибель близкого друга, на людях девушка сдерживала свои эмоции, но в надёжных стенах дома она отпускала всю горечь, позволяя тонком, робкому ручейку солёных хрустальных слёз стекать по щеке. Сара и Итэр поддерживали друг друга в минуты отчаяния, не давая сорваться на людях, помогая пережить все печали в маленьком кругу семьи. Девушка была удивительной смесью лесной дикости и аристократической тонкости, прямые черты лица, обладали уникальной плавностью, словно полет птицы или танец листа на ветру. Светлые губы, часто сжатые в тонкую линию, словно первое цветение ириса распускались в нежную, добрую и тёплую улыбку, то, как редко она появлялась на волевом лице девушки делало её ещё более драгоценной. Девушка обладала не очень высоким лбом, а её нос был прямым, но не крупным, чуть вздернутым вверх. Скулы её не выделялись остротой, излишней высотой. Вообще все лицо девушки можно было описать словом гармония, баланс между аристократизмом и лесной свободой, строгость и мягкостью, добротой и гневом, воинственностью и изяществом. Тёмные, с оттенком позднего заката волосы, некогда неловко остриженные первым попавшим я мечом, чтобы не мешали целиться из лука прямые волосы очерчивали чуть заостренный подбородок девушки. Среди преимущественно строгих тонов во внешности Сары особенно выделялись глаза, большие, часто с небольшим прищуром, с веером густых тёмных ресниц, будто вороново крыло покрывает, они были того особенного драгоценного оттенка золотого, такого, который не используют для оправы драгоценостей, так как сам материал смотрится превосходно. -Вау, - юноша вздрогнул от внезапно прозвучавшего рядом голоса Дурина - это твоя семья? Итэр молча, несколько заторможенно кивнул. -Хм, странно, вы одновременно не похожи, но между вами есть что-то общее. -Это и называется у людей семьей. - с мягкой улыбкой объяснил Итэр. -Хм... Внезапно дымка вновь задрожала, расходясь рябью по воде. В светло-сером тумане появилось ещё одно лицо. Та самая красота, недоступная, будто вековые скалы в закатом свете, оттого ещё более манящая смертные сердца. И тот самый взгляд золотых глаз, обычно бездушный, но когда всматриваешься поглубже видно чистую, искреннюю будто горный родник любовь. -Сяо... - тихо прошептал Итэр, едва касаясь пальцами дымчатой поверхности. И когда, подумал он, когда ты стал моей семьёй, так незаметно, даже я сам не понял. -Ого, это... - дракон вдруг прервался, в его голосе засквозил страх - Итэр, что это за сила?... Итэр повертел головой и облегчённо вздохнул, тёмные вихри, изобиловали нефритовыми лентами, ярко вспыхивающими при любом касании. Пугающая, но такая знакомая со свадебного ритуала, казалось, каждый сосуд в теле Итэра навсегда запомнил эту силу, встречая с некоторым восторгом, будто старого знакомого. -Всё в порядке. - сказал юноша. -А оно тебе не навредит? - спросил дракон, с подозрением и неким волнением осматривая тёмные потоки энергии. Итэр присел, протягивая руку к вихрю, тот, будто верный зверь, с восторгом обвил запястье юноши, тягучая боль сразу заставила того вздрогнуть, но она была слабой, руку словно придавило чем-то тяжёлым, неприятно, подумал Итэр, но терпимо. -Не приближайся, - сказал он дракону вспоминая слова Кэ Цин об отравляющем влиянии силы Адептах на смертных и небожителей - лучше отдохни, ты очень многое для меня сегодня сделал, спасибо тебе. -Не благодари, - простодушно замахал руками дракон - я рад, что тебе приятно. Итэр молча кивнул, пока не почувствовал, как тёмный вихрь, вспыхивая нефритом потянул его, будто зовя за собой. -Дурин, ты знаешь что это? -С тобой кто-то хочет связаться. -Соеденишь? -Да, но вот только рядом присутствовать не смогу, сам справишься? -Да. -Хорошо, я начинаю. Словно его выпустили на волю, вихрь энергии укутал всего Итэра с ног до головы, притупляя боль до практически незаметной. Юноша оказался в том же темном пространстве, с тем отличием, что лёгкие нефритовые ленты лениво плавали повсюду. -И-Итэр... - раздался сзади недоверчивый, до боли знакомый голос. Через мгновение юношу сжимали в крепких, но очень аккуратный объятиях, словно страшась, что он вот-вот вновь исчезнет - Ты живой. Голос Сяо был полон искренней радости, облегчения и восторга, а сам Адепт спрятал лицо в изгибе чужих ключиц. Итэр вздохнул, с улыбкой зарываясь рукой в тёмные пряди, чуть массируя кожу, на что Адепт сильнее прижал к себе чужое тело. Юноша мягко отстранил от себя чужую голову, чтобы можно было развернуться и заглянуть в столь знакомые, даже родные золотистый глаза, из-за небольшой разницы в росте, где Адепт был выше его чуть меньше чем на полголовы, пришлось немного поднять голову наверх. -Я скучал. - сказал Сяо, проведя большим пальцем по щеке Итэра, и столько ласки, столько невысказанной нежности и любви было в этом простом жесте, простых словах и потеплевшем золоте глаз, юноша почувствовал, как в груди болезненно и в то же время приятно защемило, казалось, будто сердце вот-вот вырвется из оков грудной клетки и воспарит к небесам. -Я тоже. - тихо сказал Итэр, обеими ладонями обхватывая лицо Адептах, тот свободной рукой прижал одну из них к себе, утукаясь с улыбкой в нее. Итэр не выдержал и немного резким движением прикоснулся к любимым губам. Адепт охотно прижался, переместив ладонь с щеки юноши на его шею. Неизвестно сколько они так стояли, просто касаясь друг друга в таких простых жестах полнящимися ласки и нежности, громче любых слов говорящих о любви, Итэр не мог понять, как текло время в этом пространстве, может быть едва успела сгореть одна палочка благовоний, а может прошли века, но и сам юноша и Адепт отчаянно не желали прерывать столь сладкий миг. С большим сожалением, Итэр разорвал поцелуй, Сяо с недовольством отпрянул от столь манящих уст. -Когда вернусь, - усмехнулся Итэр - успеем на целоваться. -Когда верну тебя, - ответил Адепт, с жёсткой, даже садисткой улыбкой - ни на мгновение не отпущу. -О раздельном сне могу не мечтать. - вздохнул с сожалением юноша. -Если ты захочешь, можем и раздельно. - вдруг ответил Сяо. Итэр с удивлением посмотрел на Адепта, в груди опять защемило. -Ты, - юноша опустил голову, пряча предательски краснеющее лицо - хватит меня смущать, понял? -Прости. -Почему ты заставляешь меня любить тебя все сильнее?... - смято, едва слышно спросил Итэр. -Что?... - с заминкой, в полном изумнении спросил Сяо - Повтори, что сейчас сказал. -Что сказал, то сказал. Я тебя люблю. - справившись с собой, Итэр поднял голову. -Ха, - усмехнулся Адепт, вновь обнимая юношу - я люблю тебя больше жизни. -Так, - сказал Итэр, с большим усилием прерывая желание понежится в тёплых объятиях - сначала, о моем похищении. -Точно, ты можешь сказать кто это сделал и где находишься? -Я... - Итэр внезапно закашлялся, хватаясь руками за горло, прохладное кольцо из множества тонких лент плотно обхватило его, придушивая, не позволяя говорить дальше. -Что случилось? - обеспокоенный Сяо пытался помочь откашлятся. После нескольких неудачных повторных попыток сказать имя похититель или свое местоположение Адепт не позволил юноше продолжать, так как тот уже успел расцарапать свое горло до широких красноватых, особенно видных на бледной коже, с выступающими каплями багрянца крови. -Вот же ж... - едва ли не шипел то ли от боли, то ли от раздражения Итэр - Бездна, так и знал, что этот сученыш выкинет нечто подобное, убил бы! -Учитывая, что он похитил тебя из дворца Моракса, - раздосадованно произнёс Якша - находчивости ему не занимать. -Прости. - виновато опустил голову, пряча лицо, Итэр. -Всё в порядке, - аккуратно поднял его за лицо Адепт - в этом нет твоей вины, тебе не за что просить прощение. На руках небольшие царапины, мимолетом отметил Итэр, видимо, он получил их в сражении. -Ты поранился, - тихо сказал он, мягко беря чужую ладонь в свои руки и рассматривая её - как сильно болит? -Никак, она практически сразу затянется, когда проснусь, - мягко улыбнулся Адепт - не стоит беспокоиться. А может, внезапно подумал Итэр, если не говорить прямо а намекнуть? Юноша провел большими пальцами по нескольким царапина и, держа чужую ладонь в лодочке из своих, притянул её к своему лицу, прикосаясь губами к одной из царапин. -Ты, - в изумнении пробормотал Сяо, как с удовольствием отметил Итэр, с лёгким смущением, припорошившим багрянцем щеки - что ты делаешь? -Как что? - притворно изумился Итэр целуя следующую ранку - Снимаю твою боль. -Но мне же не больно! -Сяо, - мягко позвал Итэр - тебе не нужно притворяться сильным перед мной. Теперь главное, подумал юноша, не замечая, как замер Адепт после его слов. -Сяо, - позвал юноша вновь, обращая внимание Якши на себя - пусть так, но я хочу тебе помочь, пусть этот слабый ветерок унесёт твою боль. - Итэр аккуратно подул на мелкие царапинки. Внезапно окружающее пространство подернулось, будто камень кинули в озеро, взбаламутив спокойные воды. -О нет, связь прерывается, почему сейчас? - с отчаянием в голосе сказал Сяо. Последний раз подув на ранки, Итэр потянулся одной рукой к лицу Адепта, чуть пряча его в своей ладони, мягко огладив щеку большим пальцем, стирая тонкую дорожку из слёз. -Раз прерывается, то я ничего не могу с этим поделать. -Итэр, пожалуйста, - умолял Якша, прижимая к себе чужую ладонь, неловко переплёта их пальцы между собой - я только тебя нашёл, прошу, не уходи!... -Сяо, помни, я люблю тебя. -Обещаю, я найду тебя и верну!... Голос Адепта утонул в темноте забытия. Итэр вскочил на кровати, тяжело дыша, будто вынырнул спустя долгое время из воды, сквозь окна пробивался холодный серебристый свет ночного светила, а тёплый ветер игриво колыхал занавески. Юноша не сразу заметил, как по лицу пробежали солёные дорожки слёз.