Обитель, укрытая в облаках.

На негнущихся ногах Итэр подошёл к затянутой ночного цвета лентами фигуре, сидящей неестественно, словно у куклы подрезали нити, Адепт был одет в какое-то боевое облачение, изобиловавшее царапинами продолговатыми, по три четыре линии, словно чьи-то когти хотели разорвать доспех, где-то металл совсем сдался, рванными краями открывая доступ к телу. Само оно выглядело особенно бледным от выступающих выпуклыми линиями потемневших сосудов, отвратительным узором, сетью за авторством сумасшедшего паука, ткача обезумевшего окончательно, но особенно пугали юношу глазницы, в которых собственно глаз и не находилось, только чернильные всполохи тёмным дымком исходили из них, стекая вверх вдоль линии висков и лба. —Сяо… — каждый шаг давался Итэру всё сложнее, пока он не остановился на расстоянии двух от Адепта, дыхание замерло посреди горла, он боялся вдохнуть, опасаясь, что туман, неспешной речкой струящийся у самых ступней до лодыжек, совсем холодный, вдохнёт случайно. Почти что с болью сглотнув, Итэр прижал к себе руку, что словно перчатка облепил чернильный ком, понимание того, что он не одинок, дало силы на последний шаг вперёд — Сяо, очнись. Темный, как само отчаяние туман, дымка от потухшего, уже никогда не зажженного вновь костра, леденящими, до омерзения легкими, трепетными касаниями, в издевательской ласке, поднялся по ноге, медленно, но достаточно для того, чтобы Итэр испугался, попытавшись сделать шаг назад, однако сделать этого ему не дали, мягкий дым обратился холодящими кожу оковами, словно мертвецкие руки ноги похватали. Как бы парень не старался двинутся, но безрезультатно, он словно прирос к полу. Итэр часто дышал, прикрыв рот рукой, стараясь не поддаваться в панике. Всё хорошо, убеждал он себя, я просто придумываю, это обычный туман, да черный, да, бездна, холодный, но ничего он мне не сделает. Сжавшая практически до боли руку до локтя чернильная субстанция переливалась слабым изумрудным сиянием, отрезвляя, приводя в чувства. Сжав ладони в один кулак, Итэр сосредоточился, отбиваясь от тревожных мыслей как от злейших врагов. Тепло. Не жгучее, приятное, такое родное в этом холодном мрачном месте. Небольшая боль прокатилась по сосудам, словно кипятком подостывшим по ним прошлось, больше непривычно и неприятно, но терпимо, особенно когда видишь размером с яблоко шарик чистого света в лодочке из рук. —Потерпи, я создам тебе новый. — легонько шлепнул по охотно потянувшейся к духовной энергии слизи Итэр, отставляя левую ладонь в сторону, сжимая сразу освободившийся кулак, уже с возросшей уверенностью создавая новый сгусток духовной энергии. Всё по шагам, обратится внутрь себя, напрячь сосуды, отпустить толику энергии на образование оболочки, открытой внутрь ладони, точки выхода канала духовной энергии и наполнить оболочку до краёв и замкнуть… Не вдаваясь в подробности создания аппетитного шарика, слизь тут же его слопала, просто окутав всё ладонь. Такая незамысловатость развеселила Итэра, понемногу, но он позабыл про страх… Пока не повернул взгляд. Уже спокойнее он осмотрел своего мужа, ну или то, что очень походило на него, туман всё же позволял Итэру обходить супруга по кругу и шагать к нему навстречу, нутро прямо кричало не касаться Адепта, а уж ему юноша доверял… И следовал насколько не любил бы супруга. Теперь, не пугаясь, Итэр заметил, что тот слишком мало двигается, словно статуя каменная, кем-то исковерканная, осквернённая всем отвратительным, что есть в мире. Юноша спешно отвернулся, слишком страшно, слишком больно было на это смотреть, он теперь понимал слова Сяо тем вечером… Это действительно страшно смотреть на то, как чужая грудь столь долго недвижима, так тихо без дыхания, пусть и слабого, но такого нужного, и так пугающе чувство страха, не дающее прикоснуться, хотя бы пульс проверить, оставалось лишь смотреть. Шагать ближе Итэр не рисковал, назад пути не будет, осознание этих слов стало настолько ощутимым, что он мог коснуться его рукой, но не рисковал обжечься кармой, облегающей чужое тело. И почему тогда я не боялся, а сейчас и шага сделать не могу, раздражался Итэр, сидя напротив Адепта, уже спокойнее разглядывая пустые глазницы супруга. Да, сердце сжимается при виде знакомых черт, на которых он успел заметить остаток, след испытываемой боли, в зажатых мышцах, поднятых уголках глаз, царапинах оставленных своими же ногтями на локтях, чуть на лице и больше на шее, словно что-то сорвать старался. Но Итэр уже перевязывал раны сослуживцам, братьям по оружию, своей сестре, он до сих пор помнит, как руки дрожали при виде чужой крови, крови ёкаев, более тёмной чем человеческая, и той и другой он повидал немало, и почти столько же способов, которыми её можно выпустить наружу… Может тогда мною двигала семейная дурость, усмехнулся со светлой печалью Итэр, вспоминая излюбленную, до боли знакомую, отчасти из-за подзатыльников, которые тот, уже ближе к его отъезду, беззлобно оставлял на, как он выражался, их тупых бошках, где мозгов и не ночевало ни разу, фразу брата. Надо рассуждать, решил Итэр сделать то, что брат просил делать как можно чаще вообще всех на работе, что я могу сейчас сделать? Выпить эту дрянь я не смогу, она в большем количестве истекает из его тела, вытереть вряд ли выйдет, нет стольких мотков ткани, да и поможет ли, вопрос без ответа. Значит Итэру остаётся ждать… Не выдержав, он медленно потянул руку к Сяо, замерев на расстоянии двух ладоней от кожи, да, наверняка он пожалеет, но жизненно необходимо хотя бы тепло чужое почувствовать, хоть немного… —Понял, понял, не трогать… — тихо сказал Итэр, не сопротивляясь, когда слизь резко оттянула его руку назад, зацепившись за плечо и лопатки, она ухватилась за запястье, резко притягивая его к груди Итэра, прождав время, и не заметив сопротивления, она ослабила хватку, всё же аккуратно, но с явным намёком сжимаясь браслетом на предплечье. Лишь вбитые долгими и болезненными тренировками рефлексы позволили Итэру увернуться от мелькнувшей впереди ладони. Итэр с ужасом, с замершим сердцем, словно позабыв как дышать, смотрел на обтянутую истерзанной перчаткой ладонь прямо перед ним с когтистыми отростками с некрупными зазубринами в несколько рядов вдоль них, призванными разорвать плоть несчастного, созданными прямо из губительной силы кармы. Сяо, зачем?.. Отчаянно отпрыгнул Итэр, прежде чем второй удар ушёл на то место, где он находился мгновение назад, почему?.. Слизь мелькала вокруг него тонкими, сверкающими изумрудом лентами, защищая от бросаемых тяжелыми взмахами бесформенных комков кармы. Юноша перескакивал с места на места, на очередной по звериному дикий и предсказуемый выпад, он резко оттолкнулся от пола, перенося вес на другую ногу, и прыгнул с дополненной силой почти что прямо в, нет, не в Сяо, уже чем бы это нечто, напоминающее его супруга, не было, но до искусства Адепта ему далеко как отсюда до Иназумы, нет, ещё дальше. Резко оказавшись позади врага, Итэр провёл рисковый маневр, на который ему потребовалась вся выработанная годами ловкость и умение. Он протянул слабый поток духовный энергии по прямой, сила не важна, главная, чтобы линия оказалась как можно ровнее. Вдоль неё протекла слизь, образуя подобие меча, тонкого, но достаточного веса, чтобы Итэр без проблем сражался им, пока остатки, протянувшиеся вдоль руки мелькали, блокируя те комки, что оказались совсем быстро. Затем воин отмахнулся локтём назад, намеренно заваливаясь назад, в то время как рука с мечом летела за телом, под его весом и приложенными усилиями его хозяина со всей силы направляясь на едва успевшего осознать исчезновение жертвы врага. Если слизь не слишком повредила и без того истерзанное кармой тело, то проведенная изнутри духовная энергия, которую субстанция не стала поглощать в последний момент, заставила демона издать нечеловеческий, дребезжащий вопль. —Ха, Итэр, Итэр, дорогой супруг, — издевательски проговорил монстр — ну что же ты так неласков к супругу, хм? Я тебя чем-то обидел? Отправься прямо сейчас в Бездну, будь добр, про себя огрызнулся Итэр. —Да ладно тебе, солнышко, — с кривой, словно те самые когтистые лапы раздвинули её, улыбкой выделил демон последнее слово, едва-едва скрывая насмешку — ну что же ты, не хочешь обнять любимого? Резкий рывок оказался медленнее предыдущих из-за шипящей, извергающей чернильные дымки раны на спине, но тем не менее у Итэра получилось словить ритм их боя, вступая в извращенный, дополненный истинно демонической страстью танец. —Ну же, Итэр, — то ли прохрипел, то ли прорычал его имя демон — разве ты не рад меня видеть? —Рад… — тихо ответил воин, несколько опешив даже не сразу расслышавшего шепот демона. Резкий росчерк сверкнувшего чистой духовной энергией меча довершил фразу — Буду, если ты сейчас сдохнешь. Вместе с растворившимся во тьме демоном сознание Итэра пронзило коленными добела иглами и холодной речной водой одновременно, заставляя воина раздраженно зашипеть. Спустя время от боли остался неприятный звон, среди которого юноша, сидящий на коленях и сильно склонившийся над землёй, смог различить своё имя. —Итэр, Итэр?.. Раззадоренный словно оникабуто на бойцовском ринге, он резко вывернул колени, с силой отталкиваясь от земли, не самый приятный приём, и впечатал кулак в безошибочно определённый источник звука, положивший ему за мгновение до этого ладонь на плечо. Ой… Пронеслось в голове у Итэра, когда он понял, что его кулак поймали, разглядеть явно опытного соперника удалось не сразу, но Якша смотрел с очевидным недоумением на лице. Через мгновения в Сяо влетел кулак гораздо покрупнее, созданный из слизи, которой явно пришлась по душе идея избить нелюбимого хозяина. К чести Якши и искреннему, по-детскому восторженному восхищению Итэра, тот просто повернул голову, когда как ссадины на лице и синяк, которому не суждено налиться цветом, уже начали заживать. —Прости! — обнял Якшу юноша, укрываясь в родном, таком желанном ощущении супруга, что с заминкой, но приобнял его в ответ. Итэру почти что не застонал в голос от того, каким родным, подходящим, нужным оказалось тепло, всё так же трепетно, аккуратно, словно страшась навредить, укрывших рукам. Юноша с удовольствием спрятал лицо в полюбившимся изгибе ключиц изящном, наслаждаясь ощущением сухой кожей на фалангах пальцев, мягко проведших по виску, небрежно заправляя неудобную прядь за ухо. —Не ждал такого ярого приёма. — улыбка едва тронула родные губы. —Просто я соскучился по тебе. — подняв голову вывернулся Итэр. —То есть когда встреча проходит без избиений, ты ему не рад? Итэр резко обернулся на знакомый голос, с удивлением замечая дракона, очевидно довольного вниманием к своей персоне, заместо одного Адепта. Дурин, несмотря на близкое расположение, широко замахал рукой, словно зазывая воина к себе. Итэр быстро обернулся на Адепта, кивая вбок, говоря идти за ним, юноша приблизился к Дурину, когда тот, не выдержав, просто накинулся на него, едва не сбивая с ног. Архонты, он что, решил отсутствие тела весом компенсировать?! Охнул Итэр, когда дракон решил, вероятнее всего, переломать ему все ребра и разобрать осколками лёгкие. —Дурин, задушишь! — просипел он, когда стальная хватка на груди стала невыносимой. Ойкнувшего дракона Итэр резко потянул за длинные серебристые волосы, намотав их на кулак, к его чистой и искренней зависти, локоны сразу распрямились, словно расчёской невидимой прошлись, самому воину, у которого волосы уже чуть ниже бёдер отросли, пришлось бы после такого наматывания свои распрямлять из состояния измученный куст до вида чего-то приличного. —Прости! — взвыл дракон, едва его выпустили. —Будь аккуратней в следующий раз. — с хмурым выражением лица подошёл Сяо. Судя по тихому фырканью, Дурин отнесся к настойчивой просьбе Адепта гораздо менее серьёзнее, чем стоило бы. —Но всё же, — не унимаясь, заглянул в глаза воина он — Итэр, ты в прошлые разы не бил Сяо, ну, не пытался. А сейчас как дал ему, — от переизбытка эмоций, дракон замахнулся куда-то в воздух, повторяя удар то ли юноши, то ли слизи — и говоришь, что соскучился! Значит раньше не скучал? —Мм, ну сейчас я просто очень обрадовался ему, — словно так и задумано выдал Итэр — вот и не выдержал. —То есть, если я обрадуюсь Шенли, то мне можно будет его ударить? — явно предвкушая этот момент, сверкнул пурпуром, прокатившемся вспышкой по радужке Дурин. —Нет, нельзя. — отрезал Итэр, пресекая подобные идеи на корню строгим тоном, словно отчитывая опешившего и явно обидевшегося дракона — Нельзя кидаться на людей и нелюдей, в том числе духов! Нельзя их бить, если они не напали первыми и если у вас не тренировочный бой, и нельзя плохо относится к людям или нелюдям если они просто тебе не нравятся. Даже если тебе кто-то не нравится, надо получше узнать его и высказывать своё мнение, особенно если оно оскорбительно, при первой встрече! Ожидаемо, думал Итэр, смотря на развернувшегося и, поджав кулаки и плечи, отправившегося прочь дракона. Ему самому стало тошно от того, что причиной такого состояния стал он, но он обязан пресечь такие мысли у сильного, невероятно сильного Дурина. Итэр прекрасно понимал, что рос тот в отдалении от всего мира и только начинает познавать его, сейчас, он как ребёнок, да, старше его на добрую сотню, но дитя, которое надо научить. Шенли, да и Сяо, являются Адептами и так же далеки от мира людей, они возвышенные, прекрасные существа, но для этой возвышенной мудрости необходимы основы, как прекрасное убранство дома неизменно должно стоять на крепком фундаменте. Итэр хотел хоть немного, но дать Дурину эти простые знания о хорошем и плохом, научить тому, что нет только черного и белого… Чтобы он не узнал сам, но за очень высокую цену… Да, дракон знал многое, он оказался сведущ в тех областях, о которых Итэр лишь слышал, но не знал самых простых вещей, восхищаясь самым маленьким. Молчаливо сжатое плечо казалось глотком свежего воздуха, Итэр только сейчас почувствовал исчезнувших комок в горле, с благодарностью оборачиваясь на супруга, оказавшегося рядом… —Ему просто нужно отпустить гнев и обиду, пережить их. — спустя время то ли перед Адептом, то ли перед собой оправдался Итэр, вроде и ничего плохого не сделал, да, выразился строго, может несколько чересчур, но не более, и всё равно совесть замогильно завывала, а он думал, что давно её припрятал так, что не вылезет. Выждав, не выдерживая молчания, юноша, не оглядываясь спросил, ему, как и всем людям, как бы они это не признавали, требовалась оценка совершенного, особенно когда они сами не могли понять, правильно поступили или нет — Думаешь. Думаешь я плохо поступил? —Вовсе нет, — раздумывая, словно и не замечая своих действий, Адепт короткими и отрывистыми движениями поглаживал плечо Итэра, изредка чуть сжимая его, скорее разминая напряжённые мышцы — Шенли тоже самое ему говорил, но Дурин не хочет его слушать, пару раз они даже сцепились, правда кто победил неясно, я их отвлек случайно. Правильно понимаю, что ты его так воспитываешь, да? — после молчаливого кивка Адепт продолжил, судя по щекотавшему ушко и несколько шею горячему дыханию, приблизившись — Я тоже считаю, что ему стоит немного побыть одному. — словно не до конца уверенный в своём решении открыться сильнее, он негромко добавил — Моракс иногда так поступал, оставляя меня в комнате или в зале выпустить пар, вроде так говорят смертные, потом приходил и мы спокойно всё обсуждали. Так что да, я не считаю, что ты поступил плохо. Итэр благодарно обернулся на мужа, внезапно поняв, что теперь это слово не вызывает в нём и толики прежнего страха и неприязни, оно стало чем-то особенным, совершенно родным, почти что интимным, сокровенным стало его значение. Юноша благодарил супруга за поддержку, почему-то полученная именно от этого Адепта она разом сняла все тревоги, неловкость и сомнения, заставила доверять спокойным голосом произнесенным словам без всякого подозрения, чего Итэр раньше не сделал бы ни за что, проверяя витиеватую, цветастую речь каждого собеседника чуть ли не каждый звук взвешивая в уме, выискивая хорошо спрятанные лживые тона, фальш умело запрятанную в идеальной композиции, едва заметно режущей слух. Итэр приподнял голову, закрыв глаза, отдаваясь наглому, казалось, совершенно бессмысленному и не несущему для него выгоды решению, желанию подальше остаться в этом чудном мире, чтобы замер мир в этом сладостном понимании взаимного доверия, тихого, светлого, едва-едва заметного чувства. Едва принялись волосы, как их приподняли, подтягивая назад, убирая и перенося золотистый водопад на плечо, уже укрытое не накидкой, а спрятанным под ней светло-серым с голубой линией по подолу и спокойными узорами облаков и лотосов, которое оказалось одето совсем беспечно, наспех, ханьфу открывая предплечье и шею, которые обожгло мерным дыханием, словно огонь солнца весеннего опалил замёрзшую землю, в то время как взор встретился с золотом чистым, манящим, прекрасным, чернильным узким зрачком, в котором Итэр при желании отыскал бы Бездну во всей красе. Слишком близко, осознал юноша, немного нервно отворачиваясь, всё же сжимая в ответ благодарно чужую ладонь своей, перетянув её через грудь укрыв гладкую кожу. Несмотря на все слои ткани, они чувствуют тепло друг друга. Итэр делает скромный шаг назад, сменяя руку на своём плече другой, оглядываясь вниз и робко переплетая их пальцы. Юноша почти что может ощутить рельеф чужого тела, он тянет свою руку, Адепт безропотно следует за его движениями, пока не обнимает поперёк торса. Итэр неловко перехватывает ладонь Якши своей поверх, с потаенным страхом ожидая чужой реакции. Сяо расслабил руку, неспешно переплетая их пальцы, ненавязчиво, но, Архонты, так тепло и внезапно нужно, что у Итэра сердце нежно защемило, после нелюдимого Вана, необщительного конкретно с ним Двалина, который является его предположительной убийцей, и наконец после постоянного морозного как-то лениво, бесстрастно жгущего холодом, словно и ему невыносимо терпеть каменные стены повсюду, ветра, это незамысловатое тепло и забота искренняя, казалось Итэру, исцеляли его душу. Жестом руки приглашая присесть, Итэр опустился на мягкую, не то что Инадзумская жесткая поросль на полях, хотя и более родная сердцу, траву, рядом опустился Адепт. —Здесь тихо. —Знаю, это место одно из немногих, что не затронула Война Архонтов и Нашествие монстров. —Его как-то скрыли? —Удивительно, но нет, любой мог сюда войти, но ничего кроме спокойствия не испытывал… — замолчав, Сяо задумался, вспоминая что-то только своё, сокровенное, на его фигуру слово накинули темную вуаль скорби, он повернулся на Итэра и замято продолжил, с трудом, неловко, но разделяя это что-то с уже родным человеком — После обеих катастроф некоторые пытались справиться со скорбью самостоятельно, а более смелые, или совсем отчаявшиеся приходили сюда, чтобы найти успокоение после потери кого-то близкого. И ты тоже, Итэр как можно тише, чтобы не спугнуть, отмечая с ухмылкой про себя, что теперь не его, а он пугает, потянулся, разминаясь и, казалось, невзначай, уложил руку аккурат так, чтобы последние пальцы его и Адепта соприкасались, чтобы уложить свою ладонь достаточно близко, Итэру пришлось как следует прицелиться, чтобы касание вышло совершенно мимолётным. Наградой стала едва-едва заметная, не сколько улыбка, сколько её тень. Сяо обернулся на него, уже в открытую небрежно переплетая теплые ладони, смущенный таким невинным жестом, Итэр засмотрелся в спокойные и, Бездна, невероятные глаза! Без скорби потаённой в глубине обсидиановых зрачков, золото вокруг них напоминали восходящее солнце, яркое, сверкающее, едва потерпевшие. Может, сейчас?.. Внезапно предположил юноша, собрав все свои силы, он едва двинулся вперёд, потом ещё немного, и ещё. Пока не оказалось, что сумасшедшая идея посетила не его одного, с запозданием, Сяо приблизился к его лицу. Итэр потянул свободную руку и уложил её на, словно фарфоровую кожу, светлую до бледности кожу щеки Адепта, что теперь действительно улыбнулся. Уже чувствовалось тепло родных губ на своих, опаленных быстрым, выдающим волнение владельца, горячим дыханием как… —Бездна, Дурин! — вспомнил Итэр, отрываясь от Сяо и осматриваясь в поисках того дерева, за которое ушел дракон, таковое быстро нашлось по существенной вмятине на коре. Благополучно вспугнутый Адепт заозирался сначала в поисках врага, а потом в поисках Дурина, помятое дерево он так же быстро отыскал. Якша явно расстроился тем, что ничего не вышло, поэтому Итэр, вскочивший на ноги, быстро склонился к Адепту, убирая прядь у виска и оставляя быстрый поцелуй на уголке брови, довольный собой, он убежал, оставляя опешившего Адепта позади. Сбавив шаг, юноша заглянул за толстый ствол, дракон сидел поджав перед собой ноги и сцепив впереди руки, его глаза устремились куда-то вдаль, скорее всего, он глубоко ушёл в свои мысли. —Дурин. —Чего тебе? — буркнул тот, отворачиваясь. —Не волнуйся, я пришёл извиняться. — надменное фырканье Итэр благоразумно пропустил мимо, лучший способ расположить кого-то к себе, признать свою вину — Я изъяснился несколько грубо, но и ты пойми. —Чего понять? — всё так же отвернувшись, спросил дракон, уже спокойнее, когда Итэр присел рядом, аккуратно приподнимая его за плечи. —Мне просто больно видеть как вы с Шенли и Сяо ссоритесь. —Мы не ссоримся, это они нарываются! — тут же опроверг дракон, буквально сверкая яростью аметистовых глаз. —Дурин. — осадил Итэр, дракон обиженно отвернулся, пока его внезапно не притянули к себе, укладывая голову на плечо — Я прекрасно понимаю, тебе сейчас так же трудно, как и нам всем, — лучший способ наладить отношения, вспоминал юноша, поглаживая серебристые, несколько жёсткие, словно действительно сотканные из благородного металла локоны, это показать своё сочувствие и представить этого кого-то страдающей жертвой — и я знаю, у Шенли не простой характер, да и Сяо, он не всегда правильно понимает ситуацию, а потому чаще встаёт на сторону наставника, я прав? —Угу. — дракон заёрзал, устраиваясь удобнее, уже не столько со злобой, сколько обидой во взгляде. —Не хочу ни с одним из них разговаривать. —Я понимаю. — кивал с улыбкой Итэр, мягко увлекая дракона в объятия, как бы закрывая от всего несправедливого, по мнению того, мира — Извини, мне не стоило тебя туда отправлять. Понимаешь, я думал, что так будет лучше для тебя, но, выходит, ошибся… Прости, я виноват перед тобой. Несмотря на мягкую, почти безобидную манипуляцию, успех составила доля искренности в словах юноши, тоска, одиночество, настигшие его после ухода Дурина из его сознания, давили на сердце хоть и не так сильно, как продажа Сёгуном как какой-то безделушки, но заставляли вспомнить насколько тяжёлым может оказаться в какой-то момент одиночество. Итэр устроился поудобнее, утыкаясь носом в макушку Дурина, что до почти что рвущейся ткани вцепился в его ханьфу, отчего то начало сползать с плеч вперёд. —Я, — шумный всхлип напоминал вспышку грома в пасмурный день, не столько пугает, больно делает, сколько те же тучи в душу нагоняет — разве я что-то не так сделал?.. — дракон поджал ноги и вцепился в Итэра, словно старался полностью скрыться в нём от мира, так жестоко обошедшегося с ним, и это не точно не проблема общения с ехидным Адептом — Что я не так сделал, чтобы от меня все отказывались? Что? Что?!.. — Итэр сжал уже не подрагивающие, а откровенно содрогающиеся плечи, что-то тихо приговаривая Дурину в волосы, пусть выплеснет всю слезу, всю боль, потом станет легче. —Я только одного не пойму, почему ты говоришь, что от тебя все отказались, кто именно эти все? —Н-ну, ну как же, м-моя создательница, м-мой друг, точнее друзья, и ты!.. —Я никогда не отказывался от тебя. — качал головой в стороны Итэр — И никогда не откажусь. —А почему тогда оставил с Шенли?! —Я хотел, чтобы у тебя появилось своё тело, возможность читать книги самому, а не выуживать из моей памяти неполные отрывки романов, которые я не так часто читаю, мог сам двигаться и разговаривать, наконец, завёл новых друзей. — Итэр не заметил, не обратил внимание на то, какой изломанной оказалась его улыбка, словно разбитый рисунок по кусочкам собирали, но частей много рассыпалось, часть столь мелкой оказалось, что её не нашли или не обратили внимание, часть затерялась на века, и столь неполной картина вышла, что лишь слёзы на глаза наворачиваются — З-знаешь, просто так бывает… Когда люди любят своих близких, считают своей семьёй, они хотят сделать их чуточку счастливее, подарок какой отдать, порадовать вниманием… —Я для тебя семья?.. — боясь предательства в третий раз, когда он его просто не переживёт, погибнет не снаружи, а внутри, душой, поднял глаза в которых крохотным, ласковым огоньком теплилась ещё не забытая, хотя скорее обретенная вновь надежда. —Ну конечно! — не выдержав, прижал его к себе Итэр, стараясь спрятать в серебристых реках хрустали непрошенные, так предательски обнажающие творящееся внутри, он порой так хотел забыть свою семью, так хотел забыть их лица, что пробирало всё нутро тоской воющей, простым, неукротимым как волна цунами желанием вернуться к ним, обнять каждого и не отпускать, увидеть еще хоть раз!.. —Н-но я ведь не родной тебе. —Дурин, — с улыбкой взглянул Итэр на поднявшего голову дракона — у меня в прошлой семье были не родные мне отец и брат, сестра вообще ёкай, не человек вовсе, и я, сомнительного происхождения младший сын. Думаю, жемчужиной коллекции станет самый лучший во всём мире дракон. — духовную энергию супруга Итэр сразу узнал, поднимая голову и протягивая ладонь как приглашение — Да и один прекрасный Адепт не будет лишним. —А если и я и Сяо твоя семья, то получается он мне тоже? —Хотелось бы, это зависит от тебя, принимать его или нет. — не принимая не одну из сторон ответил Итэр. —Я подумаю. Под смех, неспешные разговоры о жизни на пике, о веселых случаях в жизни Итэра, прошло немало времени, пока измотанный, но невероятно счастливый дракон не покинул их. —Как ты? —В порядке… — предательски дрогнул в конце голос — Можем… Можем мы кое о чем поговорить с тобой? —Конечно. — Сяо неприкрыто волновался за подавленного супруга, мягко сжимая его ладонь между своих, когда-то они и подумать не могли, что такой замысловатый жест станет чем-то неотъемлемым для них двоих. —Понимаешь, просто смотря на обитателей дворца Моракса, на все картины, барельефы с изображениями Адептов, я понял, что вы действительно красивы. Особенно девушки… Продолжать оказалось не просто сложно, волнение, собственные недостатки, просто страх навалились разом. Итэр хотел сбежать, уйти в холодную Безымянную долину, чтобы дрожь сходила именно от мороза, а не от собственной беспомощности, хотел нырнуть в море, в самые глубины вод Ватацуми, где компанию ему составят лишь давно опустившиеся на дно трупы, они точно не осудят, не отбросят, как куклу. Не к месту еще и припомнилась Райден Сёгун, её взорвали, немая, застывшая в горле обида и душившая беспомощность, невозможность воспротивиться приказу той, кто никогда стала для Итэра всем. Он опустил, опустил и её и месть и даже тех неизвестных мать и отца, что неизвестно где за морем то ли ждут его, то ли забыли едва отплыл корабль с ним на борту. Но он не сможет забыть, если его выбросит, отвернёт тот, кого он успел полюбить, некогда считавшийся монстром, которого он перестал страшится, тот, кто заменил ему день и ночь, небесные светила собой затмил лишь взором золотым обретая власть над ним. Итэр не переживёт, если и он его покинет, трусливая мысль сделать, с улиткой отговориться плохим сном казалась столь соблазнительной, но Итэр любил Адепта, любил и хотел задать ему этот вопрос, пока не привязался ещё сильнее. —Скажи, Великий Якша, Адепт, Сяо, нужен ли я тебе такой не идеальный? Я не тешу себя надеждами, что когда-нибудь приближусь к красоте тебе подобных. У меня нет их мудрости, терпения, силы, я не живу так долго, для тебя скорее миг пройдёт, прежде чем я покину этот мир. Да и теперь я слабее в разы из-за духовных каналов. И я не подарю тебе ребенка, как могла бы девушка, Адепт, я не смогу оказаться рядом и стать достойной защитой, если тебе будет грозить опасность, я… Просто скажи сейчас если я не нужен тебе, если у тебя есть кто-то на пример, то прошу, дай мне дожить этот век и потом гуляй с кем хочешь… Разревелся как ревнивая девица, корил себя Итэр, у которого в уголках глаз собрались горячие, соленные слезы, милосердной вуалью размывающие всё, не давая заметить протянутой ладони Адепта, развернувшего его лицо на себя и не давая отвернуться. —Кто? Один вопрос казался громом в ясный день, как вовремя вспомнилось Итэру, для жителей Инадзумы это зачастую был знак несчастия, не столько из-за возможной грозы, сколько из-за того, насколько велик гнев из единственного и всемогущего повелителя, этот страх чистый, самый древний, затмевающий все мысли не позволял думать ни о чём другим. И Итэра он впервые за столь долгий срок обуял вновь. —Кто внушил тебе мысль, что мне нужны какие-то Адепты заместо тебя? — Итэр вслепую шагнул назад, когда Сяо одним глубоким шагом оказался почти вплотную к нему — Кто сказал тебе, что ты хоть чем-то их хуже? — болезненно, до рваного вздоха оказались сжаты плечи Итэра, которому обзор закрыли бесконтрольные, прямо из земли исходящие плотные сгустки — Кто осмелился внушить тебе, что ты скоро умрёшь?! Рык, почти что крик пугали так же, как прямо на глазах отросшие клыки и безумный, действительно пугающий взгляд. Дале ребенком юноше не хотелось так сильно сделать и спрятаться куда-то, неважно куда, главное далеко, главное в безопасность, главное, не рядом с ним, тем больше сил понадобилось, чтобы подавить этот порыв и продолжать смотреть в немигающие золотые глаза. —С-сяо, ты немного перенервничал, — юноша дрожащими руками отцепил одну ладонь с плеч и сжал в своих, только сейчас он понял, насколько слаб в сравнении с супругом, беспомощен перед его гневом, а ведь его боялись все демоны, пришла с всё нагнетающим ужасом мысль, насколько тонка, что иронично, столь же осязаема оказалась та грань, которая не позволяла одной руке Адепта лишь чуть сильнее сжаться и перемолоть в кровавую кашу хрупкие ладони, удерживающие её — может ты отпустишь… —Кто, назови мне имя! — зарычал Якша с безумием во взоре. —Сяо, пожалуйста… — умолял Итэр прекратить эту пытку первобытным, древним ужасом, уже ничего не было видно вокруг, кроме сплошной черноты. Не отводи взгляд от меча, только это наставление вбитое отцом не дало отвернуться, лишь дёрнуться, когда сжатая ладонь потянулась к голове юноши. —Итэр, — Сяо с сожалением, искренней болью смотрел на него, едва коснувшись щеки, словно страшась навредить ещё сильнее, болезненная хватка на плече исчезла — о, солнце, прости, прости меня! Я, я не хотел! Умоляю, извини, я, я не думал, что так выйду из себя!.. — сдерживаемые слёзы хлынули по щекам горячей, словно оживляющей от оцепенения, живительной рекой, стоило сомкнуть глаза, Итэр едва прикрыл лицо руками, как его чутко, невероятно бережно обняли, позволяя позорно, как считал он сам, но точно не супруг, расплакаться, цепляясь слепо за одежды Якши. —Я, я!.. — прерываемый рыданиями, Итэр не мог сложить и слова. —Прости, солнце моё, я виноват… — шептал извинения Адепт, успокаивающе гладя волосы любимого мужа. Стоило хрупкому, до безумия обожаемому телу в очередной раз содрогнуться, как по сердцу проходились каленные добела плети, чудовище, монстр, как я мог, как я мог накричать на него, он же ни в чем не виноват. Бичевал себя Адепт, не смея отвести взгляд, не позволяя себе и мгновение пропустить той пытки страшной, вида такого сильного, смелого, улыбающегося нежного супруга в слезах. Сяо раздирали две давящие мысли, взять да спрятать куда-нибудь подальше, хотя бы в тот же дворец Моракса, да так, чтобы он в жизни не нашёл своего супруга как бы не искал, не после того, что он только что сотворил. Но вторая не позволяла и шаг назад сделать всё нутро так и кричало взять и успокоить родного человека, быть рядом так, как был он несмотря ни на что. Спустя время Итэр наконец-то смог совладать с собой, они с Адептом начали разговор, который пошёл явно не так, как хотелось. —Что до детей, это не проблема для Адептов, полюбивших кого-то своего пола, есть ритуал, подробностей не вспомню, но он частично меняет тело одного так, чтобы получилось создать и выносить дитя, изменения временные, ровно на срок от зачатия до рождения ребёнка на свет, а потом всё возвращается. —Понятно. — сиплый голос вышел из обветренных губ, нахмуренный Сяо всё же призвал крупную чашку с каким-то сладким напитком, на что Итэр благодарно кивнул — Но всё же я человек, я не проживу как ты несколько столетий, да и девушки Адепты, они же прекрасны как цветы. —Итэр, о смерти ты можешь не волноваться никогда, ритуал нашего бракосочетания потому и сильнее, что позволяет быть супругам вместе буквально до самой смерти, когда погибнет один, второй доживёт столько, сколько было бы отмерил самому сильному. Что насчёт цветов, было время после Войны Архонтов, когда я годами не видел их, меня сторонились почти что все, но несмотря на все, сквозь кровавые облака до меня всегда добиралась солнце. Итэр, — Сяо аккуратно, почти что трепетно поднёс ладонь к сердцу, принадлежащее столь прелестно поднявшему взор самых прекрасных медовых глаз, ради которых Сяо готов прямо сейчас поднести к ногам их обладателя каждого существующего демона — мне не важны цветы, они расцветают и вянут и меня это не беспокоит, но если исчезнешь ты, моё единственное солнце, я умру как и они. Сяо скрыл то, насколько сильно ему порой хотелось взять и эгоистично, совершенно отвратительно взять и спрятать своё солнце, своего Итэра, что только ему одному было дозволено наслаждаться красотой, умом, прекрасного создания, теплиться в его лучах и никому не давать его лицезреть. Одно движение в эту сторону и Сяо скорее убьёт себя, отрубит безжалостно, без единого стона боли ту руку, что посмела осквернить супруга со столь мерзкими мыслями. Но он сделает всё, истребит всех демонов, выследит и хладнокровно уничтожит каждого, кто посмеет обидеть его Итэра, поднесет к его ногам все сокровища мира, лишь бы он улыбался так счастливо. —Извини, я, я надумал себе всякого, накрутил да ещё и истерику на пустом месте устроил. —Нет, это я не сдержался и чуть не сделал тебе больно, надо было сдерживать себя, прости меня за то, что не удержал карму. —Ты кстати говорил, что она теперь причиняет меньше боли. —Да, и это плохо, так я мог приблизиться к гибели и… —Не смей больше такого говорить!.. — удерживая за лицо, прошипел Итэр так, что любой ёкай с его бывшей родины удавился бы от зависти — Если тебя в этом мире ничего не держит, так живи в нем ради меня. Слова казались Адепту приказом, и он не смел его нарушить, не мог не повиноваться и не мог отвести взор от пребывающего в ярости супруга. Бездна, подумал Адепт, укладывая ладонь поверх руки мужа и успокаивая его, какой же ты красивый. Итэр провёл большим пальцем по щеке Сяо и чуть нагнул его лицо к себе готовясь к чему-то. Он приподнялся на носочках, чтобы оказаться близко, мгновение и он накрыл горячие губы своими. Прикрыв глаза, он отстранился, чтобы заново прильнуть, совсем скоро Адепт сам поцеловал его, и тогда Итэр не выдержал и закрыл глаза, с наслаждением отдаваясь такой нежной, аккуратной ласке мужа, что приоткрыл его рот, учась на прошлом опыте, скользнул ладонью под волосы на шею, поддерживая окончательно разомлевшего Итэра, которого почти не держали ноги. Горячее влажное нутро Итэр пил не спеша, опалял аккуратно солёные от его же слёз губы. Недовольно посмотрев на не спешащего продолжить прерванное Адепта, он всё же терпеливо дождался его действий. С возмущением смущенный юноша обнаружил вторую руку супруга на своём бедре. Тот обхватил его под коленом, увлекая за собой вниз, укладывая бережно, словно самое драгоценное сокровище в мире на мягкую траву, уже после нависая над ним и вновь опускаясь к столь манящим, чуть припухшим, губам, восторгаясь от того, с какой лаской, нежностью и любовью отвечает его драгоценный супруг, его любимое, обожаемое сокровище, его солнце. —Я люблю тебя. — выдыхает то с неповторимой, чуть хитрой ухмылкой в губы, углубляя поцелуй. —И я тебя, Итэр. — шепчет Сяо с улыбкой припадая к так давно соблазняющий его шее.