***
Всё началось с того, что Шенли попытался объяснить саму его суть, однако мудрёные словечки древних, как скелет умершего бога на Ватацуми, Адептов вызывали у бывшего солдата желание утопиться. А чувство собственной неполноценности еще сильнее приближало к активным действиям, хотя, немного радовало то, что Дурин тоже не понимал некоторые слова, правда, всё остальное он идеально понял, в конце усмехнувшись, что всё оказалось проще чем он думал. Итэр невольно возблагодарил всех предков клана Кудзе за то, что воспитание аристократов учило держать лицо в нужный момент даже в ужасных условиях, иначе его высмеяли бы даже невидимые птицы, чьё бодрое и звонкое чириканье разносилось весёлой, задорной песенкой по всему миру снов. Стараясь хоть немного избежать позора, юноша сразу спросил, как можно закрепить в его памяти список ингредиентов: —Закреплять, зачем? Неужели твоя головушка призвана только чтобы удерживать волосы или шальную стрелу и не может вместить несколько названий? —К сожалению нет. Но, признаю, ваши знания, которыми вы так хвалились, не так хороши на деле. Особенно в плане человеческого тела. —Много ли знаний надо, чтобы убить ничтожеств, подобных тебе? Один мой вздох размажет тебя по земле так, что плиты почистить до блеска. —Не знаю насчёт подобных мне, но похоже, у кого-то хватило знаний, как убить такое ничтожество как вы. Мне кажется, что с этим мог справиться даже хилличурл. —Итэр! — прошептал взволнованный Сяо — Нельзя напоминать духам об их смерти, они же!... —Мы же можем тебе башку изнутри взорвать, например. —Честно, я согласен с Итэром, такого слабака как вы и камушек убьёт. —Кто-то давно не получал по голове? —Кто-то давно научился бегать от вас. —Кстати, я знаю несколько отличных ритуалов для изгнания злых духов из дому, а также рисунки хороших оберегов! —Ха, ты серьёзно считаешь, что твои каракули могут изгнать даже не меня, а какого-нибудь призрака? —С начала Войны Архонтов до нынешних дней, они не претерпели изменений, думаю, что да, могут, иначе их бы не использовали. —Ничтожество, ты!... —Молчать. Пронёсшийся по миру рокот урагана заставил листья на деревьев пугливо задрожать, а невидимых певцов, кажется посмертно, умолкнуть, так как дальше они не подавали голоса. Итэр замер, боясь даже дрогнуть, само существо его кричало спрятаться куда подальше от источника слова. Впервые Сяо подал голос с их спорах, не пытался встрять, успокаивая их и не стоял в стороне с неудовольствием наблюдая за руганью. Сейчас Адепт стоял с выпрямленной, словно стальной шест вставили, спиной, скрестив руки на груди, в одной из ладоней с лёгкостью удерживая внушительное по весу копьё, казалось, что для него оно не тяжелее веточки. Грозно сведенные тонкие брови напоминали мазки на масках театра кабуки, а губы оказались плотно сжаты, пока крылья носа разошлись. Не знал, что он так умеет, одновременно невольно восхитился и устрашился юноша, оглядевшийся на духов, таких же замерших, как и он. —Пожалуй, мы действительно переборщили, — смягчил ситуацию Итэр, едва выдавливая из себя вежливые слова — прошу прощение, за своё поведение. Поклонившись старшему среди них, Шенли, юноша показал свою смиренность и отвёл гнев других от себя, теперь, если спор начнется заново, он сможет в него не встревать. И укорить этим его никто не сможет, ведь он признал свою вину, в отличии от того же старшего духа, который, в виду очевидной гордости, скорее проведёт ритуал изгнания самого себя, чем попросит прощение за свою вспыльчивость. Сколько Итэр не жил в Иназуме, а этот крохотный трюк очень помогал ему в общении с вышестоящими и просто старшими по возрасту, далеко не все ветераны готовы были признать главенство двух сопляков над собой. Однако стоило показать им свою покладистость, уважение к ним как к авторитету, так они становились слепы, словно новорожденные котята, упиваясь своей значимостью и не замечая другие тонкие манипуляции. —Он первый начал. — буркнул отвернувшийся Дурин. —Вернёмся к ингредиентам. — не попросил, не предложил, а просто предсказал Сяо, подходя к ним и заставляя с замиранием сердца следить за каждым своим шагом. —Ну, я мог бы вернуться к Итэру в голову, моя память куда лучше человеческой. —Ага, а потом мне обратно переводить тебя в янтарь? — из раздувшихся ноздрей вырвался легкий пар — В этот раз твоя душа либо с большим трудом, либо вообще не переместиться назад, а знаешь почему? А потому что каким-то чудесным образом в этом тельце, — он указал пальцем большой руки за собой — попали остатки твоего, к которым душа и привязана. Напомните мне, когда вернёмся, повторить вам уроки про души. —Тогда может мы просто призовём другого духа, который всё запомнит и... —Нет. — отрезал Сяо. —Но я не договор... —Дурин, нет! — упер руки в незакрытые одеждой накаченные бока Шенли — Слишком много рисков, неизвестна сила этого духа, его лояльность нам и неизвестно, не решит ли он просто занять тело и свалить! —А если дух точно будет лоялен? — предложил Итэр — К примеру призрак члена рода? —Может сработать, если не одно но, нужен алтарь. —Это не проблема. —Я может давно не видел мир, но до сих пор помню, что Иназума далеко от нас, и мне не понятно, как ты туда пойдёшь за семейным алтарём? —Незачем идти, — пожал плечами юноша — в клане часто молились предкам вдалеке от родового дома, для этого можно построить временный, главное соблюсти все правило, к тому же нам не нужны все предки или благословения, мы просто попросим запомнить нужный список и передать мне. —Родовые алтари на коленках, — усмехнулся Шенли, с мелькнувшим в розовых, как дымка рассвета глазах интересом — раньше это сочли бы оскорблением и казнили бы отрубанием головы в лучшем случае. —Нам разрешены поблажки... Только я не уверен, откликнется ли кто-то на таком расстоянии. —Тот мир, где обитают духи, — ответил Шенли проникновенным голосом — куда более отличается от нашего, чем люди только могут вообразить, и расстояния здесь там не возымеют какого-либо значения. —Тогда мне остаётся убедить господина Гюрена помочь мне выйти. —Зачем? — спросил Дурин. —Он не терпит сами слова духовные искусства, считая, что лучше тренировать тело. Скажем так, последний кто в его присутствии заикнулся об этом был разгромлен на арене голыми кулаками. Как думаешь, такой Адепт согласиться на призыв духа? —Но мы можем попросить его о защите. — добавил Сяо — Он... Он должен мне, так что должен согласиться. Итэр с удивлением и толикой гордости заметил, что немногословный Адепт теперь чаще стал участвовать в их разговорах и даже сам предложил прекрасную мысль. Когда старший дух отвёл ученика на разговор, к Итэру подбежал Дурин. —Итэр, а что такое родовой алтарь? —Ты не знаешь? Шенли не рассказывал? —Нет. Ну, я не спрашивал... Просто я только что услышал про эти алтари. — вздохнул обреченно дракон, расстроенный тем, что в очередной раз не знает элементарных вещей и выглядит глупо. Собираясь ответить, Итэр замялся, объяснить что-то столь естественное и неотъемлемое в жизни, о чём никогда не задумывался, оказалось сложнее, как если бы один человек объяснял другому как дышать. —Ну, родовой алтарь является сакральным местом каждого дома, у него происходит связь с нашими предками, там мы почитаем их и просим совета как у более мудрых, уже поживших. Рядом с ним нельзя ссориться или высказывать неуважение к старшим в семье. Но можно поговорить с предками, они могут отозваться, если того требует ситуации или они пожелают нужным вмешаться. К примеру в моём клане Кудзе каждое родовое поместье содержит алтарь, которому может быть сотни лет. Но моя семья часто находится вне дома, на сражениях или просто далеко, иногда мы можем сделать подобие молитвенного места. — Итэр расслабился, погружаясь в воспоминания — к примеру я с сестрой, когда участвовали в войне с мятежниками Ватацуми... —Где? —Я позже расскажу, и вообще, ты разве ничего не видел, пока сидел в моей голове? —Ну, я больше интересовался разными книгами. — неловко рассмеялся Дурин, виновато отведя голову под осуждающим взглядом — Извини. —Ничего страшного, в конце концов, ты и не был обязан искать что-то неинтересное тебе. — понимая, что дракон по сути больше ребёнок, несмотря на возраст, успокоил Итэр. —Так, что там дальше? —Так вот, мы не могли решить, как лучше расположить войска, можно было засесть в зарослях для засады, долго, возможно не сработает, но безопасно, в конце концов, большими толпами не проберешься через полные монстров острова. А можно было отправить сообщение в основной лагерь, чтобы дождаться подкрепления, но стоял риск, что к тому времени мятежники разобьют нас и захватят отмель. Наши отряды истощил долгий переход, люди в командовании ошиблись, считая, что отмель стоит защищать, как выяснилось позже. Мы не могли решить, что делать дальше, другой выживший командир находился в тяжелом состоянии и не то что говорить, он едва мог держаться в сознании. Мы нашли сухую пещеру и установили небольшой уголок там, свечи были, подношения тоже. Надежды на ответ мы не питали, но были обязаны попробовать воззвать к предкам. —И как, кто-то пришёл? —Не перебивай! На удивление да, только нам все говорили валить с отмели. Не помню кто именно, вроде одна девушка-тенгу, посоветовала засесть в засаду и рассчитать путь отступления. Бой мы проиграли в сухую, — Итэр вспоминал как ехидный голос сетовал на недалекость потомков, что не могут ничего сделать без совета старших, и как он с сестрой отступали с отмели практически в первый час битвы — зато смогли предъявить претензии к тогдашнему генералу. Но суть в том, что предки ответили на наш зов. —А почему никто из них не пришёл к тому самому генералу и не сказал, что его идея ужасна? —Предки-то рода Кудзе, а не его. Смысл им обращаться к кому-то чужой крови? —Так вы же с сестрой приёмные? —Это объяснить сложнее. — вздохнул итэр, собираясь с мыслями — Помнишь, как я сказал тебе, что несмотря на отсутствие родства между нами, ты для меня часть семьи? Так и с со мной и Сарой, она тенгу, а я человек, но нас приняли в клан, потому-то мы можем обратиться к его усопшим членам. —То есть вся польза рода — это связь на расстоянии и советы? —Не, конечно! На деле преимуществ и пользы гораздо больше! Например эта память рода, хоть и небольшая, но частичка каждого из наших предках хранится в нас, и мы можем ею воспользоваться. Вот мой клан Кудзе издревле занимался боевыми искусствами, зачастую моих предков ставили во главе армии и с нашим мнением считались. Добавь к этому многочисленность нашего рода и его долгое существование и получишь огромный опыт. А ещё сложно проклясть человека с поддержкой предков, им просто невыгодно угасание рода, да и гордость не позволит спустить с рук вред своей семье. Шенли очень точно сказал, мир наш и духов очень отличны, и пусть почивший предок не может взять оружие и зарубить обидчика, но он может навредить его здоровью иным способом. То же проклятие он способен развеять или, если приложить усилия нескольких, то вернуть отправителю. Хотя, предки редко занимаются этим. —Ты же сам сказал, что они не простят вред своим потомкам? —Да, но они не станут защищать от всего. Пойми, они научили их при жизни, оставили свои знания, так же, почему они не откликаются при любом обращении, они хотят сначала понять, так ли нужна их помощь. Если правильно помню, связь с миром живых затратное занятие, им не станут злоупотреблять для мелочей. —Ладно, а кроме защиты и снятия проклятий чем полезен клан? —Ну, они могут указать на подступающую беду, на врага рядом или предателя. Но не стоит забывать, наши предки не всесильны, они также способны пропустить злой наговор или хорошо спланированное убийство. К тому же они не обязаны следить за нами на постоянной основе. —Как же сложно и неудобно... —Ну, зато ты всегда знаешь, что не один, что есть кому за тебя заступиться и поддержать. Для меня всегда было высокой честью принадлежать к моему клану и носить их фамилию. Итэр задумался, переводя на Дурина взгляд, юноша никогда не спрашивал его фамилии, да и дракон никогда не называл. Возможно, понял он, её и вовсе нет, как у разбойников или предателей клана. Сравнение с отбросами общества несколько покоробило, хотя это были первые пришедшие на ум примеры. —А как входят в клан? —Везде по-разному, — пожал плечами Итэр — для каждого члена семьи он разный, кого-то представляют предкам при рождении, кто-то проходит особые ритуалы или добивается признания, заслуживает честь принадлежать к единому имени, всё зависит от самого входящего и предков. —Просто, просто я подумал... — Дурин не договорил, явно испытывая стеснение и стыд, но Итэр догадался, что дракона начинает заботить отсутствие семьи, пусть юноша и назвал того своим братом, но после слов о важности общего имени, беспокойство явно вернулось. —Ты хочешь понять, могут ли тебя принять частью клана? Итэр успел сказать до того, как смутившийся дракон отвернулся, неловко кивнув. —Может я и не человек, но и твоя сестра вроде тоже, — затараторил он — хотя у меня талантов кроме огня нет, и тела тоже, но я просто! Хотя, может это и нагло... —Дурин, — Итэр поднял руку, останавливая неразборчивое бормотание — я не могу обещать, что тебя примут, я также не могу гарантировать, что нам вообще ответят, но спросить у предков я могу, а дальше всё зависит от их воли и от тебя самого. Понял? В следующее мгновение Итэр услышал приближающийся треск своих рёбер, кто же знал, сипло дышал он, что радостные драконы так сильны!? —Ай! —Сколько раз просил, не пытаться придушить меня? —Но я не!... —Проехали, — прервал юноша, вспоминая привычку дракона всё воспринимать слишком буквально — просто... Просто не обнимай меня слишком сильно, хорошо? —Но ведь мы в мире снов, вернешься и ничо не будет. — непонимающе заглянул в глаза Дурин. —Вот мой тебе совет, если доведётся встретиться с предками клана Кудзе, не перебивай и не задавай лишних вопросов. Если всё понял, кивни и иди выполнять, что сказали, или просто молча сиди и слушай. Если нет, то дождись, пока спросят "Всё ли понятно", и тогда спрашивай, ясно? Дракон кивнул, поняв совет, и молча стал дожидаться следующих слов. Итэр с улыбкой пригладил серебристые волосы, в чём те не слишком и нуждались, а дракон удобно устроился рядом, обвив почти полностью выросшим хвостом. —Итэр, вылезай от Дурина и иди сюда! —Да, господин Шенли? — подошёл Итэр, невольно улыбаясь стоящему рядом с наставником Сяо. —Вспоминай, какая у вас древесина в Иназуме и какие символы наносится на родовой алтарь, попробуем усовершенствовать. Призадумавшись, Итэр вспомнил небольшой лес рядом с поместьем Кудзе, совсем неподалёку от того места, куда водила его Сара. —Н-да, таких пород мы даже у Вана не отыщем... —Может найдётся замена? —Материал так принципиален? — аккуратно спросил Итэр — Наш временный алтарь вполне работал с деревьями самых дальних островов Иназумы. — место послушно изменилось на главное кольцо Ватацуми в окружении островов помельче. Незнающий о принадлежности этого места к Иназуме решил бы, что это совершенно другое место. —Духи горды и придирчивы, в сравнении с ними, я самый кроткий из цилиней, — махнул в строну рукой Шенли, словно отмахиваясь то ли от духов, то ли от цилиней — и они привязаны к месту, где живёт семья, в том числе им предпочтительнее древесина из тех мест. Когда-то секта Гюрена отправила своих учеников в разные уголки Тейвата для изучения других орденов, сравнения своих практик со своими, и, возможного совершенствования. —Тогда подойдут любые виды из Иназумы, — задумался Итэр — но здесь всё зависит от конкретного острова. Кланом некогда велась война с населением некоторых из них, кто-то не пожелает иметь дело с чем-то связанным с врагами, пусть и бывшими. —На месте разберётесь. — сказал Шенли, вырисовывая рукой неизвестные, искрящиеся розовым золотом символы в воздухе между собой и Итэром — захочешь сообщить о результатах — просто ляг спать, если найдёшь что-нибудь усыпляющее — вообще прекрасно, во снах и свяжемся. Но если получится с кем-то связаться, то сразу проси присоединиться к твоим грёзам, а там мы и присоединимся.***
—Сразу говорю, чтобы на территории храма этой дряни духовной и вида не было. — отрезал Гюрен. —Тогда, не поможете ли вы мне, уважаемый Адепт, появиться за его пределами? Задумавшись, тот нехотя ответил: —Вытаскивать тебя за границы времени Долины хлопотно... Так что вытащу за скалы, там вроде стояла пригодная площадка, вот где развернёшь свою мерзость. —Благодарю за оказанную милость. — спорить с тем, у кого ты, по сути, в гостях, совершенно невыгодно, так что Итэр старался быть во всём учтивым. Проверив узел на спине, юноша сообщил, что готов, к чести Вана, тот не отправил его с картой и указанием, в какой конкретно из сотен узких ущелий ему держать путь, оказывается, что в горах удивительным образом скрыты каменные лестницы, узкие, но крепкие, стойко выдержавшие испытания временем, они клубком змей опутали сотни пиков. Итак уязвленная пребыванием среди существ, в разы сильнее и выносливей его самого, гордость не давала вдохнуть глубже, чтобы не выдать усталость. Путь к площадке оказался медленным и очень нудным, давая как никогда прочувствовать, что время в Долине замедлено. Даже солнце, казалось, двигалось медленнее, а петлявшие тропы начинали сливаться. Лишь когда Итэр перестал молчаливо пытаться выглядывать солнце в полутьме каменных коридоров, перед ним предстала действительно небольшая, особенно в сравнение с тем же храмом. Восемь на шесть чжаней почти что ровная площадка некогда использовалась для тренировок с оружием, о чём говорили чуть старые стойки для мечей и копий, само оружие и несколько механических подвижных манекенов. Опустив странность и нелепость решения установить место для боёв в таком отдалённом месте, куда ведёт тщательно запрятанная тропа, Итэр вышел на середину, не оборачиваясь на отдаляющиеся шаги, и снял со спины узел, успевший даже сквозь плотные одежды натереть спину острыми углами. На одном из многочисленных складов, на удивления чистых, хотя ими явно давно не пользовались, скорее всего, понял юноша, их убирают крохотные помощники, обнаружились несколько иназумских пород дерева. Итэр с лёгкостью опознал одно из них, тамо или ясень, чьи доски он сейчас раскладывал в удобную и ровную кучу. Эту породу особенно любят купцы, а потому его экспорт продолжался до самого ужесточения указа Сакоку, а контрабанда изделий из тамо и вовсе не прекращалась, просто начала проходить через Ватацуми, его-то обитателям нет необходимости прекращать прибыльную торговлю. Эта порода ясеня обладала твёрдостью мидзунары и легко сушилась, её обработка одна из самых приятных, вдобавок, он устойчив к паразитам. Но самое интересное в тамо узор, резкие волнистые линии напоминают стекающий воск и сильно выделяются на мебели. Обо всём этом Итэру рассказал старый мастер-плотник, по мнению многих, чтуь сошедший с ума от потери сына, что случайно погиб, примкнув к контрабандистам. Старый, с куцым хвостиком оставшихся волос, чуть побитыми зубами от привычки держать гвозди и мелкие металлические детали в зубах, ненавидящий любое упоминания о незаконных перевозках мебели, он от горя утраты ещё сильнее увлекся своим ремеслом. Вещи из-под его рук выходили под конец жизни выходили столь искусные, что цветы на деревянных полотнах походили на живые, казалось, вот-вот покачнёт ветер шумные кроны, сорвутся в бег затаившиеся олени а люди с повязками дров продолжат неспешный, явно задорный, судя по веселым улыбкам, разговор. Незаметно для себя погрузившись в воспоминания, Итэр достал инструменты, начиная работу над досками для алтаря, следовало подготовить их, обработать ото всех неровностей, заодно припомнить старые навыки. Только вот обладал мастер одним недостатком, занимаясь каким-нибудь очередным элементом мебели, любил приговаривать что-то, бормотать под нос, словно разговаривая с деревом. Когда Итэра вместе с сестрой отправляли к нему с заказом, когда они ещё не вошли в ряды армии а были на побегушках, как любой молодой солдат, он нередко заводил с ними беседы. Пусть под конец жизни зрение подводило хозяина, но руки продолжали вырезать аккуратные и красивые детали, почти без слежки старика подправляя неровности маленьким ножичком на ощупь. Старик говорил в основном о самом дереве в руках, отмечая особые свойства, для каких видов мебели стоит использовать тот или иной тип, как он послужит в быту и будет ли достаточно износостойким. И пусть дети, приходящие к нему чтобы передать заказ и чуть отдохнуть от занятий, отправляли-то обычно к концу дня, не могли многого понять, да и жаргон старика усложнял эту работу, но они из уважения к старшим слушали. Да и Сара считала, что даже такое знание им может пригодиться, потому изредка делала пометки в небольшую, пять на четыре цуня книжку, подаренною ей отцом в честь первых успехов в счёте и письме. Эти дисциплины дались сестре тяжело, а потому сильнее оказалась её и родительская радость от победы. Сложив готовые к работе детали Итэр начал собирать алтарь, при сборке требовалось почтение к тем, к кому собираются воззвать, усидчивость и полная концентрация. Ладони скользили по нагретой живыми руками юноши, что словно ластилась, подстраивалась под аккуратные движения, под требовательные к своей работе взгляды, выискивающие самые малые огрехи, первый раз работая с сестрой над алтарём, Итэр, несмотря на обстановку и скрываемую спешку, страх, испытывал чистое благоговение перед собираемой конструкцией, перед тихим голосом, что возник из ниоткуда прямо в их сознании. Им не могли посоветовать подошедшие люди, ведь предкам было плевать на бушующее за стенами пещеры море и грозу. Казалось, что они стоят в другом месте, в том же храме, где в благоговейной и почтительной тишине раздаётся голос жриц. Итэр шумно вздохнул, сбрасывая напряжение, на миг показалось, что руки его сестры вот-вот подправят его, тогда еще чуть меньшие, чем её, ладони, чуть нервно скользящие ножом по кускам дерева. Вот-вот опалят уши тихий голос, указывающий, где стоит подправить, а где он молодец, лучше её справился. Но Итэру слышались лишь тишина и рокое эхо чиркающего ножика и стука молотка, его руки двигались уверенно, он словно тот самый старик-мастер твёрдыми движениями вырезал детали и приколачивал их на нужные места. Не смела дрогнуть рука, когда он выводил древний символ клана Кудзе. Улыбка сама коснулась губ родкой бабочкой, почти детский восторг наполнял юношу, когда последний штрих завершил почти идеальный, истинным матером каллиграфии он не был, рисунок, что он видел с самого детства, с самого первого воспоминания в доме клана, на протяжении всей своей жизни, под чьими знаменами вместе с символом Сёгуната воевал, символом, что навсегда отпечатался в его сердце. Неспешно, истинно аристократическим движением, будь сейчас его с Сарой учитель здесь, он восхитился бы мастерством исполнения этого жеста, Итэр отложил кисть в сторону. Все материалы он убрал перед нанесением знака в самый дальний угол площадки, в том числе и верхние одежды, теплые накидки со знаком ордена, чтобы не разозлить предков, перед походом он специально отобрал ту одежду, где его нет. Юноша с радостью обнаружил на складах хороший халат тёмного лилового цвета, несмотря на внешне весьма приглядный вид, он тщательно вымыл его, радуясь, что неизвестный краситель не потерял в цвете. Тёмно-фиолетовый в Иназуме — цвет единственного цветка, что можно дарить воинам, ириса, также любимого, пусть та и не признавала этого вслух, растения Сары. Также цвет самураев и высших аристократов, к которому и относился лкан Кудзе. Одеяния этого цвета одевают члены клана на важных церемониях, сейчас для Итэра даже простое воззвание к предкам является таковым. Юноша сел колени, вспоминая наставления мастеров, так, чтобы ни единой складочки не образовалось на ткани, перед алтарём предков, склонясь в догэдза, земной поклон, означающий высшую степень мольбы о чем-либо, благодарности, либо извинении за очень серьезный проступок, повлекший за собой очень серьезные последствия. При таком поклоне полностью незащищенная и очень уязвимая часть шеи оголяется, что демонстрирует абсолютное доверие к оппоненту и то, что кланяющийся полностью отдается на его милость. Итэр отдавался на милость предкам, своим и того человека, что принял его в семью и дал имя клана, благодарил тех за всё, даже за самые мелочи, преподносил себя на их суд, смиренно ожидая решения. Наступил глубокий вечер... Колени начинали нестерпимо болеть еще две сгоревших палочки благовоний, а руки уже не грели ровный камень, да и подступающая ночь не щадила, казалось, что разогнись он и захрустит замороженная спина. Ну и хорошо, думал юноша, теперь нет желания разогнуться. Он не ожидал, что предки сразу кинутся говорить с ним, не надеялся, что те ответят на обращение. Но словно растущее дерево нарастал страх, дикий, пытающий саму душу страх того, что он больше не принадлежит к клану Кудзе, не является частью семьи. Что с тем кошмарным моментом, когда Архонт продала его, предки отреклись от него, дали своё согласие на это, не стали заступаться за принятого в клан чужеземца. Деревья растут неимоверно медленно, но когда проходит достаточно времени, его сложно выкорчевать, оно даёт свои семена и те всходят под защитой родителя, обретая могучую крону, пройдут века и на месте пустыря со случайно залетевшим семечком стоит лес, что едва возможно вырубить. —Прошу, — сбивчивый шепот опалил холодную землю — прошу, хотя бы знак, самый маленький... Пожалуйста, один единственный, я многого не прошу... Молю, скажите, дайте знак, что я ещё принадлежу клану Кудзе, что вы не отреклись от меня... Что я еще часть семьи... Тишина казалась палачом, чей меч с каждым мгновением всё сильнее приближался к его шее, где кожа едва не покрылось корочкой инея. Робкое тепло потому ощутилось не сразу, но затем заставило вздрогнуть и с лёгкой болью поднять голову. —Ныне моих потомков совершенно неправильно учат обращаться к старшим, — чистый, не сокрушающий тишину горных пиков мужской голос заставил сердце замереть и в следующее мгновение сокрушить так и не обрушившую клинок тишину — запоминай: нужно сосредоточится на самом вопросе и увереннее просить, а то лично я голову поломал над твоим обращением, всё понять пытался, что просишь то. Кстати, насчёт знака, этого хватает? Я могу еще дать. Тёмно-русые пряди колыхнулись вместе с легким смехом мужчины, склонившимся над ним. Итэр, не замечая жалобного нытья суставов, встал на колени, разглядывая нового гостя площадки, стоявшего между юношей и алтарём. Приглашенные волосы, доходившие ниже бедёр, обрамляли удивительно свободное лицо, мягкие скулы, аккуратный нос и персиковые губы, разошедшиеся в светлой улыбке. Почти что чернильные ресницы напоминали веер, длинные, кидающие тень на темные карие глаза, прямо сейчас со смешинками обращенные на своего потомка. Как у сестры, голову незнакомца также венчала маска тенгу, с другими узорами, да и формы чуть иной, но и не стоило надеяться, что у всех тенгу они одни и те же. Облачен был мужчина в доспехи со знаками клана Кудзе, только более старые, те, что ныне можно увидеть лишь на старых свитках семьи. Медные пластины отливали почти что золотым светом, словно только что обласканные редким иназумским солнцем, крепкие кожаные завязки, и ровные очертания родного символа. —Вы, вы... —Вряд ли узнаёшь, — пробормотал разогнувшийся мужчина — в моё время портреты не передавали внешность, да и... Ты чего до сих пор сидишь, вставай давай, а то примёрзнешь! Кстати, молодец, алтарь хороший сделал, да и наряд подобрал... да не красней так, пока готовился мысли на лоб вылезли, прямо душа просит похвалить за старания. —С-спасибо, господин... Господин... —Ах, забыл представиться, Кудзе Сасаюри.