Повышаю ставку

— Ты знаешь того мужчину? — спрашивает он, все еще сидя у моих ног. Держит мои руки и большим пальцем слегка гладит правую ладонь. Такое прикосновение пустило небольшой разряд по всему телу, доходя обратно до кончиков пальцев. Перевожу взгляд на Масленникова.  — Нет, он… был напуган, будто его заставили это говорить, — тихо отвечаю. Странно это осознавать, но я доверяю Диме, этот человек расположил к себе еще с первой встречи.  — Что он еще сказал? — всматриваясь в мои напуганные глаза, спрашивает Масленников.  — Он… дал мне неделю, и сказал, что найду много яда… около норки, если не приду, — тихо выдыхаю на последних словах и опускаю взгляд на наши руки. Его сильные ладони, что обвивают мои хрупкие пальцы, немного сжимаются. Я могу ощущать его сильный аромат и энергию, его кожу и тепло тела. Хмурюсь, вспоминая последнюю фразу мужчины, и поднимаю голову к Диме. Я слегка приоткрываю рот, собираясь сказать о друзьях и раздумываю стоит ли.  — Что он еще говорил? — будто чувствуя мои недоговорки, спрашивает.  — Сказал, что если буду сопротивляться, то верные друзья сделают разрез в сердце…— выпаливаю и смотрю на его реакцию. Масленников озадачивается, отводит взгляд и что-то думает.— Скорее всего, он будет угрожать Имановым. Дима еще больше насупился.  — Скажи мне пожалуйста… Что он хочет от тебя? — низким голосом спрашивает.  — Скорее всего… убить, — тихо выпаливаю я. Масленников застывает, переводит взгляд на меня и непонимающе хмурит брови.— Он уже пытался это сделать. Его брови полезли наверх от удивления.  — Два года назад, после того, как я перестала приезжать домой, он нашел меня…— шепчу и перевожу взгляд на руки. Я сама не ожидала от себя такой искренности. Дима чуть сильнее сжал мои белые пальцы.— Ворвался в двери, начал кричать что-то о совести, и о том, что я безнадежная шавка. Глаза начинает щипать от слез, но я не обращаю на это внимание, лишь сильнее углубляюсь в воспоминания.  — Всячески меня оскорблял, скинул на пол большинство из вещей, стоящих рядом… а после моего молчания, когда я в ужасе прикрывалась от осколков и громких звуков…— выдыхаю, чувствуя сильную хватку на уровне сердца и капающую слезу, что обжигала щеку. Мне нужно сказать это кому-то, необходимо, — схватил меня за волосы, кричал. Помню, что ударил об стенку… а когда я скатилась, начал бить ногами без разбора. Все еще смотрю на руки.  — Скорее всего, я отключалась от боли и страха, в голове некоторые вспышки. Помню его ногу над головой, потом помню, что сжалась клубочком от ударов… А после— темнота, — выдыхаю на последних словах и поднимаю заплаканный взгляд на Диму. Чувствую еще одну слезу, и еще, а потом прикосновение, что жгло щеку не меньше за соленую жидкость. Моргаю, ощущая его пальцы ресницами. Масленников аккуратно стер руками мои слезы, всмотрелся в глаза и просто молчал. Иногда, тишина лучше всяких слов. Люди забывают это правило, трындят и трындят, не понимая, по-сути, что главный источник всех бед— их рот.  — Я была в коме два месяца, и если бы не Аля с Эмилем— скорее всего меня бы уже не было, — тихо произношу, все больше вглядываясь в его глубокие глаза, что излучали неимоверную поддержку.  — То есть, он покинул тебя и убежал? — спрашивает так же тихо, продолжая гладить большим пальцем кисть. Киваю, чувствуя еще одну слезу.  — Ты говорила, что он твой сводный брат, а что на это говорил отчим? — интересуется Масленников, взволновано узнавая мое прошлое. Опускаю взгляд и тихо хмыкаю, шмыгая носом.  — Николай… отрекся от него, а потом очень жалел. С одной стороны его можно понять— это его сын, которого он растил сам, но Николай и меня любил, как родную дочь. В общем счете, мы подали заявления и добивались того, чтобы он понес наказание…— на выдохе произношу, рассказывая самое сокровенное, что было камнями в душе. Они немного осыпались, оставляя после себя маленькие грудки и пыль везде. Кажется, что поделиться с кем-то было необходимым.  — И почему он его не понес? — спрашивает Дима. В его глазах видна сущая несправедливость, что топталась с места на место.  — Его лучший друг при власти, был, и есть до сих пор, — тоже чувствую несправедливость. Ранее же, она съедала меня заживо и вылизывала каждую косточку, когда я гнила в больничной кушетке с надеждой на здоровое будущее.  — Так нельзя, Диана, — убеждает меня он, смотря в глаза, — я точно это так не оставлю. Его слова тлели искрой в сердце.  — Но что же мне делать? — спрашиваю обезнадежено, прикусывая губу. Звучало, как риторический вопрос, нежели что-то существенное. Масленников выдохнул, отвел взгляд и задумался. Сейчас его профиль все отчетливее стоял в моих глазах. Я уже его изучила, рисуя.  — А что, если не ты придешь к нему? — неожиданно говорит. Странно, но от этого мужчины веяло спокойствием и рациональностью, что так мне нравилась. Мне, что…?  — Только не говори…— начинаю тихо я.  — Именно, лиса, — говорит он, будто это слишком хорошая идея. В глазах сразу же начали плясать мелкие чертики.  — Дим, не смей. Я против, — серьезно говорю ему.  — Это единственный вариант, — так же серьезно отвечает.  — Почему ты думаешь про такие варианты? Дим, ты меня совсем не знаешь. Мы мало знакомы, да и вообще, я работаю на тебя, — возмущаясь проговариваю все, что думаю. Дима слишком близко ко мне, создавая ощущение дружбы, но это лишь иллюзия. На самом же деле, мы не так много общались, чтобы сблизиться. Масленников вспыхивает, как спичка, зажигая ту натянутую нитку.  — Диана, я просто хочу тебе помочь. Ты думаешь, что разумным будет пойти к нему на верную смерть? — с раздражением говорит и встает, опуская мои руки. Я слегка содрогаюсь от резкого движения, когда нитка горит дотла. Мужчина складывает руки на груди, хмурит брови и раздумывает что-то.  — Я не могу остаться дома и сидеть ждать, — шепчу. В душе закралась мысль об опасности, что не сулила ничего хорошего.  — Ты можешь вообще забить на это и жить дальше, — кидает фразу, что через секунду стучится мне в сердце. Поднимаю свой жалкий взгляд на Масленникова.  — Я не могу остаться дома, он может задеть Имановых, Дим…— шепчу тихо, будто боюсь своих мыслей.  — А за себя? — спрашивает мужчина, после чего массирует переносицу.— Диана, я… Масленников выдыхает, поднимает взгляд на меня и выдает фразу:  — Я бы тоже на твоем месте пошел, — звучало, как гром среди ясного неба, — но я не дам тебе этого сделать, как и Имановы.  — Ты должен меня понять, что я вас не пущу, — со всей серьезностью.  — Как и мы тебя, — говорит он, все еще стоя посреди комнаты. Выдыхаю и понимаю безвыходность ситуации. Вот, что значит, когда у людей похожие характеры… Иногда, чтобы договориться, потребуется компромисс. В этой же ситуации… его не существует.  — Я настаиваю, Диана. Ты останешься здесь, в безопасности, с кем-то из Лиги, а мы…— начинает он.  — Дим, я не позволю рисковать ради меня. Как хочешь, но нет, я не соглашаюсь на это, — перебиваю его, стараясь придать голосу прежних красок.  — Диана, в первую очередь ты очень хороший человек, подруга моего лучшего друга, а во вторую очередь уже моя работница, — приближаясь ко мне, говорит он. Что же будет, если в сражении сомкнутся два принципиальных человека?  — То же самое я могу сказать про тебя и Эмиля, — четко выговариваю я. Из чувственной, понимающей беседы, мы плавно перешли в наступление. Завожу руки в волосы и выдыхаю. За что мне это? — Попытайся и меня понять.  — Так я пытаюсь… и что самое огорчающее— у меня получается, — раздраженно бросает он и идет попить воды.— Но я не пущу тебя туда одну, даже не надейся.  — Почему, Дим? — спрашиваю, пытаясь найти ту самую нитку связи между нами. Почему он так яро хочет это сделать? Да и получится у него ли? — Мы знакомы от силы два месяца.  — Ну и что, — смотря на меня, говорит.  — Ты же можешь забыть об этом, — заверяю его, жалко всматриваясь в зрачки Димы. Мужчина обходит стойку и подходит ближе, присаживается опять у колен и говорит:  — Я не могу забыть. Всегда, когда людям нужна помощь— я ее даю. Ну такой вот я, понимаешь? — приподнимая руки к груди говорит. Этот мужчина начинает притягивать меня чем-то. Может своею харизмой, или красотой, или поступками… или всем вместе, но отвергать очевидное нет смысла.  — В этом мы действительно похожи, — шмыгаю носом я.  — Только ли в этом? — вопрос, кинутый в пропасть. Мужчина опять встает, будто не находит себе места.  — Я просто хочу, чтобы друзья остались нетронутыми, — шепчу так же в пропасть.— Он скорее всего думает, что мои друзья— это только Имановы, так как знает, что я доверяю малому кругу. Опять шмыгаю носом, подпираю голову двумя руками и смотрю в пол, пока горячая слеза стекает на пол.  — А если честно, то я доверяю тебе, как Але и Эмилю, — выговариваю мысль, что сидела во мне. Так и есть, без преувеличения.— И если он узнает, что ты тоже мой друг, то будет давить на больные места. Слышу печальный вздох и шаги. Диван около меня прогибается, мужчина садится и тянет руки ко мне, пододвигая меня ближе. Заключает в объятья, скрещивая пальцы на плече. Это было так неожиданно. Одеколон укутал меня, даря тепло не только от прикосновений. Слышу его сердцебиение, что немного быстрее обычного. В этом отражалась безмерная поддержка Масленникова. Шмыгаю, немного успокаиваясь. Я могу ощущать его дыхание на макушке, что пускало мурашки от эфемерности произошедшего.  — Спасибо, — шепчу в его теплую толстовку. Масленников слегка хмыкает и шепчет тихое: «не за что».  — Так что мне делать? — поднимая свое заплаканное лицо к нему, спрашиваю.  — Лиса у меня спрашивает, что ей делать? Что-то новое, — пытается пошутить он, поднимая настроение. Хмыкаю, шмыгая.— Я поговорю с Эмилем, и мы решим.  — Может, мне тоже нужно с вами решать?  — Я слышал от тебя только одно предложение, которое никому не понравится, — низким голосом говорит мужчина.  — Но так нельзя…— шепчу.  — Ты слишком уж меня напоминаешь. Я тоже выгляжу таким упертым? — хохочет он, поднимая взгляд вверх.  — Да, особенно, когда тебе не подошли те крылышки из KFC, — уже я хохочу.  — Так я не те заказывал, — возмущенно произносит он, а после чего мы двое хохочем. Кладу голову обратно к нему на грудь.  — Завтра поговорим с Эмилем и все решим, — говорит он.  — Хорошо, — тихо говорю я, не замечая, как начинает тянуть в сон. В его объятьях хотелось утонуть поглубже и продолжать ощущать спокойствие. Мужчина дарил какую-то надежду… что не тухла в сердце. И под аромат его одеколона, я все-таки утонула поглубже, вынося все плохие мысли за ветром. * Масленников услышал тихое сопение, когда сидел и думал. Слегка нагнул голову к ней и увидел закрытые веки, что изображали спокойствие в такой непростой ситуации. Он не знал, почему так тянулся помочь ей. Может это действительно его воспитание, или так влияет фактор того, что она близкая подруга Эмиля. Но все же, оставить все так мужчина даже не думал. Сидел с ней вот так, раздумывал, и сам же успокаивался. Не знал, почему его начинает тянуть к этой сильной духом девушке. Все, что думал до этого— казалось таким пустяком, по-сравнению с угрозой, что висела над Дианой. Усталость давала о себе знать, заставляя Диму зевнуть. Он еще раз посмотрел на девушку, что так мило спала у него в объятьях, и не захотел тревожить. Просто откинул голову на спинку дивана, прикрывая глаза. Масленников старался не думать об этом порыве обнять ее, спихивая на обычную поддержку. Так и уснули, укутываясь в объятьях друг друга. *  — Да, Аль, я на секунду приехал, жди через полчаса, целую, — произносит парень в телефон, открывая дверь офиса. Бросает вызов, не оглядывается и снимает обувь. Ступает из коридорчика и застает неожиданную картину: Дима с Дианой, обнимаясь, спят на диване, укутавшись в плед. От неожиданности падает в ступор и останавливается. Аккуратно поднимает камеру телефона, что был в руке и фоткает их. Эмиль все же хмыкает, хитро улыбаясь. Такой приятный сюрприз с утра не может не радовать. С секунду подумав, он идет по своим делам, стараясь не шуметь. Смотрит на часы, что показывают девять утра и хмурится, понимая, что сегодня у Димы съемка. Как бы ему не хотелось их будить, но придется. Эмиль тихо подходит к этой спящей парочке и тыкает в плечо другу. Пару раз, пока Масленников не хмурится и не начинает мычать что-то во сне.  — Что ты…? — произносит сонно он и оглядывает друга, стараясь сообразить хоть что-то. Эмиль тихо хмыкает и взглядом указывает на девушку. Дима осматривает ее и, видимо, вспомнив, что было вчера, проводит рукой по лицу.  — Я жду объяснений, — хитро шепчет Эмиль.  — Заткнись, — низким ото сна голосом проговаривает Дима и аккуратно кладет девушку на диван, стараясь не будить. Она слегка зашевелилась, но после приземления успокоилась, продолжая сопеть. Масленников протягивает на нее одеяло и встает тихо с дивана, направляясь в ванную. Эмиль хмыкает и идет в кладовку, чтобы забрать все, что взял. Возвращается и видит вышедшего из ванной парня, что зевал.  — Я все еще жду объяснений, — продолжает шептать Эмиль, хитро ухмыляясь.  — Вот и жди, но есть дело по-серьезней, — так же серьезно говорит Дима, поглядывая на девушку. Эмиль нахмурился, чувствуя что-то неладное.  — Поехали ко мне, как раз и переговорим, — говорит Масленников и начинает собираться. Эмиль же начал все больше нервничать, отправляя сообщения Але, что задержится из-за срочного дела. Хмурясь, он идет за Димой к машине, оставляя Диану спящей.