Вай дод, бу Буркина-Фасо!

IV

      Произошедшее в столовой дало мне ясно понять, что механизм неизбежного столкновения с Акаши запустился. Не сказать, что я испугалась, но не могла не понимать, что винить в этом было некого, кроме себя. Я сама раскрутила маховик повествования. Урок тем, кто наивно полагает, что вернувшись в прошлое, изменил бы свою жизнь. Вот она я — застряла в собственном вымысле и ни черта не могу с этим поделать, даже зная наперед, что будет дальше.              Эти мысли терзали меня в тот день во время тренировки в клубе, и мяч буквально валился из рук. Наконец, тренер не выдержал: — Мари, что сегодня с тобой? Где витают твои мысли? Это недопустимо. Останешься после тренировки и сделаешь пятьдесят подач. — Да, тренер, — сказала я, подумав, что этот долгий день далек от завершения, и одно цепляется за другое.       Был уже восьмой час вечера, когда зал покинула моя последняя сокомандница. Я прикатила корзину с мячами и начала выполнять задание тренера. Но подача упорно не шла — мяч летел то в аут, то попадал в сетку. А всё потому, что я знала о том, что будет после того, как я закончу. Я сама это придумала и теперь была не в силах избежать.       Наконец, экзекуция была окончена. За это время мне пять раз приходилось полностью собирать мячи в корзину. После последнего раза я была без сил и попросту рухнула на спину посреди площадки. Раскинув руки и ноги в стороны, я лежала с закрытыми глазами, наслаждаясь бездействием и тишиной. Но продолжалось это недолго: я услышала, как открылась входная дверь зала и по площадке протопали приближающиеся шаги. Мне не нужно было открывать глаза, чтобы понять кто это. Я знала и так.       Мое сердце противно забилось, но я продолжала лежать с закрытыми глазами, позволяя вошедшему рассмотреть меня. Вся взмокшая от тяжелой тренировки, с раскрасневшимися щеками, и растрепанными волосами, заплетенными в косу — так я выглядела. Наконец, я открыла глаза, и наши взгляды встретились. Акаши смотрел на меня неприязненным взглядом сверху вниз. Одет он был в школьную форму, а свои обувь и сумку оставил у входа.       Устало поднявшись на ноги, я сказала:        — Нет. — Я еще ничего не сказал, — тон парня был холодным. — Акаши-кун, тебе не нужно ничего говорить. Вероятно, ты пришел сюда, потому что посчитал, что произошедшее сегодня на уроке истории каким-то образом угрожает баскетбольному клубу, а значит, и тебе лично. Но это не так. Мои одноклассники сами виноваты. Пусть примут поражение, как мужчины. Это было не внезапное нападение, а честная схватка. И это не имеет никакого отношения к тебе.       Он выслушал мою тираду со спокойным лицом, а потом спросил: — Откуда ты знаешь, кто я такой? Похоже, ты и в первый день в столовой знала это, сэмпай.       Устало вздохнув, я сказала, проигнорировав его вопрос: — А теперь и ты знаешь, кто я. Но прошу тебя, не вглядывайся слишком внимательно. Давай закончим на этом. Не думай обо мне, не смотри на меня, не разговаривай со мной. Притворись, что я не существую — я не хочу иметь с тобой ничего общего. — Что ты сказала? — глаза Акаши расширились, а на лице появилось диковатое выражение.       В этот момент я сделала шаг назад и упала на пятую точку. Нет, это не был один из трюков капитана Ракузан с подворачиванием лодыжки или чего-то в этом роде. Я сделала это намеренно, порядком удивив моего визави. Сидя на полу и глядя на него снизу вверх, я сказала: — А ты разве не это собирался сделать? Заставить меня упасть и сказать: твоя голова слишком высоко. Или: смотреть мне в глаза, когда я говорю, позволено только тем, кто прислуживает мне. Вот только знаешь что? На тренировках я привыкла падать. Таков уж волейбол.       Могу поспорить, в последний раз Акаши был так удивлен, когда чуть не продул Мурасакибаре в средней школе. Но парень сдержался и сказал только: — Для незнакомого человека ты слишком много знаешь обо мне.       Я устало поднялась на ноги и повернулась к нему спиной, намереваясь укатить корзину с мячами в подсобку и таким образом прервать этот бессмысленный разговор. Каким-то быстрым неуловимым движением парень вдруг оказался передо мной: — Не смей поворачиваться ко мне спиной. Мы еще не закончили.       Я начала злиться: — А что ты сделаешь? Твои приказы абсолютны? Чушь. Пригрозишь, что убьешь меня? Бред. Ты — шестнадцатилетний подросток, и из абсолютного в тебе только раздутое до размеров Юпитера самомнение.       Парень сделал шаг вперед, сокращая расстояние между нами до нуля. Я чувствовала исходящие от него волны угрозы, но совсем не боялась. Скорее наша схватка вызывала во мне радостное возбуждение. Если бы это был настоящий Акаши, может быть, он сделал бы что-нибудь со мной. В конце концов, ткнул же он ножницами в лицо Кагами. Да и то при просмотре аниме я была уверена практически на сто процентов, что он намеренно промахнулся. А этот Акаши, выдуманный герой РОМАНТИЧЕСКОГО ФАНФИКА, и подавно уже начал запутываться в паутине противоречивых чувств и ничего мне не сделает. Поэтому я взяла его за руки, положила на свое горло и сказала с вызывающей улыбкой: — Давай.       Его пальцы сомкнулись на моем горле, и я почувствовала легкое давление. Наши лица были очень близко, мой взгляд, как приклеенный, застрял на странных глазах парня.       Я сказала негромко: — Я не боюсь. Никого из вас.       Если бы мы разговаривали по-русски, последнее предложение можно было бы истолковать двояко. Никого из вас четверых, например. Но я-то употребила слово «футари», обозначающее двух людей, подразумевая этого Акаши и его скрытого двойника. И парень явно понял, что я имела в виду.       В этот момент дверь распахнулась, и мы услышали голос: — Сей-чан, нужно закрыть зал. Ключ у тебя?       Акаши отпустил меня и, не удостоив взглядом, направился к выходу: — Да, Рео. Иду.       Конечно, Мибучи видел, как Акаши сжимал мое горло. На лице одноклассника появилось что-то вроде сожаления. Наверно он уже и сам был не рад, что нажаловался на меня. Ведь по сути человек-то Рео не плохой. Может, немного избалованный своим статусом некоронованного генерала, но точно не подлый.       Убрав инвентарь и закрыв зал, я вышла из ворот школы. У меня не оставалось сил на метро, и я села в первое попавшееся такси. Наблюдая в окно машины картину вечернего Киото, я раздумывала о том, что всё идет не так. Я сейчас должна была бы проживать простую жизнь заурядного человека своего мира, занимаясь обычными вещами, вроде подачи документов на налоговый вычет за прошлый год. А вместо этого я застряла здесь в теле девочки-подростка. И хотя сознание этого тела целиком и полностью принадлежит взрослой мне, но химия мозга семнадцатилетки вынуждает меня совершать необдуманные поступки. А самое нехорошее — то, что когда мы с Акаши оказались совсем близко, где-то на задворках чувств я ощутила что-то вроде влечения, и по закону жанра он должен был почувствовать то же самое. Ведь в конечном итоге, что бы там парень не строил из себя, мы всего лишь пешки этого глупого, непритязательного романтического повествования. Но какова ирония! Как говорится «You reap what you sow».       На следующий день я исподтишка наблюдала за Мибучи, Хаямой и Небуей. И если со стороны последних двоих в мою сторону исходили только флюиды враждебного холода после испытанного накануне позора, то Рео выглядел скорее озабоченным. Я поняла, что парень не рассказал товарищам о том, что видел. И мои подозрения вскоре подтвердились.       В тот день на уроке физкультуры у нас был эстафетный бег, и одна из одноклассниц передавая мне палочку, нечаянно оцарапала мою руку до крови. По моим меркам рана была плевая — я от своего кота серьезнее ранения терплю, но несчастная одноклассница извинялась так, как будто ногу мне прострелила, а учитель физкультуры настаивал на том, чтобы я сходила в медпункт. В этот момент рядом с нами вырос Мибучи-кун. Он сказал: — Я отведу Мари-сан в медпункт.       Я вежливо отказалась, но парень добавил, что представляет наш класс в Комитете по здравоохранению, и учитель в приказной форме сказал мне идти с одноклассником.       По дороге мы молчали. Медсестры в медицинском кабинете не было, и Мибучи сам вытащил из шкафчика всё необходимое. — Присядь, пожалуйста, на кушетку, — сказал он.       Затем парень обработал мою рану антисептиком и заклеил ее пластырем. Действовал он уверенно, и было очевидно, что одноклассник чувствует себя здесь, как рыба в воде. — Спасибо, Мибучи-кун, — сказала я искренне.       Подняв на меня глаза, он сказал: — Мари-сан, послушай. То, что было вчера между тобой и Сей-чаном…       Парень замолчал, не зная, как продолжить. Я сказала с легкой улыбкой: — А ты хороший друг.       Он удивился: — А? — Ты переживаешь, что я могу рассказать кому-нибудь о произошедшем и навлечь неприятности на твоего капитана. Не волнуйся, я не так мелочна. — Прости. Я не думал, что до такого дойдет.       Я видела, что говорит он искренне. — Не переживай. Я знаю, что Акаши-кун может зайти слишком далеко в своем стремлении побеждать во всем.       Эта моя реплика удивила его. — Ты знала Сей-чана раньше?       Я пожала плечами: — Не напрямую. Но слышала о нем. — Вот оно что.       После этого мы вернулись на урок, и мое глупое сердце питало наивные надежды, что на этом все закончится. Но мой расчетливый мозг понимал, что Акаши теперь от меня точно не отстанет. Ведь я знаю его секрет!       На следующий день в своем шкафчике со сменной обувью я нашла листок бумаги, на котором было написано четким каллиграфическим почерком: сегодня после уроков на крыше. Подписи не было. Но я и так поняла, от кого записка.       Где там моя шляпа, плащ и шпага? Кажется, меня только что вызвал на дуэль шестнадцатилетний психопат!