X
Когда я пришла домой, отца еще не было. Переодевшись и умывшись, я упала на кровать. В голове висел странный туман, который являлся следствием то ли бесконечной пахоты на учебном и спортивном фронтах, то ли наших с Акаши странных отношений. Он сказал, что больше не будет сдерживаться. Обдумывая эти слова, я чувствовала, как мое сердце гулко стучит в груди, а кровь приливает жаром к лицу. А что, собственно говоря, этот непредсказуемый парень собирается делать? И почему, вспоминая о поцелуе, мне хочется улыбаться идиотской счастливой улыбкой и скакать по кровати? Поднявшись на ноги, я подошла к туалетному столику и глянула в зеркало. На меня смотрело лицо семнадцатилетней девушки, глаза которой подозрительно блестели, а щеки раскраснелись. Присев на пуфик, я сказала голосом, полным презрения, который совсем не подходил этому лицу: — Чего ты тут себе навоображала, идиотка? Что попала в слащавую сёдзё-мангу? Сидишь, улыбаешься, как влюбленная корова. Get your fucking shit together! Я засмеялась хриплым каркающим смехом, а потом пробормотала себе под нос, уткнувшись лицом в ладони: — И что я творю? Он же шестнадцатилетний ребенок. В этот момент послышались шаги в коридоре, и в дверь моей комнаты постучали: — Маш, ты дома? Ужинала? — Я здесь, заходи. Отец вошел в комнату со словами: — Дочь, привет. Заказать ужин? Я повернулась к нему: — Пап, давай за ужином поговорим. Мне нужно кое-что тебе рассказать. — Ты беременна? — спросил мужчина с подозрением. Я вскочила на ноги: — Нет, конечно! Что за вопрос? Отец улыбнулся с облегчением: — У тебя было такое серьезное лицо, вот и мелькнула шальная мысль. Ну ладно, если не беременна, значит, ничего страшного. Что заказать? — Пиццу хочу. — Что-то в последнее время ты налегаешь на углеводы. Стресс заедаешь? Я хмыкнула: — Могу себе позволить. И правда, метаболизм подростка в сочетание с конскими нагрузками в школе позволял мне есть абсолютно всё и не толстеть. Одна из немногих приятных вещей этого мира. — Ладно, закажу пиццу, — сказал отец, выходя из комнаты. За ужином, только умяв три куска своей любимой маргариты, я решилась сказать: — У меня появился парень. Акаши Сейджуро. Отец закашлялся, и мне пришлось несколько раз стукнуть его по спине. Почему-то новость про нас с Акаши вызывает исключительно такую реакцию. Мне и самой от этого факта то хочется блевануть, то прыгать от счастья. Отпив несколько больших глотков воды, он спросил: — Сын Масаоми? Моего партнера? — Ага. — И как так получилось? Я пожала плечами: — Просто получилось. Мужчина впился глазами в мое лицо: — Что-то энтузиазма не вижу. Я закатила глаза: — Да просто бесит всё. Отец прищурился и сказал зло: — Отличный ответ, дочь. Бесит всё, поэтому я буду встречаться с каким-то странным парнем. У тебя подростковый бунт? Как-то поздновато для этого. Или таким образом ты выражаешь свое «фи» по поводу переезда в Японию? Или просто нужно с кем-то встречаться, потому что все так делают?! И для этого ты выбрала самого раздражающего парня из всех возможных. Сложно сосредоточиться, когда на тебя орет мужик с лицом и голосом красавчика-актера. Даже в таком виде он был непозволительно привлекателен. Хорошо, что в мозге этого тела проложены гигантские нейронные связи на то, что это — отец! Поэтому я не чувствую ни капельки влечения, желания или романтической привязанности. Еще драмы с инцестом мне тут не хватало. — Ты видел его всего один раз. Почему Сейджуро раздражающий и странный? — спросила я спокойно. Мужчина поднялся и начал резкими движениями убирать со стола. — Дочь, не обижайся. Он типа теперь твой парень и всё такое. Но он какой-то мутный. Взгляд у него неприятный. Смотрит на всех как будто свысока. А он проницательный, подумала я. Высказавшись, отец замолчал на какое-то время, занимаясь мытьём посуды. Закончив с этим нехитрым делом, он повернулся, и, опершись спиной о раковину, спросил осторожно: — Я обидел тебя? Злишься? Я покачала головой: — Нет. Ты всё правильно сказал. Акаши — жутковатый и странноватый тип. И мне он самой не особо нравится. И нет, я встречаюсь с ним, не потому что он — популярный и богатый. На самом деле, я испытываю к нему противоречивые чувства. Но наши отношения были вроде как предопределены. И, между прочим, я сама предложила ему встречаться. А еще Сейджуро хочет встретиться с тобой, попросить твоего разрешения. Но ты особо не обольщайся. Я уверена, он делает это для проформы. Поэтому, даже если ты пошлешь его куда подальше, Акаши не отступит. Рот моего собеседника чуть приоткрылся от удивления, а потом он сказал недобро: — Какая-то мыльная опера, сука блядь. Одна семнадцатилетка заявляет, что их отношения предопределены. Другой хочет встретиться, попросить благословения. У меня башка от этого дерьма разболелась. Он потер рукой лоб. — Говорю ж, бесит всё, — добавила я флегматично. — Мыльная опера Ивана Жопера. Он замер на месте: — Ивана Жопера? А потом захохотал в полный голос. И никак не мог остановиться. — Ты чего? — спросила удивленно я. — И где ты такое выражение выкопала? Я могла бы сказать, что подцепила это выражение от своей НАСТОЯЩЕЙ матери, выросшей в небольшом сибирском городке. И не только это. Те места богаты устным народным творчеством. Такие перлы иногда услышишь! Отец сел напротив меня за стол. Было видно, что его злость улетучилась: — Ладно, приглашай своего парня завтра на ужин. — Правда? — Не переспрашивай. А то передумаю. — Спасибо, — я улыбнулась. — Только не ругайся с ним и не бей по лицу. Не хочу, чтобы тебя в полицию забрали. Он тоже улыбнулся: — По почкам нужно бить, доча, по почкам. Тогда и следов не будет. Обстановка разрядилась, и я отправилась писать Акаши о предстоящем ужине. Он подозрительно быстро согласился. Назавтра школьный день шел своим чередом. За обедом Маюзуми не появился в столовой, и, поев, я отправилась на крышу. Он сидел на солнцепеке, читая очередной ранобэ. — Сэмпай, тебе не жарко? — спросила я. Он отрицательно покачал головой. — Почему не пришел на обед? — продолжила я диалог. Чихиро отложил книгу в сторону: — Думаю, стоит ли продолжать наше общение. — Я надоела тебе? — Вчера после тренировки Акаши подошел ко мне. Он сразу же понял, что я знаю про вас. А мне Сейджуро ничего вчера не сказал, подумала я. Маюзуми продолжил: — Акаши явно не нравится наше общение. Он прямо не сказал, но ему и не нужно было. Я и так всё понял. Я понимающе покачала головой: — Понятно. Ты теперь опасаешься за свое место в основном составе. Или в целом за свою жизнь. У него сделалось злое лицо: — Не нужно считать меня таким слабаком! Я приблизилась к нему и присела рядом на корточки. Наши лица разделяло сантиметров тридцать. Я сказала негромко: — Маюзуми Чихиро-сан, ты волен делать, что захочешь. Если больше никогда не заговоришь со мной, я пойму. Будь таким человеком, каким можешь позволить себе быть. А потом я поднялась и пошла оттуда быстрым шагом. Он нагнал меня в середине первого лестничного пролета, схватил резко за руку и развернул к себе лицом: — Я не такое трусливое дерьмо, каким ты считаешь меня, Мари! Я стояла на пару ступеней ниже парня, а он нависал надо мной, крепко держа за руку. В этот момент я почувствовала странные волны, исходящие от него. Мне захотелось рассмеяться горьким, желчным смехом и сказать себе: а чего ты хотела, мать? Ты написала хотя бы одну ерунду, где не было намеков на реверсивный гарем? Вот и получай! Парень отпустил меня: — Извини. — Сэмпай, ты злишься? Я обидела тебя? — спросила я спокойно. Он раздражённо вздохнул: — Нет. Просто не люблю, когда меня недооценивают. — Прости. Я не хотела тебя оскорбить. Я пойму, если ты перестанешь со мной разговаривать. — Ты так настаиваешь на этом. Наше общение для тебя ничего не значило? — в его голосе послышалась горечь. — Это не так! — возразила я горячо — Ты стал моим первым другом здесь. Мне интересно общаться с тобой. Его глаза расширились: — Если так, тогда плевать на Акаши. Я его не боюсь. Сидя на уроках, я раздумывала о случившемся. Как я не пыталась с самого начала абстрагироваться от всего в этом мире, удалось не очень. Сначала Акаши. Теперь Маюзуми. Как сказал бы Иван Васильевич Бунша: «Сначала квартира Шпака. Теперь орден посла. Меня терзают смутные сомнения!» Вот и меня они совершенно точно начали терзать. Я вообще не помню, собиралась ли использовать персонаж Маюзуми в своей писанине, и тем более делать его частью какого-то долбанного любовного треугольника. Кажется, этот полет фантазии начинает жить отдельной жизнью. И Чихиро вдруг оказался не самовлюбленным, замкнутым гордецом, который ни с кем не может найти общий язык. Прямо сейчас он выглядит как чувак со стальными такими яйцами. Вечером после тренировки мы встретились с Акаши, чтобы вместе поехать ко мне домой на ужин. На его лице не было ни тени волнений или переживаний. Он сразу же отмёл мои намерения ехать на метро и тормознул такси. В машине парень молчал, да я и сама не знала, что сказать. Во время этой поездки я поняла одну вещь: нам не о чем говорит с Сейджуро. Он — умен, получил хорошее классическое образование, увлекается сёги и верховой ездой. Но у него совсем нет чувства юмора — ни разу не слышала, чтобы он шутил. В компании того же Маюзуми я чувствую себя гораздо более спокойной и расслабленной. С Акаши же я постоянно напряжена. Раньше, когда подобное происходило с другими, для меня это являлось показателем их токсичности, и я просто убирала подобных людей из своей жизни. Но здесь и сейчас все не так просто. Я знаю, что где-то внутри Акаши спрятан добрый, смелый, адекватный парень. Вот только смогу ли я дождаться того момента, когда он вынырнет на поверхность? И не слишком ли это бессовестно выжидать, пока другие сделают всю работу? Может, мне стоит самой попытаться привести Сейджуро в чувство? Но самый главный вопрос — нужно ли мне это? Я сама до конца не могу понять, что чувствую сейчас. И как отделить чувства этого тела от моих собственных? Я так погрузилась в свои мысли, что не заметила, как мы доехали. Из задумчивости меня вывел голос моего парня: — Мария, мы приехали. — А, да. Он расплатился, и мы вышли из машины. — Всю дорогу ты была такой задумчивой, — сказал Акаши, а потом протянул руку и двумя пальцами легко потер мой лоб между бровей. — Что тебя мучает? Переживаешь из-за предстоящего разговора? Его жест — интимный и собственнический — привел меня в чувство. Даже в этом состоянии Акаши не такой холодный и бесчувственный, каким кажется. Я вздохнула: — Мой отец — сложный человек. Я не знаю, что тебе сказать. Он взял меня за руку и повел к подъезду со словами: — Не переживай. Мы с твоим отцом поймем друг друга. И парень оказался прав. Ужин проходил в спокойной и доброжелательной обстановке. Беседа велась о школе, баскетбольном клубе, увлечениях Сейджуро. Отец не давил на Акаши, а тот в свою очередь был вежлив и сдержан. Но этот фасад не мог меня обмануть. Мой не-отец — жесткий человек с темным прошлым и с в некоторой степени сомнительной этикой, приглядывался к Акаши, а тот в свою очередь старательно скрывал свои императорские замашки. Как два игрока в покер, они присматривались друг к другу, ожидая, пока другой совершит ошибку. Ради ужина отец расстарался и приготовил в духовке очень вкусное филе какой-то рыбы с овощами. Стол он накрыл в гостиной, вытащив откуда-то дорогую посуду и скатерть. Манеры Акаши за едой оказались безупречными. А я всё ждала подвоха, и, в конце концов, дождалась. Когда еда была съедена, и не осталось тем для разговора, отец сказал вдруг: — Маша, можешь, пожалуйста, оставить нас. Мне нужно поговорить с Акаши-куном. Сказано это было по-японски, дабы не смущать гостя. — О чем поговорить? — спросила я с подозрением по-русски. — Что ты задумал? — Не переживай, ничего я ему не сделаю, — так же по-русски ответил холодно мужчина. — Не устраивай сцен. Во время нашего краткого обмена любезностями лицо Сейджуро оставалось спокойным. Нехотя я оставила их, отправившись на кухню мыть посуду. Споласкивая тарелки, я прислушивалась к звукам, доносящимся из гостиной. Разговор у них получился недолгим, и спустя пару минут отец зашел на кухню со словами: — Наш гость уходит. Акаши я застала уже в прихожей, готового уходить. Не позволяя парню сказать и слова, я быстро обулась со словами: — Я тебя провожу. На улице мы двинулись в сторону стоянки такси. Наш путь пролегал через небольшой сквер. Я первая начала разговор: — Акаши-кун, давай остановимся здесь ненадолго. Я хотела спросить: что тебе сказал мой отец? — Тебе важно это знать? — Он заставил тебя пообещать, что ты не расскажешь мне? Не знаю, как долго мы еще могли бы обмениваться взаимными вопросами, но Сейджуро задумался на несколько мгновений и сдался первым. — Нет, твой отец ничего мне не навязывал. Скажи, Мария, ты знаешь, с кем он работает? Я сразу поняла, к чему клонит парень: — Ты имеешь в виду кроме твоего отца? Якудза? Он кивнул головой. — Вы об этом говорили? — Да, — сказал парень твердо. — Твой отец предупредил меня, что однажды то, чем он занимается, может отразиться на тебе, а значит, и на мне. Он сказал, если я не могу справиться с этим, лучше мне уйти сейчас. — А ты что ответил? Глаза Акаши расширились, а лицо приобрело то жутковатое выражение, которое я терпеть не могу, и он сказал: — Нет ничего такого, с чем я не могу справиться. И я не боюсь ничего и никого. — Но нужно ли это тебе? — спросила я вкрадчиво. — Здесь и сейчас задумайся, зачем ты это делаешь. Может наступить момент, когда это помешает учебе, тренировкам и даже станет угрозой для жизни. Он холодно прищурился и сказал глядя на меня свысока: — Я уже принял решение. Но я не собиралась так просто сдаваться — меня не устраивал подобный ответ. Я подошла к парню совсем близко и спросила негромко: — Акаши-кун, что ты чувствуешь сейчас? Знаю, я уже задавала подобный вопрос, и ему это не понравилось. Такие личности, как Акаши, не любят прислушиваться к своим чувствам. Ведь начни Сейджуро анализировать свои эмоции, он сразу же понял бы, что с ним что-то не так. И как же просто думать, что ты всегда прав и заставлять окружающих думать так же. — Мария, твоё стремление понять мои чувства становится неприятным и навязчивым. Он думал смутить или осадить меня этой фразой, но я решила идти до конца. — Видишь ли, — начала я спокойно, — я не могу быть с тем, чьи намерения и чувства не понимаю. Между нами застыло странное молчание. Где-то недалеко шумели проезжающие машины. Ночные мотыльки бились в фонарь, рядом с которым мы стояли. Я чувствовала приятный запах цветов, приносимый ветерком с клумб. Не знаю, как долго мы молчали — время замедлило свой бег. Могли пройти секунды, а может часы. Я пропустила момент, когда это произошло. Лицо Акаши вдруг неуловимо изменилось. Передо мной стоял он же, но в то же время совсем другой человек. Когда-то я видела, как это произошло в аниме, но в реальности все выглядело на порядок страннее. — Мария, — сказал парень, — ты нравишься мне. Очень. И для меня не важны твои семейные обстоятельства. Нет ничего такого, с чем я не мог бы справиться. Но чувствуешь ли ты то же самое по отношению ко мне? Этот Акаши был другим. Я вдруг поняла, что от него исходят волны невероятной силы. Не той холодной, пригвождающей к месту силы, обладателем которой являлся другой Акаши. В этой силе хотелось купаться, как в теплых лучах солнца, бежать навстречу, погрузиться полностью. — Да, — мой голос звучал слабо, слова лились из меня как будто против желания, — Акаши-кун, ты мне тоже очень нравишься. Я просто хочу, чтобы ты честно высказывал свои желания и чувства. Он улыбнулся. Теплой, доброй, притягательной улыбкой. Мое сердце понеслось вперед бешеными скачками, а ноги вдруг сделались ватными. Парень сказал тихо: — Иди ко мне. В этот момент до дрожи в животе, до подкашивающихся ног, до головокружения мне захотелось упасть в объятия Сейджуро и позволить ему сделать со мной всё, что он пожелает. Парень обхватил ладонями мое лицо. В ожидании поцелуя я закрыла глаза и почувствовала, как он нежно прикоснулся губами к моему лбу, потом к виску, скуле, щеке. Акаши не спеша прокладывал себе путь к моим губам и когда, наконец, коснулся их, я сама подалась вперед, требуя ласки. Мы целовались жадно, как будто в первый раз или в последний, чувствуя, как жар растекается по венам, кислорода катастрофически не хватает, а перед глазами все плывет. Отстранившись, мы оба сделали несколько жадных вдохов, не спуская глаз друг с друга. На лице парня, всего лишь пару минут назад бывшим таким спокойным, в этот момент было только неприкрытое желание. Думаю, в моих глазах он увидел то же самое. Потому что мы сделали движение навстречу друг другу и снова схлестнулись в поцелуе. А вскоре я почувствовала, как парень отодвинулся, но, впрочем, ненадолго, потому что его губы тут же начали блуждать по моей шее, вынуждая меня откинуть голову назад, чтобы предоставить ему пространство для маневров. И только прикосновение к голой коже руки Акаши, которая оказалась под моей футболкой, задрав ее на спине, заставило меня прийти в себя. И пусть вокруг нас не было ни души, но вот так неприкрыто и жадно целоваться и ласкаться на улице было не вполне в моем духе, да и не в духе этого такого обычно холодного парня. — Нам нужно остановиться, — сказала я слабо. — Сейджуро, пожалуйста. Кажется, впервые я назвала его в лицо по имени. Парень оторвался от моей шеи, и убрал свои руки. Его зрачки все еще были расширенными, но на лице появилось осмысленное выражение. — Прости, — сказал он просто. Я покачала головой и ткнулась лбом ему в плечо, чтобы спрятать пылающее лицо. Что-то в своем мире я не замечала за циничной и холодной собой таких порывов и замашек. — Ты ни в чем не виноват, — пробормотала глухо я. — Я и сама голову потеряла. — Да. Больше такого не произойдет. Слова Сейджуро прозвучали настолько холодно, что даже не глядя на него я поняла, что произошло. Подняв голову, я увидела, что глаза парня снова стали разного цвета. Старый Акаши вернулся. — Не нужно меня дальше провожать. Иди домой, а то отец будет волноваться, — сказал он приказным тоном. Согласно кивнув головой, я сказала: — Увидимся в школе. И развернувшись, пошла домой. По дороге я думала вот о чем: они оба увязли в этом. Обе половины личности этого странного парня испытывают чувства к Маше. Нет. Довольно прикрываться телом и мозгом семнадцатилетней девушки. Они испытывают чувства ко мне. И мне придется с этим справляться. Ведь и сама я увязла в этой ситуации целиком и полностью. Они только что выступили удивительно слаженной командой. Второй Акаши просто неспособен выразить свои чувства, и он уступил место первоначальной части своей личности. И даже позволил тому полностью насладиться наградой. А первый Акаши уцепился жадно за эти минуты, брошенные ему тираном. Карл Густав Юнг описывал одну из составляющих нашей личности как Тень. Это такой архетип, представляющий собой автономную часть личности, складывающуюся из личностных психических установок, которые не могут быть принятыми личностью из-за несовместимости с сознательным представлением о себе. Это темная сторона личности. В случае Акаши она всегда была внутри него и вырвалась на волю после столкновения с Мурасакибарой. Сейчас Тень полностью захватила контроль над его телом. А настоящий Акаши прячется глубоко внутри, появляясь на короткие мгновения. В аниме такого не было. Но ведь мы уже поняли, что повествование здесь развивается довольно стихийно. Настоящий Акаши. Даже при мысли о нем у меня начинало быстро биться сердце. До чего же хорош! Быть с таким — наверно самая лучшая вещь на свете. Не несколько минут, как случилось только что со мной, а всегда! Целовать, трогать, заниматься любовью, проживать вместе жизнь. Чувствовать на себе его понимающий, любящий взгляд, обсуждать все на свете, просыпаться в одной постели — делать тысячи вещей, которые становятся приятными, когда ты делишь их с тем, кого по-настоящему любишь. При просмотре аниме я не заметила, насколько он хорош. А столкнувшись лицом к лицу, осознала свою ошибку. Но вопрос остается тем же: нужно ли мне пытаться вытащить на поверхность этого Акаши или ждать декабря и проигрыша Куроко? Вопрос, на который просто так не ответишь. Назавтра школьный день шел своим чередом вплоть до обеда. Когда прозвенел звонок на большую перемену, я достала свой телефон и начала вяло ковыряться в нем, раздумывая идти ли в столовую или ограничиться упаковкой сока. Аппетита не было. Сейджуро точно будет в столовой. Смогу ли я сохранить спокойствие при виде него? А еще есть Маюзуми. Потерев лоб рукой я подумала, что моя жизнь в этом мире медленно, но верно превращается в типичнейшую седзе-мангу. В этот момент я услышала, как Мибучи, который вместе с Хаямой и Небуей собирался идти в столовую, сказал удивленно: — Сей-чан? Впервые вижу тебя в нашем классе. Ты пришел за нами? И, правда, на пороге стал Акаши Сейджуро собственной персоной. Я впилась глазами в телефон, делая вид, что ничего не происходит, но краем глаза видела, как через весь класс он идет прямо ко мне. Наконец, парень остановился рядом с моей партой и сказал, отвечая на вопрос Рео: — Нет. Я пришел за своей девушкой. Игнорировать его далее не представлялось возможным, и я подняла глаза. — Мария, идем, — сказал Акаши спокойно, но тоном, не терпящим возражений. — Я? — переспросила я, как идиотка. — Ты думаешь, в этом классе есть еще одна моя девушка по имени Иванова Мария? Мои щеки запылали от ужаснейшего испанского стыда. Весь класс неприкрыто глазел на нас, и когда первое замешательство прошло, Хаяма первым среагировал, подскочив к нам: — Акаши, подожди-ка, ты хочешь сказать, что встречаешься с Мари-чан? Нашей Мари-чан? Сейджуро перевел недобрый взгляд на сокомандника: — Она не ваша. И не обращайся к ней на «чан». Это слишком фамильярно. Даже я не позволяю себе такого. Хаяма осел, как неудачно выпеченное безе. Акаши ждал, и мне некуда было деваться, поэтому я полезла в сумку за кошельком. — Оставь, кошелёк тебе не понадобится, я заплачу. Сказано это было совсем уж приказным тоном. Я поняла, что после вчерашнего провала его проблема с адекватной оценкой происходящего ухудшилась. Этот Акаши понял, что не сможет удержать меня без вмешательства своей другой половины, и это вселило в его сердце неуверенность. Я поднялась на ватные ноги, и мы с Акаши двинулись к выходу. За нами потянулись Мибучи, Хаяма и Небуя. Воистину путь до столовой мне показался бесконечным. Я — человек, который терпеть не может привлекать к себе внимания — вдруг оказалась в центре какой-то пошлой сёдзё-манги. На нас пялились абсолютно все! В столовой выбрав первое попавшееся блюдо из курицы, я сказала негромко Сейджуро: — Акаши-кун, я не буду сидеть за тем большим столом. Он на удивлении легко отступил: — Хорошо, мы сядем там, где ты обычно сидишь. А потом обратился к своим товарищам: — Рео, Котаро, Эйкичи, я буду сидеть за столом Марии. Мибучи надул губы: — Сей-чан, так нечестно! Ты всегда обедаешь с нами. — Я с вами провожу гораздо больше времени, чем с ней. Но Мария не говорит, что это нечестно, Рео. Тройка генералов поплелась за большой стол, а мы сели за мой обычный столик. Пережевывая на автомате пищу и не понимая вкуса, я чувствовала себя, как экзотический зверек. Акаши-то привык к любопытным взглядам, но для меня это было пыткой. В этот момент на стул рядом со мной плюхнулся Маюзуми со словами: — Акаши, Мари, привет. — Сэмпай, привет, — сказала я чуть более радостно, чем это стоило делать в присутствии своего парня. Вместо приветствия Акаши сказал Маюзуми холодно: — Чихиро, я обедаю со своей девушкой. Тот ответил ему в тон: — Акаши, наверняка ты заметил, что я обедал и раньше за этим столом. И не собираюсь переставать это делать. Я знала, что Акаши просто так подобное не спустит, поэтому сказала просящим тоном: — Сейджуро-кун, пожалуйста. Тот задумался на пару секунд, а потом соизволил кивнуть. В этот момент со своими подносами к нам подошли Мибучи, Хаяма и Небуя. Не спрашивая разрешения, они заняли пустующие места. И таким образом за столом, рассчитанным на четырех человек, нас оказалось шестеро. — Знаешь что, Сей-чан, — сказал Мибучи, — если Маюзуми-сан может сидеть с вами, то и мы будем. Акаши, сидящий напротив меня, хотел что-то возразить, но потом покачал головой и сказал, обращаясь ко мне: — От этих парней просто так не отделаться. Я улыбнулась: — Но ведь вы же команда. Я не возражаю. И пусть даже я, правша, привыкшая есть левой рукой, постоянно сталкивалась локтем с Хаямой, сидящим рядом, а вид поглощающего еду в огромных количествах Небуи, не способствовал аппетиту, но я не сказала бы, что присутствие этих людей мне было неприятно. Обнародование наших с Акаши отношений означало, что теперь они станут частью моей жизни. А, значит, мне придется привыкнуть к ним.X.
9 марта 2022 г. в 14:49