XI.
Июль плавно приближался к середине, а я совсем не плавно катилась в пучину переутомления и диссоциации. Двадцатого числа должен был закончиться первый семестр, а, значит, предстояли экзамены абсолютно по всем предметам. Параллельно набирал ход Летний турнир по волейболу — каждое воскресенье мы играли в отборочных. Мне выпало стоять в квадрате запасных, и я не жаловалась на судьбу — играть не хотелось от слова совсем. Баскетбольная команда тоже проходила этап отборочных Межшкольного турнира, победа в которых была предрешена еще до начала. Каждый день обедая в столовой с Акаши и его партнёрами по команде, я видела, что игры и победы не вызывают в них ни волнения, ни предвкушения, ни радости. Они как будто делали скучную, но необходимую работу. При этом Сейджуро даже не считал нужным выходить на площадку — остальные с легкостью справлялись и без него. Я же как будто попала в поток заученных действий, слов и реакций, позволяя этому телу и его мозгу делать необходимое. Всё чаще мне начинало казаться, что сознание мое парит где-то недалеко, наблюдая за всем со стороны. Я поняла, что расплачиваюсь за то, как легко с самого начала адаптировалась к этому телу, миру и новой жизни. Возмездие настигло меня в момент наивысшего напряжения, и я боялась, что рано или поздно выдам себя. Иногда в своей комнате я замирала, смотря на отражение в зеркале, совсем не соотнося увиденное с самоощущениями, как будто это и не зеркало вовсе, а экран, показывающий мне какую-то незнакомку. Как ни странно первым произошедшую перемену подметил Маюзуми. В один из удушающе жарких дней середины июля я поднялась на крышу после окончания уроков, борясь с желанием прогулять тренировку или вовсе прыгнуть с крыши. Двор был полон учащихся, покидающих школу или просто зависающих компаниями. А я чувствовала себя ужасно одинокой. В этот момент я была старой собой — не семнадцатилетней девочкой, полной сил и надежд, а взрослым циничным человеком, способным ощутить всю тяжесть этого мира на своих плечах. Я вытянула правую руку вверх, прикрывая ей солнце, слепящее глаза. С удивлением я разглядывала эту руку — совсем не похожую на мою собственную и думала, что так, наверно, чувствовали бы себя люди, окажись они в компьютерной игре. Ты управляешь аватаром, но вряд ли можешь сжиться с ним целиком и полностью. — Что ты делаешь? — услышала я голос позади себя. Мне даже не нужно было оборачиваться — я узнала его. Опустив руку, я подошла к ограждению и уставилась вдаль. Парень последовал за мной. — Слушай, Чихиро, — сказала я негромко, — тебе когда-нибудь хотелось выскользнуть из своей телесной оболочки и оказаться где-нибудь очень далеко? Просто нестись сквозь время и пространство, оставляя за собой эпохи и города? Я не смотрела на него, поэтому не могла оценить эффект от моих слов. Но Маюзуми сразу же понял, что со мной что-то не так. Ведь я всегда поддерживала реноме его кохая, разговаривая на вежливом японском, как того требует этикет и никогда не называла по имени. Сейчас же я была собой — кем-то старше него, знающим, что этот парень — всего лишь второстепенный персонаж популярного спокона. — Мари, что с тобой? Что-то случилось? — спросил он, и в голосе сэмпая проскользнула явная тревога. Все так же не смотря на него, я сильно перегнулась через перила и сказала: — Я просто хочу перестать существовать в этом мире. Маюзуми схватил меня за плечи и оттащил от края крыши. — Ты с ума сошла? Сдохнуть хочешь? Я, наконец, посмотрела ему в лицо, и с удивлением заметив, как он зол, сказала вяло: — Даже если и так, кого это волнует? Он встряхнул меня изо всех сил и сказал зло: — Что за чушь ты тут несешь? У тебя есть семья, друзья… и Акаши. Последнее парень сказал после заминки. Я горько усмехнулась: — Акаши? Я не знаю, зачем мы все это с ним начали. Глаза моего собеседника расширились, а я почувствовала, как мои ослабевшие ноги подкашиваются, и если бы Маюзуми не держал меня за плечи, то сразу рухнула бы. А так я медленно осела на крышу, утягивая его за собой. В этот момент он задал вопрос, которым должен был задаться давным-давно: — Ты не похожа на себя. Кто ты? В очередной раз поражаясь его наблюдательности, я ухмыльнулась одним уголком своего рта: — Чихиро, я кто-то еще — совсем другой человек. Маюзуми замер на несколько мгновений, а потом сказал негромко: — Да, я вижу. Я хищно улыбнулась: — Что будешь делать? — А что ты хочешь, чтобы я сделал? Я покачала головой: — Не знаю. Сейчас внутри меня столько боли. Можешь просто уйти. Тебе незачем с этим иметь дело. Он поморщился: — Не нужно считать меня таким бесполезным трусом. А потом обхватил рукой мой затылок и с силой прижал мой лоб к своей груди. Я попыталась было оттолкнуть парня, но потом вцепилась руками в его плечи, переживая взрыв какой-то отчаянной, всепоглощающей тоски. — Мари, борись с этим, — сказал он тихо, — я здесь, с тобой. И правда, мне хотелось визжать, кричать и кататься по полу, но вместо этого я просто изо всех сил сжимала его плечи своими руками, и, уткнувшись лбом парню в грудь, дышала, как загнанный зверь. Не знаю, сколько времени мы пробыли в таком положении, но в какой-то момент я почувствовала, что меня отпустило, оставив позади только опустошение. Я подняла голову и встретилась с ним глазами: — Всё прошло. Мой тон был ровным, а сердцебиение спокойным. Он отпустил меня: — Да, я вижу. Мы встали на ноги, и я сказала виновато: — Сэмпай, прости меня, пожалуйста. Просто я очень устала. Учёба в японской школе оказалась невероятно тяжелой. И, пожалуйста… Он перебил меня: — Не нужно. Не оправдывайся учебой. Я вижу, что она здесь не при чем. И не упоминай Акаши. Я ничего ему не скажу. Ты — последняя тема, которую я буду обсуждать с ним. Меня не переставала поражать прозорливость Маюзуми и то, как он предвосхищал мои слова. Казалось, этот человек мог читать мои мысли. Но это было не так! Ведь знай он, кто я и откуда, не был бы так спокоен. Я вздохнула: — Прости. Я не могу сказать тебе правду. Он покачал головой: — Я и не прошу. Просто не ври мне. Лучше промолчи. В этот момент я с горьким удивлением подумала: Маюзуми понимает меня, как никто другой. И как хорошо было бы просто остаться с ним, не напрягаясь, не контролируя себя каждую секунду. Как же просто существовать рядом с человеком, с которым комфортно даже молчать. Понимать, что он знает, что у меня есть секрет, но не пытается вырвать его из меня любыми средствами. Вздохнув, я сказала с искренним сожалением: — Как жаль, что я не могу. — Да, мне тоже. Не знаю, понял ли он, что я имела в виду. Дома дела также шли не лучшим образом. Отец с каждым днем становился все мрачнее и приходил домой всё позже. Я-то знала причину его мытарств. Развитие сюжета этого простенького повествования требовало драматических событий, а, значит, у него начались неприятности с якудза. Я мало что могла сделать, не выдав себя. Но кое-что все-таки сделать было необходимо. Поэтому однажды поздно вечером, застав его на кухне сидящим за ноутбуком с чашкой ужасно черного горького кофе, я сказала: — Пап, давай поговорим. Растерев пальцами покрасневшие от недосыпа глаза, он спросил: — О чем? Я присела на стул напротив и спросила спокойно: — Ты можешь достать мне электрошокер? Он удивился: — Зачем? Я ответила вопросом на вопрос: — У тебя неприятности? Поразмыслив несколько секунд, мужчина ответил: — Да. Я сказала жестко: — Ну вот и ответ. — Ты боишься за свою безопасность? Если так, я отправлю тебя в Россию. Я недобро прищурилась: — А я тут три месяца пахала, как проклятая, чтобы сейчас сбежать? Да, папочка? — Мне не нравится твой тон, — сказал мужчина резко. — А мне не нравится бессмысленная работа! Если я сейчас уеду, то все будет зря. Но и игнорировать то, что у тебя неприятности с якудза, мы не можем. Конечно, если они сделают ход, то никакой шокер не поможет. Но я же не могу просить у тебя пистолет. Здесь его не так легко достать. Поэтому сделай хотя бы это. Он усмехнулся: — А ты истинная дочь своего отца. Прешь напролом. Не умеешь стрелять, а мечтаешь о пистолете. Хищно улыбнувшись, я подумала: не, чувак, я не твоя дочь, я — твой создатель. И стрелять я умею. Пусть я ни разу не держала в руках пистолет, стреляющий боевыми патронами, но в тир ходила регулярно пару раз в месяц на протяжении нескольких лет. Там я опробовала все, что разрешено гражданскому населению России. Вслух же я сказала: — Мне нужно хоть что-то для психологического комфорта. Только можешь, пожалуйста, постараться достать устройство помощнее. Что-нибудь в районе 10 Ватт, какими в органах пользуются. — Ты и это знаешь? — Эту информацию за пять секунд можно найти в сети. Мужчина покачал головой. И было в его взгляде нечто странное. Как будто он перестал узнавать собственную дочь. И он был не далек от истины. Но самой большой моей проблемой был, конечно же, Акаши. После того всплеска чувственности со стороны его скрытой половины, этот Акаши стал вести себя со мной еще холоднее. Нет, он не избегал встреч. Скорее наоборот: несмотря на занятость, мы стали проводить больше времени вдвоем. Сейджуро даже пригласил меня к себе в комнату, в которой жил в пансионе при школе. Хотя это, как я и предполагала, оказалась самая настоящая квартира с кухней и раздельным санузлом. Жилая комната была одна, но довольно большая. Все в ней дышало каким-то прагматичным удобством. Кровать с дорогим матрасом, обладающим эффектом памяти. Эргономичные книжные шкафы, забитые под завязку. Письменный стол с удобным креслом. И отличный диван в придачу. Каждое воскресенье я приходила к нему с утра и весь день мы занимались… Нет, совсем не тем, чем может заниматься молодая влюбленная пара. Мы учились, как проклятые, готовясь к экзаменам. В двенадцать доставляли заказанный заранее обед, и, расположившись на кухне, мы ели практически в полном молчании. У нас так и не появились новые темы для обсуждения. Учеба и спорт. Тренировки и экзамены. Но невозможно бесконечно обсуждать одно и то же. Глядя на этого холодного парня, я вспоминала другого Акаши, и мой живот в буквальном смысле слова крутило от желания. Гормоны семнадцатилетней давали о себе знать. Я размышляла о том, чтобы затащить Сейджуро в постель. Меня злило, что он приковал меня к себе. Ведь это его инициативой были эти совместные занятия, и в школе мы каждый день виделись за обедом, и он провожал меня после тренировок до метро. Но эти механические действия не служили развитию наших отношений. Как будто Акаши совершал их, потому что так было нужно, потому что так он чувствовал себя спокойней. И лишь изредка мне удавалось вырвать у него поцелуй. Я серьезно начала раздумывать о том, чтобы в один прекрасный день в его квартире вместо зубрежки, скинуть к чертям футболку, под которой по случайному совпадению не окажется бюстгальтера, а потом нагло засунуть парню руку в штаны. Думаю после такого даже непробиваемый, хладнокровный Акаши Сейджуро-кун сорвется и трахнет свою девушку. Но меня останавливали опасения, что сорвавшийся Акаши окажется еще более неадекватным, чем в спокойном своем состоянии. К тому же для этого тела это был бы первый раз. И очень не хотелось проходить подобное во второй раз с парнем, который способен кого-то ножницами пырнуть. Если бы это была его адекватная половина, я не раздумывая, упала бы к нему в объятия, позволяя делать со мной все, что парню в голову придет. Так наступило время экзаменов, которые я к своему удивлению сдала блестяще, легко заняв первое место среди второго курса. Это был небольшой удар по самолюбию администрации и учащихся. Невиданное дело — иностранка всех обскакала! На первом году, конечно же, лучшим стал Акаши. И почему-то многие мой успех объясняли тем фактом, что мы встречаемся. Но свои мозги другому в голову не вложишь! Обычный сексизм и неспособность признать, что некто женского пола может быть успешной и умной без влияния какого-нибудь парня или мужика. После экзаменов нам в клубе объявили, что мы на две недели едем в тренировочный лагерь вместе с командой баскетболистов, а потом нас ждали трехнедельные каникулы перед новым семестром. Для меня это не стало новостью — Акаши упоминал о лагере ранее. Тренироваться нам предстояло в большом комплексе, расположенным в пятидесяти километрах от Киото. На территории имелось все необходимое — гостиница, тренировочные и тренажерные залы, беговые дорожки, теннисные корты и даже бассейн. Это место служило базой для подготовки национальных сборных по некоторым видам спорта. Ракузан была настолько богатой школой, что могла себе позволить это место! Время в лагере летело незаметно. Мы жили в соответствии со строгим распорядком, и для моего измученного разума это был своего рода отдых. Чистый воздух, много физической активности, вкусная, здоровая пища и спокойный сон сделали свое дело, позволив мне немного исцелиться от хандры. Я заметила, что темные круги исчезли с моего лица, а щеки заиграли здоровым румянцем. По вечерам у нас было два часа свободного времени, и мы либо смотрели телевизор в общей комнате, либо ходили с Акаши гулять в окружающий комплекс парк. Почти всегда получалось так, что за нами увязывались Хаяма, Мибучи и Небуя. И в глубине души я была благодарна этим троим — с ними всегда было о чем поговорить, и молчаливая натянутость между мной и Акаши была совсем незаметной. В последний день лагеря рано утром меня разбудила вибрация телефона. Глянув на экран, я с удивлением увидела, что только пять утра. Звонил отец. — Алло, — ответила я шепотом, стараясь не разбудить соседку по комнате. — Машка, у нас огромные проблемы. Выбирайся оттуда. Езжай прямиком в аэропорт и лети в Россию. Я сразу же поняла, о чем он говорит. Мы заранее договорились, что если ситуация с якудза резко ухудшится, то я уеду. В аэропорту, в камере хранения лежал мой второй загранпаспорт, билет во Владивосток с открытой датой и все бумаги, необходимые мне как несовершеннолетней для того, чтобы можно было спокойно передвигаться, как в Японии, так и в России. Я не стала ничего спрашивать, сказала только: — Хорошо. Ты будешь в порядке? — Да. До связи. И отец положил трубку. Меня его такое поведение не удивило. Он — жёсткий мужик, прошедший суровую школу жизни. И дочь у него такая же. Тихо выскользнув из кровати, я зашла в ванную, быстро сходила в туалет и умылась. Затем оделась в удобную одежду: джинсы, футболку и легкую толстовку на замке. На ноги натянула кроссовки. Из вещей я взяла только свой рюкзак, в котором был кошелек, косметичка и другие необходимые вещи. В коридоре гостиницы было безлюдно. Администратор на стойке внизу проводил меня взглядом, но останавливать не стал. Обычно в течении дня раз в три часа от комплекса до ближайшего городка и обратно ходил автобус. Но первый рейс должен был быть только в семь часов, а я не могла ждать. Поэтому приняла решение покрыть десятикилометровое расстояние до городка быстрым шагом или бегом, а там сесть на электричку с пересадкой в Киото до Токио. До подъема в восемь часов меня бы точно не хватились. Быстрым шагом я двинулась по парку в сторону ворот. Спустя десять минут они появились в поле моего зрения. В этот момент с одной из боковых дорожек выбежал Маюзуми. Судя по его взмыленному виду, сэмпай пробежал уже не один километр. Он остановился прямо передо мной и вынул из ушей наушники. — Мари? Ты что здесь делаешь? — А ты ранняя птица, сэмпай, — сказала я, проигнорировав его вопрос. — Наша команда всегда встает в половину пятого, — сказал он мягко. — Но подъем же только в восемь! — воскликнула я удивленно. — Для вас. У нас к этому времени уже первая тренировка заканчивается. Меня сразила страшная догадка: — Значит, Акаши тоже где-то здесь? Маюзуми кивнул: — Он с теми тремя бегает по другому маршруту. Я поняла, что мне нужно срочно уносить ноги. Если Сейджуро увидит меня, просто так я от него не отделаюсь. — Извини, мне пора, — сказала я поспешно. Но он не позволил мне уйти — крепко схватил за руку чуть ниже локтя. — Мари, что происходит? Мое лицо скривило судорогой отчаяния: — Прости, сэмпай, я обещала тебе не врать, и не хочу начинать делать это сейчас. — Ты в опасности? Я коротко кивнула. Секунд десять, показавшихся мне вечностью, мы стояли глядя друг другу в глаза, а потом я сказала хрипло: — Чихиро, пожалуйста, отпусти меня. Мне нужно уйти отсюда. С видимым усилием он разжал пальцы, освобождая меня от хватки. — Спасибо, — сказала я горячо. — Я еще увижу тебя когда-нибудь? Я покачала головой: — Не знаю. Но если нет, то знай — ты был моим единственным другом здесь. Прощай. И развернувшись, я изо всех сил понеслась в сторону ворот, которые благополучно миновала, заметив, что охранник дремлет. Мне нужно было пробежать километр по второстепенной дороге, петляющей по лесу и вливающейся в конце в крупное шоссе. Я уже пробежала больше половины, когда вынырнув из-за поворота, мимо меня пронеслась серая Honda Civic. Я сразу же поняла, что это по мою душу. В такой ранний час на этой пустынной дороге, по которой ездят только работники спорткомплекса, странно было видеть машину. А они — нахальные ребята, подумалось мне. На что они рассчитывали? Вот так вот заявиться сюда. И как они собирались меня выманить изначально? Впрочем, этим товарищам ничего и делать не пришлось — я сама прискакала им в лапы. Просвет в деревьях, ведущий на шоссе, был уже в поле видимости, и я припустила изо всех сил, надеясь добраться туда быстрее, чем Хонда сможет развернуться на узкой дороге. А там можно выбежать на дорогу и тормознуть какую-нибудь раннюю пташку. Не будут же они похищать меня у всех на виду. До съезда оставалось метров пятьдесят, когда на дорогу кто-то вышел. Судя по квадратной фигуре, бритому черепу и темным очкам это был товарищ водителя машины. Довольно умный ход — оставить кого-нибудь караулить единственный выход на шоссе. Обочина дороги вся заросла каким-то колючим кустарником, и попытка убежать в лес обернулась бы многочисленными царапинами. Я оглянулась назад и увидела, что водитель Хонды застрял, пытаясь развернуть ее на узкой двухполоске. Так что пока передо мной был всего один противник. Инструкторы по самообороне учат: если оказалась в опасности, первым делом пытайся убежать. Этот вариант в моем случае был уже не актуален. Второе — заговорить зубы. Можно даже попытаться откупиться или притвориться больной. Якудза приближался, и я сказала громко, отступая назад: — Пожалуйста, позвольте мне позвонить отцу. Он заплатит гораздо больше денег, чем вам обещали. Он — очень богатый. Мои слова как будто упали в пустоту. Эти люди служат не за деньги, а за принципы. Я почувствовала, как мое сердце бешено бьется, гоня по венам адреналин и кортизол. Мозг лихорадочно обдумывал варианты. Наконец, я остановилась и сказала жалобно: — Пожалуйста, отпустите меня. Я всего лишь ребенок, и мне очень страшно. На глазах выступили настоящие слезы — мне даже не нужно было играть. Но и эти слова не оказали на него никакого воздействия. Краем глаза я заметила, что машина, наконец, развернулась. Оставалось последнее средство — драться. Я повернулась к наемнику левым боком, притворно хныча и положив левую руку на лицо, как будто вытираю слезы, а правую завела за спину. Он сделал последние пару шагов, разделявших нас, и сказал с каким-то жутким говором: — Хватит ныть, сука. Не зли меня. А потом схватил меня за конечность, которая была ближе к нему и дёрнул к себе. Этого я и добивалась — он открылся, а его рывок придал моему телу ускорение, и я выбросила свободную правую руку вперед, вытянутыми и прижатыми друг к другу пальцами ударив его прямо в кадык. Такой удар, промахнись я, был бы совершенно бесполезным. Но при попадании в цель сокрушил его целиком и полностью — мужчина отпустил мою руку и рухнул на землю, хрипя и держась за горло. В этот момент к нам подлетел автомобиль, и из него выскочил его сообщник. Лицо второго якудзы было искажено злостью. Я судорожно сунула руку в боковой карман рюкзака и начала буквально рвать из него запутавшийся шокер. Оружие мне удалось вытащить лишь в последний момент, когда якудза налетел на меня яростным смерчем. Я выпустила в него весь заряд, с криком прижав шокер к груди мужчины. Но перед этим его кулак по касательной задел мою щеку, и я почувствовала кровь в углу рта. Получивший заряд в 10 ватт нападающий упал, как подкошенный. Меня же всю трясло от сильнейшего стресса. Мутными глазами я смотрела на дорогу, не понимая, что делать дальше. Наконец, несколько секунд спустя, я бросилась к машине. Ключи все еще были в замке зажигания. Я села в машину и захлопнула дверь. И тут меня ожидала большая проблема — автомобиль оказался праворульным автоматом. Я же в свое время училась водить на механике, а об автомате имела совсем поверхностные знания. Те двое на дороге сильно нервировали меня своим присутствием. Товарищ, получивший по горлу, предпринимал безуспешные попытки подняться. Я повернула ключ в замке зажигания, но машина не завелась. Меня начало трясти от страха, и в бездумной попытке сдвинуть машину с места я начала нажимать на педали. Ничего не помогало! Тогда мой взгляд упал на коробку. Рычаг стоял в положении D. Своим испуганным мозгом, я поняла, что так быть не должно и сдвинула ее на P. После этого машина завелась. Следующим шагом было — сдвинуть ее с места. Я помнила, что для этого необходимо выжать какую-то педаль, и наугад нажала на широкую, надеясь, что это тормоз. В этот момент дверь пассажирского сиденья распахнулась, и я с ужасом увидела, как в машину садится Акаши. Но самым страшным было не это — чувак, получивший по горлу, поднялся и двигался к нам. Я передвинула рычаг на D, а потом отпустила педаль и машина двинулась. Я нажала немного на газ и вывернула руль влево, чтобы объехать якудзу. А потом утопила педаль газа в пол, заставляя машину с резким визгом колес об асфальт ускориться. Выезд на шоссе приближался, и Акаши произнес первые за этот день слова: — Ты едешь не по той стороне дороги. И, действительно, по привычке я ехала по правой стороне и намеревалась повернуть на шоссе направо. Слова Акаши помогли мне сделать правильный поворот, при этом я поняла, что не знаю, где поворотники. Я намеревалась доехать на этой машине до самого Киото, и мне позарез нужно было узнать, где эти чертовы поворотники, чтобы ни в коем случае не нарушать правила, привлекая ненужное внимание. Я наугад нажала на один из рычажков позади руля, но это оказался подрулевой переключатель дворников. — Сука, блядь, — выругалась я по-русски и вернула его в исходное положение. В этот момент Акаши подал голос: — Не знал, что ты умеешь водить. Его слова взбесили меня, ведь мне стоило огромных усилий сосредоточиться на сраной левосторонней дороге, попутно пристегнуть ремень безопасности, искать долбанные поворотники, смотреть по зеркалам, да еще и ноги мои еле доставали до педалей, потому что сиденье было отрегулировано под какого-то жлоба. — Дамаре!, — прошипела я зло. Боковым зрением я увидела, что лицо Акаши стало темнее тучи. Никто никогда не говорил ему подобного. В этот момент я, наконец, разобралась с сигналами поворотов и сказала виновато: — Прости меня, Сейджуро-кун. Мне нужно сосредоточиться. Я никогда не водила автомат, тем более с правым рулем. В тот момент я даже не подумала, что странен сам факт — семнадцатилетняя умеет водить. — Пожалуйста, пока пристегни ремень, — добавила я, — потом я высажу тебя на ближайшей заправке или автобусной остановке. Парень молча пристегнул ремень, а потом сказал спокойно: — Я еду с тобой. Внутри меня опять закипела злоба. — Ты хотя бы понимаешь, что происходит? — сказала я, повысив голос. — У моего отца проблемы, и те люди хотели похитить или убить меня. Мне нужно бежать в Россию! Я больше не могу играть с тобой в отношения! Поэтому оставь меня и живи своей жизнью! Показалась сетевая заправка, и я съехала с шоссе на нее. Когда машина остановилась, я вытащила из рюкзака кошелек и, достав купюру в десять тысяч йен, сказала: — Выходи. Возьми деньги, вызовешь себе из телефона-автомата такси. На лице Акаши появилось злое выражение. Он даже не взглянул на деньги. Его ответом было: — Нет. Меня накрыла какая-то бессильная злоба, и я сказала недобро: — Ты хочешь, чтобы я вышла? Хорошо, значит я вызову себе такси в город. Я в любом случае должна уехать. — Значит, мы уедем вместе. — Зачем тебе это? Куда мы поедем? Мне сейчас нужно в аэропорт, и я не могу нянчиться с тобой. Он пропустил мой выпад мимо ушей, сказав только: — Тебе не нужно в аэропорт. Я знаю безопасное место. Я смогу тебя защитить. Мне нужно было бы послать его куда подальше, выскочить из машины и двигаться дальше. Но силы покинули меня, и я спросила устало: — Зачем тебе все это? Акаши обхватил мое лицо руками: — Потому что я не могу тебя отпустить. В этот момент парень заметил кровь на моей губе. Его лицо потемнело от ярости, и он спросил: — Эти ублюдки били тебя? Я коротко кивнула головой и до меня дошло, что на Сейджуро надета тренировочная футболка и шорты, и у него при себе нет ничего из вещей. Похоже, он примчался за мной прямо с пробежки. — Это Маюзуми тебе рассказал обо мне? Он отпустил мое лицо: — Да. — Предатель, — сказала я беззлобно. — Даже он не может мне врать, — констатировал Акаши. Оставаться на заправке было бессмысленно — мы могли бы привлечь к себе ненужное внимание. Поэтому я снова вырулила на шоссе и двинулась в сторону Киото. Мне почему-то сделалось очень спокойно от того, что я решила переложить часть груза на плечи этого парня. — Акаши-кун, я доверяю тебе свою жизнь, — сказала я негромко. — Знаю, — ответил парень мне в тон.XI.
22 марта 2022 г. в 18:34