***
Дин обычно не ходит за продуктами, так как он склонен отклоняться от списка, либо намеренно: «Лиза, цельное молоко просто вкуснее, ясно», либо случайно: «извини, Сэм, я действительно думал, что пищевая сода и разрыхлитель это одно и то же». Ему становится скучно и нетерпеливо, и не раз он портил хлеб и яйца, бросая все пакеты в свою машину. Но Кастиэль знает, что делает. Он знает, что, когда дело доходит до салата из макарон: «майонез и соус «Miracle Whip» не взаимозаменяемы, Дин» и, что домашние помидоры будут намного вкуснее в бургерах Дина и гораздо лучше, чем помидоры сорта «Рома» на распродаже, и вместо чипсов он покупает дополнительную упаковку картофеля, чтобы приготовить чипсы завтра. Кастиэль сосредоточен, он в своей стихии, он работает с едой. Что-то в шопинге с Кастиэлем наполняет Дина странным чувством, похожим на семейное счастье, смутное тепло, которое он не может вспомнить в своих предыдущих отношениях. Дин чувствует себя виноватым из-за этого. Чем больше он влюбляется в Кастиэля, тем больше понимает, что не был влюблён в Лизу. Он всё ещё думает, что это дерьмовый поступок с её стороны; Дин этого не заслужил. Но он думает, что может отчасти понять, как дошло до того, что они так далеко отдалились друг от друга. — Дин? Дин вздрагивает, осознав, что простоял перед витриной с сыром по меньшей мере несколько минут. — Ох, привет. — Что у тебя на уме? — То, как сильно я тебя люблю, — рассеянно говорит Дин. — Угу. Дин пристально смотрит на Кастиэля. — Нет, честно. Это то, о чём я думал. Кастиэль смотрит широко раскрытыми и великолепными глазами. — Если ты кому-нибудь расскажешь, какая я размазня, я надеру тебе задницу, — говорит Дин. Кастиэль улыбается и переплетает их пальцы вместе. — Нет, ты этого не сделаешь. Дин ухмыляется, наклоняясь для поцелуя. — Нет, не сделаю. — Дин?! Дин замирает. Нет. Нетушки нет. Дин ни за что не сможет существовать в мире, где мысли о ком-то, волшебным образом заставляют их тут же появиться рядом. Им следовало выбрать другой магазин, но Кастиэль настоял, что в этом имеются лучшие продукты. Кастиэль издает страдальческий звук, и Дин понимает, что он как бы сжимает пальцы бедняги. Он бормочет извинения, сгибая руку, чтобы освободить Кастиэля из своей хватки. Он делает глубокий вдох, считает до десяти, затем поворачивается к Лизе, которая выглядит... удивлённой? В ужасе? Забавляющейся? Злой? Дин ни за что на свете не сможет истолковать выражение её лица. — Привет, Лиза. — О, — шепчет Кастиэль. — Какого дьявола, Дин? — Лиза шипит. Отличное начало. — А что? — С каких это пор ты гей? — Я не гей, Лиза. — Ты собирался поцеловать его. — Наверняка до этого ты встречала бисексуалов. — Хорошо. С каких это пор ты бисексуал? — Наверное, с самого рождения. — И ты просто забыл упомянуть мне об этом? — Я никому об этом не говорил, Лиза. Лиза раздражённо фыркает. — Я чувствую, что наши отношения в целом были основаны на лжи. Откуда мне знать, что ты не развлекался с парнями всё то время, что мы были вместе? Господи, блядь, Иисусе, Дин никогда не видел, чтобы Лиза так себя вела. Если отбросить измену, она хороший человек. Дин действительно потрясен. Кастиэль вздыхает. — Ты никогда не упоминал, что твоя бывшая была такой глуповатой, Дин. Дин в изумлении смотрит на Кастиэля, потому что это, безусловно, самая грубая вещь, которую Дин когда-либо слышал от него. Кто, чёрт возьми, эти двое? — Прошу прощения? — говорит Лиза, свирепо глядя на Кастиэля. — Потакать стереотипу, что бисексуалы каким-то образом неразборчивы в связях или изменники по своей природе, потому что их привлекает более, чем один пол, кажется не очень разумным, — говорит Кастиэль, сердито глядя в ответ. — Иисусе, Кас, — бормочет Дин. Но Кастиэль ещё не закончил. — Сексуальная ориентация не имеет никакого отношения к тому, насколько моногамным способен быть человек. Это зависит от конкретного человека. Бисексуалы не склонны к неверности, так же как те, кого привлекает только один пол, как ты или я, мы не склонны к непроизвольным изменам. —Кастиэль делает паузу, с презрением оглядывая Лизу с ног до головы. — Ну, может быть, не ты. Дину тридцать лет, поэтому он не показывает пальцем на Лизу и не кричит: «уууу, гори», но это близко к истине. Дин ожидает, что в этот момент Лиза начнёт кричать, но вместо этого её лицо вытягивается, а плечи опускаются как у марионетки, у которой перерезали ниточки. — Мне жаль, — говорит Лиза. — Я лучше знаю, я просто... Это было не то, чего я ожидала, к тому же, я вдруг почувствовала, что совсем тебя не знаю, Дин. — Я понимаю, — говорит Дин, пожимая плечами. — Никто на самом деле не знал. Моя семья узнала об этом недавно, а все остальные узнают завтра. Я эээ… надеюсь, они отреагируют немного лучше. Трудно злиться на Лизу, когда она выглядит такой смущённой. — Мне жаль, Дин. Не только за то, что слетела с катушек, как какая-то дура, или вела себя так, как будто это вообще моё дело, я прошу прощения за то, что изменила тебе, и за... за... — Хламидиоз, — говорит Кастиэль. Он явно оставил всю свою тактичность в разделе с продуктами, и это довольно забавно. — Честно, Лиза, — говорит Дин, — если бы не... ты знаешь. — Хламидиоз. Дин толкает Кастиэля локтём в ребро. — Перестань говорить «хламидиоз». В любом случае, если бы не всё это, я бы не был с Касом, поэтому знаешь что? Я довольно спокойно отношусь к этому. Это самый странный разговор, который был у Дина в его жизни. Это незначительно, но чем более неловко выглядит Лиза, тем лучше чувствует себя Дин. Плюс, Кастиэль излучает странные территориальные флюиды, которые, откровенно говоря, отчасти заводят Дина. У Дина кое-какие проблемы. — Ну, это... хорошо, — неуверенно говорит Лиза. Она держит в руках упаковку булочек для бургеров. — Эм, мне нужно идти. Я не должна была задерживаться так долго. Я рада, что ты в порядке, Дин. — Я более чем в порядке, Брэйден. Лиза делает движение, как будто собирается обнять Дина, затем смотрит на Кастиэля и останавливается. Неловко. — Пожалуйста, сделай мне одолжение, — говорит Дин. — Я знаю, что на самом деле мы не вращаемся в одних и тех же кругах, но, если бы ты могла оставить это между нами до послезавтра, я был бы тебе очень признателен. На всякий случай. Бобби, наверное, содрал бы с меня шкуру живьём, если бы услышал об этом от кого-то другого. Лиза улыбается. — Полагаю, я смогу продержаться день. Но если ты так беспокоишься о том, что Бобби узнает, что, что-то не так, я бы смогла придержать свой КПК*, до тех пор, пока ты ему не сообщишь. Дин смотрит на свои ноги, чувствуя себя неловко. Лиза хихикает и исчезает из виду. Она всегда любила оставлять за собой последнее слово. Когда звук шагов Лизы затихает вдали, Дин смотрит на Кастиэля, приподняв брови. — Когда ты успел стать такой мегерой? — Это было абсолютно ужасно, не правда ли? — Ну, ужасно это сильно сказано, — говорит Дин. — Сначала с Гордоном, теперь это… Я не понимаю, почему я веду себя как ребенок. Дело не в том, что я тебе не доверяю, меня совершенно не беспокоит, собираешься ли ты мне изменять или нет. — Ну, не говори никому, что я это сказал, но чувство собственничества меня заводит, Кас. Э-э, если только ты не начнешь кричать на любого, кто заговорит со мной, и отслеживать GPS в моём телефоне, и прятаться голышом снаружи моего дома. В ответ на испуганный и растерянный взгляд Кастиэля Дин добавляет: — Это было в плохом фильме, который я смотрел. — Тебя это действительно заводит? — Я просто думаю о том, как ты вытрахал мои последние клетки мозга в ту ночь, когда я встретил Гордона. Ты заставил меня кричать, Кас. Как будто ты хотел, чтобы весь район знал, что я твой. Это горячо. Взгляд Кастиэля становится жёстким и напряжённым, и Дин чувствует, как его сердце колотится в груди. — Твои... припасы всё ещё бардачке? — Э-э… д-да. — Передвинь машину на заднюю часть стоянки и подготовь себя. Я закончу с покупками. Дин пристально смотрит. Он серьёзно? Кастиэль нетерпеливо приподнимает бровь. Ага, он серьёзен. Дин поворачивается и бежит, останавливается, возвращается, чтобы вручить Кастиэлю наличные и список покупок, затем выбегает из магазина. Он паркует Импалу на самое дальнее от магазина место. Настолько далеко, что позади нет припаркованных машин, на улице почти темно, и ближайший уличный фонарь, кажется, гаснет. Идеальная недвижимость для секса в машине. У него невероятно кружится голова, он растягивает себя на заднем сиденье своей машины, зная, что кто-нибудь может его застукать. Это так чертовски возбуждает его, что ему хочется немного блевать. Он едва ли понимает, что достигает нужного прогресса, пока в какой-то момент не осознает, что заполнен тремя пальцами. Он голый ниже пояса, прислонившись к задней двери со стороны водительского сидения, кожаная куртка перекинута через колени. Бессмысленно прикрываться. Любой, кто подойдет достаточно близко, всё равно сможет увидеть, что он делает. Блядь, это очешуенно. Его сердце чуть не подпрыгивает к горлу, когда передняя дверь со стороны водительского сидения распахивается, но он расслабляется, когда видит, что сумки с продуктами опускаются на пол. Значит, не копы. Дверца закрывается, и Дин слышит, как Кастиэль поворачивается к задней дверце. Кас открывает дверцу и заползает на заднее сиденье. Он встречается взглядом с Дином и тянется вперёд, чтобы убрать куртку с пути. Его взгляд на мгновение метнулся туда, где пальцы Дина усердно работали внутри. — Здравствуй, Дин. — Привет. Дин поднимает свободную руку, указывая на презерватив и упаковку смазки, лежащие на сиденье между его ног. — Ты готов? — спрашивает Кастиэль. — Я довольно близко. Кастиэль ухмыляется так, что у Дина перехватывает дыхание, и тянется вниз, чтобы расстегнуть штаны. Презерватив раскатан и смазан в мгновение ока, затем он ползёт по Дину, целует его так, будто заплатил за привилегию и работающую руку между ними. Дин намеревался молчать, но, когда Кастиэль толкается внутрь, все ставки отменяются. Дин стонет, протяжно и громко, чувствуя, как его тело растягивается, чтобы вместить Кастиэля, который улыбается ему, глядя на него сверху вниз. — Мы в общественном месте, Котёнок. Возможно, тебе следует вести себя потише. — Выкуси, Каспер. Кастиэль ухмыляется. — Как пожелаешь. Кастиэль наклоняет голову и впивается зубами в шею Дина, крепко сжимая зубы и сильно толкаясь. Это чертовски потрясающее чувство. — Твою мать, Кас! Кастиэль в ответ кусает ещё сильнее, и, блядь, это будет слишком быстро. Проходит меньше двух минут, прежде чем Дин напрягается, царапая спину Кастиэля. — Блядь, я уже охуеть как близко, — пыхтит Дин. Кастиэль осторожно разжимает зубы, слегка замедляя движения бёдер. — У меня это очень хорошо получается. — Никто не любит хвастунов, Кас. Кастиэль нежно тычется носом в мягкое местечко на шее Дина, и Дин чувствует его улыбку. — Останется синяк. — Обещаешь? — Да, — говорит Кастиэль. Он снова кусает в то же место, и, чёрт возьми, это больно. Это так больно, и всё же Дин кончает слишком сильно, его голос становится высоким и хриплым. Иисусе. Кас даже не прикоснулся к члену Дина. Кас даже не пошевелился. Оргазм растягивается на несколько долгих, удивительно мучительных секунд, и Дин знает, что издает всевозможные звуки раненого животного, но он не может сдержать себя. После того, как он, наконец, успокаивается, он понимает, что его глаза закрыты, поэтому медленно открывает их. Кастиэль уставился на него, широко открыв рот. — Что? — говорит Дин. — Не похоже, что это первый раз, когда ты заставляешь меня кончить с минимальными усилиями. — Поверь мне, Дин, это не делает его менее невероятным для наблюдения. Я жалею, что не снял это на видео. — Знаешь, твой член всё ещё у меня в заднице. Кастиэль смотрит вниз. — А ведь и правда.***
После этого Кастиэль лежит, растянувшись на Дине, дыша так глубоко, что Дин начинает подозревать, что он заснул. Он собирается попытаться сесть, когда Кастиэль раздражённо вздыхает. — Что не так, малыш? Кастиэль отстраняется и смотрит на него, сморщив нос. — Понятия не имею, откуда это взялось, — говорит Дин. — Давай просто забудем об этом, ладно? Почему ты вздыхаешь? — Мороженое, которое я купил, скорее всего, тает, но я не хочу вставать. — Аах, бедный ребёнок. Кастиэль хмыкает и откидывается назад, морщась, когда видит сперму, размазанную на их футболках. Вероятно, им следовало раздеться. Кастиэль снимает презерватив, который Дин вытирает и засовывает в карман куртки. Всё это так удостоено. Им действительно нужен душ. Они тратят несколько минут на то, чтобы привести себя в максимально презентабельный вид, прежде чем переложить продукты на заднее сиденье и отправиться обратно к дому Сэма. Джесс на кухне, когда они заходят внутрь, похоже, она освобождает место в холодильнике. — О, потрясающе! Ты можешь поставить всё на кухонный стол, я позабочусь об этом через минуту. Дин подчиняется, расставляя всё по местам. — Удачи, с забиранием своего котёнка у Сэма, он всё ещё там, играет с ней наверху, — предупреждает Джесс. Когда Дин и Кастиэль поднимаются наверх, Сэм сидит на корточках на полу в комнате Дина, щекоча живот Иезекииль. Он выглядит таким счастливым. Дин даёт ему месяц после этих выходных, прежде чем Сэм начнёт охотиться за котятами на «Крейгслисте». Улыбка Сэма превращается в хмурый взгляд, когда он ясно видит растрёпанные волосы Дина и Кастиэля и вывернутые наизнанку рубашки. — Пожалуйста, скажи мне, что это было не на подъездной дорожке. Дин ухмыляется. — Парковка у продуктового магазина. — Фу, Дин! — Ты знаешь, что говорят о зове природы, Сэмми, — говорит Дин. Он небрежно засовывает руки в карманы куртки и морщится. Он забыл, что там был использованный презерватив. Фу. — Это насчёт того, чтобы сходить в туалет! И кстати, может быть, вам, ребята, стоит привести себя в порядок. — Мы будем в моей комнате, — говорит Сэм, выбегая из комнаты с Иезекииль на руках. Дин ухмыляется Кастиэлю, бросая презерватив в мусорную корзину. — Этого никогда бы не случилось, если бы папа позволил нам завести кого-то помимо золотой рыбки в качестве домашнего питомца, когда мы были детьми.***
Они принимают довольно целомудренный душ, прежде чем спуститься вниз, одетые в пижамные штаны и футболки. Сегодня вечером они хотят закончить кое-какую подготовительную работу: приготовить тесто для пирога, замариновать курицу для шашлыка, сварить макароны для салата из макарон. Когда они входят на кухню, Кастиэль достает из кармана свёрток ткани и начинает завязывать его вокруг талии. Это фартук, белая ткань, розовая отделка, с рисунком в виде кексов, с маленькими бантиками на карманах. — Эм, что это? — спрашивает Дин. — Мой фартук. — Да ладно, я никогда раньше не видел этот фартук. — Ну, я потерял его несколько месяцев назад, а сегодня нашёл его у себя под кроватью. — Ясно, но разве это не женский фартук? — Разве я женщина? — Эм... нет? Кастиэль ухмыляется. — Ну, тогда, я думаю, это мужской фартук. Дин закатывает глаза. — Чуднó. — Как будто ты не трахнул бы меня в этом фартуке. — Пожалуйста, не надо. Дин и Кастиэль резко оборачиваются и видят, что Джесс сидит за кухонным столом, ест сэндвич и уныло смотрит на них. Чёрт, неужели Дин всегда был так не осведомлён о своём окружении? Кастиэль приобретает очаровательный розовый оттенок и начинает доставать ингредиенты, чтобы замешать тесто для пирога. Дин со смехом качает головой и готовится мариновать свою курицу.***
Дин разочарован, когда на следующее утро просыпается один, но это чувство быстро исчезает, когда до него доходит запах завтрака. Да. Он выбегает из своей комнаты, чуть не сталкиваясь с Сэмом. Сэм ухмыляется ему, и на мгновение Дин снова становится ребёнком, мчащимся за Сэмом к столу за воскресным утренним завтраком, хотя там всегда всего было вдоволь. Кастиэль улыбается у плиты, когда видит, как Сэм и Дин протискиваются на кухню. На нём снова фартук. — Проголодались? — спрашивает Кастиэль. — По завтраку, который не состоит из хлопьев? Всегда, — говорит Дин. Сэм практически падает в обморок. — Пахнет потрясающе. — Всё почти готово, может быть, кто-нибудь из вас мог бы пойти и разбудить Джессику? — Джесс! Завтрак! — Дин кричит так громко, как только может. — Сейчас спущусь! Кастиэль фыркает, качая головой. Завтрак вкусный и оживленный, и к концу его все набиты картофельными оладьями, яйцами, беконом и панкейками. Дин чрезвычайно благодарен, что их барбекю состоится гораздо позже в тот же день, потому что он ни за что не поест до этого. Они все сидят в гостиной, наблюдая за частью трансляции «Дня независимости», в то время как Сэм и Дин препираются из-за того, чья очередь играть с Иезекииль. — Чувак, ты можешь играть с ней всякий раз, когда идешь к Касу! — И что? Она была у тебя всю ночь! К тому же, без её лотка, поскольку он всё ещё в моём шкафу. — Не волнуйся, Сэм вчера вечером оставил свой халат на полу, и она на него помочилась, — говорит Джесс. — Ха! — Сэм прав, — говорит Кастиэль. — Ты можешь провести с ней время позже. — Его голос слишком весёлый для того, что нравится Дину. — Ну, всё равно моя очередь, — бормочет Дин. — Ты очарователен. — Прикрой варежку, Каспер. — Как скажешь, Котёнок. Сэм хихикает. Это хороший способ провести утро, хотя несколько раз Дину неприятно вспоминать о том, что произошло в последний раз, когда они вдвоём обнимались на этом диване после завтрака. На каком-то уровне Дин знает, что никто в его жизни, скорее всего, не отреагирует так сурово, как Джон, но он не может не нервничать. — Я никогда не понимал, как прятки в открытом подсобном помещении защитили эту женщину и её сына от такого мощного взрыва, — говорит Кастиэль. Дин улыбается, целуя Кастиэля в волосы. Пришло время перестать беспокоиться о том, что он может потерять, и начать дорожить тем, что у него теперь есть.